олько два. Или возвращаться в Россию, или  приноравливаться  к  здешней
жизни. От Гмундена до Вены больше двухсот километров,  не  наездишься  в
посольство-то, на одном бензине разоришься. Одну попытку Вероника всета-
ки сделала, но ей популярно разъяснили, что жену преступника, осужденно-
го за контрабанду оружия в Россию, вряд ли примут в этой самой России  с
распростертыми объятиями. На получение разрешения на въезд придется пот-
ратить много сил и времени. А также денег.
   Времени у Вероники было много, а вот с силами и деньгами дело обстоя-
ло хуже. Надо было идти работать, чтобы не сдохнуть с голоду. Она вспом-
нила о своем дипломе медсестры и отправилась в расположенную  на  берегу
озера клинику, специализирующуюся на лечении легочных заболеваний у  де-
тей.
   - Вы имеете опыт работы с детьми? - спросили у нее в клинике.
   - Нет.
   - Вы имеете опыт работы с легочными больными?
   - Нет.
   - Может быть, вы имеете опыт работы  в  операционных  при  проведении
операций на легких?
   - Нет...
   - Тогда на что же вы рассчитывали, придя сюда?
   - Я подумала, что, может быть, лечебная физкультура... - пробормотала
Вероника упавшим голосом.
   - Ваш диплом инструктора лечебной физкультуры для нас  пустое  место.
Мы могли бы предложить вам работу воспитателя, но у вас нет опыта работы
с детьми. Кроме того, ваш немецкий пока еще очень плох, так что о воспи-
тательной работе и не мечтайте. Легочных болезней вы не знаете, так  что
медсестрой в нашей клинике быть не можете. Единственное, что мы могли бы
вам предложить, это работу уборщицысанитарки. Здесь знание языка не обя-
зательно и диплом не требуется.
   Санитарка! Горшки выносить. Полы мыть. Грязное белье  собирать.  Боже
мой, всего какой-нибудь год назад она была женой профессора,  известного
ученого, лауреата и почетного академика! Как же это ее так угораздило?
   Ну что ж, решила Вероника Штайнек-Лебедева, раз угораздило, надо  вы-
бираться. Помощи ждать неоткуда, придется своими силами.
   На работу санитарки она согласилась. Зарплата была крошечной,  работа
изматывающей, но во всем этом был один большой плюс. Персоналу, работаю-
щему по скользящему графику, предоставлялось служебное жилье - на терри-
тории клиники было построено отдельное пятиэтажное здание с  небольшими,
но удобными и уютными квартирками. Плата за эти квартирки  была  умерен-
ная, тем более что большинство медсестер, воспитательниц и санитарок жи-
ли в них по двое, по трое. Администрация клиники  справедливо  полагала,
что нельзя требовать от младшего медперсонала, чтобы у каждого была  ма-
шина, а коль добираться на работу и с работы надо своим  ходом,  то  при
скользящем графике неизменно будут возникать проблемы со сменщиками. Как
бы ни разбивать сутки на три смены, все равно кому-то придется приходить
и уходить в вечернее и ночное время. Мало ли что может случиться с  жен-
щиной, добирающейся ночью на такси или пешком. Да и  опоздания  в  таких
случаях неизбежны. Поэтому пусть все желающие живут рядом с клиникой  на
охраняемой территории. А уж кто не желает, с того и спрос другой.  Пусть
попробует опоздать хоть на полминуты.
   Вероника перевезла в служебную квартиру свои  вещи,  а  дом  сдала  в
аренду. Не Бог весть какие деньги, конечно, но все-таки. Она  собиралась
тратить только часть этих денег, остальные решила откладывать  и  начать
понемногу строить собственную жизнь в этой чужой стране.  О  том,  чтобы
ждать освобождения Вернера из тюрьмы, она и не думала. На нем  был  пос-
тавлен большой жирный крест. Оформлением развода Вероника не  занималась
по единственной причине - это требовало денег.
   Два месяца назад ее разыскал какой-то тип,  представившийся  Николаем
Первушиным. Ему нужны были бумаги ее покойного мужа Василия  Васильевича
Лебедева, которые Вероника вывезла из России единственно  из  вредности,
чтобы не достались прожорливым дочерям. Ей самой эти бумаги тоже не были
нужны, она даже не достала их из ящика, в котором перевозила свой багаж.
