ть съемочную группу в узде становилось все  труднее,  люди,
ошарашенные  и  расстроенные  убийством   водителя   Тимура,   сразу   стали
поговаривать о том, что это дурной знак и не надо бы снимать  картину,  если
работа началась с трагедии. Кроме того, на площадке ежедневно  по  несколько
раз появлялись работники милиции и задавали  множество  вопросов  участникам
съемок, уводя их при этом куда-то в сторонку и  отрывая  от  работы.  График
летел к черту, Наталья ничего не успевала, актеры, вызванные к определенному
часу, вынуждены были подолгу ждать, пока начнут снимать сцены с их участием,
скандалили, раздражались и закатывали истерики, потому что у  них  тоже  был
свой график и им после съемок  нужно  было  мчаться  по  своим  делам  -  на
озвучание, на другие съемки, на поезд, на репетицию, на деловую  встречу,  в
театр, в детский сад за ребенком.
   - Наталья Александровна, надо что-то  делать,  -  возмущенно  говорил  ей
каждые полчаса  директор  картины  Мусатов.  -  В  таком  режиме  невозможно
работать. Сначала эти оперативники выспрашивали у нас про Тимура. Потом  про
отношения Руслана Андреевича с женой и Ирой  Савенич.  Теперь  у  них  новая
фенька: подавай им сведения о том, куда и зачем ездил Тимур. Из актеров душу
вынимают, мол, вспомните, не подсаживал ли водитель по дороге жену  Руслана.
Какое это вообще имеет отношение к убийству? Они, что  раскрывают,  убийство
или левый извоз? И неизвестно еще, что они завтра придумают. У вас  же  есть
связи, вам надо выйти на руководство этих милиционеров, пусть дадут команду,
чтобы нас в рабочее время не дергали.
   - Сеня, - устало  отвечала  Наталья,  -  вы  плохо  знаете  киноклассику.
Помните "Служебный роман" Рязанова?
   "У них такой же рабочий день, как у нас с вами, с девяти  до  шести".  Вы
хотите, чтобы милиционеры работали ночью и  не  давали  спать  всей  группе?
Считайте, что это форс-мажорные обстоятельства. Мы их преодолеть  не  можем.
Нам придется с этим смириться.
   - Но у нас все сбивается! Вы  посмотрите,  что  происходит.  Вчера  утром
приехал Митько из Нижнего Новгорода, мы вчера и сегодня должны были  отснять
сцены с его участием, у него обратный билет на сегодняшний  вечерний  поезд,
гостиница оплачена до двенадцати дня. Эпизоды с  Митько  не  закончены.  Что
прикажете делать? Оставлять его еще на один день, менять билет,  уговаривать
его самого, падать в ножки, оплачивать гостиницу еще на одни сутки, а актеру
- еще один съемочный день? Это деньги, Наталья Александровна, а мы с вами их
не печатаем. Хорошо, допустим, мы продолжаем его снимать еще  и  завтра.  Но
завтра у нас натура с дождем, техника заказана, и если мы от нее  откажемся,
придется платить неустойку. Это снова деньги. И вообще завтра по графику  мы
в павильоне не работаем, когда же Митько снимать?  Одна  накладка  тянет  за
собой другую - и так без конца, как снежный ком.
   - И что вы предлагаете? Сеня, вы видите какой-то выход? Я,  например,  не
вижу.  Да,  я  согласна,  люди  нервничают,  работа  идет  плохо,  мы  несем
дополнительные финансовые расходы. Но я не вижу, как это можно изменить  или
поправить. Есть только один способ восстановить порядок на площадке...
   - Убрать отсюда ментов, - быстро встрял Мусатов. - И я точно знаю, у  вас
есть связи, которые, помогли бы это сделать.
   - Нет,  Сенечка,  это  не  выход.  Точнее,  это  выход,  конечно,  но  не
правильный. Порядок  восстановится  только  тогда,  когда  преступник  будет
найден. И мы с вами должны сделать все,  что  от  нас  зависит,  чтобы  этот
момент приблизить. В воскресенье у всей группы  выходной.  Я  предлагаю  нам
всем собраться в одном месте,  всем  до  единого,  попросить  всех  актеров,
которые сейчас в Москве, тоже  приехать.  И  договориться  с  милиционерами,
чтобы они встретились с нами в спокойной обстановке  выяснили  все,  что  им
нужно. Не урывками, в пятиминутных беседах, после  которых  через  два  часа
всплывают все новые  и  новые  вопросы,  а  так,  как  нужно.  Нам  придется
пожертвовать одним выходным днем, но это для пользы дела. Чем скорее  найдут
преступников, тем скорее мы сможем вернуться  к  нормальному  ритму  работы.
