блеском в глазах?
   - Будут вызваны дополнительные силы из резерва, - быстро встрял Коротков.
   - Это предусмотрено.
   Гордеев метнул в своего заместителя убийственный взгляд.
   - Кто будет работать с Рубцовой во время просмотра записи?
   - Лесников, - ответила Настя. - И я тоже, конечно.
   - А что будут делать Доценко и Чеботаев?  Или  ты  опять  стараешься  все
делать сама, никому ничего не поручать? Я назначил тебя  старшей,  чтобы  ты
училась распределять работу и контролировать ее выполнение, а не  для  того,
чтобы ты затыкала собой каждую дырку.
   Настя почувствовала, как запылали щеки. Нет, не зря она боялась публичных
отчетов. Одно дело - доложить начальнику один на один и если  и  выслушивать
справедливую критику. то с глазу на глаз, и совсем другое дело,  когда  тебя
полощут в присутствии других сотрудников. Неужели теперь так  будет  всегда?
Неужели Колобок перестал щадить ее, как  щадил  все  предыдущие  годы?  Или,
может быть, у него сегодня настроение плохое? Хорошо еще, что  Миши  Доценко
здесь нет, он отсыпается после суточного дежурства. Правда, Андрей  Чеботаев
здесь, сидит вон, ресницами хлопает. Ах, Колобок, ах, старый лис, да  он  же
специально все это затеял, чтобы  облегчить  ей  работу!  Он  знает  Настино
слабое место, она действительно не  умеет  давать  задания  и  требовать  их
выполнения, ей проще сделать  самой.  Ну  не  может  она  выступать  в  роли
надсмотрщика! А некоторые этим и пользуются, не поручили  им  ничего  -  так
какой с них  спрос?  Да  после  такой  тирады  Гордеева,  рассчитанной,  что
очевидно, именно на Чеботаева, Андрей сам будет  стараться  делать  то,  что
нужно, а не ждать, пока ему Настя прикажет.
   - А я и учусь, Виктор Алексеевич, но сразу ни одна наука не  постигается.
На то вы и начальник, чтобы  мной  руководить,  -  ответила  она  уже  почти
спокойно и даже сумела улыбнуться.
   Глава 10
   Обещанный синоптиками циклон застрял где-то в  пути,  и  к  полуночи  над
Москвой по-прежнему висела ватная духота. Выступление  группы  "Би-Би-Си"  в
клубе "Протон" должно было начаться через полчаса. Все  камеры  установлены,
четверо сыщиков, которых отбирали для этого задания в основном по  признакам
внешности (помоложе и полегкомысленнее), потягивали пиво, сливаясь с  шумной
толпой, а Настя и Юра Коротков сидели в машине, припаркованной в квартале от
клуба.
   - Ася, я вот чего думаю, - уже в десятый, наверное, раз начал Коротков. -
Может, Колобок прав, четыре человека -  маловато.  Надо  было  больше  людей
направлять.
   - Юрка, ну сколько можно! В каждом клубе своя тусовка, Чеботаев  нам  это
сто раз объяснял. Слишком много новых лиц - это тоже плохо, будет  бросаться
в глаза.
   - Только не говори мне, что в этих клубах постоянно толчется одна и та же
публика. Тоже мне, красный  уголок  при  домкоме!  Давай  еще  пару  человек
вызовем, вот чует мое сердце, там этих блондинов с типовыми  рожами  человек
двадцать наберется. Ну что ребятам, на части разорваться?  Ведь  не  уследят
они за каждым, ей-крест, не уследят, а мы потом волосы рвать на себе будем.
   Настя нажала рычаг под сиденьем, отодвинулась подальше и  вытянула  ноги.