Вот она, волшебная жарптица, радостно подумала  Вероника.  Раз  затратил
столько труда, чтобы найти ее, раз приперся в далекий Гмунден  за  этими
бумагами, значит, заплатит столько, сколько она скажет. Она  потребовала
миллион долларов. И непременно наличными.
   - Вы хотя бы отдаленно представляете себе, о чем говорите?  -  недоу-
менно спросил ее Первушин. - Самая крупная купюра - сто долларов, в пач-
ке сто купюр, это десять тысяч. Миллион - это сто вот  таких  пачек.  Вы
хоть понимаете, сколько места это занимает?
   - Все равно. - Она упрямо покачала головой. - Мне нужны наличные.
   - Почему? Ну зачем они вам? Куда вы их денете?
   Их же нужно спрятать, иначе они будут бросаться в глаза всем и каждо-
му. Да вас обворуют в первые же сутки.
   - Не обворуют. Или вы платите наличными, или не получите архив мужа.
   - Поймите же, - настаивал Первушин, - речь не идет о том, что вы про-
сите слишком много, вы назначаете свою цену, и мы с ней согласны. Вы по-
лучите свой миллион. Но наличными?! Ведь это невероятно усложняет задачу
для нас. Разве можно вывезти из России такую сумму? Если вы хотите проб-
лем, для себя - это ваше дело. Пусть вас ограбят, пусть даже вас  убьют,
раз вам на это наплевать. Но, выдвигая требование получить наличные,  вы
рискуете тем, что нас задержат на таможне и отберут деньги. Тогда уж  вы
точно ничего не получите. Вы этого хотите?
   - Я вам ясно сказала: я хочу получить миллион  долларов  наличными  и
сама, своими руками положить их в банк. Только тогда я буду спокойна.
   - Я не понимаю, - разводил руками Первушин. - Какая вам разница,  кто
положит эти деньги в банк, вы лично или кто-то другой просто  перечислит
их на ваш счет. Ну объясните мне, дураку, какая разница, и может быть, я
соглашусь с тем, что ваше требование справедливо.
   - Я никому не верю, - сказала ему Вероника. - Где  гарантии,  что  вы
меня не обманете? Я вас вижу второй раз в жизни, я ничего о вас не знаю.
Почему я должна вам верить? Вы покажете мне какую-то бумажку, в  которой
будет что-то написано по-немецки, и скажете мне, что это - свидетельство
того, что вы перечислили деньги на мой счет. А на самом деле это окажет-
ся уведомлением с телефонной станции, что у вас просрочена оплата.  И  я
как дура попрусь с этой бумажонкой в банк, а меня там на смех  поднимут.
Я даже не пойму, чего они мне там объяснять будут.
   - Так вы что же, совсем языка не знаете? - изумился Первушин.  -  Как
же вы обходитесь?
   - Ну, объясняться-то я могу, - ответила она,  ничуть  не  смутившись.
Она вообще быстро разучилась смущаться, когда поняла, что  из  респекта-
бельной жены видного ученого превратилась в низкооплачиваемую санитарку,
да к тому же жену преступника. - Так, на бытовом уровне,  для  работы  и
магазинов хватает. Но все на слух. Читать не могу, не понимаю ничего.
   - Так учите. Купите учебники и учите язык. Нельзя же жить в стране  и
не говорить на ее языке. Вас действительно кто угодно вокруг пальца  об-
ведет, - посоветовал Николай.
   - Пробовала, - призналась она. - По учебнику не  получается,  у  меня
способностей нет к языкам, это мне еще школьные учителя говорили. А  на-
нять преподавателя - дорого. Не могу себе позволить. Пока. А потом видно
будет. Так что, Коля-Николай, вы сами видите, что выбора у  нас  с  вами
нет. Я возьму только наличные. Более того, у  меня  есть  дополнительное
условие. Вы совершенно правы, держать такую сумму у себя опасно и  слож-
но. Кроме того, вы можете ведь и "куклу" мне подсунуть, и фальшивые  ку-
пюры, которые я не могу отличить от настоящих. А где я вас потом  искать
буду, если окажется, что с деньгами что-то не так?  Поэтому  мы  с  вами
сделаем таким образом. Вы привозите деньги, мы с вами садимся в машину и
едем в банки. Заезжаем в банк, открываем счет, кладем  наличные,  кассир
проверяет каждую купюру, у него специальная машинка стоит.  И  так  нес-
колько раз, пока не пристроим всю сумму. В последнем банке вы  получаете
бумаги. Они к тому времени будут лежать там в сейфе.
