то в Петербург "на белые ночи", то на море, то  еще
куда-нибудь "погулять и попить водочки". Она страдала, теряла сон и  ап-
петит, не могла учиться. И по первому зову мчалась к нему, счастливая  и
сияющая. Она принадлежала ему целиком и без всяких условий.
   С возрастом, как ни странно, это не прошло. Сергей не  перестал  кру-
тить с другими женщинами, но теперь уже делал это не  так  явно.  Лариса
стала взрослой, и он ее щадил. Именно щадил, потому что стыдно перед ней
ему не было. Иначе разве он признался бы ей,  что  изнасиловал  какую-то
деваху? И не просто признался, а попросил подтвердить алиби...
   ...Мучитель слушал Ларису внимательно, ни  разу  не  перебил,  только
иногда задавал вопросы, и в какой-то момент ей  показалось,  что  он  ей
почти сочувствует. Может, у него была несчастная любовь, подумала она, и
он на этой почве свихнулся. Может, если с ним  разговаривать  по-челове-
чески, он подобреет, смягчится и не станет больше ее бить.
   - И не противно тебе любить такого подонка?
   Вопрос оказался неожиданным для Ларисы. Почему ее мучитель решил, что
Сережа - подонок? Разве она сказала о нем хоть одно худое  слово?  Разве
пожаловалась на него?
   - Он не подонок, - возразила она. - Он очень хороший.
   - Да он же тебя растлил, какой же он хороший. Тебе пятнадцать лет бы-
ло, это ж статья уголовная, ты что, не соображаешь?
   - Но я его любила, - кинулась Лариса защищать своего возлюбленного. -
Я же сама хотела, он меня не растлевал. Не смейте так говорить о нем.
   - Любила ты. - Он презрительно скривился. - Да  твой  Сережа  тебя  в
грош не ставит, а ты говоришь: "Любила". Увидел телку молоденькую,  све-
женькую, которая умирает от желания, аж мокрая вся сидит, так почему  не
попользоваться? Плевать он хотел на твою любовь и на  твои  переживания.
Вон приспичило ему - пошел и изнасиловал первую попавшуюся девушку, хотя
ты его целыми днями ждешь не дождешься. Да и сама ты ничем не лучше его.
Он девушку изнасиловал и избил, а ты его покрываешь, следователя обманы-
ваешь. Ты же такая же женщина, как и она. Неужели тебе не жалко ее?  Се-
бя-то поставь на ее место.
   - Была я на ее месте, - тихо сказала Лариса. - Я же рассказывала.
   - Э, нет, то совсем другое. Ты по глупости своей пострадала, сама ви-
новата, что потащилась с незнакомыми парнями в подвал. Музыки тебе захо-
телось, видишь ли! А она-то чем виновата? Тем, что твоему дружку в  шта-
нах приперло? Ты себя с ней не равняй, сучка похотливая.  Ты  в  десять,
нет, в сто раз хуже ее. Ты такая же дрянь, как твой хахаль. Он над тобой
измывается, а ты терпишь, значит, ты ничем не лучше его. Что  заслужила,
то и получила.
   - Я люблю его, - произнесла она еле слышно. - Я ничего не могу с этим
сделать. Я пробовала уйти от него, но поняла, что не могу. Он  меня  как
околдовал.
   Она все еще надеялась откровенностью и  искренностью  вызвать  в  нем
хоть какие-то человеческие чувства. Но ее мучитель распалялся  с  каждой
секундой все больше, глаза засверкали недобрым огнем, губы побелели. Ла-
риса поняла, что просчиталась, что все оборачивается совсем не так.
   - Да как его можно любить, этого козла вонючего! - Он уже почти  кри-
чал. - Любят головой, а то, что ты делаешь,  ты  делаешь  совсем  другим
местом. Спасти его хочешь? Морочишь мне голову, что не знаешь, кому зво-
нить и кого просить? Врешь ты все, грязная потаскуха!
   Он вскочил и снова затолкал ей в рот тряпку и залепил пластырем.  Ла-
риса закрыла глаза. Сейчас он будет ее бить.  Господи,  как  же  вынести
это...
   Первый удар пришелся в промежность, второй - в живот.
   - Передком меня купить хотела? Думала - растаю? Не вышло у тебя ниче-
го, сучка, и не выйдет, - приговаривал он, методично  нанося  несильные,
но очень болезненные удары.
   Из ее горла вырывались глухие булькающие звуки, из глаз снова покати-
лись слезы. Она лежала на полу связанная, голая, совершенно  беспомощная
и мечтала только об одном: умереть.
