не успеваем сделать необходимое. Нужно ли  нас  за
это осуждать? Можно ли нас за это простить? Не знаю... "
   Квартира показалась Насте неожиданно пустой, холодной и одинокой. Ду-
шевная боль, столько времени заставлявшая ее стремиться к молчанию и уе-
динению, прошла, словно вместе с Димой Захаровым убили и ее, эту изматы-
вающую тупую боль. И теперь Насте хотелось, чтобы рядом с ней был  Леша,
такой теплый, родной и надежный. "А вдруг он не  вернется?  -  мелькнула
сумасшедшая мысль. - Вообще никогда не вернется. Пожил со мной  в  браке
два года и понял, что это типичное не то. Пока мы жили отдельно и  виде-
лись раз в неделю, все было по-другому, и мы смогли поддерживать отноше-
ния на протяжении двух десятков лет. Господи, страшно подумать, как дав-
но мы вместе! С девятого класса. Когда мы познакомились, мне  было  пят-
надцать, а теперь уже почти тридцать семь. Я хочу,  чтобы  он  вернулся.
Мне плохо без него. Сегодня вторая годовщина нашей свадьбы.  Я  в  своем
репертуаре, вспомнила об этом только сейчас. Интересно, Лешка тоже забыл
или помнит и дуется на меня за то, что я его не поздравила? "
   Отрезая хлеб, чтобы сделать бутерброд, она думала о том,  что  сейчас
позвонит Алексею в Жуковский. Она не будет просить  его  вернуться,  она
просто поинтересуется, как себя чувствует его  отец.  "Детский  сад  ка-
кой-то, - сердито сказала она себе, укладывая на хлеб толстый кусок  те-
лячьей колбасы и намазывая сверху плавленым сыром, - я позвоню тебе,  но
как бы не тебе, то есть как бы тебе, но якобы для того,  чтобы  спросить
про отца, потому что мы как бы в ссоре. Любопытное  выражение  это  "как
бы", у людей моложе тридцати оно сегодня повторяется через слово, как  у
некоторых "блин". И откуда оно взялось? "
   Оставив на столе готовый к употреблению бутерброд, она сняла телефон-
ную трубку.
   - Лешик, это я. Как папа?
   - Спасибо, плохо, - коротко ответил муж. - А ты как?
   - Я тоже плохо, - призналась Настя. - Но, наверное, лучше,  чем  твой
отец. Что с ним?
   - Тебе понадобилось три дня, чтобы этим поинтересоваться?  -  осведо-
мился Чистяков. - Ладно, не  будем  мелочиться.  Вчера  его  положили  в
больницу, мама сегодня там ночует. Если к утру  не  станет  хуже,  будут
оперировать.
   - Я нужна? Поручи мне что-нибудь, я все сделаю. Леш, не злись на  ме-
ня, я чудовищная дура, но я все поняла. Хочешь, я приеду?
   - Толку-то от тебя, - усмехнулся он. - Ты даже суп  сварить  не  смо-
жешь.
   - Я могу подежурить в больнице, чтобы вы с мамой отдохнули. Могу дос-
тать лекарства, даже самые дефицитные. Лешенька, не отталкивай меня,  ты
же всегда умел меня прощать.
   - Да при чем тут это, Ася, - с досадой ответил он. - Я не сержусь  на
тебя, у меня есть другие проблемы. Если хочешь -  приезжай,  но  это  не
обязательно, мы вполне справляемся.
   - Я приеду, - решительно сказала она. -  Позвони  мне  завтра,  когда
станет известно насчет операции, хорошо?
   - Хорошо, я позвоню. Ты Сашу с Дашенькой поздравила или опять забыла?
   Ах ты. Господи, про брата-то она забыла? У них ведь  свадьбы  в  один
день состоялись, специально подгадывали, и у Саши с Дашей  сегодня  тоже
вторая годовщина.
