нты заиграли новую песню, перед эстрадой уже толпилось довольно
много народу, и танцевать можно было только тесно прижимаясь друг к дру-
гу. Настя закинула руки на плечи Павлу, тогда как он довольно грубо  по-
ложил ладони на ее ягодицы, обтянутые короткой юбкой.
   - Э, полегче, - тихонько попросила она. - Это уже слишком серьезно.
   - А я не шучу. Вы сами этого хотели.
   - Я хотела вовсе не этого, вы прекрасно это понимаете.  Должны  пони-
мать.
   - Посмотри на меня, - потребовал он, и Настя  с  каким-то  неприятным
чувством отметила, что он наконец обратился к ней на "ты".  Она  подняла
голову и наткнулась глазами на его взгляд.
   - Ты хотела этого, - тихо и медленно говорил Павел, крепче  и  крепче
сжимая ее ягодицы. - Ведь ты же хотела именно этого, не так ли? Ты хоте-
ла этого с того самого момента, когда целовалась  со  своим  поклонником
днем в этом ресторане. Ты целовалась с ним, а хотела, чтобы на его месте
был я. Ты и сейчас этого хочешь. Ну, признайся  же,  признайся,  и  тебе
сразу станет легче. Скажи, что ты хочешь меня.
   Она впала в оцепенение, подобное тому, которое охватило ее за обедом.
Руки вмиг стали горячими и какими-то слабыми, ей казалось, что она  даже
шариковую ручку в пальцах не удержит. Слова уже бились в горле,  рвались
на язык, и она была уверена, что произнесет сейчас: "Да, я хочу тебя", и
ей сразу станет легче, и все будет хорошо, ну просто отлично. Его  тихий
монотонный голос завораживал, увлекал ее в какую-то темную, страшную пу-
чину безволия, его холодные пальцы уже сжимали ее бедра под юбкой...
   Она сделала последнее усилие, вырвалась из его рук и залепила ему по-
щечину. Никто не обратил на них внимания, музыка звучала оглушающе гром-
ко, пары были заняты сами собой. Павел легко перехватил ее руку  и  сжал
кисть с такой силой, что у нее выступили слезы. Он сделал еще одно  лег-
кое, почти незаметное движение, нажав на болевую точку, и Настя  опусти-
лась на колени, не удержав равновесия. Теперь уже внимание  к  ним  было
привлечено, танцующие расступились, в дверях показались головы  вышибал,
готовых по первому знаку кинуться наводить порядок. Павел подал ей  руку
и помог встать. Они дошли до  своего  столика,  провожаемые  удивленными
взглядами, и молча уселись. Краем глаза Настя  заметила  Короткова.  Она
подняла руку, подзывая официантку.
   - Позови Германа, - бросила она, не глядя на девушку.
   Через несколько минут к ним  подбежал  услужливый  метрдотель.  Настя
открыла сумочку и вынула из нее три купюры по пятьдесят тысяч.
   - Пошлите кого-нибудь, пусть купят цветы. Розовые гвоздики для меня и
желтые - вон на тот столик, где мой поклонник сидит. И побыстрее.
   Герман схватил деньги и умчался.
   - Я вас не понимаю, - произнес Сауляк.
   "Ну вот, наконец-то, - с облегчением подумала Настя. - Наконец-то  ты
заговорил со мной первым, а не просто отвечаешь на мои назойливые вопро-
сы. Наконец-то ты чего-то не понимаешь. Дело сдвинулось, но  видит  Бог,
это стоило мне... И синяк теперь на руке будет".
   - Чего вы не понимаете? - устало спросила она, машинально  поглаживая
болезненно ноющее место на запястье.
   - Зачем вы покупаете цветы, которые вам не нравятся?
   - Затем, что я никогда не покупаю цветы, которые мне нравятся. Цветы,
которые мне нравятся, мне дарят люди, которые хотят сделать мне  что-ни-
будь приятное.
   - Это не ответ.
   - Другого не будет.
   - А желтые гвоздики вам нравятся?
   - Нет. Я вообще гвоздики не люблю, никакие.
   - Значит, они нравятся вашему Ромео?
   - Откуда я знаю, что ему нравится. - Она равнодушно передернула  пле-
чами.
   - Тогда зачем...
   - Не знаю, - оборвала она Павла. - Низачем. Я же не спрашиваю,  зачем
вы это сделали там, возле эстрады. Сделали, потому что захотели или пос-
читали нужным сделать, вот и весь ответ. И я не считаю себя вправе  тре-
бовать от вас отчета, почему это вы решили поступить так или иначе.  Ре-
шили - значит, решили. Как решили - так и поступили.
