ько имей в виду, что  нельзя
равнять книжки и настоящую жизнь, понимаешь? Мы с папой тебя очень любим
и всегда радуемся, когда нам удается побыть всем вместе. А все остальное
просто выкинь из головы. И не смей никогда думать, что ты можешь нам по-
мешать. Когда люди любят друг друга, они не могут мешать. Усвоила? А ес-
ли ты скучаешь по Ирочке и хочешь побывать в Питере, то  мы  это  и  так
устроим. Ты можешь приехать к нам во время каникул, например, в  ноябре.
Кстати, как тебе нравится Кронин?
   - Нравится, - уклончиво ответила Лиля. - Но вы пишете  лучше.  Я  вас
больше всех писателей люблю.
   Татьяна не выдержала и расхохоталась.
   - Лилька, ты меня уморишь когда-нибудь своими оценками! Где Кронин, и
где - я? Разные эпохи, разные страны, разная тематика, да разные  жанры,
наконец. Разве можно нас сравнивать? Уверяю тебя, если бы я взялась  на-
писать роман о семье, где деспотичный отец калечит жизни своим дочерям в
угоду собственному честолюбию, у меня получилось бы намного хуже, чем  у
Кронина. Можешь мне поверить.
   Разговаривая, Татьяна продолжала прокручивать сырой картофель, попут-
но помешивая фарш на сковородке. Почти все сделано, осталось совсем нем-
ного. Когда придет Стасов, нужно будет только быстренько слепить пирожки
и бросить их в кипящую воду. Пока он будет мыть руки и есть грибной суп,
как раз все и поспеет.
   Стасов явился почти в девять, огромный, зеленоглазый  и  веселый.  Он
уже знал, что дома его ждет дочь, поэтому по дороге с работы купил  спе-
циально для нее сырокопченую колбасу, которую Лиля обожала  больше  всех
лакомств на свете.
   Он горячо нахваливал грибной суп, шумно радовался картофельным пирож-
кам и со смехом рассказывал о том, как разговорился с продавщицей  книж-
ного лотка, расположенного в том магазине, куда он заскочил за  колбасой
для дочери.
   - У нее на прилавке четыре твоих книжки лежат. Я делаю умное  лицо  и
спрашиваю, дескать, как Томилина расходится. Она мне отвечает, что  рас-
купается очень хорошо, и она сама твоя поклонница, и все ее знакомые, но
у них есть к тебе претензии. Я, конечно, поинтересовался, какие  именно.
Продавщица в ответ спрашивает, а с чего это я так интересуюсь?  Пришлось
сказать, что я твой литературный агент.
   - А почему не муж? - удивилась Татьяна. - Продавщица была  молодая  и
красивая и ты решил построить ей глазки и скрыть свое женатое положение?
   - Глупая ты. Мужу про жену воспитанные люди никогда ничего плохого не
скажут. А литературный агент - это как раз та фигура, которой можно выс-
казать критические замечания, если таковые имеются. Между  прочим,  про-
давщица была средних лет, хорошо за полтинник. Очень образованная  Свет-
ка, кандидат филологических наук. И вместо того, чтобы преподавать русс-
кий язык и литературу в каком-нибудь институте, стоит целый день за при-
лавком, книгами торгует.
   - Не отвлекайся, Стасов. Так какие ко мне претензии у читателей? Мало
секса и насилия?
   - Никогда не догадаешься. Даю тебе три попытки. За  каждую  неудачную
попытку будешь класть на мою тарелку новый пирожок. Идет?
   - Начали, - кивнула Татьяна. - Мало динамизма и много логических рас-
суждении.
   - Давай одну штуку. Пока ты будешь думать над второй попыткой, я  как
раз его съем.
   Татьяна задумалась. Сцен секса, мордобоя, погонь и головокружительных
драк на крышах высотных домов в ее книгах почти не было, это и  отличало
их от боевиков, которые предназначались совсем другой читательской ауди-
тории.
   Именно эти претензии она обычно и слышала от молодых мужчин.  Что  же
могло не понравиться в ее произведениях тем, кто считает себя ее поклон-
никами?
   - Грустный финал, - неуверенно предположила она.
   - Давай второй пирожок. Осталась последняя попытка.
   - А если я не угадаю?