   - Понятно, - констатировал Алексей,  правильно  истолковав  возникшую
паузу, - значит, забыла. Позвони, пока еще не очень поздно, они дома,  я
с ними полчаса назад разговаривал.
   - Прости, Лешенька, я совсем голову потеряла, - пробормотала она. - Я
тебя поздравляю, солнышко. Или ты считаешь, что уже не с чем?
   - Не говори глупости. Я очень тебя люблю. Но любить человека и  уметь
жить с ним бок о бок - это не одно и то же, и ты лучше меня это  понима-
ешь.
   - Ты не хочешь больше со мной жить?
   - Это ты не хочешь. Или не можешь.
   - Я могу с тобой жить. И хочу. Пожалуйста, возвращайся, когда с папой
все уляжется. Вернешься?
   - Куда ж я денусь, - усмехнулся Чистяков. - Правда,  не  обещаю,  что
это будет скоро.
   - Я подожду. Ты только пообещай.
   - Ладно, ложись спать, время позднее. Саше не забудь позвонить.
   Конечно, она позвонит. Поздравит брата и его очаровательную жену  Да-
шеньку, съест свой нехитрый бутерброд, примет душ и ляжет спать.  Нельзя
сказать, что в жизни все прекрасно, но наличие проблем и неприятностей -
дело обычное и нормальное. Лешка вернется. Это главное. А все  остальное
можно к этому прикладывать с разных сторон. Нужно уметь отделять в  этой
жизни главное от второстепенного, в этом и есть  настоящая  мудрость.  И
почему только она приходит к людям так поздно,  когда  уже  сделаны  все
мыслимые и немыслимые ошибки и глупости?
   Владислав Стасов уже поужинал, придя с работы, и собирался улечься на
диван перед телевизором, когда позвонила его первая жена Маргарита.  По-
говорив с ней, он начал быстро одеваться.
   - Что случилось? - встревоженно спросила Татьяна, наблюдая за поспеш-
ными сборами мужа.
   - Лилька чудит. Отвернулась к стене и плачет, а в чем дело - не гово-
рит. Рита уже часа три с ней бьется, и никакого толку. Я поеду к ним.
   - Конечно, - кивнула Татьяна, - поезжай.
   Десятилетняя Лиля, дочь Стасова от первого брака,  была  спокойной  и
рассудительной девочкой, которая больше всего на  свете  любила  читать,
причем все без разбора,  и  почти  никогда  не  плакала.  Истерика  дли-
тельностью в три часа (если, конечно, Маргарита по обыкновению ничего не
преувеличивала) была настолько для нее нехарактерна, что было чему испу-
гаться. Опыт следственной работы подсказывал Татьяне, что речь может ид-
ти о самом неприятном: девочку напугал сексуальный маньяк, но она  стес-
няется рассказывать об этом взрослым. Такое  встречается  гораздо  чаще,
чем многие думают, и при неправильном поведении окружающих приводит под-
час к страшным последствиям в виде искалеченной психики и  изломанной  в
будущем личной жизни. Сам Стасов такое тоже видел,  Татьяна  знала,  что
года полтора назад он вместе с  Настей  Каменской  занимался  раскрытием
убийства известной кинозвезды Алины Вазнис, вся жизнь которой пошла  под
откос именно из-за такого вот урода,  растлевающего  маленьких  девочек,
которые не могут поделиться со взрослыми своими страхами.
   Проводив мужа, она легла в постель с книжкой,  но  мысли  с  книжного
текста все время съезжали на служебные дела, хотя с ними, строго говоря,
было покончено. На работу больше ходить не надо, и можно расслабиться. И
тем не менее в голову постоянно лезли  какие-то  соображения  по  поводу
убийства колдуньи Инессы.
   Стасов вернулся около двух часов ночи, расстроенный и злой.
   - Ты почему не спишь? - спросил он, увидев, что  Татьяна  по-прежнему
лежит с книгой в руках.