Ничего другого я предложить не могу. А вы?
   Сегодня Руслан впервые  после  9  июня  появился  на  площадке.  Пока  не
вернулась Яна, он не выходил из  дому,  боясь  пропустить  сообщение  от  ее
похитителей. Жена его вернулась рано утром, до четырех часов  ее  допрашивал
следователь,  и  после  этого  Руслан  явился   на   "Мосфильм",   хотя   до
запланированного конца рабочего дня оставалось всего три часа. Яна тоже была
с ним, сидела тихонько в  уголке  и  ни  с  кем  не  разговаривала.  Наталья
обратила внимание, что  даже  на  Иру  Савенич  Яна  перестала  реагировать.
Прежде, бывало,  стоило  только  Руслану  заговорить  с  актрисой,  как  Яна
буквально в лице менялась и старалась находиться в такие  минуты  поближе  к
мужу, чтобы слышать каждое слово. А  теперь  сидела  неподвижно  и  даже  по
сторонам не смотрела.
   - Ты хорошо себя чувствуешь? - заботливо спросила Наталья, подходя к  ней
с пластиковым стаканчиком кофе в руках.
   - Нормально, - сквозь зубы ответила Яна.
   - Может быть, тебя домой отвезти? - предложила  Воронова.  -  Тебе  нужно
отдыхать, набираться сил...
   - Не нужно. Я здесь останусь. Спасибо.
   Наталья молча пожала плечами и отошла, но с  Русланом  решила  поговорить
серьезно. Девочка столько перенесла, ей, наверное, нужен медицинский  надзор
и лечение, а не тупое пребывание на съемочной площадке,  которое  ее  теперь
нисколько не занимает и не развлекает.
   - Яна не хочет оставаться  дома  одна,  -  твердо  заявил  Руслан,  когда
Воронова поделилась с ним своими соображениями. - Она  боится.  Лучше  пусть
здесь сидит. И потом, она может понадобиться следователю, здесь он ее всегда
найдет. А дома даже телефона нет.
   - Она выглядит такой измученной, - сочувственно заметила  Наталья.  -  Не
дело это, Руслан. Надо что-то придумать.
   - Все в порядке, Наталья Александровна, не волнуйтесь за нас.
   - Может быть, отправить ее на дачу к моим  друзьям?  Там  свежий  воздух,
тишина, покой. И там она не будет одна, так что бояться ей нечего.
   - Она никуда не поедет, я уже говорил с  ней  об  этом.  Спасибо  вам  за
заботу, Наталья Александровна, но...
   - Ладно, как знаешь, - Наталья расстроенно махнула рукой. - Но хотя бы по
метро Яну не таскай, мне кажется, она совсем обессилела,  того  и  гляди,  в
обморок упадет. Сегодня вас Ира домой отвезет, а завтра решим, либо  Мусатов
пришлет за вами машину, либо я сама за вами заеду. Договорились?
   Все валилось из рук, все шло не так, как надо,  но  она  сцепила  зубы  и
упорно двигалась вперед. Нельзя останавливаться, нельзя думать  о  том,  как
тебе трудно, нельзя себя жалеть. Всю жизнь она жила именно так, сцепив  зубы
и через "не могу" делая то, что должна. Она должна сделать этот сериал,  она
не может бросить его, потому что есть контракт с продюсерской  компанией,  и
сотрудники этой компании рассчитывают теперь на гарантированную  зарплату  в
течение нескольких месяцев.  Потому  что  подписаны  контракты  с  актерами,
половина из которых - звезды, и если Наталья прекратит съемки,  они  никогда
больше не пойдут к ней ни на одну  картину,  потому  что  режиссер  Воронова
окажется ненадежной. А если и согласятся потом сниматься у нее, то потребуют
сверхвысокие гонорары и оговорят в контракте огромную неустойку за отказ  от
съемок. И Наталье для своих будущих фильмов  придется  искать  куда  большие
деньги, чем другим режиссерам. И вообще, Наталья Воронова не  может  бросить
начатое дело, потому что никогда так не  поступала.  Это  было  противно  ее
характеру. Ей никогда за все сорок шесть прожитых лет не было легко, но  она
же справлялась. И сейчас справится.
   Съемка закончилась в половине восьмого, Ира Савенич уже отснялась, но  не
уезжала, добросовестно ждала, пока освободится Руслан, чтобы на своей машине
отвезти его с Яной домой.