   Настя и Антон проверили уже больше половины фамилий, которые  были  в
списке подавших заявления и которых не оказалось в списке  зарегистриро-
вавших браки. В основном это были молодые женщины в возрасте до двадцати
трех-двадцати пяти лет. Тех, кто постарше, разыскивали, ездили к ним до-
мой или на работу, спрашивали, почему не состоялась свадьба. Причины бы-
ли разные: тут тебе и автоавария, из-за которой жених попал  в  больницу
надолго, и измены, предательства, глупые ссоры, вмешательство родителей,
корысть. Но ни одна из женщин, во-первых, не была даже отдаленно  похожа
на ту, чья фотография была сделана в загсе Антоном Шевцовым,  а  во-вто-
рых, не производила впечатления психически нездоровой.
   Они возвращались домой к Насте и снова принимались за списки.
   - Яцеленко и Дубинина.
   - Дубинина, 1974 года рождения.
   - Нарозников и Острикова.
   - Тоже молодая, 1972 года.
   - Ливанцев и Аллеко.
   - Аллеко?
   Антон поднял голову от расстеленных на полу списков.
   - Настя, ты все-таки занесла вирус в машину.
   - С чего ты взял? Что-нибудь не так?
   - Я точно помню, что видел эту пару  фамилий  в  числе  вступивших  в
брак. Редкая фамилия, я несколько раз на ней спотыкался.
   - Может, она за другого вышла замуж. Проверь, пожалуйста.
   Антон стал медленно двигаться на коленях вдоль длинных полос  бумаги,
всматриваясь в мелкие буквы.
   - Я точно помню, что видел Ливанцева и Аллеко. Куда  же  они  делись?
Ведь были же... А, вот они. Точно, Ливанцев и  Аллеко.  Зарегистрировали
брак в апреле 1993 года.
   - Ах ты черт, неужели действительно вирус?
   Настя не на шутку расстроилась. Если  окажется,  что  база  данных  и
программа испорчены и компьютер выдает совсем  не  те  фамилии,  значит,
придется все переделывать сначала. Хуже того, переделывать вручную. Сли-
чать списки вслух и на глазок. Работы на год...
   Внезапно ее осенило. Ведь в соответствии с программой компьютер  дол-
жен был выдать ей те пары фамилий, которые  не  повторялись  дважды,  то
есть которых не было в обеих базах данных. Они-то исходили из того,  что
такие фамилии могут появиться только в том случае, если жених и  невеста
подавали заявление, а брак не регистрировали. Но ведь могло быть и  нао-
борот: они зарегистрировали брак, не подавая заявления. Конечно, не  по-
ложено, но за взятку чего не сделаешь. И не такое бывает. Надо непремен-
но это проверить. Может быть, никакого вируса в компьютере и нет, и мож-
но спокойно работать дальше.
   - Антон, ищи быстренько среди подавших заявления эту парочку. Если их
там нет, то все в порядке, машина не заражена.
   Шевцов снова пополз по полу вдоль разложенных списков.
   - Есть, - сказал он, удивленно поднимая голову. - Ливанцев  и  Аллеко
подали заявление в октябре 1992 года.
   - Значит, все-таки вирус, - тяжело вздохнула Настя. - Столько  работы
псу под хвост. Обидно! Ладно, пошли на кухню, сделаем перерыв  и  начнем
все сначала и вручную. Не удалось мне приспособить компьютерную техноло-
гию к раскрытию преступлений.
   Она заварила свежий чай для Антона,  себе  налила  растворимый  кофе.
Настроение испортилось, даже хотелось расплакаться от обиды.
   - Кстати, а почему у них был такой большой срок? - задумчиво произнес
Шевцов, откусывая огромный кусок от сделанного Настей бутерброда.
   - Ты о чем? - не поняла она.
   - Они же подали заявление в октябре,  а  регистрировались  в  апреле.
Полгода. Таких сроков не бывает, максимум три месяца.
   - Ты, наверное, перепутал, - устало махнула рукой Настя. - Глаза  ус-
тали, внимание рассеивается, посмотрел не на ту строчку.
   - Да нет же, - стал горячиться Антон. - Я совсем не устал. Я  не  мог
перепутать.
   - Мог, мог. Еще чаю налить?
   - Да не мог же! Ты что, не веришь мне?
   - Слушай, чего ты так разволновался? - удивилась Настя его  горячнос-
ти. - Ну подумаешь, месяц перепутал. Главное - фамилии.