   - Тебя жду. Ну, что там с Лилей?
   - Да бред какой-то! - в сердцах выпалил  он,  стягивая  через  голову
свитер вместе с майкой. - Вбила себе в голову, что после рождения нашего
с тобой малыша я перестану ее любить. И откуда в ее  головке  появляются
такие глупости? Ведь разумная же девочка, так много читала и нас с тобой
все хотела побыстрее поженить, помнишь?
   - Конечно, - улыбнулась Татьяна, - она себя вела  покруче  профессио-
нальной свахи, все уши нам прожужжала о том, что  взрослые  люди  должны
жить в браке.
   - Вот-вот, а теперь переживает, что я буду любить нового  ребенка,  а
про нее забуду. Уж я ей и объяснял, и уговаривал, и обещания давал. Пла-
кать перестала, но, кажется, все равно не поверила мне и не успокоилась.
И Ритка тоже масла в огонь подливает, совсем мозгов у нее нет.
   Стасов забрался в постель, натянул одеяло и прикрыл глаза.
   - Все, Танюша, гаси свет, давай спать. Завтра разберемся.
   Через несколько минут послышалось его ровное дыхание, засыпал Владис-
лав быстро даже при волнениях и тревогах. А Татьяна  еще  долго  вороча-
лась, инстинктивно прикладывая руки к животу и думая о том, не  повредит
ли маленькому, если она не будет все время сидеть дома. Уже засыпая, она
все-таки решила, что не повредит. Говорят, ходьба в умеренном темпе  по-
лезна для беременных.
   Утром, едва за уходящим на работу Стасовым  закрылась  дверь,  Ирочка
заявила:
   - Таня, я все приготовила, и обед, и ужин. Ты без меня справишься?
   - Справлюсь, невелика премудрость, - засмеялась Татьяна. - А  ты  ку-
да-то собираешься?
   - Да, - коротко ответила Ирина, скидывая халатик и распечатывая пакет
с новыми колготками.
   - Надолго?
   - На весь день. Вернусь поздно вечером. Тань, посмотри, эти  колготки
не слишком темные для белого костюма?
   Татьяна внимательно осмотрела стройные ножки своей родственницы,  об-
тянутые тонкой тканью.
   - По-моему, нормально. Ну-ка приложи юбку.
   Ира достала из шкафа длинную элегантную юбку  из  тонкой  белоснежной
лайки и приложила к себе.
   - Пойдет, - кивнула Татьяна. - И с кем ты собираешься провести  день?
С новым кавалером?
   - Ну, он не такой уж новый, мы знакомы уже неделю.
   - Да, это солидный срок, - покачала головой Татьяна. - И как он  тебе
до сих пор не надоел?
   - Сама не знаю, - шутливо вздохнула Ира. - Как ты думаешь,  к  белому
костюму пойдет вот этот зеленый шарфик? Или лучше вот  этот,  ярко-розо-
вый?
   - Ирка, не морочь мне голову, надевай любой.
   Пока Ира металась по квартире, собираясь  на  свидание,  Татьяна  ти-
хонько сидела за кухонным столом, чтобы не мешать  столь  ответственному
процессу. Родственница упорхнула, на прощание чмокнув ее в  щеку  и  дав
последние указания по части обеда и ужина, и Татьяна  тоже  стала  поти-
хоньку собираться. Она до конца не понимала, что гонит ее  из  дома,  но
постоянно ощущала неловкость из-за плохо проведенного следствия по  делу
об убийстве Инны Пашковой. И с этим надо было что-то делать. Правда, она
не знала точно, что именно.
   Выйдя из дома, она с удовольствием прогулялась неторопливым шагом  до
метро, хотя было довольно далеко. Вечная проблема новостроек -  отдален-
ность от транспорта. Но сегодня это Татьяну не раздражало,  она  радова-
лась солнцу, теплому весеннему дню и тому, что Ирочка наконец нашла себе
кавалера и у нее стала налаживаться личная жизнь. Из-за того, что  моло-
дая женщина целиком посвятила себя домашнему хозяйству родственников, не
имея в чужом городе ни поклонников, ни подруг, Татьяна чувствовала  себя
неуютно и неловко.
