брюках  и
свитере - все равно ведь переодеваться.
   Рабочий просмотр начался в пять часов вечера, закончился в семь. Пос-
ле этого Алина попрощалась и уехала. Судя по всему, поехала  она  домой,
потому что нашлись люди, звонившие ей между двадцатью и двадцатью  тремя
часами. В это время она была дома. Если  на  просмотр  Вазнис  пришла  в
прекрасном расположении духа, то те, кто разговаривал с ней по  телефону
вечером, отмечали некоторую ее нервозность. Она была явно не расположена
к беседам и старалась как можно быстрее свернуть разговор,  ссылаясь  на
сильную головную боль и усталость.
   Итак, если что-то и произошло, то в интервале между пятью  и  восемью
часами вечера. Этот интервал нужно было исследовать досконально, по  ми-
нутам и секундам. Но выяснилось, что исследовать особенно-то и нечего. С
пяти до семи, а если точнее - до без десяти семь, Алина вместе со Смуло-
вым находилась в просмотровом зале и после этого сразу же  села  в  свою
машину и уехала домой. Смулов остался в "Сириусе" и до половины девятого
вместе с Еленой Альбиковой готовился к  завтрашней  съемке.  Исследовать
дальнейшие передвижения режиссера Коротков не стал, так как  к  половине
девятого Алина уже продемонстрировала по  телефону  свою  нервозность  и
взвинченность. Значит, к этому времени что-то случилось. Но где? По  до-
роге домой? Установить это сейчас невозможно. Ответ дать могла бы только
сама Алина. Оставалось искать в промежутке между пятью и  семью  часами.
Но что там искать, когда она сидела в просмотровом зале и смотрела вмес-
те со всеми материал, отснятый во время выезда на натуру.
   Коротков тяжело вздохнул и отправился искать Стасова. Через  двадцать
минут оба они сидели в зале, а механик Володя по очереди крутил им плен-
ки с дублями. Короткое вспомнил, что Каменская просила  обратить  особое
внимание на тот самый дубль, который вызвал столько разговоров и искрен-
них восторженных похвал.
   - Черт его знает, Юрик, - задумчиво говорила она, - может быть,  Ваз-
нис не такая уж великая актриса. Просто она чего-то  ужасно  испугалась.
Понимаешь? Она испугалась на самом деле, а не по сценарию. Отсюда и  эта
внезапная бледность, и посеревшие губы, и запавшие глаза. Посмотри  пов-
нимательнее, вдруг заметишь что-нибудь в кадре.
   Поэтому Юра и попросил начать сразу с того дубля. Лицо актрисы  заво-
рожило его, на нем так отчетливо проступал нарастающий ужас, что  Корот-
ков совсем забыл в этот момент о просьбе Насти и не смотрел ни  на  что,
кроме самой Алины. Экран погас, и тут только он спохватился.
   - Давайте еще разок, - виновато попросил он.
   - Тебе что-то не понравилось? - удивился  Стасов.  -  Зачем  еще  раз
смотреть?
   - Да я вообще забыл, что надо смотреть, - с досадой отозвался  Корот-
ков. - Впился глазами в Алину, и все мысли из головы вылетели.
   Эпизод начался снова. На этот раз он старался не смотреть на актрису,
внимательно вглядываясь во все, что попадало в кадр.
   - Стоп! - закричал он. - Вот оно!
   Перепуганный механик выскочил из своей будочки.
   - Что случилось?
   - Ничего, - ответил Коротков уже  спокойно.  -  Останавливай  машину,
просмотр окончен. И приготовь мне туф с этой пленкой, я ее забираю.
   Володя пожал плечами и ушел обратно в будку.
   - Ну, что там? - спросил сгоравший от нетерпения Стасов.
   - Она увидела Волошина. Знать бы только, почему она так его боялась?

   СЕЛУЯНОВ

   Мать убитого Виктора Волошина ничего нового сообщить не смогла. Нико-
лая особенно интересовал вопрос, почему два года назад Виктор  так  пос-
пешно сорвался и уехал в Сибирь, но она этого не знала.
   - Господи, да я так рада была, что он едет,  -  говорила  она  сквозь
слезы. - Ведь здесь, в Москве, он ничем толкомто не  занимался.  Среднюю
школу - и ту с трудом окончил, учиться не хотел, профессии в руках ника-
кой нет. Грузчик да разнорабочий - это что, по-вашему, дело для  мужика?
