либо  посадят  за  соучастие   в
убийстве. Вопрос только в том, кто быстрее обернется. Конечно,  Исполни-
тель - парень надежный, с хорошими рекомендациями. И  сейчас  только  от
него зависит, превратятся ли Заказчик и Организатор  из  респектабельных
должностных лиц в банальных уголовников. Все в его руках. Все.
   Исполнитель тоже не спал, но не от тревоги и беспокойства. Он был  на
работе. Он ждал жертву.
   Исполнитель знал, что человек, которого ему поручили устранить, нахо-
дится в командировке и на работу выйдет в понедельник. В такой ситуации,
как он рассудил, люди приезжают домой или в четверг, а пятницу  прогули-
вают, или в пятницу-субботу. На всякий  случай  Исполнитель  занял  свой
пост в квартире жертвы в четверг днем. Он был уверен, что  никто  другой
сюда не придет. Уже тридцать шесть часов он сидит здесь, натянув на руки
хирургические перчатки и обвязав кроссовки полиэтиленовыми пакетами. Ис-
полнитель был истинным охотником, и томительное ожидание его не нервиро-
вало. Он мог часами сидеть неподвижно, словно погрузившись в анабиоз, не
издавая при этом ни малейшего шороха. Периодически он вставал, разминал-
ся, пил чай, жевал принесенные с собой бутерброды и шоколад,  заходил  в
ванную, умывался и снова садился в кресло. Иногда он снимал перчатки  и,
держа руки на весу, давал коже подышать. Исполнителя развлекала мысль  о
том, что прямо напротив дома, где он находился, располагалась Московская
школа милиции. Под влиянием этого факта он внес небольшие  коррективы  в
продуманный заранее план убийства и слегка развеселился.  Вообще-то  Ис-
полнитель был человеком серьезным, даже суровым, и юмор у него был мрач-
ным.
   Он совсем не думал о том, что от успеха операции зависит чье-то  бла-
гополучие, даже жизнь. Он был на работе и думал только о том, что от ис-
хода дела зависит его репутация и, стало быть, будущие заказы и плата за
их выполнение. Он никогда не имел дела с теми, кого пресса называет "ма-
фиозными группировками", считал их людьми недалекими и неинтересными. Он
работал на больших людей, для  которых  важно,  чтобы  даже  само  слово
"убийство" ни у кого в голове не возникло. Исполнитель был  специалистом
по несчастным случаям и скоропостижным смертям. До сих  пор  у  него  не
случалось осечек, хотя в последний год работать стало  неизмеримо  труд-
нее. Год назад умер человек, который был его, Исполнителя, крестным  от-
цом - в том смысле, что учил  его  мастерству:  выдержке,  аккуратности,
терпению, Предусмотрительности. Он был не только учителем, но  и  первым
Заказчиком, проверившим его в деле и давшим  ему  своими  рекомендациями
"путевку в жизнь". По части безопасности и заметания следов он был блес-
тящим специалистом. Когда он умер, Исполнитель понял, что за этой  "ско-
ропостижной" смертью стояло тщательно  спланированное  убийство.  Работу
профессионалов опытный глаз видит сразу. Что ж, большая  политика  грязи
не любит. Пока крестный был жив, Исполнитель имел дело с людьми его кру-
га, многократно проверенными и стопроцентно надежными. Теперь  же  осто-
рожность приходилось удваивать, потому что новым заказчикам рекомендаций
никто не выдавал. Вот и это задание он получил неизвестно от кого. Прос-
то обнаружил в почтовом ящике открытку с приглашением в Москву на  пяти-
десятилетний юбилей, который будет праздноваться в  ресторане  гостиницы
"Белград" 6 июня в девятнадцать ноль-ноль. Он сел  в  поезд,  приехал  в
Москву и в указанный день, в одиннадцать часов вечера подошел к гостини-
це (ко времени, написанному в приглашении,  следовало  прибавить  четыре
часа). Дальше все шло по годами отработанной схеме. Уже через десять ми-
нут Исполнителю изложили заказ, продиктовали  медленно  и  четко  нужные
сведения и передали задаток. Вот и все.  Никаких  лишних  разговоров.  В
этой среде испокон веков существуют свои правила, здесь не ведут  разго-
воров о гарантиях и не пытаются друг друга  надуть.  Отлаженная  система
контроля никому не позволяет выкидывать  фортели,  и  Исполнитель  знал:
есть люди, которые позаботятся о том, чтобы оплату за свой труд он полу-
чил вовремя и полностью, и которые проследят за тем, чтобы он не схалту-
рил.