   - Если не угадаешь, поедешь завтра со мной по магазинам покупать  ку-
хонную технику. Всякие там кофемолки, кофеварки, мясорубки и прочие  бы-
товые комбайны. Я знаю, ты считаешь кухонную технику барством и  полага-
ешь, что все можно прекрасно приготовить при помощи рук и ножа. Это тебя
Ирка избаловала, она же целый день дома сидит, времени у  нее  вагон,  а
чтобы приготовить еду на вас двоих, особо напрягаться не нужно. Так  что
в наказание за неотгаданную претензию поедешь со мной все это  покупать,
а потом будешь этим пользоваться. Ну так что, Татьяна Григорьевна?  При-
думала?
   - Не все сюжетные линии доведены до логического конца.
   - Ну, не знаю, - пожал могучими плечами Стасов. - Тебе виднее, конеч-
но, но суть высказанных замечаний не в этом. Сдаешься?
   - Сдаюсь.
   - Только сиди на стуле крепко, а то упадешь. У тебя по ходу повество-
вания есть сцены, когда кто-то готовит какуюто еду. Так  вот,  некоторые
твои почитательницы попытались приготовить блюда по этим рецептам,  и  у
них получилось невкусно. Ну не то чтобы совсем невкусно, но в целом  не-
выразительно. А они были уверены, что получится шедевр кулинарии.
   - Господи, Дима, да там нет никаких рецептов, там просто упоминание о
том, что, например, некий персонаж готовит тушеные баклажаны с помидора-
ми. И никакой технологии, никаких компонентов. Конечно, по такой скудной
информации нельзя приготовить ничего путного. Это же детектив, а не  ку-
линарная книга.
   - Ну, дорогая, за что купил, за то и продаю. Книжная тетенька велела,
чтобы я тебе это передал. Я и передаю. Так что сделай уважение своим чи-
тателям, когда будешь описывать очередную сцену на кухне,  укажи  попод-
робнее, что из чего делается, в какой последовательности, на каком  огне
и в какой посуде. Спасибо, Танюша, все было очень вкусно. Лиля, ты уроки
сделала?
   - Да, папа, давно уже.
   - Тогда катись в комнату, стели себе на диване постель и ложись в об-
нимку с книжкой. До десяти часов можешь почитать.
   Когда девочка вышла из кухни, Татьяна внимательно посмотрела на мужа.
   - Стасов, что ты затеял?
   - Ты о чем?
   - О кухонной технике. Зачем тебе все это? Я живу в Питере, Лиля -  со
своей матерью, ты прекрасно сам себя обслуживаешь при помощи, как ты вы-
разился, рук и ножа. Чтобы приготовить еду на одного человека, вовсе не-
зачем покупать всю эту дорогую технику.
   - Таня, давай все-таки вернемся к нашим проблемам. Я хочу,  чтобы  ты
жила здесь. Я очень этого хочу. Если ты не Можешь бросить  свою  работу,
то следователи и в Москве нужны позарез. Я знаю, ты мне сто раз  говори-
ла, что хочешь выслужить пенсию,  чтобы  не  зависеть  от  превратностей
судьбы. Пожалуйста, продолжай службу здесь. Хотя я лично считаю, что те-
бе нужно наконец снять погоны и спокойно сидеть дома и сочинять свои де-
тективы.
   - Легко тебе говорить. А вдруг у меня завтра вдохновение иссякнет и я
не смогу больше написать ни одной новой книжки? На что я буду жить?
   - У тебя есть муж, который будет тебя содержать. Надеюсь, ты не забы-
ла о моем существовании? Я зарабатываю вполне достаточно,  чтобы  содер-
жать и тебя, и себя, и Лилю. Я прошу тебя, Танюша, брось ты эти  глупос-
ти, переезжай сюда, а? Ты даже представить себе не можешь, как я без те-
бя скучаю. В конце концов, если ты боишься, ты можешь работать вместе со
мной. Тут уж от творческого вдохновения ничего не зависит, а заказы  бу-
дут всегда. Получишь лицензию на право  заниматься  частной  детективной
деятельностью и будешь применять свои профессиональные знания. Представ-
ляешь, как нам хорошо будет здесь вдвоем? И Ирочку наконец отпустишь  на
свободу, оставишь ей квартиру, пусть устраивает свою жизнь. А  хозяйство
у тебя много времени не займет, мы же завтра поедем и купим все  необхо-
димое. И стиральную машину - полный автомат. Только кнопки нажимай. Если
захочешь, я даже посудомоечную машину тебе куплю.
