,
одним словом - на жалость не брала. Олег в детстве прочел много  сказок,
других книг в доме почти не было. Сказки покупались в огромных количест-
вах для старшего брата, когда тот еще был маленьким, а отец жил с  ними.
Потом отец бросил их, и покупать книжки было  не  на  что.  Единственным
доступным чтением остались толстые книги с картинками и текстом, набран-
ным крупными буквами. Таджикские сказки,  туркменские  сказки,  русские,
украинские, сказки народов Европы... И жизнь он до поры до времени мерил
этими сказочными мерками, верил в принцев и счастливый случай,  верил  в
то, что есть на свете добрые и благородные рыцари,  которые  обязательно
рано или поздно найдут их мать и помогут ей. Рыцари,  однако,  почему-то
не находились. А мать старела и слабела на глазах. И Олег дал себе  сло-
во, что обязательно сотворит какое-нибудь  маленькое  чудо  собственными
руками. Не Для того, чтобы облагодетельствовать  кого-нибудь,  а  просто
для того, чтобы убедиться: это возможно. Это бывает. Пусть его семье  не
повезло, на их долю чуда не пришлось,  но  должно  же  оно  существовать
где-то! Сказки ведь живые люди придумывали, а раз они  это  придумали  -
значит, это когда-то где-то случалось. Если правда,  что  зло  порождает
зло, то и добро должно порождать добро. Нужен только первый толчок, пер-
вое бескорыстное доброе дело, а дальше уже начнется цепная реакция.
   Он отнюдь не был сопливым романтиком, напротив, жизнь Олега Жестерова
была достаточно суровой и к сантиментам не  располагала.  По  ходу  этой
жизни ему чаще приходилось творить зло, нежели добро, хотя зло  это  со-
вершалось во имя добрых целей, но все-таки само по себе было  злом,  ибо
отнимало у людей свободу, имущество, а иногда и жизнь. Мысль о маленьком
чуде укоренилась в глубинах сознания и на  поверхность  вылезала  теперь
крайне редко, но она никуда не исчезла. А после встречи с  Ирой  Терехи-
ной, как сказали бы психологи, актуализировалась.
   Разумеется, ни о какой любви не могло быть и речи. То, что  произошло
сегодня ночью, было частью его работы, его задания. Он должен был  войти
в контакт с хозяйкой квартиры, где живут "казанские", а при  возможности
и познакомиться с жильцами и их многочисленными гостями, втереться в до-
верие и постараться нащупать хоть какие-нибудь  сведения  о  главаре  по
кличке Аякс. Сама кличка наводила на мысль о том, что главарь -  большой
поклонник футбола, ибо "Аякс" - это название известного футбольного клу-
ба. Но все это было только приблизительно, потому что имя "Аякс" принад-
лежит мифологическому герою, и о чем думал этот чертов главарь,  выбирая
себе кликуху, оставалось только догадываться.
   Но дело - делом, а чудо - чудом. Надо поговорить с женой насчет  того
врача, к которому она все время бегает. Уж так она его нахваливает! Пря-
мо маг и волшебник. Хорошо бы он подлечил Иру. Сколько бы это ни стоило.


   ГЛАВА 5

   Внешность таинственного "мужчины средних лет  приятной  наружности  с
темными седоватыми волосами" - штука расплывчатая и ненадежная. И  уста-
навливать детали было не просто.
   Кто мог описать его достаточно  подробно?  Во-первых,  сестра  Марфа.
Во-вторых, медсестры в больнице, где лежали Наташа, Ольга и Павлик Тере-
хины. В-третьих, сами дети. Но детей пришлось исключить сразу: "дядя Са-
ша" мог появиться в любую минуту, и непосредственные Павлик, Оля и Ната-
ша тут же сказали бы ему, что им интересуется милиция. Если с  семнадца-
тилетней Наташей еще можно было попытаться договориться, то с остановив-
шейся в развитии Олей и маленьким Павликом этот номер точно не  пройдет.
Скажут сразу же. Медсестры в этой ситуации тоже не были особо надежными.
Кто знает, не приплачивает ли "дядя Саша" кому-нибудь из них за молчание
и своевременное информирование.
   Зато с жильцами дома, где была убита Екатерина  Бенедиктовна  Аниско-
вец, можно было работать спокойно. Искомый мужчина там вряд ли появится.