   Дурные предчувствия не томили Исполнителя. Он не тешил себя мыслями о
своей исключительности и неуязвимости, прекрасно понимая, что  рано  или
поздно либо сам совершит ошибку, либо обстоятельства  сложатся  особенно
неблагоприятно, и относился к этому философски. Он не был садистом и  не
получал удовольствия от своей работы. Просто он умел ее делать хорошо  и
нашел среду, в которой на эту работу всегда есть спрос.
   Толпа у стойки регистрации поредела, и Захаров тронул за локоть свое-
го спутника.
   - Пойдемте, Аркадий Леонтьевич. Регистрация на ваш рейс  заканчивает-
ся.
   Пожилой субтильный Аркадий Леонтьевич нервно поправил очки и двинулся
к стойке.
   - Ну, спасибо, Дима, - напряженно улыбнулся он, забирая у девушки-ре-
гистратора свой билет. - Мне было приятно с вами общаться. Передайте ва-
шему шефу благодарность от меня. У вас чаевые, как я понимаю, не  приня-
ты?
   - Ни в коем случае, - подтвердил Захаров. - Оплата только через  фир-
му.
   - Жаль, - огорченно вздохнул Аркадий Леонтьевич. - Я хотел бы  отбла-
годарить вас лично. Вы мне очень понравились. Но нельзя так нельзя.
   - Для нас лучшая благодарность - повторное обращение в нашу фирму.
   Произнося эту дежурную фразу, Дима легонько подтолкнул своего клиента
к выходу на посадку. "Иди уж наконец, - устало подумал он. -  Время  два
часа ночи, я хочу спать, а ты мне своей благодарностью голову морочишь".
   - Счастливого пути, Аркадий Леонтьевич! Будете в Москве - мы к  вашим
услугам.
   - Да-да, непременно, Дима, непременно. Буду иметь дело только с вашим
агентством. Еще раз спасибо!
   Расставшись с Аркадием Леонтьевичем, Дима Захаров  облегченно  вздох-
нул. Нелегкая это работа - обеспечивать охрану трусливого миллионера.
   Выйдя из здания аэропорта, Дима бегом припустился к машине. За те без
малого два часа, что он проторчал  с  клиентом  в  аэропорту,  дождь  не
только не прекратился, но стал, кажется, еще сильнее. Захаров завел  мо-
тор и уже начал было трогаться, когда заметил женщину, медленно бредущую
со стороны зоны прилета. Она была без зонта, несла в руке большую  спор-
тивную сумку и показалась Диме ужасно несчастной. Автобусы до городского
аэровокзала уже не ходили, и Дима сочувственно подумал, что женщине при-
дется либо ждать в аэропорту до утра, сидя на  своей  сумке  в  насквозь
мокрой одежде, и наверняка получить простуду, либо ехать на такси, выло-
жив за это сумму, раза в два превышающую ее зарплату.
   Захаров мигнул фарами и медленно подкатил к женщине.
   - Вам в город? - спросил он, опустив стекло на задней двери.
   - Юго-Запад, улица Волгина. Подвезете? - В голосе ее Дима  не  слышал
ни радости, ни облегчения. Какая-то безысходная покорность судьбе.
   - Садитесь. - Дима быстро поднял стекло и открыл ей дверь.
   Прежде чем тронуться, он спросил:
   - Знаете, сколько это будет стоить?
   - Догадываюсь, - усмехнулась пассажирка, пристраивая сумку  на  коле-
нях.
   - Штуку, - уточнил Захаров, выжидающе глядя на нее. Про себя  он  ре-
шил, что все равно повезет женщину в город, даже если денег у  нее  нет,
потому что ехать-то из Внукова так или иначе Придется  через  Юго-Запад.
Но равнодушие пассажирки, которой на голову свалилась  такая  редкостная
удача - доехать глухой ночью из аэропорта до дома за треть цены,  -  его
задело.
   - Да-да, конечно, - рассеянно бросила женщина. - Обычно берут дороже.
Или я ошибаюсь?
   - Не ошибаетесь, - улыбнулся Дима. - Таксисты и частники берут за та-
кой маршрут ночью минимум три тысячи.
   - А вы?
   - А я не частник. Я товарища провожал и собирался ехать домой. Увидел
вас, такую промокшую, несчастную, с тяжелой сумкой, и стало мне вас жал-
ко чуть не до слез. Ведь за три тысячи вы бы не поехали, правда?