   - Всем спасибо! - наконец пронеслись над  площадкой  долгожданные  слова,
после чего начала отключаться техника и все засобирались уходить.
   Наталья села на стул,  вытянула  ноги,  устало  прикрыла  глаза.  Подошла
Ирина, присела перед ней на корточки.
   - Натулечка, сильно устала?
   - Ничего, в пределах нормы, - вяло улыбнулась Воронова.
   - А у меня сегодня свидание с новым кавалером, - весело сообщила Ира.
   - Кто такой? Я его знаю?
   - Конечно, знаешь, только, может быть, забыла. Он из милиции, с Петровки,
ну тот, который в Сокольники приезжал, широкоплечий такой, хмурый. Коротков.
Помнишь его?
   - Помню, - кивнула Наталья, не открывая глаз. -  С  каких  это  пор  тебе
начали нравиться хмурые мужики? Ты же всегда таких веселеньких любила.
   - Вот и не правда, веселеньких я любила, пока была молодая и глупая.
   - Ага, а сейчас ты старая и умная, можно подумать, - скептически заметила
Наталья. - Ирка, опомнись, тебе тридцать один год всего. И насчет твоего ума
я бы тоже поспорила.
   Она всегда подшучивала над Ириной, так повелось много  лет  назад,  когда
они еще жили в одной коммунальной квартире и Наталья фактически  воспитывала
рано осиротевшую соседку. Ира никогда  не  обижалась,  она  была  безоглядно
предана Вороновой и готова была простить ей все, что угодно.
   - Короче, Натуля, я что-то не пойму,  -  в  голосе  Иры  зазвучали  нотки
недоумения, - ты не одобряешь, что ли? Ты ментов не любишь, да?
   - Ирка, отстань. Ну с чего мне их не любить? Люди как люди.
   - Нет, ты скажи, - не унималась актриса. - Если ты против, то я, конечно,
не буду... Только я не понимаю, почему...
   Воронова наконец открыла глаза, выпрямила спину, привычно погладила Ирину
по густым вьющимся волосам.
   - Не выдумывай, ради бога, Ириша. Встречайся с кем хочешь, я тебе в  этом
деле не указ. В конце концов,  ты  дважды  была  замужем  и  сама  прекрасно
разберешься, кто тебе нужен, а кто - нет. Он женат?
   - Кто, Коротков?
   - Тот, с кем ты на свидание собралась.
   - Почти. То есть наполовину... В общем, он несколько дней назад  ушел  от
жены.
   - Вернется, - убежденно произнесла Наталья.
   - Ну и пусть, - Ира упрямо  поджала  губы.  -  Но  на  свидание-то  можно
сходить? Пока он не вернулся.
   - Сходи, сходи. Только грим пойди смой, на тебя вблизи смотреть страшно.
   - Неохота возиться, я дома умоюсь. Ну все, пока, мы поехали!
   Ира чмокнула Наталью в щеку и умчалась  в  сопровождении  Руслана  и  Яны
Нильских.
   Дома Наталья занялась  ужином  для  мужа  и  сына,  которые  должны  были
появиться около девяти. Отбивая мясо, она то и дело поглядывала на  пол,  по
которому невесомыми комочками летал  тополиный  пух.  С  каждым  годом  этой
гадости становится в Москве все больше и больше, пух летает в  воздухе,  как
снег, забивается в ноздри и в рот, проникает в дома и  нахально  носится  по
комнатам, образуя постоянно перемещающиеся кучки,  которые,  устав  в  конце
концов от суеты, находят себе прибежище в углах и на книжных  полках.  Вчера
только Наталья пропылесосила всю огромную пятикомнатную квартиру, а  сегодня
жилье выглядит так, словно в нем год не убирались. Ковровые покрытия сочного
синего и бордового цветов снова стали белесыми и пыльными на вид. Прямо хоть
окна не открывай! Но это невозможно, Наталья любит спать с открытыми окнами,
и сыновей с детства к этому приучила, никакой кондиционер не может  заменить
ей глотка сладкой рассветной прохлады. Вот и приходится делать уборку  почти
каждый день, после выматывающих съемок и  приготовления  ужина  для  себя  и
двоих отнюдь не страдающих отсутствием аппетита мужчин.
   Первым явился сын Алеша.  Вот  и  хорошо,  подумала  Наталья,  Алешка  не
испытывает тяги к компании, не станет ждать Андрея, быстренько поест, и  ему
можно будет сунуть в руки пылесос. Пусть ужин отрабатывает.
   -  Мам,  а  пахнет-то  вкусно!  -  заявил  он,  появляясь  в   просторной
кухне-столовой. - Чего сегодня дают?