А то и вовсе не работал. Не могу, говорит, мама, не могу я работать, го-
лова у меня болит. Ничего не могла с ним поделать. А тут собрался в  од-
ночасье, поеду, говорит, деньги зарабатывать, жизнь свою устраивать. Я и
обрадовалась, думала, за ум взялся наконец. Как раз на ноябрьские празд-
ники уехал. Мы в выходные дни всей семьей собрались,  дочка  с  мужем  и
детьми пришла, посидели, проводили Витю.
   - А когда вернулся, что сказал? Объяснил как-то, почему приехал?
   - Да ничего он не объяснил. Повидаться, говорит, приехал, соскучился.
Деньги у него с собой были, за три месяца ни копейки у меня не взял, я и
подумала, что он там, в Сибири, начал хорошо зарабатывать.
   - И чем он здесь занимался? Встречался с кем-то? Или спал целыми дня-
ми?
   - Все ходил где-то, как уйдет утром, так только вечером вернется. И с
каждым днем все злее делался. Сначала-то ничего был,  веселый,  а  потом
хмуриться начал. Через два месяца совсем почти разговаривать со мной пе-
рестал. Потом уехал куда-то, неделю его не было. Или чуть больше, может,
дней десять. Вернулся тихий такой, вроде как умиротворенный, снова  раз-
говаривать со мной стал. Несколько дней хорошо  было,  в  пятницу  утром
ушел, как обычно, вернулся часа в четыре, глаза  горят,  руки  трясутся,
как подменили его. Я-то на шестичасовой электричке к дочке на дачу соби-
ралась, его с собой звала: поедем, говорю, Витюша,  там  хорошо,  воздух
свежий, погуляешь, с племянниками повидаешься. Он не поехал. Я, говорит,
в тайге воздухом на всю оставшуюся жизнь надышался. Так я и поехала  од-
на. Больше уж не видела его живым...
   - Скажите, Виктор никогда не рассказывал вам о человеке, связанном  с
кино?
   - О ком? - удивилась женщина.
   - Ну, например, о режиссере Смулове.
   - Нет. - Она покачала головой. - Не слыхала о таком.
   - А об Алине Вазнис?
   - Нет, что вы.
   - А вы сами-то о ней слышали?
   - Ну да, конечно, ее и по телевизору показывали. Красивая девушка.
   - А вы знаете, что она двадцать лет жила на соседней улице?
   - Да что вы?! - Мать Волошина всплеснула руками. - Это же надо! А я и
не знала. А вы почему спрашиваете-то? Что, Витюша мой был с ней знаком?
   - Не знаю, - вздохнул Селуянов. - Может, и был. В том-то и загвоздка,
что я хочу это выяснить, а никто не знает.
   Что ж удивляться, думал Николай, выходя из дома, где жил и  был  убит
Волошин, мы своих соседей по площадке и то не всегда знаем, где уж знать
людей с соседней улицы. Пресловутая анонимность жизни в большом городе с
многоэтажными многоквартирными домами, где все заняты исключительно сво-
ими проблемами и никому ни до кого нет дела.
   Он решил попробовать сделать заход с другой стороны и отправился  ту-
да, где провел свое детство известный режиссер  Андрей  Львович  Смулов.
Может быть, удастся найти каких-нибудь  его  старых  приятелей,  которые
вдруг да расскажут что-нибудь интересное. Потом Николай так и не  вспом-
нит, с чего это он решил покопаться в детстве Смулова. Не то наитие  ка-
кое на него снизошло, не то внутренний голос что-то эдакое подсказал, не
то просто профессиональный нюх сработал. Но вот поехал он туда, зачем  -
и сам не знал. Но поехал. Этим и отличался он от  Каменской.  Анастасия,
прежде чем бежать куда-то, долго думала и высчитывала, где какую  инфор-
мацию можно собрать, как ее нужно собирать и что с ней потом делать. Ни-
колай, как правило, вообще не просчитывал ситуацию даже на полшага  впе-
ред, он руководствовался интуицией, а  порой  и  просто  действовал  "на
авось", особенно когда не знал, что делать дальше.
   Начал Селуянов, как водится, с отделения милиции, потому что за  дол-
гую работу в розыске почти в каждом отделении мог найти  знакомого.  На-
шелся у него такой знакомый и здесь, в Замоскворечье,  в  отделении,  на
территории которого находилась улица, где когда-то жил Андрюша Смулов со
своей мамой.