   - Вы весьма демократичная особа, должен вам заметить.
   - Увы, нет. Я анархистка, сторонница абсолютной свободы. Главным  об-
разом, я имею в виду свободу принятия решения. Поэтому не пристаю к  вам
с вопросами и не собираюсь отчитываться перед вами по поводу цветов. Ес-
ли вы наелись, мы можем возвращаться в номер.
   - А как же цветы? Их ведь еще не принесли.
   - Принесут в номер.
   Настя расплатилась по счету, и они снова поднялись на третий этаж. За
стодолларовую бумажку Елизавета Максимовна записала в журнал, что в  по-
лулюксе живут двое, и новая дежурная, сидящая на посту на третьем этаже,
ничего у Насти  не  спросила,  только  проводила  ее  недоброжелательным
взглядом.
   - Вы будете спать в спальне, - сказала она Павлу не терпящим возраже-
ний тоном.
   Он ничего не ответил, только молча  кивнул.  Настя  быстро  прошла  в
спальню, взяла свою одежду и скрылась в ванной, чтобы переодеться. Она с
остервенением намыливала лицо, смывая слишком яркую косметику, потом за-
лезла под душ. После горячего душа она снова влезла в свои любимые джин-
сы, натянула майку и свитер и почувствовала себя гораздо лучше.
   Войдя в комнату, она сразу увидела огромный букет, валяющийся на жур-
нальном столике. Павел сидел в кресле, и Настя ничуть не удивилась,  что
он снова сидит с закрытыми глазами, скрестив руки на груди и закинув но-
гу на ногу. Похоже, это была его любимая поза, и только так он  чувство-
вал себя комфортно и удобно.
   - Давайте ложиться спать, - сказала она. - Вы, наверное, устали.
   - Нет.
   - А я устала. И хочу лечь.
   Сауляк поднялся и не говоря ни слова вышел  в  спальню.  Настя  пошла
следом за ним, сняла постельное белье с одной из кроватей и,  вернувшись
в гостиную, постелила себе на диване. Погасив свет, она  сняла  обувь  и
свитер и нырнула под одеяло, оставшись в джинсах и в майке. Мало ли  как
жизнь повернется, вдруг придется вскакивать и нестись  куданибудь  сломя
голову.
   Она знала, что вряд ли сможет заснуть, когда  совсем  рядом,  в  нес-
кольких метрах от нее,  находится  человек,  источающий  непонятную,  но
весьма ощутимую опасность. Но хотя бы просто полежать, спокойно полежать
и подумать. Она знала, что должна  последовательно  перебрать  в  памяти
все, что произошло за сегодняшний день, шаг за шагом, слово  за  словом,
чтобы составить хоть какое-нибудь представление о том, что  такое  Павел
Сауляк.
   В спальне было тихо, похоже, Павел даже не вертелся с  боку  на  бок.
Внезапно она услышала, как скрипнула кровать, потом раздались едва слыш-
ные шаги и открылась дверь, ведущая из спальни в гостиную.
   - В чем дело? - спросила Настя вполголоса.
   - Хочу задать вам один вопрос. Можно?
   - Можно.
   - Вы очень испугались там, в ресторане?
   "Ах ты, подонок! - подумала Настя почти что с умилением. - Ты что же,
сукин сын, эксперименты на мне ставил? И теперь умираешь от любопытства,
потому что не понимаешь, получилось у тебя или нет. И до  такой  степени
тебя любопытство разбирает, что ты даже  поступаешься  своими  долбаными
принципами и первым задаешь мне вопросы. Ты даже уснуть не  можешь,  так
тебя разбирает".
   - Не столько испугалась, сколько удивилась,  -  ответила  она  вполне
дружелюбно. - Вы вдруг стали обращаться ко мне на "ты",  хотя  не  далее
как сегодня утром категорически от этого отказывались. Впрочем,  чего-то
подобного я от вас ожидала, все-таки два года вы провели в зоне, поэтому
вполне естественно, что в какой-то момент вы могли повести себя по отно-
шению ко мне не вполне адекватно. Но это простительно.
   - Значит, вы совсем не испугались?
   - Нет, конечно. Чего я, по-вашему, должна бояться? Вы что же думаете,
я с мужчинами никогда не спала?
   - Простите. Спокойной ночи.
   Дверь снова скрипнула, Павел скрылся в спальне.
   "Конечно, я испугалась, - думала Настя, свернувшись  в  клубочек  под
тонким гостиничным одеялом. - Я в первый раз испугалась  еще  тогда,  за
обедом. Ты страшный человек, Павел Сауляк. Господи, как же  мне  довезти
тебя до Москвы и больше никогда не видеть!"