   - Отбивные с гречкой и салат, - ответила Наталья с улыбкой, целуя сына.
   - А картошечки жареной? - жалобно протянул Алеша.
   - Сегодня обойдешься. Картошка кончилась два дня назад, и, пока ты ее  не
принесешь из магазина, она в доме не появится. Кроме того, тебе  картошку  с
мясом есть нельзя, а то скоро в дверь не пройдешь.
   - Понял, не дурак, - покладисто кивнул юноша. - Завтра куплю.
   Он в считанные  минуты  справился  с  обильным  ужином,  залакировав  его
огромной чашкой чаю с куском вафельного торта.
   - Алешка, ну как  в  тебя  столько  влезает?  -  засмеялась  Наталья,  не
перестававшая  удивляться  способности  сына  поглощать  пищу  в  немыслимых
количествах.
   - Я много лет  тренировался,  -  отшутился  тот.  Дождавшись,  когда  сын
встанет из-за стола, Наталья собрала грязную посуду, поставила ее в мойку.
   - Сынок, я думаю, будет правильно, если ты включишь  пылесос,  -  сказала
она, принимаясь за мытье посуды.
   - Ну мам, у меня завтра экзамен, - заныл Алеша. - Мне еще поучить надо.
   - Поучишь, - спокойно ответила она. -  До  утра  времени  много.  Полчаса
ничего не решают.
   - Ты зловредина, -  пробурчал  сын,  понимая,  что  от  пылесоса  ему  не
отвертеться.
   - Возможно, -  произнесла  Наталья,  не  оборачиваясь.  -  Но  пылесосить
все-таки придется.
   - Ну мам!
   - Не нравится - переезжай в собственную квартиру, она стоит пустая,  тебя
ждет. Вот съемки закончатся, Руслан с Яной  уедут  -  и  пожалуйста,  можешь
переселяться. Тебе скоро двадцать лет исполнится, ты уже вполне можешь  жить
один, твой брат в двадцать лет был  совершенно  самостоятельным.  Но  ты  же
боишься от мамкиных пирогов и котлет оторваться! За то, что  я  тебя  каждый
день  кормлю,  можешь  раз  в  неделю  что-нибудь  сделать   по   дому,   не
переломишься.
   Она говорила ласково, и суровые по сути слова звучали совсем  необидно  и
ничуть не напоминали  семейную  сцену.  Алеша  понуро  потащился  в  сторону
кладовки, где стоял пылесос. Дальше вечер покатился по  привычной  колее.  В
разгар уборки пришел муж, Наталья снова накрыла на  стол,  на  этот  раз  на
двоих. Как бы она ни была голодна, но совместная трапеза с мужем -  это  для
нее святое. Андрей был для нее не только мужем, но и на протяжении  полутора
десятков лет близким другом, с которым можно все обсудить  и  посоветоваться
по любому вопросу. Он совсем не похож на Наталью, у  него  другой  характер,
другой менталитет, он  прожил  совсем  другую  жизнь,  и,  наверное,  именно
поэтому он обладает способностью видеть проблему совсем не так, как ее видит
Наталья, и предлагать совсем другие решения.
   - Как твой бизнес? - спросила она, как спрашивала его каждый день.
   - Процветает, - коротко ответил Ганелин.  Наталья  спрашивала  больше  по
привычке, потому что знала: Андрей не станет обсуждать с ней дела фирмы.  Да
и ей, по совести сказать, вникать в финансовые  и  организационные  тонкости
бизнеса было совсем не интересно. Она ничего в них не понимала, даже в  свое
время,  еще  учась  в  институте,  чуть  было  не   схлопотала   "неуд"   по
политэкономии. Тогда  спасла  испещренная  отличными  оценками  зачетка,  ей
предложили пересдать экзамен на другой день и с закрытыми глазами  поставили
"хорошо", хотя Наташа сознавала, что не знает предмет даже на троечку.
   - А что у тебя на площадке? - поинтересовался в свою очередь муж.
   Наталья принялась подробно и с удовольствием рассказывать ему о том,  как
прошел съемочный день, и о том, что снова приезжал оперативник с Петровки  и
задавал какие-то новые, очень странные вопросы про Яну.
   - Ты знаешь, Андрюша, у нас из-за всех этих печальных событий  получается
перерасход средств, - осторожно сказала она. - Мы  выбились  из  графика,  и
вполне вероятно, придется  потом  платить  за  дополнительное  время  аренды
павильона. Рабочий день удлиняется,  приходится  людям  доплачивать,  и  все
такое. Наш директор производства просто с ума сходит, он же  каждую  копейку
считает, а они теперь утекают как  сквозь  пальцы.  Мне  даже  страшно  тебя
спрашивать...