   Она доехала до станции "Лубянка" и пошла по Мясницкой в сторону Садо-
вого кольца. Вот и дом, где жила, вела прием клиентов и была убита  кол-
дунья Инесса, она же Инна Пашкова. На двери металлическая панель с кноп-
ками, когда-то в прошлом  бывшая  домофоном,  но  давно  уже  сломанная.
Татьяна толком не знала, зачем пришла сюда. Войдя в подъезд,  она  стала
бессмысленно разглядывать почтовые ящики и наткнулась глазами на прилеп-
ленное "скочем" к стене объявление, написанное  от  руки:  "Кто  потерял
ключи, обратитесь в кв. 14."
   "Вот в эту квартиру я и пойду, - подумала  она.  -  Если  человек  не
просто поднял валяющиеся на полу ключи, не бросил их тут же, возле  поч-
товых ящиков, а забрал домой и потрудился повесить объявление, чтобы они
не пропали окончательно, то с этим человеком можно  иметь  дело.  Он  не
настолько равнодушен к окружающим, как большинство из нас, городских жи-
телей, а стало быть, есть надежда, что он хоть что-то знает о своих  со-
седях".
   Дверь квартиры 14 открыла пожилая женщина с добрым круглым лицом.  До
Татьяны долетали звонкие детские голоса, очевидно, хозяйка  была  бабуш-
кой, с которой оставляли маленьких внуков.
   - Вам кого? - подозрительно нахмурясь, спросила женщина.
   - Я насчет ключей.
   - Наконец-то! А то лежат они у меня, лежат, и никто их не спрашивает.
Вот они.
   Женщина заулыбалась и протянула Татьяне два ключа на колечке с  брел-
ком.
   - Ваши?
   - Извините, - сказала Татьяна, забирая ключи, - я не совсем точно вы-
разилась. Меня действительно интересуют эти ключи, но они не мои.
   - Так! - женщина вмиг посуровела. - Ну-ка дайте-ка их сюда.  Давайте,
давайте, нечего на меня смотреть. Ходят тут  всякие,  а  потом  у  людей
квартиры обчищают. Такая приличная женщина с виду,  а  туда  же.  И  как
только не стыдно! Отдайте ключи немедленно, а то в милицию заявлю.
   - Не надо, я сама из милиции.  Вот  мое  удостоверение.  Я  занимаюсь
убийством вашей соседки.
   - Ох!
   Женщина испуганно отступила назад в прихожую и  приложила  ладонь  ко
рту.
   - Ох, простите, ради Бога, простите! Что же это я, старая, говорю. Вы
не обиделись?
   - Нет, что вы. Если бы все были такими бдительными,  как  вы,  у  нас
хлопот было бы меньше. Как вас зовут?
   - Полина Петровна.
   - А меня - Татьяна Григорьевна. Полина Петровна,  мы  можем  немножко
поговорить?
   - Конечно, конечно, проходите, пожалуйста. А что, убийство так  и  не
раскрыли до сих пор?
   - К сожалению, нет.
   Вслед за хозяйкой Татьяна прошла в просторную комнату. Квартира у По-
лины Петровны была в точности такая же, как у Инессы, однокомнатная,  но
очень большая. Двое ребятишек лет пяти носились вокруг стоящего в центре
круглого стола с визгом и воплями. Сначала Татьяне показалось, что у нее
галлюцинации, но потом она сообразила, что малышидвойняшки,  к  тому  же
совершенно одинаково одетые.
   - Витя, Вова, а ну-ка быстренько на кухню, там молоко и печенье  при-
готовлено. И не визжать. Нам с тетей поговорить надо, - скомандовала По-
лина Петровна.