   - Правда, - сухо ответила пассажирка. И  все-таки  Дима  Захаров  был
уверен, что денег у нее нет, даже тысячи.
   В свете фонарей Дима пытался исподволь разглядеть свою попутчицу. Лет
тридцать или чуть больше, лицо  усталое,  сильно  накрашенное,  короткие
черные волосы, одежда недорогая, украшения - бижутерия. На повороте жен-
щина чуть качнулась к нему, и Дима уловил  запах  редких  дорогих  духов
"Циннабар", а уж в духах он разбирался неплохо. "Надо  же,  -  удивленно
подумал Дима, - духи у нее стоят столько же, сколько вся  одежда  вместе
взятая".
   Женщина между тем открыла молнию на сумке, достала маленькое полотен-
це и стала вытирать волосы.
   - Как же вы без зонта в такой-то ливень? - посочувствовал Дима.
   - Не люблю в командировку лишние вещи  таскать,  -  коротко  ответила
пассажирка. Потом, видно, спохватилась и решила быть повежливее.  -  Ни-
когда не знаешь, где окажешься, поэтому сумка должна быть легкой. Верно?
   - Часто приходится ездить? - поинтересовался Захаров.
   - Когда как. - Женщина пожала плечами. - Случается, целый год  сидишь
в Москве, никто тебя не трогает, а потом командировки начинают  сыпаться
одна за другой, не успеваешь сумку разобрать, как уже надо  опять  соби-
раться.
   - Что же это у вас за работа такая? - Дима был вовсе не прочь  потре-
паться "ни о чем", чтобы дорога не была скучной.
   - Обычная работа. Якобы научная.
   - Почему якобы? - удивился Дима.
   - Потому что те, кто этой работой занимаются, считают ее  научной.  А
все остальные полагают, что мы проедаем государственные деньги без  вся-
кой пользы и занимаемся не наукой, а болтологией.
   - Но вас же посылают в командировки, значит, в вашей работе  какую-то
пользу все-таки видят. Разве не так?
   - Не так. Нас используют не как научных работников, а как дешевую ра-
бочую силу. Например, при проведении инспекторских проверок, когда нужны
лишние рабочие руки. Как это ни грустно, наши знания никому не нужны.
   - Но почему?
   - Да потому что есть три сферы, в которых каждый считает себя специа-
листом: политика, воспитание детей и борьба с преступностью.  Все  поче-
му-то считают, что в этих вопросах все  совершенно  очевидно  на  уровне
обычного здравого смысла. И никакая наука здесь не нужна.  Вам  приходи-
лось видеть, как люди гадко усмехаются при словах "кандидат педагогичес-
ких наук"?
   - А вы кандидат именно педагогических наук? - Дима не  смог  сдержать
улыбку.
   - Нет, я юрист. Но мое положение ничем не лучше. Знаете,  как  минис-
терские чиновники смотрят на нас, когда мы им приносим документы? Как на
попрошаек-графоманов. Мол, опять принесли какую-то чушь, все пишут и пи-
шут, прямо спасу от вас, ученых, нет, нам надо вал преступности останав-
ливать, а вы у нас, таких занятых, время отнимаете,  заставляете  всякие
глупости ваши читать. А потом, недели так через две-три, откроешь  газе-
ту, а в ней - интервью с сотрудниками министерства, где черным по белому
твои же слова из этого самого документа приводятся, только авторство уже
не твое. И гонорар не ты получаешь.
   - И большие гонорары?
   - Копеечные. Да не в них же дело! Просто противно, когда тебя считают
полным дерьмом, ничтожеством, у которого можно украсть мысль и  даже  не
поблагодарить, я уж не говорю об извинениях. И знаете, что самое  забав-
ное? Большинство таких начальников очень даже не  прочь  заиметь  канди-
датскую степень. Сами они, конечно, написать диссертацию  не  могут.  Их
пристраивают соискателями к какому-нибудь маститому профессору,  который
и пишет им в обмен на ящики с коньяком, дары юга и отдых на  взморье.  А
после защиты эти новоиспеченные кандидаты с еще большим рвением начинают
давить науку, приговаривая: "Я сам кандидат наук, я не хуже  вас  знаю!"
Смешно?
   Дима промолчал. Он мог бы тоже разоткровенничаться и рассказать своей
случайной попутчице, что больше десяти лет работал в милиции, что  среди
практических работников отношение к милицейской науке было именно таким,
как она рассказывает.