Даже наверняка не появится. А если появится, значит, он к убийству отно-
шения не имеет. Но беда в том, что видели и запомнили его только два че-
ловека. И, что самое главное, в разное время. Старушка с  нижнего  этажа
запомнила его еще с тех времен, когда он достаточно регулярно приходил к
Екатерине Бенедиктовне, и было это довольно давно. Незадолго до убийства
она его не видела. Другая же соседка жила в доме недавно и видела темно-
волосого мужчину возле квартиры Анисковец за два дня до убийства, но ни-
когда не видела его раньше.
   Миша Доценко по опыту знал, что с такими двумя  свидетелями  каши  не
сваришь. Под кашей в данном случае подразумевался  субъективный  портрет
разыскиваемого мужчины. Так оно и вышло.
   Поскольку всех жильцов дома Доценко уже  знал,  то  решил  воспользо-
ваться услугами художника, жившего прямо над квартирой Анисковец.  Федор
подрабатывал "быстрыми" портретами возле Выставочного центра, много пил,
но глаз у него был по-прежнему острым, а рука пока еще не дрожала даже с
похмелья.
   Начал Доценко с той свидетельницы, которая была постарше. Анисья  Лу-
кинична уверенно руководила работой Федора и была страшно довольна, про-
никнувшись важностью выполняемой задачи.
   - Круче, круче бери, - командовала она. - Вот так. Нет, брови не  та-
кие, гуще рисуй... Губы-то, губы чего сморщил, они  у  него  такие  были
красивые, большие...
   Федор покорно исправлял рисунок, полагаясь на слова женщины.
   - Да чего-то он у тебя старый-то какой  получился,  -  неодобрительно
изрекла Анисья Лукинична, окидывая взглядом законченный рисунок. - И  не
такой он вовсе был.
   Начали сначала. Овал лица. Прическа. Нос. Губы. Брови. Глаза.  Подбо-
родок. Морщины.
   - Ну а теперь как? - с надеждой спросил Доценко.
   - Теперь хорошо, - удовлетворенно сказала свидетельница, которой ско-
ро должно было исполниться девяносто четыре года.
   С полученным портретом они пришли к другой соседке, той,  что  видела
"дядю Сашу" незадолго до смерти Анисковец.
   - Что вы, - удивилась она, едва бросив взгляд на рисунок, -  это  со-
вершенно не он.
   - Так, - устало вздохнул Доценко, - приехали.  Давайте  все  сначала.
Что вы вкладываете в понятие "совершенно не он"?
   - Ну как что, - растерялась женщина. - Не похож.
   - Это не одно и то же, - терпеливо начал объяснять Михаил. - Вы акте-
ра Пьера Ришара хорошо себе представляете?
   - Это которого? Высокого блондина в ботинке?
   - Да, его самого.
   - Конечно, - улыбнулась женщина. - У него такая внешность - ни с  кем
не перепутаешь.
   - Теперь посмотрите, - он вытащил из бумажника несколько фотографий и
одну из них показал свидетельнице. - Это он?
   - Совершенно не он, - тут же ответила она. - Какой же это Ришар?  Это
же Михаил Ульянов.
   - А этот?
   Он протянул ей другую фотографию. На снимке был  запечатлен  человек,
тщательно и умело загримированный под Ришара, но  все-таки  было  видно,
что это не французский киноактер. Доценко, работая со свидетелями, всег-
да носил с собой несколько специально подготовленных комплектов фотогра-
фий, потому что давно усвоил: наглядный пример всегда срабатывает лучше,
чем самые подробные словесные объяснения.
   - Этот? Женщина задумалась, внимательно вглядываясь в изображенное на
снимке лицо.
   - Вообще-то похож на Ришара. Но, по-моему, это все-таки не он.
   - Отлично. Теперь посмотрите вот этот снимок.
   На третьем снимке был тот же мужчина, только без грима, но в  парике,
точно имитирующем прическу Ришара.
   - Нет, - она покачала головой, - этот не похож.
   - Почему? - быстро спросил Доценко. - Смотрите, прическа совсем  оди-
наковая.
   - Но лицо другое.
   - И нос такой же длинный, - настаивал Михаил.
   - Нос длинный, а лицо другое, - не уступала женщина.
   - Теперь поняли разницу между "совершенно не он" и "не похож"?
   Свидетельница рассмеялась.
   - И правда... Надо же, как интересно. Я и  не  задумывалась  никогда.
Дайте-ка мне рисунок.
   Она снова, но уже более пристально, вгляделась в творение Федора.
   - Да, вы правы, нельзя сказать, что это "совершенно  не  он".  Что-то
общее есть. Но губы у того мужчины были тоньше, суше. И глаза  не  такие
большие...