   Мальчики тут же послушно умолкли и исчезли из поля зрения.
   - Ловко вы с ними управляетесь, - заметила Татьяна. -  Редко  бывает,
когда внуки с первого слова слушаются бабушек.
   - Так это уж правнуки, - Полина Петровна улыбнулась счастливой  улыб-
кой. - Потому и слушаются, что я в свое время на внуках натренировалась.
Внукито меня, как и всех бабушек, не слушались, балованные росли,  но  я
все свои ошибки учла. И с правнуками у меня разговор уже  совсем  другой
получился. Вообще-то они хорошие, они и родителей слушаются,  не  только
меня. Знаете пословицу: первый ребенок - последняя кукла, а первый  внук
- первый ребенок. Вот и со мной так же. Пока детей растила -  ничему  не
научилась, молодая была, глупая. Только когда внуки появились, начала их
воспитывать, но, сами понимаете, неправильно. С первого-то  раза  ничего
не получается правильно. А когда правнуки родились, вот тут у меня уже и
опыт был, и ума прибавилось. Вы присаживайтесь,  вам,  наверное,  тяжело
стоять. Сколько месяцев у вас?
   - Скоро семь.
   - И чего ж вы все работаете, - завздыхала хозяйка, - не жалеете себя.
Ладно бы еще работа была приятная да легкая, а то ведь с убийцами и  во-
рами дело имеете. Не страшно?
   - Нет, - честно призналась Татьяна. - Но противно. Тут вы правы.  Для
будущих мам такая работа не полезна. Но ничего не попишешь. Полина  Пет-
ровна, вы знали Инну?
   - Так кто ж ее не знал? Весь дом знал. Как же, колдунья, к ней  народ
толпами ходил.
   - А вы сами ходили?
   - Нет, спаси Господь! - Полина Петровна взмахнула руками, словно отк-
рещиваясь от нечистой силы.
   - Почему? В колдовство не верите?
   - Не верю, - твердо ответила хозяйка. - Я, Татьяна  Григорьевна,  вы-
росла в семье убежденных коммунистов, в церковь никогда не  ходила  и  в
Бога не верила. А раз Бога нет, то и дьявола,  по  моим  понятиям,  тоже
нет. Не верю я в эти сказки. В коммунизм верила свято, а в колдовство  -
нет. А сами вы неужто верите?
   - Да нет, - засмеялась Татьяна, - я тоже не верю.  Но  ведь  вы  сами
сказали, что к Инессе толпами люди ходили, не могут же все они  быть  не
правы. Наверное, что-то все-таки есть. Может, и не колдовство, а  другое
что-нибудь. А в квартире у Инессы вы бывали?
   - Один раз только, когда еще не знала, что она этим делом промышляет.
Зашла по-соседски, когда Инна только-только переехала.  Мы  в  то  время
всем подъездом собирались домофон  ставить,  чтобы  всякая  шантрапа  по
лестнице не сшивалась, вот я и зашла сказать, что надо деньги сдать. Она
деньги дала, зайти не пригласила, а я и не напрашивалась.
   - И больше не заходили?
   - Нет.
   - Как вам показалось, у нее в квартире было уютно?
   - Да какой там уют! Вещи кругом свалены в кучи, не пойми - не  разбе-
ри. Я ж говорю, она только-только переехала. Нелюдимая  она  была,  если
встретишь ее на лестнице или возле подъезда - никогда не  поздоровается,
посмотрит так, будто сквозь тебя видит, и дальше идет.
   "Сквозь тебя видит". Теперь Татьяна вспомнила отчет  оперативников  о
поквартирном обходе дома, где жила Пашкова. Хозяйка квартиры номер 14 не
сказала ничего нового по сравнению с другими опрошенными, но  употребила
это выражение: сквозь тебя видит. Все жильцы дома знали, что их  соседка
Инесса именует себя колдуньей, но услугами ее не пользовались  и  близко
знакомы с ней не были. Собственно, и не близко - тоже  не  были,  просто
знали ее в лицо, а некоторые - по имени. Ни у кого не было с  ней  общих
знакомых, никто не бывал у нее в гостях.