Спать не хотелось совсем, хотя поднялась она сегодня в шесть утра.  С  одной
стороны, Коротков прав. Портрет, составленный  со  слов  Жени  Рубцовой,  не
отличался выраженной индивидуальностью, на лице Фаната не было ни шрамов, ни
родинок, которые сразу выделяли бы его и позволяли идентифицировать. Обычное
лицо, каких тысячи. И при этом надо помнить, что это все-таки не фотография,
воспроизводящая чье-то лицо с абсолютной точностью во всех деталях, а  всего
лишь композиционный портрет, составленный с чужих слов, по  памяти  и  после
весьма непродолжительного контакта. Так что  оперативникам  придется  искать
Фаната среди всех более или менее похожих посетителей клуба.  А  сколько  их
будет, похожих этих? Может, двое  (что  крайне  маловероятно),  а  может,  и
пятьдесят. Клуб начал работу в девять вечера, оперативники зашли туда  около
одиннадцати, когда народу стало достаточно много. Понятно, что  Фанат  будет
ждать выступления Медведевой, поэтому глупо было бы  отлавливать  его  среди
тех, кто рано приходит и рано  уходит.  За  час  работы  ребята  уже  трижды
сообщали о подходящих на роль Фаната кандидатах, но пока  только  одного  из
них имело смысл держать  под  контролем,  остальные  двое,  как  выяснилось,
пришли с компаниями. По первым прикидкам было решено, что Фанат скорее всего
одиночка. Маловероятно,  чтобы  человек,  имеющий  друзей  и  не  обделенный
общением, стал бы вести себя так, как убийца: писать таинственные  письма  и
преследовать (вплоть до крайних мер) совершенно незнакомых ему людей,  ничем
его, строго говоря, не обидевших. Таково было  твердое  Настино  мнение,  но
Коротков это мнение не разделял.
   - Вот видишь, - настырно вернулся он к прежней  теме,  когда  в  четверть
первого поступило сообщение еще об одном  подходящем  блондине,  -  это  уже
четвертый. А сколько их еще будет?
   - Юрочка, из первых трех только один пришел  без  компании.  Что  ты  так
волнуешься? И этот четвертый, я уверена, окажется  с  друзьями,  через  пару
минут тебе сообщат об этом.
   - Все равно я не понимаю, - упирался Коротков, - почему  ты  решила,  что
Фанат - непременно одиночка? Ну вот почему, почему? Ну убеди меня!
   - А просто так, на слово, не веришь? - улыбнулась Настя.
   - Не верю!
   - Станиславский ты мой. Иди в театр, работай режиссером и говори актерам:
"Не верю!" Ты помнишь наш вчерашний разговор с женой Лесникова?
   - Помню, чего ж тут не помнить, чай не в прошлом году было. И что?
   - Я вот после вчерашнего все думаю,  а  зачем,  собственно  говоря,  люди
общаются?
   Юра поерзал на сиденье, стараясь устроиться лицом к Насте.
   - Чего-о-о? - недоуменно протянул он.
   - Повторяю: для чего людям бывает необходимо общаться друг с другом?
   - Ну как это для чего?  Чтобы  обмениваться  информацией.  Информационный
голод - самый непереносимый  стресс  и  самый  мощный  двигатель.  Это  всем
известно.
   - Ладно, я задам вопрос по-другому.  Почему  ты  испытываешь  потребность
поговорить с кем-то, поделиться своими переживаниями, рассказать о том,  что
у тебя произошло? Почему ты стремишься не получить информацию, а дать ее?  У
тебя в данном случае никакого голода  нет,  а  ты  все  равно  стремишься  к
общению. Можешь объяснить, почему? Вот ты на  протяжении  почти  десяти  лет
бегал ко мне в кабинет и рассказывал, какая у тебя Лялька стерва и какой  ты
несчастный, потому что  не  можешь  слиться  в  любовном  экстазе  со  своей
Людмилой. Заметь себе, я тебя об этом  не  спрашивала,  ты  сам  прибегал  и
плакался мне в жилетку.
   В переговорном устройстве раздалось потрескивание, потом послышался голос
одного из оперативников:
   - Второй, я Пятый. Номер четыре встретился с девушкой, они уходят.
   - Скатертью дорога, - пробурчал  Коротков  себе  под  нос  и  уже  громче
добавил: - Пятый, пусть он уходит. Отбой.
   - Ну вот, а ты переживал, - усмехнулась Настя. - Одинокие молодые люди  в
наше время большая редкость, особенно если искать их не в библиотеках,  а  в
местах ночных тусовок. Так ты не увиливай, большой босс, ты отвечай  на  мой
вопрос. Для чего ты лил слезы у меня на  плече,  рассказывая  мне  байки  об
общей несправедливости мироустройства?
   - Это же коню понятно, - фыркнул Юра. - Чтобы ты  меня  пожалела.  Любому
человеку необходимо сочувствие.
   - Хорошо. А если бы ты не изменял своей жене Ляльке, а просто  встречался
бы с Людмилой, тебе нужно было бы мое сочувствие?
   - А на фига? Чему тут сочувствовать-то?  Все  честно,  все  путем.  Я  не
пойму, куда ты клонишь.