   Федор снова принялся за работу. В  результате  из-под  его  карандаша
вышло лицо, не имеющее почти ничего общего с лицом, которое было  "изго-
товлено" под руководством Анисьи Лукиничны.
   Миша знал заранее, что так и получится. Анисья Лукинична видела этого
мужчину много раз, но с тех пор прошли годы. Он уже шесть лет  не  появ-
лялся. Когда она видела его в последний раз, ей было  под  девяносто,  и
совершенно естественно, что он казался ей неоперившимся юнцом,  ведь  он
был лет на сорок моложе, если не больше. Другая же  соседка  видела  его
сейчас, когда он стал на шесть лет старше, и ей, двадцатисемилетней,  он
казался, наверное, глубоким стариком. Отсюда и различия в восприятии его
лица и в описании черт. Нет, с этой парочкой ничего не выйдет.
   Поблагодарив молодую женщину, Доценко  стал  на  лестничной  площадке
прощаться с Федором.
   - Может, зайдете? - гостеприимно предложил художник. - По пять грамм,
а?
   Пить Мише не хотелось, на улице стояла жара, и  нужно  было  бы  вер-
нуться на работу, дел накопилось много. Но он твердо соблюдал  заповедь:
со свидетелями надо дружить. А с добровольными помощниками - тем  более.
Федор, конечно, вряд ли обидится, если Миша не пойдет к нему пить водку,
но в другой раз понимания и помощи с его стороны  уже  не  дождешься.  А
этот самый пресловутый другой раз может случиться  уже  завтра.  Доценко
всегда с белой завистью наблюдал за работой своих коллег, которые прора-
ботали в розыске намного дольше него самого и которые частенько произно-
сили заветные слова: "Мой человечек шепнул". Казалось, у них  на  каждой
улице, в каждом учреждении были такие "человечки". А у  самого  Миши  их
было пока очень мало. Как знать, вдруг Федор пригодится...
   - По пять грамм - это мысль продуктивная, - весело ответил он. - Спа-
сибо за приглашение. Давай-ка я за закуской сбегаю.
   - У меня есть, - засуетился художник. - Не надо ничего. Они поднялись
двумя этажами выше. В квартире, где жил Федор,  обитало  пять  семей,  и
длинный узкий коридор был, как водится, загроможден всяческой утварью от
тазов и ведер до велосипедов и лыж.
   - Сюда проходи, осторожно только, не испачкайся, - предупредил худож-
ник, - здесь дверь красили, еще не высохла.
   Комната у Федора была большая и светлая, с высокими потолками. И при-
сутствие женщины здесь угадывалось с первого  взгляда.  Свежевыстиранные
занавески на чисто вымытых окнах, отсутствие пыли и нарядные  баночки  с
кремами на тумбочке возле дивана.
   - Мы хозяйке твоей не помешаем? - на всякий случай спросил Михаил.  -
А то вернется и скандал устроит, если увидит, что мы себе позволяем  ос-
тограммиться.
   - Не вернется, - беззаботно ответил Федор. - Она сегодня сутки  рабо-
тает, только завтра утром явится.
   - Ну тогда ладно.
   Пока Федор накрывал на стол, таская продукты из стоящего в углу  ком-
наты холодильника, Доценко рассматривал висящие на всех стенах рисунки.
   - Твои работы?
   - Угу, - промычал художник. - Нравится?
   - Нравится. Я думал, ты только на улице рисуешь и рисунки  сразу  за-
казчикам отдаешь.
   - Не, не всегда. Бывает, заказчик отказывается брать, ему не  нравит-
ся. Тогда рисунок у меня остается. И вообще, для тренировки, чтобы  рука
навык не теряла.
   - А для тренировки кого рисуешь?
   - Да кого придется, соседей, знакомых, а то и просто из головы.  Зна-
ешь, зимой работы мало, светает поздно, темнеет рано, на  морозе  стоять
никому неохота, ни мне, ни клиентам. Так что зимой я все больше в  изда-
тельствах подрабатываю, не в крупных, конечно, там свои мастера есть,  а
по мелочи, ну там обложку сделать или плакатик рекламный. А чтобы  навык
не терять, приходится рисовать всех подряд. Карандашный портрет - статья
особая, а уж быстрый - тем более.  Постоянно  приходится  тренироваться,
чтобы выделять те черты лица, которые  наиболее  легко  узнаются,  иначе
клиент скажет, что не похоже получилось. Ты садись, сыщик, все налито.