   - Что ж, разумно, - не мог не согласиться Первушин. - Теперь  погово-
рим о моих гарантиях. Как я могу быть уверен, что вы  отдадите  мне  все
бумаги вашего мужа, а не изымите из них как раз то, ради чего мы и поку-
паем у вас весь этот хлам? Архив, насколько я понимаю, огромный,  в  нем
десятки папок. Не хотите ли вы сказать, что в последнем банке мы с  вами
усядемся рядышком и начнем внимательно читать все подряд? И потом,  если
окажется, что нужные нам бумаги куда-то исчезли, что  мы  будем  делать?
Деньги-то, целый миллион, уже лежат на ваших счетах, вы спокойненько по-
сылаете меня куда-нибудь в район мужских гениталий и говорите, что знать
ничего не знаете. За что уплачено, то и получено.
   - Тоже верно.
   Наконец Вероника позволила себе улыбнуться. Этот  Первушин  ей  жутко
нравился. Он был словно ожившая картинка "женского любовного  романа"  -
точная копия героев-любовников. Когда ей попадались в книгах такие  опи-
сания, Вероника каждый раз думала, что это плод фантазии писателя, пото-
му что мужиков с такой внешностью просто не бывает. Высокий, хорошо сло-
женный, с черными волосами, точеными чертами лица и огромными светло-си-
ними глазами, не темно-голубыми, что бывает достаточно часто,  а  именно
светло-синими. Такой цвет Вероника видела только на  экране  компьютера,
когда чуть-чуть притушишь яркость. И разрез этих синих глаз был удлинен-
ным и необыкновенно красивым.
   - Можно сделать вот как. Вы сейчас сядете и просмотрите  весь  архив.
Все листы, которые представляют для вас ценность, вы пронумеруете и пос-
тавите свою подпись. Мы отложим их в отдельную папку. Тогда на последнем
этапе все будет проще. Вы откроете папку, проверите нумерацию  листов  и
свою подпись, и все.
   - Нет, не все, - возразил Николай. - Мы кладем деньги на ваши  счета,
а на последнем этапе оказывается, что в папке лежат не все листы,  кото-
рые я пометил. Нумерация меня не спасет. Просто некоторых листов не ока-
жется. А вы будете мне говорить, что папку не открывали и ничего из  нее
не вынимали. И как бы я на этом этапе ни кочевряжился, сделать уже ниче-
го нельзя будет. Деньги ушли к вам. Как тогда мы поступим?
   - Ну хорошо, - сдалась Вероника. - Я не буду класть папку в  банковс-
кий сейф. Я сразу возьму ее с собой, вы проверите листы, и только  после
этого мы поедем в банки. Но папка останется у меня до тех пор,  пока  мы
не положим все деньги.
   На том и порешили. По договоренности с жильцами, арендующими  ее  до-
мик, архив хранился в подвале, потому что больше его девать было некуда.
Вместе с Первушиным они съездили за папками и отвезли их в ее  служебную
квартиру. К счастью, девушка, с которой Вероника делила  квартиру,  была
на дежурстве. Они втащили большую картонную коробку с папками в ее  ком-
нату. Вероника пошла на кухню варить кофе, а  Николай  уселся  на  полу,
разложив вокруг себя бумаги. В комнате не было  большого  стола,  а  ма-
ленький столик, стоявший у изголовья дивана, годился  только  для  того,
чтобы поставить на него чашку или положить книгу. По привезенной из Рос-
сии привычке ела Вероника на кухне.
   Пока на плите грелась вода, она успела зайти в ванную, умыться и  пе-
реодеться в нечто соблазнительно распахивающееся  при  каждом  движении.
Впервые за последний год, прошедший  с  момента  ареста  мужа,  она  по-
чувствовала, что хочет мужчину, хочет совершенно  безрассудно,  иррацио-
нально, не какого-то конкретного, который бы ей нравился, а мужчину  вон
обще. Любого. Хоть первого встречного. Такое сильное неперсонифицирован-
ное желание у нее возникало раньше только тогда, когда она  смотрела  по
видику "жесткое порно". На самом деле Вероника понимала, что  хочет  она
именно этого синеглазого красавчика Николая Первушина, но,  поскольку  у
нее целый год не было мужчины, из-за Николая она "завелась"  так  круто,
что теперь ей уже все равно, с кем лечь в постель, лишь бы с кем-нибудь.