   - Нет, я не хочу, чтобы ты думала, что я ошибаюсь. Если я  невнимате-
лен, то могу и фамилию проглядеть или перепутать. А ты  будешь  бояться,
что я ошибся, и потом за мной все перепроверять. Я так не  хочу.  Пойдем
проверим.
   - Да сиди ты, успеем проверить.
   - Нет, пойдем, - упрямился он. - Я сам хочу убедиться, что не ошибся.
   Настя со вздохом поднялась и поплелась в комнату. Ее забавляло волне-
ние Антона и его почти детское желание реабилитировать себя в ее  глазах
и доказать, что он такой же неутомимый, как и она сама.
   - Вот смотри, Ливанцев и Аллеко, здесь октябрь 1992 года, а  здесь  -
апрель 1993 года. Видишь, я ничего не перепутал. А всетаки такого  срока
не бывает.
   - Ну что ты зациклился на этом сроке, - рассеянно ответила ему Настя,
которая уже погрузилась в мысли о том,  как  починить  компьютер  и  что
завтра скажет Лешка, когда вернется из Жуковского и  узнает...  -  Может
быть, они просили его перенести, мало ли по каким причинам. Их назначили
на январь, а кто-то из них заболел, или умер кто-нибудь из близких,  или
командировка длительная подвернулась. Главное - поженились в конце  кон-
цов.
   - Настя, - позвал Антон, и голос у него при этом был  какойто  стран-
ный. - Настя, а это не та Аллеко.
   - Какая - не та?
   Он по-прежнему стоял на полу на коленях, низко склонившись над  спис-
ками.
   - Ерунда какая-то, - пробормотал он. - Константин Ливанцев в  октябре
1992 года подавал заявление на регистрацию брака с Аллеко Светланой Пет-
ровной, а через полгода, в апреле 1993 года, зарегистрировал брак с  Ал-
леко Ириной Витальевной. Ничего не понимаю.
   Настя вскочила и опустилась на пол рядом с ним.
   - Понятно. На Светлане Петровне он почему-то не женился. А  заявление
с Ириной Витальевной он подавал?
   Они вдвоем, распластавшись на полу, стали просматривать списки и  до-
вольно скоро нашли запись о подаче ими заявления в январе 1993 года.
   Настя выпрямилась и стала растирать пальцами ноющую спину.
   - Интересное кино получается, - пробормотала она. -  Некий  гражданин
Ливанцев, тридцати четырех лет от роду, собирается жениться на  Светлане
Петровне Аллеко, которой в то время уже  сорок  восемь.  Свадьба  должна
состояться в декабре или январе, однако почему-то срывается. Вместо это-
го прыткий гражданин Ливанцев в январе  подает  заявление,  а  в  апреле
вступает в брак с Аллеко Ириной Витальевной, двадцати пяти  лет.  Уж  не
дочь ли это покинутой Светланы Петровны? И если это так, то...
   Она быстро схватила телефонный аппарат и набрала номер Короткова. Его
на месте не оказалось, но удалось найти Селуянова.
   - Коля, срочно мне найди адреса Аллеко Светланы Петровны и Аллеко-Ли-
ванцевой Ирины Витальевны.
   - Зачем?
   - Коленька, все потом, потом. Запрашивай адрес, я пока оденусь.
   - А ты что, раздетая? - схохмил по обыкновению Селуянов. - Ты  стоишь
совершенно голая, прижимая телефон к прекрасной обнаженной груди?
   - Убью, - пообещала Настя и бросила трубку.


   Глава 13

   Светлану Петровну Аллеко они дома не застали. Жила она одна, и  дверь
им никто не открыл. Соседи тоже не могли сказать, где она и  когда  вер-
нется. В этот дом Светлана Петровна переехала два года назад, ни  с  кем
из жильцов не общалась и образ жизни вела чрезвычайно  замкнутый.  Никто
даже не знал, где и кем она работает.
   Зато Ирину Витальевну и ее мужа Константина Ливанцева они  застали  в
разгар семейной ссоры. Супруги не скрывали неудовольствия по поводу  то-
го, что к ним пришли из милиции, а когда узнали, зачем пришли,  и  вовсе
скисли.
   - Я не понимаю, зачем ворошить эту историю, - заявила Ирина,  каприз-
ная и уверенная в себе красотка, на лбу которой ярко  проступало  клеймо
"стерва". - Какой тут может быть криминал?
   - Чисто семейное дело, - вторил ей муж. - Вы не имеете  права  вмеши-
ваться. Объясните, в чем дело, тогда будем разговаривать.