   Мог бы посетовать на недальновидность начальников и  несправедливость
судьбы. Мог бы рассказать ей, что, уйдя из милиции, он начал работать  в
частной фирме, занимающейся тем, что весьма обтекаемо  называется  "ком-
мерческой безопасностью". Их разговор, возможно, стал бы более професси-
ональным и более доверительным, они, несомненно, нашли бы с дюжину общих
знакомых, может быть, даже прониклись бы друг к другу  симпатией,  и  их
знакомство закончилось бы совсем по-другому. Все это могло случиться. Но
не случилось. Дима Захаров промолчал.
   Машина стояла перед светофором на залитом светом перекрестке.
   - Я знаю, о чем вы сейчас думаете, - вдруг сказала пассажирка.  -  Вы
пытаетесь прикинуть, есть у меня деньги или нет.
   - Я решил, что денег у вас нет, - честно признался Захаров,  оторопев
от неожиданности.
   - Почти правильно. С собой, действительно, нет, а дома есть. Так  что
не переживайте. - Она улыбнулась. - Я  понимаю:  если  судить  по  моему
внешнему виду, трудно заподозрить меня в расточительности.
   Через несколько минут они подъехали к зданию школы милиции  на  улице
Волгина.
   - Сейчас налево, - сказала женщина, - и еще раз  налево  вдоль  дома.
Вот здесь возле арки.
   Вдоль фасада шел широкий газон, и Дима подумал, что пока она до  идет
до подъезда, опять вымокнет. Ему стало жаль ее, женщину, которая мотает-
ся по командировкам, которую никто не встречает и которая, судя по  все-
му, привыкла надеяться только на себя.
   - Давайте я въеду под арку, до подъезда будет ближе, - предложил  За-
харов.
   - Спасибо, - благодарно сказала женщина, открывая сумочку.  -  Я  вам
паспорт оставлю в залог, ладно? Или, может быть, подниметесь со мной?
   - Ну нет, - хмыкнул Дима, - в наше время машину и на секунду оставить
нельзя - разденут. А закрывать ее, снимать  зеркала  и  дворники,  потом
снова надевать - дольше выйдет. Давайте паспорт.
   - Я быстро, - пообещала пассажирка, выходя из машины.
   Дима развернулся, поставил машину так,  чтобы  было  удобно  выезжать
из-под арки, заглушил мотор и притушил фары. Сидя в  теплой  машине,  он
курил и неторопливо прикидывал распорядок на завтрашний день.  В  десять
надо быть на работе, в двенадцать тридцать забрать Веру из школы  и  от-
везти к бабушке на дачу, успеть обернуться до пяти, потому  что  в  пять
семнадцать на Белорусский вокзал поездом  "Берлин  -  Москва"  приезжает
очередной сумасшедший клиент, напуганный разговорами о разгуле  преступ-
ности в русской столице. Клиента надо будет отвезти в  гостиницу.  Вечер
пока трудно планировать: шеф дал понять, что  клиент  непростой  и  ему,
кроме личной охраны, могут понадобиться услуги, как он выразился, инфор-
мационного характера...
   Дима посмотрел на часы. Без двадцати три. Он ждет уже пятнадцать  ми-
нут. Странно. На "динамистку" она не похожа, да и паспорт  оставила.  Не
может деньги найти? Уехала в командировку, а муж-пьяница все пропил. Или
сын-балбес все на жвачку истратил. Дима пролистал паспорт. Филатова Ири-
на Сергеевна, москвичка, фотография, безусловно, ее, штамп о регистрации
брака, штамп о расторжении брака, прописка. Дети в паспорте не записаны,
стало быть, их нет.
   Дверь подъезда открылась, на асфальт упал прямоугольник  света.  Дима
потянулся было к рукоятке, чтобы опустить стекло, но из дома  вышел  ка-
кой-то мужчина. Сколько можно ждать, в конце концов? Дима  снова  открыл
паспорт на странице с пропиской, посмотрел номер квартиры  и  решительно
вышел из машины.


   Глава 2

   В понедельник Настя Каменская проснулась, как всегда,  разбитая,  она
была настоящей "совой", засыпала поздно, и подъем в семь  утра  был  для
нее мучительной процедурой. Настя с трудом вытащила себя из сна и, тяже-
ло волоча ноги, поплелась в ванную.