   - Сейчас поймешь. И теперь вспомни-ка, любезный мой  начальник,  было  ли
хоть раз, чтобы ты пришел ко мне и сказал: Ася,  я  сволочь,  я  подонок,  я
женился на женщине, обещая ей райскую жизнь и страстную любовь  до  гробовой
доски, и не сдержал своего слова, я ее обманываю, а она мне верит. У меня не
хватает мужества признаться ей в том, что  я  ее  больше  не  люблю,  что  я
когда-то ошибся и теперь эту ошибку понял. Я трус и поэтому  обманщик.  Я  и
Людмиле изменяю, потому что периодически выполняю супружеский долг и  ложусь
с Лялькой в постель. Я плохой человек и поступаю дурно.
   Коротков задумчиво молчал, затягиваясь сигаретным дымом.
   - Ну так как, Юрасик, было такое или нет?
   - Допустим, не было, - ответил он как-то неуверенно.  -  И  что  с  того?
Зачем я буду тебе это говорить? Я что, сам этого не понимаю?
   - Вот именно, солнце мое. Ты мне говорил совсем  другое.  Что  Лялька  не
понимает твою милицейскую душу, что у нее испортился характер, что она стала
совсем невыносимой, по каждому поводу начинает на  тебя  орать  и  не  хочет
считаться со спецификой твоей службы. То есть  в  глубине  души  ты  знал  и
понимал  одно,  а  вслух  произносил  совсем  другое.  Ты  создавал   другую
реальность, ту, которая тебе была удобна, потому что та реальность,  которая
существовала на самом деле, была  тебе  неприятна,  и  ты,  сознательно  или
подсознательно, стремился заменить ее другой, более приемлемой. Я не слишком
сложно объясняю?
   - Не тупой, - огрызнулся Коротков. - Ты давай к Фанату  переходи,  нечего
своему начальству кости перемывать.
   - О, вспомнил наконец, что ты начальник! - расхохоталась Настя. - А  если
говорить о Фанате, то в  первую  очередь  надо  вспомнить  о  том,  что  он,
вероятнее всего, психически нездоров. Или здоров, но отличается  невероятным
своеобразием мышления и суждений.  Двадцать  первый  век  на  пороге,  а  он
подметные письма строчит предмету своей  неземной  страсти  и  тайно  вершит
правосудие над теми, кто не разделяет его высокого мнения о Медведевой.  Это
что, нормально, как по-твоему?
   - Да псих он, ясное дело,  это  мы  уже  раньше  поняли.  А  что,  психи,
по-твоему, не стремятся к общению, у них друзей нет? Да я тебе тыщу примеров
приведу, когда психи стараются  свою  искаженную  реальность  навязать  всем
подряд, и письма пишут в газеты, и к прохожим пристают со  своими  бреднями.
Им тоже хочется поделиться своими соображениями. Нет, ты меня не убедила.
   - А исторические примеры тебя тоже не убеждают? Ты вспомни,  сколько  раз
мы имели дело с маньяками-убийцами, и ни  один  из  них,  между  прочим,  не
испытывал потребности кому-то рассказывать о своих подвигах. Ни у одного  из
них не было друзей-приятелей, ни один из них не делился своими впечатлениями
и переживаниями после очередного  убийства.  Они  даже  дневники  не  ведут,
потому что у них нет необходимости создавать вторую, удобную им  реальность.
У них реальность одна, одномерная и  абсолютно  правильная.  На  их  взгляд,
конечно. Они убивают, потому что ТАК НАДО, и  никаких  угрызений  совести  и
сомнений  в  своей  правоте  нет  и  быть  не  может.  А  что  касается  тех
сумасшедших, о которых ты только что говорил, так они не сочувствия  ищут  и
не общения, они пытаются навязать нам свою реальность, потому  что  верят  в
нее и считают, что и все остальные должны верить. Они хотят спасти  общество
от катастрофы, от излучений  там  каких-нибудь  или  от  преступных  опытов.
Другое дело, что реальность эта бредовая, но она у них одна, и им  не  нужно
создавать другую, чтобы лучше выглядеть в собственных глазах  или  в  глазах
окружающих. Они уверены, что правы, и не нуждаются ни в  чьем  одобрении.  И
маньякам-убийцам не нужно одобрения со стороны, они сами  себе  судьи,  сами
принимают решения и сами их выполняют. И ни с кем не делятся.
   - Да, - кивнул Юра, - насчет исторических примеров  ты,  пожалуй,  права.
Вот слушаю тебя и пытаюсь припомнить все наши дела о серийных  убийцах.  Про
них  потом  всегда  говорят:  "замкнутый,  скрытный,  ни  с  кем  близко  не
сходился". Ладно, будем считать, что я тебе поверил. О, опять шуршит.