   - Дело в том, что мы ищем женщину, которая могла оказаться свидетелем
тяжкого преступления. У нас есть ее фотография, мы объявили  розыск,  но
никто не откликнулся. И у нас есть основания полагать, что эта неизвест-
ная женщина собиралась когда-то выйти замуж, но не вышла. Поскольку вашу
мать Светлану Петровну мы дома не застали, мы решили обратиться  к  вам,
чтобы выяснить, действительно ли она собиралась выходить замуж и  почему
сорвалась свадьба.
   - Но почему вы решили, что эта женщина - именно моя мать?
   - Мы так не решили. Мы ищем всех женщин с такой биографией и смотрим,
не та ли это, которая была на фотографии.
   - Покажите фотографию, - потребовала Ирина. - Да, это она,  -  расте-
рянно сказала молодая женщина, возвращая Насте фотографию. - А  что  это
за снимок?
   - Он был сделан в загсе, где произошло убийство, - объяснила Настя. -
И мне бы очень хотелось знать, что ваша мать  там  делала.  Может  быть,
кто-нибудь из ее знакомых вступал в брак и она была  среди  приглашенных
гостей?
   Настя точно знала, что это не так. Все брачащиеся пары были опрошены,
и никто эту женщину не знал.
   - Может быть, - пожала плечами Ирина.
   - Разве вы не в курсе дел своей матери?
   - Мы с ней не видимся...
   История, которую Насте удалось вытащить из упиравшихся Ирины и ее му-
жа, поражала своей простотой, цинизмом и жестокостью.
   Светлана Петровна много лет прожила во вполне благополучном  браке  с
человеком во всех отношениях достойным и порядочным, но давно  и  тяжело
больным. Он был прекрасным мужем ей и любящим отцом Иринке. Но  любовни-
ком он был никаким. Уже лет с тридцати пяти  Светлана  Петровна  забыла,
что такое супружеская постель. И вдруг в ее жизни  появился  Константин,
моложе ее на четырнадцать лет, и она снова почувствовала себя  женщиной,
привлекательной и желанной. Ирина была уже взрослой, и вполне можно было
бы развестись, но больной муж, который столько лет был возле нее  и  так
любит Светлану, так предан ей...
   Она очень мучилась. Ей хотелось жить с Константином.  И  она  боялась
бросить мужа. Ирина не скрывала своего  презрения  к  увлечению  матери,
учитывая разницу в возрасте между ней и Ливанцевым.
   - Да ему не за тобой, а за мной впору ухаживать! - цедила она  сквозь
зубы. - Стыдись!
   Дабы слова не расходились с делом, она усиленно строила глазки любов-
нику матери и с нескрываемым торжеством ловила  его  ответные  улыбки  и
многозначительные взгляды.
   Конец мучениям положил муж Светланы Петровны, который не  мог  закры-
вать глаза на происходящее. В один прекрасный день он собрал вещи и  пе-
реехал к недавно овдовевшему брату.
   Развод оформили  быстро,  и  Светлана  Петровна  стала  готовиться  к
свадьбе с Ливанцевым.
   - Не позорься, мама, - зло говорила ей Ирина, когда Светлана Петровна
покупала к свадьбе белое платье. Конечно, оно было не такое, как у моло-
дых невест, с длинной пышной юбкой, оборками и кружевами, но тоже  очень
дорогое и нарядное. - Куда тебе в белом платье в твои-то годы?
   - Почему ты такая жестокая? - плакала Светлана Петровна. - В кого  ты
такая?
   - Я не жестокая, - холодно отвечала Ирина. - Я трезвая в  отличие  от
тебя. Ты от своего кобеля совсем голову потеряла.
   - Не смей называть его кобелем! - взрывалась мать.
   - Да ты посмотри, как у него слюни текут, когда он меня видит, - спо-
койно возражала ей дочь. - Конечно, кобель.
   В день свадьбы Ирина заявила, что поедет вместе с женихом и  невестой
в загс. Светлана Петровна обрадовалась, расценила это как знак того, что
дочь ищет примирения. За пятнадцать минут до выхода из  дома  оказалось,
что на Ирине надето роскошное нарядное белое платье.
   - Ирочка, пожалуйста, - взмолилась мать, - надень  чтонибудь  другое.
Белое платье - это для невесты.
   - Это тебе следует надеть что-нибудь другое, - отрезала Ирина. - Пос-
мотри на себя, тебе же сорок восемь лет, а ты вырядилась  в  белое,  как
невинное дитя. Курам на  смех!  Если  ты  переоденешься,  я  тоже  сменю
платье.
   - Но Ира... - растерялась Светлана Петровна.
   - Я сказала: или мы переоденемся обе, или обе будем в белом.