   Миша присел к столу, поднял рюмку, с сомнением оглядев приготовленную
хозяином закуску.
   - Ну, за знакомство, - предложил он.
   - Давай, - согласно кивнул Федор.
   Они выпили по первой, закусили шпротами из банки и нарезанными  поми-
дорами Художник тут же налил по второй.
   - Куда ты частишь? - засопротивлялся Доценко.
   - Так полагается. Чтоб пуля пролететь не успела, -  деловито  пояснил
Федор. - Давай за тебя, за твою удачу. Тебе без удачи никак нельзя.
   - Это точно, - подтвердил Доценко, с ужасом думая о том, что пуля-то,
может, и не пролетит в перерывах между тостами, но результат  от  такого
питья будет ничем не лучше огнестрельного ранения. Утрата подвижности  и
полная потеря сознания. Нет, уж пусть лучше пули  летают,  от  них  хоть
увернуться можно, а от проникающего в организм алкоголя фиг  увернешься.
Он снова встал и подошел к висящим на стене рисункам.
   - Это кто? - спросил он, указывая на портрет  хорошенькой  девушки  с
голыми плечами.
   - Подружка мужика из соседней квартиры.  Она  его  давно  бросила,  а
портрет висит. Красивая, да? Хотел соседу толкнуть, на память, а  он  не
взял. Глаза б мои, говорит, ее не видели, стерву.
   - Я бы взял, - рассмеялся Доценко. - Я всех своих подружек люблю, да-
же тех, которые меня бросали. Они ж меня бросали не потому, что  стервы,
а потому, что я недостаточно хорош. Зачем же их винить?
   Алкоголь, залитый в пустой желудок, быстро дал о себе знать, и Михаи-
лу хотелось потянуть паузу, чтобы до беды  не  дошло.  Стянув  со  стола
толстый ломоть хлеба и кусок колбасы, он перешел к другой стене.  Внима-
ние его привлек портрет мужчины, который показался ему смутно знакомым.
   - А это кто?
   - А черт его знает! Я его из головы выдумал.
   - На кого-то он похож...
   - Может быть, - пожал плечами Федор, закуривая.  -  Все  люди  похожи
между собой, это я тебе как художник говорю. Всего-то разновидностей но-
сов, губ и глаз - штук по  пятнадцать,  а  очертаний  бровей  -  и  того
меньше. Все дело только в их комбинациях. Вон, видишь, между окнами  ри-
сунок? Это мой приятель, мы с ним когда-то калымили вместе на оформлении
музея. А теперь на себя глянь в зеркало.
   Михаил взглянул на рисунок: лицо действительно было очень похожим  на
его собственное. Он снова перевел глаза на заинтересовавший его портрет.
Определенно кого-то этот мужчина ему напоминает.
   - Когда ты это рисовал?
   - Ну я не точно помню, - развел руками Федор. - Недавно. А  ты  сними
его и посмотри на обороте, я всегда дату ставлю.
   Доценко снял рисунок со стены и  перевернул.  Обозначенная  дата  его
озадачила. Это было 24 мая, за несколько дней до убийства Екатерины  Бе-
недиктовны. Из головы выдумал! Как же. Михаил быстро достал из "диплома-
та" рисунки, сделанные Федором со слов свидетельниц.
   - Ну-ка посмотри, - потребовал он. - Посмотри как следует.
   Федор склонился над рисунками, потом положил рядом с ними портрет вы-
думанного из головы мужчины.
   - Да-а, - протянул он. - Похоже. Что же получается, что я случайно из
головы выдумал мужика, который  к  покойнице  ходил?  Слушай,  может,  я
экстрасенс какой-нибудь, а?
   - Никакой ты не экстрасенс. Просто ты его увидел и запомнил, а внима-
ния не обратил. Сел рисовать и решил, что придумал его сам.  Ну,  может,
наполовину и придумал, а на другую половину - нарисовал  то,  что  видел
недавно.
   - Ну дела, - покачал головой художник. - Это ж надо.
   - Теперь смотри внимательно. Бабка Лукинична говорила, что губы у не-
го пухлые, а молодая соседка утверждала, что они более узкие,  сухие.  У
тебя они средние, но форма во всех трех случаях одинаковая. Значит,  бу-
дем считать, что с формой мы определились. Возьмем нос.  Бабка  говорит,
что нос у него с горбинкой, молодая про горбинку молчит. Стало быть, она
могла видеть его только анфас, потому и горбинку не заметила. У человека
на твоем рисунке нос  тоже  горбатый.  А  родинка  откуда  взялась?  Она
действительно была или ты ее придумал?