   Она критически осмотрела себя в большом зеркале, висящем в  прихожей.
Год изнуряющей работы и постоянного недоедания сказался на ее  внешности
не самым лучшим образом, добавив морщинок и поубавив блеска в глазах. Но
все равно она была еще в большом порядке в свои тридцать два года. Слава
Богу, даже самая тяжелая жизнь не делает ноги короче,  они  по-прежнему,
что называется, росли из плеч. Правда, грудь начала немного обвисать...
   Очень удачно, что Николай сидел на полу. Он оказался нормальным мужи-
ком, чутко реагирующим на красивую женщину, которой он к тому же нравит-
ся. Но поведение его показалось Веронике немного странным. Он потянул ее
за руку, усадил рядом с собой на пол, обнял за плечи и начал поглаживать
одной рукой, другой перебирая бумаги и делая на них пометки в углу стра-
ниц. Одним словом, как бы говорил: детка, я ценю твой порыв,  и  ты  мне
тоже очень нравишься, но дело - в первую очередь. Вероника собралась бы-
ло обидеться, но потом вспомнила, что речь идет все-таки о миллионе дол-
ларов. Ну надо же, как ее забрало, так захотелось  трахаться,  что  даже
про деньги забыла. Сумма оказалась достаточно  большой,  чтобы  Вероника
пришла в себя, сбросив похотливую одурь. Она встала и пересела на диван,
поставив на столик чашечку с кофе. Устроившись поудобнее и подложив  под
спину маленькие подушечки, она пила кофе и исподтишка разглядывала Нико-
лая. Нет, что ни говори, а он дьявольски  красив.  Хорошо  бы,  конечно,
уложить его, но, наверное, не стоит увлекаться, когда речь идет о милли-
оне. Еще начнет торговаться потом, попросит снизить цену: раз они  стали
любовниками, то вроде как сделались "своими".
   Николай долго читал бумаги Василия Васильевича, и Вероника не замети-
ла, как задремала: минувшую ночь она работала и поспать после  этого  не
успела. Наконец он аккуратно сложил все папки, завязал шелковые шнурочки
и встал.
   - Вот, я отобрал триста с небольшим страниц, это то, что нам нужно. Я
их пронумеровал и расписался на каждой странице. У тебя есть пустая пап-
ка?
   Вероника молча кивнула и принесла папку.
   - Спрячь подальше и никому не показывай, - попросил он на прощание. -
Не дай Бог, пропадет хоть одна страница - денег  не  получишь.  Материал
имеет ценность только весь целиком.
   Только сейчас она обратила внимание на то, что он  перешел  на  "ты".
Что бы это значило? Готовность откликнуться? Или она  своим  поведением,
тем, что ясно заявила о своем желании, сразу перевела  себя  из  разряда
достойных уважения дам в разряд дешевых и доступных девиц?
   - Хотите еще кофе? - спросила она подчеркнуто вежливо.
   - Нет, благодарю. Знаешь, Вероника, ты очень красивая женщина, и, ес-
ли ты позволишь, мы вернемся к этому разговору после того, как  покончим
с делами. Я вернусь домой, доложу своим компаньонам  о  твоих  условиях,
потом сообщу тебе об их решении.  Если  они  согласятся  заплатить  тебе
столько, сколько ты просишь,  я  приеду  для  окончательного  завершения
сделки. И тогда мы поговорим еще об одной чашечке кофе. Хорошо?
   - Хорошо.
   Она постаралась улыбнуться, но почувствовала, как в уголках глаз  за-
кипели слезы. Вероника даже удивилась такой реакции. Почему  ей  хочется
плакать, глядя в эти  невероятные  синие  миндалевидные  глаза,  которые
словно сошли с иконы? Почему ей хочется плакать при мысли о том, что эти
гладкие руки с длинными пальцами не будут ее обнимать? Неужели это из-за
того, что она целый год одна? Безобразие, подумала она, работа  работой,
но и о себе подумать надо. Немедленно заведу кого-нибудь. Хотя кого  мне
заводить? Младший медперсонал может рассчитывать  только  на  санитаров,
электриков и сантехников, работающих в клинике, ну еще на  садовников  и
механиков из гаража. Надо повнимательнее присмотреться к  этому  контин-
генту, может, удастся найти что-нибудь не очень отвратительное и необре-
менительное для употребления в оздоровительных целях не чаще двух раз  в
неделю.