   Удача, которая так долго отворачивалась, наконец перестала  капризни-
чать и повернула к Коле Селуянову свой светлый прекрасный лик.  Приятель
был на месте, и Колю он не забыл, и настроение у него было неплохое,  во
всяком случае, он с удовольствием оставил свои дела  и  переключился  на
гостя, даже бутылку из сейфа достал. Звали приятеля Жирафом, то есть  по
паспорту и милицейскому удостоверению он числился  Рафиком  Жигаревским,
но длинная тонкая шея, плавно перетекающая в длинное тощее туловище, по-
рождала необоримый соблазн использовать не по  назначению  первые  буквы
фамилии и имени.
   - Смулов? - поморщился он, выпивая залпом треть стакана водки. -  Ре-
жиссер-то? Противный мужик. Но баба у него  -  высший  класс.  Обзавиду-
ешься.
   Селуянов сделал большой глоток, но до конца допивать не стал. В груди
разлилось блаженное тепло, как бывало у него всегда, когда после  долгих
бесплодных поисков он чувствовал, что наконец появился какой-то  кончик.
Теперь бы только не упустить его, кончик этот.
   - Ты с ним знаком?
   - Не то чтобы... - Жираф смешно дернул длинной шеей. - Опрашивал  его
как-то раз, года два назад. По трупу.
   - Рафик, с меня бутылка, только ничего не перепутай, - взмолился  Се-
луянов.
   Он знал, что Жираф свою кличку не любит, и в  ответственные  моменты,
когда нужно было "уважение сделать", обращался к приятелю по имени.
   - Да чего тут путать, скажешь тоже. У меня на территории труп,  некто
Татосов. Ищем, натурально, среди ближайшего окружения. Ничего.  Начинаем
круги выписывать, сам знаешь. Берем окружение пошире и  подальше.  Опять
ничего. Мужик - всеобщий любимец, бабы по нему  умирают,  хотя,  вот  те
крест, - посмотреть не на что. Страшненький, неказистый. Но - умирают. И
вообще никто о нем худого слова не говорит. Ну что делать? Берем следую-
щий круг - товарищи по институту. Потом пошли в ход одноклассники. Выяс-
нилось, что жена одного из бывших школьных корешей мужа своего бросила и
к этому Татосову ушла. Правда, она у него не задержалась,  они  довольно
быстро расстались, да и было-то это лет за десять до  убийства,  но  для
порядка, сам понимаешь, одноклассника этого ищем и спрашиваем,  где  ты,
мил-человек, был в тот день и в тот час. У одноклассника -  алиби.  Был,
говорит, у своей любовницы, можете у нее спросить, она  вам  подтвердит.
Мы - к любовнице, она говорит, да, был весь вечер у меня. Ну,  спрашива-
ли-то, конечно, больше для проформы, понятно, что мотива нет. Вот и весь
сказ.
   - Чего - весь сказ? - взвился Селуянов. - А Смулов? Он тут каким  бо-
ком?
   - Чего ты орешь? - обиделся Жираф. - Пей лучше. Смулов и был тот  од-
ноклассник, которого жена бросила. Мы его всерьез и не  подозревали.  Ну
ты сам-то подумай своей плешивой головой, жена ушла десять лет Назад,  а
через несколько месяцев она и Татосова этого бросила. Они же не соперни-
ки, а товарищи, можно  сказать,  по  несчастью.  Это  первое.  Второе  -
все-таки десять лет. И третье - когда у тебя такая  шикарная  любовница,
как была тогда у Смулова, ты вообще про всякую ревность забудешь. А  тем
более десятилетней давности.
   - Имя любовницы не помнишь? - спросил Николай с надеждой.
   - Не крути, Коляныч, - хмыкнул Жираф. - Мы тоже не пальцем  деланные.
Это имя по всем сводкам прошло. Вазнис, актриса. Ты же  из-за  нее  сюда
притащился, верно?
   - Если честно, то я притащился сюда не  столько  из-за  нее,  сколько
из-за одной никчемной и странной личности. Тебе имя Виктор Волошин ниче-
го не говорит?
   - Нет. Это кто такой будет?
   - Это человек, который был знаком с Вазнис и которого убили на следу-
ющий день после ее гибели.
   - Ишь ты, - покачал головой  Жираф,  всем  своим  видом  выражая  со-
чувствие. - Лихо тебе приходится. Вон какой клубок закрутился. И чего ты
хотел выяснить в наших краях?
   - Что-нибудь. Сам не знаю. Может, мне поговорить  с  кем-нибудь,  кто
хорошо знал Смулова?
   - Это вряд ли. Я еще по  делу  Татосова  помню,  друзья  детства  все
разъехались, район-то наш старый, все по новостройкам  разлетелись.  Кто
судился, кто женился, кто менялся... Им же всем  сейчас  лет  по  сорок,
школу четверть века назад закончили. Что они тебе интересного расскажут?