   - Второй, я Седьмой. Номер третий пробирается ближе к сцене.
   - К нему так никто и не подошел?
   - Нет, он один.
   - Работай, Седьмой. Будет уходить - возьмешь на себя.
   - Понял, Второй.
   Настя почувствовала, как от долгого сидения в машине  затекла  спина.  Ей
захотелось выйти и немного походить.
   - Юр, а что, если мы чуть-чуть пройдемся? Сил никаких нет сидеть,  кресло
уж больно неудобное.
   - Пошли, - охотно согласился Коротков, - я уже давно  изнемог  в  сидячем
положении.
   - Так сказал бы, - удивилась Настя. - Зачем мучиться?
   - Тебе уважение делал. Ты у нас девушка малоподвижная, я  думал,  тебе  в
машине сидеть удобнее, чем стоять.
   - Удобнее, когда машина хорошая. А в твоей консервной банке...
   - Но-но-но, я попрошу без оскорблений.
   Юра вышел из машины, держа в  руках  переговорное  устройство,  и  сладко
потянулся, потом несколько раз быстро  присел,  разминая  коленные  суставы.
Настя медленно обошла вокруг стареньких "Жигулей", оглядывая  окрестности  и
прикидывая, какую бы цель выбрать для короткой прогулки.  Заметив  метрах  в
двухстах освещенное окно ларька, она предложила:
   - Пойдем водички купим. И похрустеть что-нибудь. Ничего, если я тебя  под
руку возьму? Ты же знаешь  мою  способность  спотыкаться  на  ровном  месте.
Особенно в темноте.
   Коротков галантно предложил  ей  руку,  и  ровно  через  два  шага  Настя
зацепилась за что-то носком кроссовки и подвернула ногу.
   - Ну мать, ты даешь! - покачал головой Юра.  -  Действительно  на  ровном
месте. Если б я тебя не держал, ты бы носом в  асфальт  уткнулась.  Ты  что,
совсем ничего не видишь?
   - У меня от работы на компьютере зрение портится, - пожаловалась она. - В
последнее время - просто с катастрофической быстротой.  Придется,  наверное,
очки носить или линзы.
   - Наверное! - передразнил Коротков. - Давно бы уже  к  окулисту  сходила,
вместо того, чтобы колдобины считать. Настя равнодушно пожала плечами.
   - Лень. Времени нет, а того, что есть, жалко  тратить  на  врачей.  Но  в
основном лень, конечно. Пока работать не мешает, буду терпеть.
   Они неторопливо шли по направлению к киоску, и Настя вдруг заметила,  как
приятно гулять летней ночью по пустынной улице. Кругом тишина, в небе  яркие
звезды, и можно никуда не спешить... А всего в квартале  от  нее,  в  ночном
клубе "Протон", находится жестокий убийца,  который  в  этот  самый  момент,
возможно, нашел свою очередную жертву. Она машинально взглянула на часы. Без
четверти час, выступление группы "Би-Би-Си" началось. Значит, Фанат уже там.
Только бы ребята не упустили его, только бы заметили! А вдруг она ошиблась в
своих расчетах и Фанат - вовсе не одиночка, каким она его себе  представила?
А вдруг это компанейский веселый парнишка, который ходит в клубы в окружении
толпы приятелей и приятельниц, а вдруг это один из  тех,  кого  оперативники
уже взяли на заметку и потом выпустили из поля зрения, потому  что  ОНА  так
решила? Она, Настя Каменская, приняла неправильное решение, и убийца сегодня
ускользнет от них, а завтра или послезавтра появится новый труп?
   Настя снова и снова возвращалась к своим рассуждениям,  пытаясь  найти  в
них слабое место. Нет, никак не получалось,  чтобы  человек  имел  друзей  и
весело проводил с ними время и в то же  время  был  тайно  влюблен  и  писал
письма своей возлюбленной, не пытаясь  приблизиться  к  ней,  познакомиться.
"Знай, что ты не одинока", - написал  он.  Почему?  С  чего  он,  собственно
говоря, решил, что певица Света Медведева непременно должна  быть  одинокой?
Ни с чего он не мог этого  решить,  он  просто  спроецировался,  перенес  на
Светлану свою личную проблему. Вот он-то как раз действительно очень одинок.
Не может быть, чтобы он приходил в клубы с компанией, ну никак  не  выходит.
То есть выходило бы, если допустить, что таких  Фанатов  целая  группа,  они
вместе и на выступления ходят, и не понравившихся им молодых людей  убивают,
но это уже из области фантастики. Что же они, и письма эти  дурацкие  вместе
пишут?