   Глава 3

   Заснуть ей так и не удалось. В спальне было тихо, оттуда  не  доноси-
лось ни звука, но Настя была уверена, что и  Сауляк  не  спит.  Ровно  в
шесть часов она поднялась и постучалась к нему.
   - Павел, пора вставать.
   Он появился на пороге спальни почти мгновенно,  будто  не  только  не
спал, но и не раздевался на ночь.
   - Завтракать будем в аэропорту, здесь еще все закрыто в такую рань, -
сказала она, быстро укладывая вещи в сумку.
   Сауляк молча прошел в ванную, не сказав ни слова.
   В аэропорт они добирались городским автобусом. Настя преодолела иску-
шение взять такси, потому что автобус казался ей более безопасным. Оста-
новить на безлюдном утреннем шоссе машину и попортить шкуру двоим невоо-
руженным пассажирам - фокус не большой, а с автобусом  такие  штучки  не
пройдут. Она даже не стала смотреть в  окно  в  попытках  увидеть  своих
преследователей. Какая разница, есть они или нет? План от этого не меня-
ется. Павел всю дорогу молчал, и ей на некоторое  время  даже  удавалось
забыть о его присутствии. Только когда она достала из сумки  билеты,  он
метнул на нее вопросительный взгляд, но сдержался и по обыкновению ниче-
го не спросил.
   Они зарегистрировались и прошли на посадку. В накопителе народу  было
много, сесть было негде, и им пришлось стоять добрых сорок  минут,  пока
стюардесса наконец не открыла двери и не пригласила пассажиров  в  авто-
бус. Все эти сорок минут Сауляк простоял с закрытыми глазами, прислонив-
шись к стене и скрестив на груди руки, а  Настя  незаметно  разглядывала
людей. У противоположной стены она заметила Короткова, а  совсем  рядом,
всего в нескольких метрах от себя, увидела знакомое лицо парня в волчьей
шапке, пассажиры из серой "Волги" пока не появлялись, но она была увере-
на, что они где-то здесь.
   К самолету они поехали последним автобусом и  встали  в  самый  конец
очереди у трапа. Поднявшись в салон, Настя с удовлетворением  убедилась,
что почти все пассажиры уже сидят на своих местах. Таким образом, проби-
раясь к своему креслу, она имела возможность посмотреть в лицо  каждому.
Еще покупая билеты, она позаботилась о том, чтобы их места  оказались  в
конце салона. Конечно, вот они, сидят в разных рядах, никуда не  делись.
И волчья шапка на месте. И Коротков. И автомобилисты. Полный сбор. Можно
лететь.
   - Они здесь? - спросил Сауляк, когда Настя уселась поудобнее  и  зас-
тегнула ремень.
   - Здесь, - кивнула она. - Разве вы не видели?
   Я же просила вас запомнить лица.
   - Я запомнил.
   - Что, внимания не обратили, пока шли по салону?
   - Обратил.
   - Тогда почему спросили?
   - Вас проверял.
   - Понятно. Что, Павел Дмитриевич, страшно доверять свою судьбу актри-
се-мошеннице?
   - Страшно, когда не понимаешь, что и почему делает человек,  которому
доверился.
   - А вы спрашивайте, не стесняйтесь, - весело посоветовала Настя.
   Все-таки она его дожала! Как ни пыжился,  как  ни  крепился,  пытаясь
выглядеть умным и прозорливым, не нуждающимся ни в каких разъяснениях, а
сломался. Ее логика оказалась ему не по зубам.
   - Зачем мы летим в Свердловск?
   - В Екатеринбург, - поправила она. - Чтобы оторваться от них. В Сама-
ре мы с вами как на ладони, они отследили нас от ворот вашей колонии  до
самолета. В Екатеринбург мы прилетим около полудня, и в течение  ближай-
шего часа оттуда уйдут четыре рейса - в Волгоград, в  Петербург,  в  Ир-
кутск и в Красноярск. Мы получим новые документы и улетим, а  они  пусть
думают, куда именно.
   - Но почему именно в Екатеринбург? Что, в других  городах  расписание
по-другому составлено?
   - Расписание такое же, аэропорт другой. В порту Кольцове много  инте-
ресных ходов и выходов, и я их все знаю. Еще вопросы есть?
   - Я хотел бы знать, кто вас нанял.
   - А вот тут придется поторговаться.
   - То есть?
   - Я скажу вам, кто меня нанял, но и вы должны будете мне сказать, по-
чему меня наняли.