   - Полина Петровна, где вы нашли эти ключи? - спросила Татьяна.
   - Ключи-то? - удивленно переспросила хозяйка, не понимая, чем  вызван
такой резкий переход от одной темы к другой. - Кстати, ключи-то  вы  мне
отдайте, раз они не ваши. Может, владелец и объявится еще.
   - Не объявится. Так где вы их нашли?
   - Да возле подъезда валялись. Знаете, их, наверное,  обронили,  когда
еще снег лежал, а потом он стаял, и я их увидела.  Грязные,  мокрые  та-
кие... Вот что-то никто не идет за ними.  Я  ведь  и  в  соседних  домах
объявление повесила, думала, может, хозяин не в нашем доме живет, а  по-
терял, когда мимо нашего подъезда проходил. А почему вы думаете, что  за
ними никто не придет?
   - Потому что это ключи Инессы.
   - Да вы что?!
   На лице у Полины Петровны отразилась смесь ужаса и отвращения, словно
сам факт прикосновения к ключам убитой женщины был равен прикосновению к
окровавленному трупу.
   - Ой, Господи, - запричитала она, - это ж я вещь колдуньи-покойницы в
своем доме хранила! Ой, батюшки! Как бы беды не было.
   Татьяне стало смешно. Только  что  эта  славная  добродушная  женщина
твердо заявляла о своем непоколебимом атеизме и о неверии во всякие  та-
инственные силы, а сама так по-детски испугалась, узнав  о  ключах  кол-
дуньи.
   - Не будет беды, Полина Петровна, не переживайте. Вы же не знали, чьи
они, - успокоила ее Татьяна. - А я их заберу, и  все  будет  в  порядке.
Скажите мне точно, когда вы их нашли.
   - Да где-то... - Полина Петровна задумалась, наморщив лоб. - Где-то в
начале апреля, кажется. Да, в начале апреля, снег-то как раз сошел.
   Значит, в начале апреля. Понятно, почему оперативники ничего об  этом
не знали. Поквартирный обход проводился сразу  после  обнаружения  трупа
Инессы, а это было намного раньше, чем сошел снег.
   - Сможете показать, где именно они лежали?
   - Конечно, я помню. Сразу из подъезда направо, возле урны. Да нет,  я
и в самом деле лучше покажу. Витя, Вова! - крикнула она.
   Тут же в дверном проеме появились две мордашки, по уши  перепачканные
шоколадом, которым, вероятно, было облито печенье.
   - Что, баба? - хором произнесли двойняшки.
   - Я сейчас выйду вместе с тетей ровно на десять минут.  Без  меня  не
бояться и не хулиганить. Вопросы есть?
   - Не-ет! - так же хором ответили пацаны.
   Полина Петровна накинула на плечи шаль и открыла входную дверь.
   - Пойдемте, - сказала она Татьяне.
   Вместе они спустились вниз. Выйдя из подъезда, Полина Петровна  пошла
направо и метра через три остановилась.
   - Вот здесь у нас урна стояла, и кому понадобилось ее  убирать?  Кому
она мешала? Сколько я в этом доме живу, столько урна здесь была,  а  те-
перь как Москву начали к юбилею в порядок приводить, так  урна  исчезла.
Ведь наоборот должно быть, я так считаю: если порядок наводить, так надо
через каждые десять метров по урне поставить, верно? Чтобы  любой  чело-
век, если надо что-то выбросить, сразу видел, куда. А то ведь что  полу-
чается? Ребятишки мороженое съели, а бумажку грязную в карман,  что  ли,
запихивать? Конечно, бросают прямо на тротуар, потому