   В ларьке они купили две бутылки  воды  и  картофельные  чипсы  и  так  же
неторопливо побрели назад к машине. Подвернувшаяся нога побаливала, и  Настя
сразу же снова забралась на сиденье.
   - Юра, - жалобно сказала она. - а вдруг я все-таки ошиблась?
   * * *
   Выступление группы "Би-Би-Си" закончилось в половине второго  ночи,  клуб
закрылся в пять утра, а к семи стали известны первые  результаты.  Во  время
выступления группы в клубе были выявлены два  молодых  человека,  более  или
менее соответствующие по признакам внешности композиционному  портрету.  Оба
они пришли и ушли без компании. Правда, один из них во  время  нахождения  в
клубе пытался знакомиться с девушками, болтал с ними, угощал  пивом.  Другой
же ни с кем не заговаривал, пил свое пиво в одиночку и ушел сразу  же  после
выступления группы.
   Первый  из  подозреваемых  оказался  приезжим  из  Твери,  который  решил
посмотреть, что такое ночная молодежная жизнь  в  столице.  Его  кандидатуру
отмели сразу, потому что уже через три часа удалось установить, что в Москве
он находится всего двое суток, а в дни совершения убийств Фризе и  Курбанова
благополучно пребывал в родном городе и даже ходил на работу.  Второй  юноша
показался сыщикам более перспективным  для  дальнейшей  разработки,  он  был
москвичом, работал в редакции какой-то малоизвестной и  малотиражной  газеты
верстальщиком.
   - Ну что ж, - весело подытожил Коротков, - будем считать, что мы  не  зря
ночь промаялись. Когда к нам девушка пожалует кино смотреть?
   - В десять, -  устало  ответила  Настя,  которая  в  конце  концов  стала
чувствовать проведенную без сна ночь. Погода, вопреки ожиданиям, вела себя в
полном соответствии с предсказаниями синоптиков, жара исчезла, как будто  ее
и не было никогда, дул холодный ветер, а в небе бестолково толклись дождевые
облака. Резкий перепад атмосферного давления вызывал у Насти головную боль и
тошноту. "Кажется, я старею. Никогда раньше я так на погоду не  реагировала,
- рассеянно подумала она. -  Чему  ж  удивляться,  в  следующем  году  сорок
исполнится. Действительно, не юная девушка".
   - Отлично. - Коротков был бодр и полон энергии, словно не сидел вместе  с
Настей в машине целую ночь, а мирно спал в мягкой постели. - Девочка Женечка
его опознает, и мы спокойно  сядем  ему  на  хвост.  Как  только  он  начнет
выпасать свою очередную жертву, мы сделаем стойку и  в  самый  ответственный
момент возьмем его с поличным.
   Настя налила  в  чашки  кипяток,  размешала  кофе,  добавила  сахару.  От
выпитого за ночь и утро кофе на языке появилась горечь, но  она  знала,  что
все равно будет его пить, иначе уснет прямо на ходу.
   - А если он больше никого не убьет? Я  хочу  сказать,  что,  может  быть,
больше никто не даст ему повода, и у него не возникнет  желания  выслеживать
кого-то и убивать. У криминалистов нет ничего, чем  можно  привязать  его  к
первым двум трупам.
   - Не может быть, чтобы ничего не было,  -  авторитетно  заявил  Коротков,
шумно отхлебывая кофе. - У них всегда что-то есть.
   - Ага, есть, - подтвердила Настя, - но не стопроцентное. Понимаешь, когда
Фанат подходил  сзади  к  жертве  и  начинал  ее  душить,  то  спина  жертвы
естественным  образом  оказывалась  прижатой  к  груди  убийцы.  На   одежде
потерпевших, таким образом, остались микрочастицы одежды преступника. Но!
   Она подняла вверх палец, потом задумчиво  покачала  им,  взяла  сигарету,
закурила.
   - Точно такие же следы остаются после давки в общественном транспорте или
в любой другой толпе. Кроме того, среди микрочастиц, обнаруженных на  майках
Фризе и Курбанова, нет одинаковых. Если бы убийца совершал оба  преступления
в одной и той же одежде, то частицы этой одежды оказались бы на майках обоих
потерпевших. Если бы удалось найти одинаковые микрочастицы  в  первом  и  во
втором  случае,  тогда  бы  хоть  понятно  было,  какую  одежду   искать   у
подозреваемого. Конечно, как доказательство для суда это дов