   - Господи, ну почему ты такая дрянь! - заплакала мать.
   - Потому что ты - престарелая блудница, - насмешливо ответила Ирина.
   Они обе поехали в загс в белых платьях, и, надо сказать правду, Ирина
выглядела настоящей невестой. Когда они вошли в холл, Ирина посмотрела в
огромное, во всю стену, зеркало: рядом с красавцем Ливанцевым она  смот-
релась очень эффектно. А мать, старая и несчастная, плелась сзади. Глаза
их встретились в зеркальном отражении, и Ирина надменно улыбнулась мате-
ри.
   А спустя несколько минут Светлана Петровна пошла  в  дамскую  комнату
привести в порядок прическу и макияж. В курилке, общей для мужчин и жен-
щин, не было никого, кроме страстно целующейся пары.  В  первую  секунду
она даже не поняла, кто это. А когда поняла, сначала опешила, потом раз-
вернулась и ушла из загса.
   На следующий день она нашла маклера и попросила срочно  разменять  их
огромную трехкомнатную квартиру на две, желательно в разных концах горо-
да, подальше друг от друга. До совершения обмена и переезда она  жила  у
подруги, с дочерью не разговаривала и ею не интересовалась. О  том,  что
Ирина вышла замуж за Ливанцева, ей, конечно, сообщили. Она молча  выслу-
шала известие, не сказала ни слова и положила трубку. Дочери она за  все
это время ни разу не позвонила.
   - Скажите, Ирина, у вас не  складывалось  впечатления,  что  Светлана
Петровна нездорова? - осторожно спросила Настя.
   - Нездорова? - фыркнула Ирина. - Да на ней пахать можно.
   - Я имею в виду ее психику.
   - Ах, это... Ну, для того, чтобы бросить папу и  собраться  замуж  за
Костю, действительно, нужно быть ненормальной. Психически здоровая  жен-
щина так не поступила бы. А если судить по тому, что  она  два  года  со
мной не разговаривает, ее на этом прямо заклинило.
   - Как вы думаете, где может быть Светлана Петровна  сейчас?  Дома  ее
нет, мы заезжали к ней перед тем, как ехать к вам.
   - Гуляет, наверное, где ей быть, время-то уже  почти  десять  вечера.
Она всегда любила долгие прогулки, особенно по вечерам, когда солнце са-
дится и начинает темнеть. У отца столько седых волос  прибавилось  из-за
этой ее любви к гулянкам. Уйдет, бывало, никому ничего не скажет, а  яв-
ляется в час ночи. Мы уж с ним и в окно выглядываем, встречать ее ходим,
к каждому шороху прислушиваемся. А она гуляет себе как ни в чем не быва-
ло. Ненормальная какая-то.
   Уже уходя и стоя на лестничной площадке,  Настя  вдруг  обернулась  к
Ирине:
   - Скажите, Ирина Витальевна, вам когда-нибудь бывает стыдно?
   Та презрительно глянула и громко захлопнула дверь.
   Они снова поехали через весь город к дому,  где  жила  Аллекостаршая.
Светланы Петровны все еще не было, и они решили ждать, когда она появит-
ся.
   Уже стемнело. Они сидели в машине, не зажигая света, чтобы не пропус-
тить подходящую к дому женщину, фотография которой лежала перед их  гла-
зами на приборной доске, и тихонько переговаривались.
   - Страшная история, правда? Откуда только берутся такие, как эта Ири-
на, - вздохнула Настя.
   - Вот ты сама и ответила на свой вопрос. Люди с их характерами  не  с
неба падают, их растят и воспитывают. Что Светлана  Петровна  воспитала,
то и вышло. Баловали, наверное, в детстве, капризам потакали, дерзить  и
хамить взрослым разрешали. Результат, как говорится, налицо.
   - Есть хочется ужасно. И пить.
   - Посиди, я сбегаю на угол.  Я  там  приметил  кафе.  Сейчас  принесу
что-нибудь.
   - Спасибо тебе.
   - Пока не за что.
   Антон принес из кафе горячие гамбургеры  на  картонных  тарелочках  и
большую двухлитровую бутылку "спрайта".  Гамбургеры  были  невкусными  и
слишком переперченными, но Настя не замечала этого. Мысли  ее  крутились
вокруг Светланы Петровны Аллеко, униженной  и  оскорбленной  собственной
дочерью и собственным любовником.
   - Как ты думаешь, она могла сойти с ума и начать ненавидеть всех  не-
вест? - спросил Антон.
   - Конечно, могла. Сначала писала им письма. Потом начала их  убивать.
Причем в том же самом