   - Разве вы этого не знаете?
   - Я об этом не спрашиваю. Именно поэтому меня  и  нанимают.  Согласи-
тесь, очень удобно, когда можно дать задание и ничего не объяснять. Если
я буду проявлять излишнее любопытство, то останусь без работы.
   - Вот и не проявляйте.
   - Хорошо, - легко согласилась Настя, - не буду.  Будем  считать,  что
торговля не состоялась.
   - Куда мы полетим из Екатеринбурга?
   - Не знаю. - Она беззаботно пожала плечами. - Куда будут билеты, туда
и полетим.
   - А если на те четыре рейса билетов не будет?
   - Будут, куда денутся, - усмехнулась она. -  Экий  вы,  право  слово,
тревожный, Павел Дмитриевич.
   Самолет набрал высоту и теперь летел ровно, только слегка подрагивая.
Бессонная ночь дала о себе знать, и Настю  стало  неумолимо  клонить  ко
сну. Веки сделались тяжелыми, но она изо всех сил боролась  с  соблазном
закрыть глаза и подремать. И не то чтобы она боялась оставить Павла  без
присмотра, тем и хорош самолет, что из него никуда не денешься, да и Юра
Коротков здесь, глаз с них не спускает. Но Сауляк  ее  тревожил,  и  чем
дальше - тем больше. От него исходила неведомая опасность, и заснуть ря-
дом с ним было для Насти равносильно тому, чтобы сложить руки и отдаться
на милость врага.
   Она снова и снова перебирала в уме все этапы предстоящей операции  по
сбрасыванию хвоста в аэропорту Кольцове, когда над  головами  пассажиров
пронесся мелодичный голос стюардессы:
   - Уважаемые пассажиры! По метеоусловиями аэропорта Кольцове наш само-
лет не может совершить  посадку  в  Екатеринбурге.  Посадка  будет  осу-
ществлена в аэропорту города Уральска. Экипаж самолета приносит вам свои
извинения.
   Вот это номер! Сон как рукой сняло. Интересно, что она будет делать в
Уральске? Рядом - никого, кроме Короткова, но толку-то от него...  Доку-
менты для нее и Павла дожидаются их в Екатеринбурге. А  пытаться  уехать
из Уральска, имея документы на фамилию Сауляк, бессмысленно. То есть уе-
хать, конечно, можно, но это пустая трата времени, сил и денег. Все рав-
но за ними будет тащиться хвост. Без помощи сотрудников аэропорта они не
смогут сесть ни на один самолет, не засветившись.
   Она повернула голову и взглянула на Павла. Тот  сидел  по-прежнему  с
закрытыми глазами, но было видно, как под тонкой кожей век быстро двига-
ются глазные яблоки.
   - Вы слышали? - спросила она.
   - Слышал.
   - У нас с вами начинаются проблемы.
   - Я понял.
   - Наше путешествие затягивается и перестает быть приятным.
   - Я понял.
   - Я рада, что вы  такой  понятливый,  -  сказала  она  с  неожиданной
злостью. - И в интересах нашей с вами безопасности было бы  лучше,  если
бы я знала о ситуации несколько больше, чем знаю сейчас.
   - Что именно вы хотите узнать?
   - Я хочу хотя бы представлять себе, насколько могущественны те  люди,
которые за нами тащатся от самой колонии, и каких действий от них  можно
ожидать.
   - Они могут все. Весь вопрос только в том,  как  далеко  они  захотят
пойти, - ответил он очень тихо, но глаз так и не открыл.
   - И что может повлиять на их желания?
   - Боязнь раскрыть себя. Боязнь огласки, расшифровки. Вы выбрали  пра-
вильную линию. Пока они не поймут, кто вы такая, они нас не тронут.  По-
чему вы сделали себе паспорт с моей фамилией?
   - Пусть думают, что мы родственники. Это их запутает хотя бы  на  ка-
кое-то время.
   - Вы играете с огнем. Это была ваша ошибка.
   - А что, быть вашей родственницей опасно?
   - Более чем. Вы даже не догадываетесь, до  какой  степени  это  может
быть опасным.
   - Ну так просветите меня. Собственно, я добиваюсь  этого  уже  вторые
сутки.
   - Вам не нужно этого знать. Просто помните, что вы совершили  большую
ошибку.
   Тоже приятно, с раздражением подумала Настя.
   Знать, что сделала что-то не так, но не понимать, в чем ошиблась. Ху-
же не придумаешь. Мстительный сукин сын.
   - С кем вы связаны, с милицией или  с  криминальными  структурами?  -
спросил неожиданно Сауляк.