   Эти разговоры велись на протяжении года систематически. Стасов  очень
хотел, чтобы его жена жила с ним, а Татьяну мысль о  переезде  в  Москву
как-то не вдохновляла. Но не зря же говорят, что капля камень  точит.  В
последнее время она начала поддаваться на уговоры мужа. И сейчас, сидя в
маленькой тесной кухне, накормив любимого мужа сытным вкусным  ужином  и
слушая, как возится в комнате Лиля, старший следователь Татьяна Образцо-
ва внезапно приняла решение.
   - Хорошо, Дима, - тихо сказала она. - Я перееду. Ты прав, семья  важ-
нее.
   Верхний свет в комнате был погашен, горели два настенных бра и торшер
на высокой ножке, но полумрак был приятным и позволял видеть большую фо-
тографию на стене: двое мужчин в костюмах для верховой езды  стояли  ря-
дом, держа под уздцы огромных мускулистых жеребцов с лоснящимися ухожен-
ными шкурами. Лицо одного из мужчин было хорошо знакомо Миле, да и  вряд
ли нашелся бы в современной России человек, который не узнал бы  извест-
ного политика, одного из кандидатов на недавно  прошедших  президентских
выборах. Второй мужчина на фотографии был настоящим красавцем с  мужест-
венным, хорошей лепки лицом, и именно с ним Людмиле Широковой предстояло
встретиться через каких-нибудь полчаса. "Какой самец, - в нетерпении ду-
мала она, разглядывая снимок, - просто роскошный. Хорошо бы еще характер
оказался не склочным и без претензий. С таким потрахаться "в  легкую"  -
одно удовольствие".
   Она уселась на диван с удобными мягкими подушками, скинула  туфли  на
высоких каблуках, поджала под себя ноги, устраиваясь поудобнее и  стара-
ясь при этом, чтобы задравшаяся юбка создавала впечатление в  меру  соб-
лазнительное, но не слишком вызывающее. Черт его знает, какой характер у
этого Дербышева, а вдруг он окажется скромником, каких свет не  видывал.
Не случайно же у него проблемы с женщинами, хотя, если судить по внешним
данным, проблем этих быть не должно совсем. Даже в  первом  приближении.
Значит, наличествует некий дефектен, червоточинка какая-то. Не все в по-
рядке у этого выставочного экземпляра. Но Милу это  не  отпугивало,  она
была уверена в себе, в своей привлекательности и сексуальной технике.  С
ней проблем не возникало пока что ни у одного мужчины, а было их в жизни
Людмилы Широковой не один десяток. Да что  там  десяток,  количество  ее
партнеров, в том числе и случайных, разовых, давно перевалило за сотню.
   Ей было слышно, как Алик возится то на кухне, то в ванной. Тоже любо-
пытный экземпляр, очень своеобразный, но, к сожалению,  к  традиционному
сексу не приспособленный. Если бы он не был гомиком. Мила с удовольстви-
ем скоротала бы с ним время до прихода Дербышева. Сексуальный аппетит  у
нее был непомерным и уже давно перешел границы обыкновенной  неразборчи-
вости. Даже втрескавшийся в нее по самые уши Стрельников не  смог  удов-
летворить ее необузданное стремление к плотским утехам. Конечно, в  пер-
вые недели, когда они только сошлись, Стрельников ее буквально из посте-
ли не выпускал, но так не могло продолжаться вечно. И дело тут вовсе  не
в его физической слабости, хотя, положа руку на сердце, не  родился  еще
тот мужчина, который смог бы единолично удовлетворять Милу Широкову  бо-
лее или менее длительное время. Просто есть работа, есть  дела,  бизнес,
необходимые встречи и переговоры. Стрельников не может проводить со сво-
ей венчанной женой целые сутки напролет. Но она от него этого и не  тре-
бует. Ей вполне достаточно его фактурной внешности, его денег и того об-
раза жизни, который он ей предложил.  А  с  сексуальными  вопросами  она
как-нибудь сама разберется, опыт есть.
   - Алик, чем вы там занимаетесь? - крикнула Мила.
   - Так, кое-что по хозяйству. Вы отдыхайте. Мила, Виктор подъедет  уже
минут через двадцать. Сделать вам коктейль?
   - Не надо, - откликнулась она, - я лучше потом выпью вместе с  Викто-
ром.
   "Лучше". Ничего не лучше. Выпить хотелось смертельно, как всегда  бы-
вало перед первой встречей с новым партнером, но Мила держала себя в ру-
ках. Черт его знает, Дербышева этого, а вдруг ему не понравится, что  от
гостьи пахнет алкоголем. И ничего не получится. Жаль будет  потраченного
времени, да и обидно, мужик-то вон какой классный. Рост,  фигура,  лицо,
верховой ездой занимается, с известными людьми дружит. Так что с  выпив-
кой придется потерпеть.