   - Да кто ж его знает. Я его совсем не помню. Мог и придумать.
   - У тебя есть знакомые мужчины с родинками на скуле?
   - Сейчас, погоди, вспомнить надо. Федор задумчиво выпил третью рюмку,
уже не настаивая на том, чтобы сыщик составил ему компанию.
   - Есть с родинкой. Петька Малахов. А зачем он тебе?
   - Мне он на хрен не нужен, - грубовато ответил Доценко. - Можешь  его
быстренько изобразить? Приблизительно, по памяти.
   Через несколько минут на чистом листе бумаги появился набросок лица с
крутыми скулами и родинкой с левой стороны. У мужчины на  заинтересовав-
шем Доценко рисунке скулы были точь-в-точь такие же, и родинка на том же
самом месте.
   - Получается, скулы ты для этого выдуманного мужчины у своего Малахо-
ва позаимствовал, - сделал вывод Михаил. - Значит, у него  они  какие-то
другие.
   - Ну ты смотри, - снова удивился Федор, - а и правда, я ему  Петькины
скулы приделал. И сам не заметил. Ну ты мастер!
   - Ты тоже, - усмехнулся Доценко. - Теперь ямочку ищи на подбородке.
   - Где искать? - не понял художник.
   - У друзей своих. У соседей. С кого ты там еще портреты пишешь?
   Федор долго вглядывался в собственный рисунок, пытаясь  вспомнить,  у
кого он мог позаимствовать такую ямку на подбородке, но так и не  вспом-
нил.
   - Ладно, будем считать, что ямка у него на самом деле была. Все,  Фе-
дя, заканчивай с выпивкой, работать надо. Садись и рисуй новый  портрет.
Губы, нос и подбородок - как на этом рисунке, овал лица - как  свидетели
сказали. Сумеешь? И вообще смотри как следует, если какие-то черты  сов-
падают на всех трех рисунках - им особое внимание. От себя старайся  ни-
чего не добавлять, мне твои фантазии не нужны. Сделаешь этот  рисунок  -
возьмешься за следующий.
   - Какой следующий?
   - Ты сначала этот сделай, а я тебе потом скажу, что  дальше.  Чтоб  у
тебя над душой не стоять, я пока на улицу сбегаю, пару бутылей тебе при-
несу в знак благодарности. Идет?
   - А то, - оживился Федор. Перспектива работы его сначала не вдохнови-
ла, он рассчитывал использовать время, пока его подруга на суточном  де-
журстве, гораздо более приятно, в обществе рюмки, бутылки и  закуски,  а
если повезет - то и в хорошей компании.  Но  обещание  дармовой  выпивки
заставило его посмотреть на проблему под иным углом зрения.
   Через полчаса Доценко вернулся, неся в пакете две бутылки хорошей до-
рогой водки.
   - Готово?
   - Готово.
   Федор протянул ему новый рисунок. Было в  нем  что-то  искусственное,
ненатуральное, натянутое, как бывает, когда рисуешь не по вдохновению, а
по-школярски старательно,  комбинируя  одни  черты  с  другими  и  боясь
что-нибудь напутать. Человек на рисунке не был живым, он скорее  напоми-
нал робота. Михаил с удовлетворением отметил, что первый  этап  экспери-
мента прошел успешно. Рисунок и должен был получиться таким.
   - Дальше чего делать? - спросил Федор, бросая жадный взгляд на бутыл-
ки.
   - А дальше ты закроешь глаза, отдохнешь минут десять,  потом  уберешь
все эти картинки к чертовой матери, возьмешь чистый лист и нарисуешь мне
этого мужика по памяти. Не полудохлого киборга, который у тебя  получил-
ся, а нормального живого мужика пятидесяти лет, с приятным,  располагаю-
щим лицом, даже обаятельного. Понял? Если сумеешь - оставлю тебя  в  по-
кое, пей на здоровье свою водку сколько влезет.
   Через час Миша Доценко вышел из квартиры Федора, унося в  "дипломате"
пять рисунков, которые не имели между собой почти ничего общего.  Но  он
был уверен, что по крайней мере на двух из них  изображен  тот  мужчина,
который посещал Екатерину Бенедиктовну Анисковец незадолго до ее  траги-
ческой гибели. Знать бы только, на каком именно В воскресенье, в полови-
не второго дня, Олег Жестеров позвонил в квартиру, где жила Ира  Терехи-
на. Он уже побывал на