   - Наташенька, ты сначала потрать то, что есть, а там посмотрим.
   - Но может так случиться, что мы  потратим  твои  деньги,  а  картину  не
доделаем. И что тогда? Ты уверен, что сможешь найти дополнительные средства,
чтобы мы закончили сериал?
   - Честно? - Андрей очень серьезно посмотрел на жену. - Нет, не уверен.  Я
человек, испорченный Булгаковым, и никогда не загадываю на несколько месяцев
вперед. А то вдруг Аннушка уже разлила масло, а мы тут с тобой планы строим.
   - Так что же мне делать, Андрюша? -  растерянно  спросила  Наталья.  -  Я
выпросила у тебя деньги, мы все подсчитали, и я была уверена, что  смогу  на
них снять сериал. А теперь у меня есть основания опасаться, что  этих  денег
не хватит. Я могу пойти на удешевление проекта,  сделать  его  на  несколько
серий короче. Руслан все время здесь,  мы  и  так  работаем  "с  колес",  мы
переделаем сценарий таким  образом,  чтобы  гарантированно  уложиться  в  те
сроки, на которые у нас арендован и оплачен павильон, и в ту сумму,  которую
ты нам выделил. Но я должна понимать, нужно мне это делать или нет. Я должна
знать уже сейчас, могу ли я рассчитывать на то, что ты дашь  нам  еще  денег
сверх оговоренных, или не могу.
   Андрей обнял ее за плечи, привлек к себе, поцеловал в висок.
   - Ну что я тебе могу сказать, Наташенька? Бизнес есть бизнес, он  никогда
не идет ровно и гладко, всегда  бывают  периоды  взлета  и  жуткие  провалы.
Сейчас, вот именно в эти недели, у нас провал. Сколько времени он продлится?
Не знаю. Иногда  провальные  периоды  заканчиваются  через  два-три  месяца,
иногда тянутся год и дольше. Достаточно, чтобы контейнеры с грузом  застряли
на таможне, и мы в простое. Товар оплачен,  деньги  за  него  переведены  за
рубеж, а мы не можем  его  продать  и  вернуть  затраты,  не  говоря  уже  о
получении прибыли. Деньги вовремя не получены - не проплачиваются  следующие
контракты. Кроме того, если мы не продаем товар и не  получаем  деньги,  нам
нечего положить в банк, и мы теряем банковский процент.  На  таможне  сейчас
творится черт знает что,  мы  закупили  в  Германии  и  Австрии  медицинское
оборудование и уже два месяца не можем выцарапать его у таможенников. Деньги
вложены огромные, а сколько мы  на  этом  потеряем  -  сегодня  пока  трудно
сказать. Я понимаю, я тебя не успокоил, но  ничего  более  внятного  я  пока
сказать не могу, ты уж извини.
   Сердце у Натальи упало. Ну вот, у Андрея проблемы на фирме, а тут она  со
своим сериалом... Ничего не случилось бы, если бы  она  начала  снимать  его
через год, когда телеканал выделит деньги. Так нет же, как  шлея  под  хвост
попала: буду снимать немедленно! Андрей - добрая душа, пошел  ей  навстречу,
хотя ведь нет никаких гарантий, что телеканал потом даст свою  часть  денег.
Да, они дали согласие, но устное, никаких бумаг не подписывали. А что  может
быть менее надежным, чем слово чиновника?  Только  слово  мошенника.  Андрей
тогда говорил, что не нужно об этом думать,  что  если  телеканал  от  своих
намерений откажется, то в следующем году он найдет еще деньги, чтобы довести
сериал  до  товарного  вида.  А  теперь  оказывается,  все  так  зыбко,  так
ненадежно.
   Что  ж,  решено.  Завтра  прямо  с  утра  она  попросит   Сеню   Мусатова
пересмотреть план  производства  картины  и  точно  подсчитать,  на  сколько
съемочных дней они  будут  отставать  от  графика,  если  предположить,  что
милиция продолжит активную работу еще хотя бы  неделю.  Дольше  -  вряд  ли,
активный поиск преступника обычно идет не  больше  двух  недель,  потом  все
затихает и пускается на волю случая,  потому  что  нужно  заниматься  новыми
преступлениями, которые совершаются каждый день.  За  один  съемочный  день,
если все идет удачно, все пришли вовремя, актеры не напились  и  техника  не
отказала,  получается  материал,  который