   Господи, как же противно на себя смотреть. Лицо припухшее, под глаза-
ми мешки - угораздило же выпить на ночь две чашки чая, знает  ведь,  что
за два часа до сна нельзя ни капли жидкости, иначе к утру лицо  отекает.
Ох, как хочется спать...
   Настя встала под душ, включила воду, сначала горячую, потом  прохлад-
ную, и стала терпеливо ждать, пока организм  проснется.  Обычно  на  это
уходило минут десять. Вяло орудуя зубной щеткой, Настя попыталась  умно-
жить тридцать семь на восемьдесят четыре. Сбилась. Сонный  мозг  отказы-
вался производить простейшие операции. Сменила числа и  попробовала  еще
раз. Получилось. Начала перемножать трехзначные числа. Процесс пробужде-
ния шел успешно, потому что произведение получалось  с  первой  попытки.
Последняя проверка - вспомнить десять слов на шведском  языке.  На  этот
раз Настя называла про себя слова, обозначающие предметы кухонного  оби-
хода. Вообщето она не учила шведский язык, равно как и множество других,
но любила запоминать слова, как она сама  признавалась,  для  умственной
гимнастики. Настя знала примерно по пятьсот  слов  из  всех  европейских
языков. Дело в том, что ее мать была уникальным специалистом по  состав-
лению программ компьютерного обучения иностранным  языкам,  и  все  свои
идеи и методические находки профессор Каменская пробовала и отрабатывала
на дочери.
   На девятом слове Настя почувствовала, что замерзает, - вода оказалась
слишком холодной. Она напрягла память, извлекла из ее недр шведский  си-
ноним слова "сито" и быстро схватила полотенце.
   Полдела сделано, мозг приведен в рабочее состояние. Теперь нужно зас-
тавить тело двигаться. Настя пошла на кухню и принялась молоть кофе. По-
ка закипала вода, она открыла холодильник, вытащила пакет  апельсинового
сока и лед. Удовольствие, конечно, дорогое, в который раз отметила  Нас-
тя, пакета хватает на четыре дня, если пить сок только по утрам,  а  это
две тысячи без малого в месяц. В мае она была в отпуске, никуда не  пое-
хала, вместо этого взяла "халтуру" - перевод с французского детективного
романа Шарля Эксбрайя, и весь гонорар тут же истратила на такие вот  до-
рогие удовольствия: купила тридцать пакетов сока, несколько банок  кофе,
три блока хороших сигарет. А еще Настя купила  свой  любимый  мартини  -
единственный напиток, от которого она получала наслаждение.
   Тело медленно, как бы неохотно, отзывалось на каждый глоток  ледяного
кисло-сладкого сока. Под горячий кофе дело пошло совсем на лад, а  после
первой сигареты Настя почувствовала себя совсем хорошо.
   Позавтракав, она скинула халат и снова подошла к  зеркалу.  Отечность
спала, на себя уже можно смотреть без отвращения. Настя критически разг-
лядывала свое отражение. Что ж делать, не дал бог красоты. И ведь нет  в
ней откровенно уродливого. Черты лица правильные, фигура ладная, пропор-
циональная, с длинными ногами, тонкой талией. Все в отдельности было хо-
рошо, а вот вместе  складывалось  во  что-то  неприметное,  стандартное,
гладкое - глазу не за что зацепиться. Явным дефектом были только светлые
брови и белесые ресницы, но даже подкрасив их, Настя казалась серой мыш-
кой. Мужчины на таких не оглядываются.
   Натянув джинсы и футболку, сделав легкий макияж, Настя Каменская отп-
равилась на работу.
   Собирался на работу и Виктор Алексеевич Гордеев, начальник отдела МУ-
Ра, - невысокий, круглоголовый, почти совсем лысый, с солидным  брюшком,
имевший среди подчиненных прозвище Колобок.
   Виктор Алексеевич был ярким олицетворением, можно сказать, живым воп-
лощением истины об обманчивости внешности. Из пятидесяти  трех  прожитых
лет тридцать два года он служил в милиции, и из этих тридцати  двух  лет
двадцать шесть работал в уголовном розыске. За двадцать шесть лет он по-
нял, как нужно раскрывать преступления, поэтому, когда он возглавил  от-
дел в МУРе, работа под его руководством пошла куда успешнее, чем до  не-
го. Мягкий, неизменно доброжелательный, Гордеев был фантастически злопа-
мятен и недоверчив. А кроме того, он никогда и ничего не боялся,  потому
что был весьма удачно женат.
   История женитьбы Колобка являла собой  подтверждение  старой  истины,
гла