Правда, здесь мать Смулова живет. Адресок дать?
   - Давай. А кто твоего Татосова-то убил?
   - А черт его знает. - Жираф снова дернул шеей и стал удивительно  по-
хож на милое тропическое животное.
   - Висяк, что ли?
   - Что ли. Ты что, совсем не пьешь, Колян? Я ж тебе чуть-чуть налил, а
ты и это не допил.
   - Пью я, Рафик, - грустно сказал Селуянов. - В том и  беда  моя,  что
пью. Но только по вечерам и дома. Днем стараюсь  держаться.  Мне  только
волю дай - я ж работать не смогу.

   КАМЕНСКАЯ

   В картинку добавлялись все новые и новые детали,  но  вместо  ясности
получалась какая-то путаница. Насте все время казалось, что вот-вот -  и
пелена разорвется, все встанет на свои места и сделается простым  и  по-
нятным. А туман все сгущался и сгущался, надежно укрывая ответ на  такой
простой вопрос: зачем понадобилось режиссеру Андрею Смулову убивать акт-
рису Алину Вазнис.
   Настя по укоренившейся привычке рисовала схемы, так  ей  легче  дума-
лось. 9 ноября 1993 года был убит некто Михаил  Татосов,  работавший  на
малооплачиваемой должности врача-окулиста в районной поликлинике. 8  но-
ября, то есть за день до убийства Татосова, Виктор Волошин сел в самолет
и улетел в Красноярск. 24 ноября сотрудники милиции, занимавшиеся  раск-
рытием убийства Татосова, допросили  его  бывшего  одноклассника  Андрея
Смулова и выяснили, что в день убийства Смулов был сначала на съемках, а
потом у своей любовницы Алины Вазнис.
   Виктор Волошин почти два года пробыл в Сибири, при этом раз в три ме-
сяца получал из Москвы от Смулова деньги в сумме, эквивалентной пятистам
долларам США. 18 июня 1995 года Волошин возвращается в Москву, с 31  ав-
густа по 9 сентября находится в Сочи, где в это  время  проходят  съемки
фильма "Безумие" и где его видит Алина. Алина почему-то очень сильно пу-
гается.
   14 сентября во время рабочего просмотра Алина снова видит  на  экране
лицо Волошина, и от этого у нее резко портится настроение. Странно. Ведь
идя на просмотр, она знала, что увидит его, а очевидцы  утверждают,  что
настроение у нее было отличное. Значит, не ожидала, что он попал в кадр?
Ну попал. И что? Откуда эта нервозность и взвинченность?
   15 сентября Смулов прикладывает титанические усилия, чтобы  возбудить
негативное отношение к Алине среди  сотрудников  киноконцерна  "Сириус".
Поздно вечером того же дня некто (будем пока  так  считать  для  чистоты
эксперимента) убивает Алину. 18 сентября опять же некто (тот же или дру-
гой?) убивает Виктора Волошина.
   Чертовщина какая-то. Ничего не складывается. Нельзя пока трогать Сму-
лова, задерживать его оснований нет, а если просто побеседовать, он вык-
рутится и еще что-нибудь устроит. Мастер жанра, дьявол его возьми...
   Настя сидела дома на кухне, забравшись с ногами на  маленький  диван-
чик, стоявший перед окном, и разложив перед собой на столе листы с одной
ей понятными схемами. В комнате Алексей, приглушив звук, смотрел телеви-
зор. Было уже совсем поздно, но он не ложился спать, ждал ее.
   - Лешик! - крикнула она. - Давай поедим чего-нибудь.
   Леша появился на кухне, огромный, нескладный,  с  непокорными  рыжими
вихрами, которые делали его каким-то несерьезным,  совсем  непохожим  на
доктора наук и профессора, каковым он на самом деле являлся.
   - Проголодалась?
   - Не-а, у меня застой в мозгу. Надо отвлечься. У нас от  ужина  оста-
лось чтонибудь?
   - Картошка с курицей. Будешь?
   - Буду.
   Она быстро собрала листки и принялась  резать  хлеб  и  накрывать  на
стол, пока Леша разогревал остатки куриного жаркого. Есть ей  совсем  не
хотелось, но горячая еда обычно хорошо помогала в качестве  отвлекающего
момента.
   - Леш, как ты думаешь, чего нормальные люди могут  очень  сильно  бо-
яться?
   - Смерти, - быстро ответил он. - Это на первом месте.
   - А на втором?
   - Привидений.
   - Да ну тебя, я серьезно.