   Но Алик-то до чего забавный, просто сил нет! Плечищи  -  в  дверь  не
пролезают, руки-ноги - сплошные мускулы, а разговаривает, как девица  на
выданье. Голосочек тоненький, интонации манерные, слащавые, гласные  тя-
нет. Умора, да и только! Конечно, Виктор Дербышев, по всему  видать,  не
дурак, развлекать гостью до своего прихода поручил существу во всех  от-
ношениях безопасному, такому, который даму из стойла не уведет.
   Внезапно Мила спохватилась. А кулон-то! Черт, надо же  так,  чуть  не
забыла. Она потянулась к сумочке, щелкнула  замком,  достала  серебряную
подвеску - маленького крылатого Купидона с луком и стрелой - и  засунула
поглубже между диванными подушками. Этим нехитрым приемом Мила пользова-
лась уже давно, и, несмотря на простоту, он всегда оказывался достаточно
эффективным. Случалось, что партнер Миле очень нравился, но  иногда  она
чутьем многоопытной женщины понимала, что он может сорваться с крючка, и
это свидание будет первым и последним. Тогда,  если  через  два-три  дня
звонка от кавалера не было, она звонила сама и извиняющимся голосом  го-
ворила, что потеряла в его квартире кулон. Дальнейшее было делом техники
и практически всегда Миле удавалось. Если же партнер ей не нравился  или
необходимости в предварительном обеспечении следующего свидания не  воз-
никало, она перед уходом незаметно забирала подвеску.
   - Мила, у вас все в порядке? Вам удобно? - послышался голос  гомосек-
суалиста Алика. - Виктор приедет через пять минут.
   Погруженная в свои мысли, Людмила не обратила внимания на то, что го-
лос вдруг утратил забавную дурацкую манерность и писклявость, стал звуч-
ным, красивым и совершенно нормальным. Но каким-то не таким.


   Глава 3

   Настя Каменская даже не подозревала, что в Москве еще остались  такие
места, точнее - углы. Огромный пустырь, на котором красовалась куча выб-
рошенного хлама. Правда, находилось это безобразие все-таки не в  центре
города, а совсем на окраине, неподалеку от трассы Кольцевой  автодороги,
и жилых массивов поблизости никаких не было, но все же...
   Убитая - молодая красивая женщина в нарядном  светлозеленом  шелковом
костюме - лежала на земле лицом вниз. Группа работала на месте обнаруже-
ния трупа уже третий час, личность погибшей установлена - Людмила  Широ-
кова, 28 лет, работает администратором в гостинице "Русич". Эксперт Олег
Зубов уже закончил свою часть работы, и теперь возле тела  колдовал  су-
дебный медик. Судя по поверхностным следам, Широкова была задушена, ну а
уж истинную причину смерти установят только после вскрытия. Может  быть,
ее предварительно отравили или еще что-нибудь эдакое вытворили. Давность
наступления смерти медик определил примерно в 40 - 48 часов. Почти  двое
суток назад.
   Конец октября был в этом году очень теплым, люди ходили без плащей  и
радовались затянувшемуся лету. Но Настя все  равно  мерзла.  Она  мерзла
всегда, если температура была ниже 25 градусов. Сосуды плохие.  Закутав-
шись в куртку и сунув руки поглубже в карманы, она медленно бродила вок-
руг места происшествия, пытаясь представить себе, что могло привести  на
эту помойку нарядно одетую красавицу в золотых украшениях. Что она здесь
искала? Зачем пришла сюда? И, кстати, если пришла, то как? Неужели  пеш-
ком? Городской транспорт здесь не ходил, от ближайшей  автобусной  оста-
новки километров пять, не меньше. Если она приехала на своей машине,  то
где она, эта машина? А если ее привезли, то кто и зачем? Привезли, чтобы
убить? По всему выходит, что именно так.
   - Аська, - послышался удивленный голос оперативника Юры Короткова,  -
ты только погляди, как мир  тесен.  У  убитой  в  сумочке  лежит  книжка
Татьяны Томилиной, жены Стасова. Бывает же такое!
   - Бывает и не такое, Юрик, - вздохнула Настя. - Но все равно забавно.
Надо будет обязательно Стасову позвонить и рассказать  о  мировой  славе
его жены.