   Закрыв дверь за Первушиным, она вернулась в свою  комнату,  судорожно
сглотнула и уже собралась было дать себе волю и расплакаться, как  снова
вспомнила о деньгах. Вероника уселась на диван, взяла  со  столика  зер-
кальце и стала внимательно всматриваться в свое отражение, повторяя  про
себя: "Скоро я буду богатой. Скоро кончится эта дурацкая клиника, и  эта
дурацкая работа, и эта дурацкая квартира, и эта идиотка-соседка. Я смогу
забыть все это как кошмарный сон. Я начну все сначала. Я оформлю  развод
с Вернером, куплю себе небольшой уютный домик, найму учителя, выучу этот
проклятый немецкий и буду жить как все. Может быть, еще смогу выйти  за-
муж, на этот раз более удачно. Только бы все получилось,  только  бы  не
сорвалось".
   Прошло два месяца, которые показались Веронике двадцатью  годами.  За
эти два месяца Николай еще два раза приезжал, чтобы  уточнить  кое-какие
детали сделки. И оба раза он проникновенно глядел на Веронику и  напоми-
нал о чашечке кофе, которую они оба отложили "на потом". К этому времени
Вероника уже перегорела, найдя утешение в объятиях симпатичного  веснуш-
чатого электрика, который оказался как раз таким, как ей хотелось, -  не
отвратительным и не обременительным. Она уже не умирала, глядя  в  свет-
ло-синие глаза Первушина, но мысль о том, что она ему небезразлична и он
помнит об отложенной чашечке кофе, ее грела. Когда все будет  закончено,
она с большим удовольствием выпьет с ним вместе  этот  чертов  кофе.  Уж
тут-то она покажет ему класс! Уж в чем, в чем, а в изысканном сексе  она
была великая мастерица и усталости не знала. Большую и  добротную  школу
прошла она под чутким руководством профессора Лебедева, что и  говорить,
не смотрите, что старый был, вроде другое поколение. Знатоки и  любители
во все времена были, и поколение тут ни при чем. Калигула вон  аж  когда
жил...
   Наконец все утряслось. Николай приехал в Австрию в третий раз и  поз-
вонил ей из Вены. Поскольку в крошечном Гмундене негде  было  разместить
миллион долларов, чтобы это не бросалось в глаза, решили  операцию  про-
вести в Вене. Но поскольку ни Николай, ни Вероника города не знали  дос-
таточно хорошо, чтобы легко в нем ориентироваться, то место встречи  Ни-
колай предложил назначить там, где невозможно заблудиться. Договорились,
что Вероника выберется на автостраду, соединяющую Зальцбург и Вену, дое-
дет по ней до Амштеттена, дальше до поворота на  Визельбург,  свернет  и
остановится у первого же кафе. Судя по карте, сказал Николай, кафе стоит
в полутора километрах после поворота. Встречу назначили на восемь  утра:
от Визельбурга до Вены не меньше полутора часов езды даже на хорошей ма-
шине, а ведь им предстоит посетить десяток банков.
   Накануне зарядил дождь, да не мелкий, а  самый  настоящий  проливной.
Дождь всегда наводил на Веронику тоску, вгонял ее в уныние.  Она  всегда
любила простые, понятные радости - хорошую еду, красивую одежду, солнеч-
ную погоду, веселую кинокомедию. Ночь она провела без сна, думая о  том,
как переменится завтра вся ее жизнь. Завтра в это же время она уже будет
богата.
   В шесть утра она вскочила бодрая и полная сил, и снова к  ней  верну-
лась мысль о чашечке кофе в компании с синеглазым Первушиным. Она решила
одеться соответственно. С одной стороны, в банке  она  должна  выглядеть
так, как и должна выглядеть состоятельная дама, через руки которой  про-
ходят большие суммы наличными. Актриса или писательница, получающая  го-
норары. Деловая женщина. Дорогая содержанка, получающая подарки. Или еще
что-нибудь в таком же роде. С другой стороны, она должна безусловно пон-
равиться Первушину. Сегодня вечером, когда она станет богатой и  незави-
симой, она устроит себе праздник в компании с мужчиной, о постели с  ко-
торым она с удовольствием думает вот уже два месяца.
   Надев длинную узкую юбку и такой же топик из темно-синего шелка.  Ве-
роника накинула сверху облегающий пиджак из ткани с сине-бежево-розовыми
цветами. Получилось очень