   - И я серьезно. Вот ты, когда находишься в квартире одна  и  внезапно
слышишь непонятный звук, источник которого находится где-то  совсем  ря-
дом, разве не пугаешься?
   - Пугаюсь, конечно.
   - Вот то-то. А теперь сообрази: ты же знаешь, что ты одна в квартире,
что больше никого тут нет. Так чего же ты боишься?
   - Вообще-то, да... - Она задумчиво покрутила в руках бутылку с кетчу-
пом, раздумывая, лить его в жаркое или не  надо.  -  Если  формулировать
точно, люди боятся необъяснимого, того, что находится  за  пределами  их
понимания. Привидений в том числе.
   Алина знает Волошина много лет и боится его. Потом  Волошин  уезжает,
совершенно очевидно, что Алина об этом знает, потому что пишет  в  своем
дневнике, что может больше не бояться его. Вероятно, Смулов заплатил Во-
лошину, чтобы тот уехал и оставил Алину в покое. Пока получается...  Во-
лошин возвращается и попадается на глаза  Алине.  Причем  попадается  не
случайно. Он едет туда, где в настоящий момент идет съемка. Он ищет  ее.
Зачем? Ладно, это потом. Алина видит его и... Она пугается  так,  словно
видит привидение. Не человека, который ей неприятен и которого она боит-
ся, а призрак. На ее лице такой неподдельный ужас,  что  кажется,  будто
она находится на грани помешательства. А что такое призрак? Образ  умер-
шего человека. Алина считала, что Волошин умер, именно поэтому она  была
так уверена, что может больше не бояться его. Ведь если он просто уехал,
то в любую минуту может вернуться. А в дневнике об этом ни слова. Ни ра-
зу, описывая пугающий ее сон, она не упоминает о том, что человек с  ро-
димым пятном на щеке и тонкими губами может появиться  снова.  Нет,  она
уверенно пишет каждый раз: "Как хорошо, что можно больше не бояться".
   - Я поняла, - произнесла она кудато в пространство.
   - Что ты поняла?
   - Я поняла, - повторила она, глупо улыбаясь. - Я все  поняла.  Лешка,
курица обалденная. Положи мне еще, пожалуйста.

   КОРОТКОВ

   К Смулову они поехали втроем - Гмыря, Анастасия  и  он,  Коротков.  К
разговору готовились целый день, выстраивая последовательность  вопросов
и ловушек, отвергая один вариант за другим, впадая в  отчаяние  и  снова
принимаясь за работу. Гмыря был сторонником лобовой атаки.
   - Я считаю, что нужно спросить его сразу, прямо с порога. Он в момент
поплывет.
   - Да нет же, Борис Витальевич, увидев нас, он, наоборот, сразу насто-
рожится и приготовится к неприятным неожиданностям.  Нужно  его  рассла-
бить, успокоить, отвлечь, - горячилась Настя. - Смулов - человек  незау-
рядного ума, человек талантливый и неординарный. Он нам еще кучу сюрпри-
зов наготовит, если мы с первого раза не попадем "в десятку".
   - Да почему ты считаешь, что мы не попадем? - удивлялся  следователь.
- Или мы не мастера, или мы не снайпера?
   - Вам все смешочки, а я вот нутром чую, что нужно  придумать  что-ни-
будь такое...
   Но какое именно "такое", она не могла сформулировать.
   Смулова они нашли в "Сириусе", поймали прямо в коридоре и, мило  улы-
баясь, спросили, где бы можно было поговорить. Это ненадолго,  но  чтобы
непременно был стол, потому что нужно записывать. Андрей Львович сам об-
легчил им задачу, предложив кабинет Стасова. Слава,  как  и  договарива-
лись, был на месте, ждал.
   - Мне выйти? - вежливо спросил он.
   - Ну что вы, Владислав Николаевич, мы буквально на пять минут и ника-
ких секретов. Если мы вам не помешаем, - улыбнулась Настя как можно  об-
ворожительнее.
   Они устроились поудобнее. Гмыря уселся за стол и приготовился  писать
протокол, Смулов и Коротков присели напротив него в кресла для посетите-
лей, а Настя вместе со Стасовым примостилась в уголке,  где  стояли  еще
два удобных мягких кресла. Следователь начал заполнять бланк,  переписы-
вая в него из предыдущих протоколов паспортные данные Смулова.
   - Андрей Львович, а вы очень обиделись на свою маму, когда  спросили,
любит ли она вас, а она в ответ рассмеялась?
   Смулов резко дернулся и повернулся к Насте.
   -