   - Нет, ты только подумай, - не унимался Коротков, - какой сюжет, а? У
убитой в сумке находят книгу, написанную следователем, а  этот  следова-
тель как раз и ведет дело об убийстве.
   - Не фантазируй, Татьяна не может вести это дело хотя бы потому,  что
работает в Питере, а не в Москве. И вообще, насколько я знаю, она сейчас
в отпуске, они со Стасовым куда-то ездили отдыхать и только недавно вер-
нулись в Москву.
   - Вот видишь, - торжествующе поднял палец  Коротков,  -  значит,  она
все-таки в Москве. И по сути, не так уж далеко  от  обнаруженного  здесь
трупа. И вообще, Аська, скучно с тобой,  помечтать  не  даешь,  на  ходу
крылья подрезаешь. Ты жуткий прагматик. В тебе нет ни капли романтики. А
Стасову я обязательно расскажу об этом, пусть  повеселится.  Я  как  раз
должен сегодня ему звонить, он мне обещал помочь с ремонтом моего корыта
на колесах.
   Он полистал книгу и присвистнул.
   - А дамочка-то недавно грелась под буржуинским солнышком и купалась в
капиталистических морях. В качестве закладки она использовала посадочный
талон, но не шереметьевский, какой-то иностранный. И загар у нее  совсем
свежий.
   Настя взяла протянутый кусочек тонкого картона с  обозначением  даты,
номера рейса и места в самолете. Позвонив из милицейской машины в  Шере-
метьево-2 своему приятелю и попросив навести справки о рейсе и о  пасса-
жирах на соседних местах, она вернулась к Короткову.
   - Интересно, что же она делала на помойке в таком наряде и  в  туфлях
на шпильке, - задумчиво проговорила она и повернулась к эксперту Зубову.
- Олег, что у дамочки на обуви?
   - Помойка, - буркнул вечно хмурый и всем недовольный Зубов, - что еще
там может быть.
   - Значит, она была убита здесь. Если бы на обуви  не  было  помоечной
грязи, можно было бы предположить, что ее убили в другом месте,  а  сюда
привезли на машине и выбросили. Жаль. Я надеялась, что будет  поинтерес-
нее.
   - Ну и надежды у тебя, мать, - с упреком сказал Коротков. -  Прогрес-
сивная общественность надеется на светлое будущее и победу демократичес-
ких реформ, а ты - на то, что потерпевшую убили где-то в другом месте, а
не на помойке. Тебе-то не все ли равно, где именно ее убили?
   - Не-а, - помотала головой Настя. - Убийство красотки на помойке пах-
нет дешевым шантажом и вымогательством, я так не люблю.
   - Господи, Аська, ты действительно  маленький  уродец.  При  чем  тут
"люблю - не люблю"? Труп - он и есть труп. Один  человек  убил  другого,
это отвратительно, и любить тут совершенно нечего.
   - Юрик, тот факт, что одни люди убивают других - это объективная  ре-
альность, изменить которую мы с тобой не можем. Так  было,  так  есть  и
всегда будет. Надо смириться и не делать из этого трагедию.  И  коль  уж
трупы - это моя работа, причем повседневная и оплачиваемая государством,
то я имею полное право в  этой  повседневной  работе  что-то  любить,  а
что-то не любить. Будешь спорить?
   - С тобой поспоришь, как же, - усмехнулся в ответ Коротков, - дня  не
проживешь. Ну что там, Олег?
   Эксперт Зубов, высокий и сутулый, с  кислой  миной  сидел  на  земле,
подстелив под себя полиэтиленовый пакет, и чтото рассматривал, держа при
этом в руках туфли, снятые с убитой.
   - Да хрень какая-то, как обычно, - процедил он сквозь зубы. - Не пой-
му, как она ухитрилась в этой краске аж до самой  колодки  туфли  испач-
кать.
   Неподалеку от Зубова валялась выброшенная кем-то банка, в которой ос-
тавалось еще немного голубой краски. Банка опрокинулась, и краска вытек-
ла на землю.
   - Грунт здесь довольно твердый, высота каблука одиннадцать  сантимет-
ров. Чтобы каблук ушел в землю полностью, убитая должна была весить  ки-
лограммов сто, а в ней от силы пятьдесят пять - пятьдесят семь, это и на
глазок видно. Я вам потом точный расчет сделаю, но и  так  понятно,  что
хрень какая-то.
   - Может быть, она несла в руках что-то тяжелое? - предположила Настя.
   - Сорок кил, а то и больше? - скептически при