   - А почему только с ними? Вы считаете, что человек, который меня  на-
нял, должен быть непременно либо милиционером, либо преступником?
   - У вас липовый паспорт. Это могут сделать только милиционеры и прес-
тупники.
   - Не только, - улыбнулась она. - За два года вы отстали от жизни. Ли-
повый паспорт можно купить на любом рынке, за большие  деньги,  конечно,
но зато без проблем. Находишь человека, платишь бабки, говоришь  фамилию
и отдаешь фотографию. На другой день получаешь заказ.
   - И вы сделали именно так?
   - Именно так.
   - То есть идея взять мою фамилию принадлежала лично вам? Вы  сами  ее
выбрали и сами заказали паспорт?
   - Совершенно точно.
   - И ваш наниматель об этом не знает?
   - Я перед ним не отчитываюсь в деталях, ему важен  результат,  а  как
его добиться - я придумываю сама.
   - Вы плохо придумали.
   - Что поделать. Не ошибается только тот, кто  ничего  не  делает.  Вы
уверены, что мой наниматель не сделал бы такой ошибки?
   - Я не знаю, кто ваш наниматель. Может быть, и не сделал бы. А мог  и
сделать, если он недостаточно информирован.
   Насте стало не по себе. Генерал Минаев был посвящен в план  операции,
он знал, что Настя взяла себе паспорт с фамилией Сауляк. Но не остановил
ее. Значит, он недостаточно информирован? Это плохо.  Тогда  впереди  ее
могут ждать разнообразные неожиданности, одна неприятнее другой. А  если
он знал, что этого делать нельзя? Почему промолчал? Какую игру он  зате-
ял, этот чертов генерал Минаев? Час от часу не легче.
   Самолет пошел на посадку, заложило уши, и разболелась  голова.  Настя
из-за слабых сосудов плохо переносила и взлет и снижение, а сейчас из-за
одолевавших ее дурных предчувствий ей стало совсем тошно.
   Шасси самолета коснулись земли, и самые  нетерпеливые  из  пассажиров
тут же вскочили и начали одеваться. Настя  увидела  мелькнувшую  впереди
голову Короткова. Юра встал и, натягивая куртку, повернулся к ней лицом.
Она едва заметно пожала плечами, что должно было означать: никаких  спе-
циальных указаний нет, в голове пусто, новые идеи не появились, действуй
на свой страх и риск.
   - Сколько их? - раздался едва слышный голос Павла.
   - Четверо. Двое по отдельности и двое вместе.
   - Поклонник и двое из машины. Кто четвертый?
   - В середине салона - парень в мохнатой шапке из волка.  Он  подходил
вчера утром к колонии, но увидел "Волгу" и смылся. Не знаю, может  быть,
он с ними вместе.
   - Кто из них кажется вам наиболее опасным?
   - Все. Я не экстрасенс, мысли на расстоянии не читаю.
   Сауляк резко повернулся к ней, и Настю снова окатило жаркой волной.
   - Вы что, гипнотизер? - спросила она, улыбаясь через силу.
   - Нет. С чего вы взяли?
   - Взгляд у вас...
   - Какой?
   - Нехороший. Вставайте, будем одеваться.
   - Вы слишком нервная. Впрочем, я  слышал,  все  актрисы  истерички  в
большей или меньшей степени.
   - Аш-игрековый компонент, - пробормотала она, вытаскивая  из-под  си-
денья свою сумку.
   - Как вы сказали?
   - Про таких, как я, психиатры  говорят,  что  у  нас  сильно  выражен
аш-игрековый компонент. "Аш" и "игрек" - две первые буквы латинского на-
писания слова "истерия".
   - Так вы еще и психиатр? - усмехнулся Сауляк.
   - Нет, но курс психодиагностики я прослушала.
   - По-моему, вы такая же актриса, как я - чемпион по кикбоксингу.
   - По-моему, тоже. Пошли к выходу. И давайте не ссориться, ладно?
   Аэропорт в Уральске был маленьким,  тесным,  грязным  и  бестолковым.
Пробравшись сквозь толпу пассажиров, стоящих в очереди на регистрацию  и
посадку, они вышли на улицу. Здесь было намного холоднее, чем в  Самаре,
дул пронизывающий ветер, забивая глаза мелкой  колючей  снежной  крупой.
Пассажирам их рейса было предложено устроиться  в  гостиницу  аэропорта,
так как, судя по сводкам синоптиков, рейсы в  Екатеринбург  возобновятся
не раньше завтрашнего дня. Этим любезным приглашением воспользовались не
мног