наработками  круп-
ного ученого фактически без ведома его наследников. Это все-таки  плаги-
ат, нарушение авторского права. Не хотелось бы... - промямлил Шоринов.
   - Ладно, позвони мне через час, я дам связь, - бросил дядюшка и поло-
жил трубку.
   Шоринов отер рукой вспотевший лоб. Кажется, пронесло, старик поверил.
В таком деле главное - не спугнуть. Он не знает и не должен знать, каким
таким чудом удалось Шоринову так быстро вернуть долг в миллион  долларов
плюс проценты за неделю.
   Из кухни донесся ароматный запах свежезаваренного кофе. Ну что ж, ре-
шил Шоринов, теперь можно и покуражиться, показать этой  сучке,  где  ее
настоящее место. Катя вошла с подносом в руках, на котором стояли  джез-
ва, две чашечки с блюдцами, молочник, сахарница, вазочка с печеньем. Шо-
ринов дождался, пока она осторожно составит все на низенький столик, по-
том невинно спросил:
   - Сколько Николай тебе дал?
   - Что?
   Она вздрогнула от неожиданности, но удивление  было  сильнее  страха,
она действительно не поняла, что он имел в виду.
   - Я спрашиваю, сколько денег он тебе дал?
   - Каких денег?
   - А что, ты ему дала бесплатно?
   - Дусик! Ты с ума сошел? Что ты говоришь?
   - Он у тебя ночевал. Ну что ты стоишь, как пугало огородное,  наливай
кофе-то.
   Катя молча разлила кофе по чашкам, руки у нее дрожали, и это  вызвало
у Шоринова чувство злого удовлетворения. Ничего, пусть знает.  Трахаться
с молодыми красивыми мужиками, конечно, приятно, но пусть теперь  знает,
что после этого бывает очень неприятно, когда попадаешься. Шоринов  взял
свою чашку, сделал небольшой глоток, добавил сахару, размешал.
   - Вот я и спрашиваю, сколько он тебе заплатил за удовольствие.
   - Нисколько, - спокойно ответила она, садясь в кресло напротив.
   - Значит, бесплатно дала, - констатировал Михаил  Владимирович.  -  А
зачем? Я бы еще понял, если бы за деньги. Ну, может, я тебе  мало  денег
даю, тебе не хватает на какие-то покупки, а попросить ты стесняешься.  Я
бы это понял. А так - зачем? Чего тебе не хватает? Неприятностей?  Скан-
далов тебе хочется? Ну, объясни же мне, зачем ты это сделала.
   Катя подняла на него глаза и молча уставилась куда-то в середину  пе-
реносицы. От этого взгляда Шоринову стало неуютно.
   - Молчишь?
   - Молчу.
   - Сказать нечего?
   - Нечего, - подтвердила она как ни в чем не бывало. - Ты все говоришь
правильно.
   - Значит, ночевал?
   - Ночевал.
   - И денег не дал?
   - Нет, не дал.
   - Странно. - Он демонстративно пожал мощными плечами. - Он же  знает,
что ты шлюха, проститутка, содержанка. Таким, как  ты,  полагается  пла-
тить. Он что же, правил не знает?
   - Знает. - Она улыбнулась. - Но он любит их нарушать.
   - А ты? Ты сама знаешь правила?
   - Знаю. Раз ты меня содержишь, я не должна иметь дела с другими  муж-
чинами. Правильно?
   - Правильно, - буркнул он.
   Скандал не вытанцовывался. Интересно, почему она его совсем не  боит-
ся? Ведь за такие фокусы в одну секунду можно лишиться всего - квартиры,
ежемесячных выплат на помощь семье. Михаил Владимирович  начал  злиться.
Что она о себе воображает, мелкая потаскушка?
   - Значит, так, - начал он. - Реши, пожалуйста, раз  и  навсегда,  кто
твой хозяин. Если я - будь любезна извиниться, и впредь чтобы  ноги  его
здесь не было. Встречаться с ним не будешь. Если он - завтра же выметай-
ся из квартиры к чертовой матери, возвращайся в свой многодетный  бардак
и крутись там как хочешь.
   Не хочет оправдываться и врать, мстительно подумал Шоринов, пусть из-
виняется. Вот тут-то он ей покажет, что такое хозяин и его собака. Он ее
заставит на коленях ползать, ботинки его  целовать.  Такое  унижение  ей
устроит - век не забудет и повторения не захочет.
   - Ладно, - неожиданно ответила Катя. - Я подумаю, решу и скажу  тебе.
А пока я думаю и решаю, я могу пожить здесь?
   Она улыбнулась весело и снисходительно, как  улыбаются  детям,  когда
они пытаются заставить взрослых вести себя по ребячьим  правилам.  Этого
Шоринов вынести уже не мог и взорвался.
   - Сука! - заорал он. - Дешевая сука! Ты что себе позволяешь? Берешь у
меня деньги, а сама под моим носом мужиков водишь? В этом твоя благодар-
ность?
   - Ну что ты распсиховался, Дусик? - невозмутимо ответила она. -  Коля
мне нравится, я нравлюсь ему, он хочет на мне жениться. Между прочим, он
сделал мне предложение.
   - И что? - внезапно осипшим голосом спросил Шоринов. - Ты его  приня-
ла?
   - Я обещала подумать. Дусик, милый, это же все к лучшему. Он  женится
на мне" я перееду к нему, освобожу тебе квартиру. И тебе  уже  не  нужно
будет каждый месяц давать мне деньги. Как говорится, леди  с  фаэтону  -
пони легче. Зачем так нервничать?
   - А я? - глупо спросил Михаил Владимирович, еще не понимая,  что  она
обвела его вокруг пальца и повернула разговор  в  совершенно  невыгодную
для него колею. - А я как же?
   - Что - ты? А ты найдешь себе другую, из более  благополучной  семьи,
на которую у тебя не будет уходить столько денег. Всем выгодно.
   - Какую другую?! - взвился он. - Я не хочу другую! Я  тебя  нашел,  я
тебя содержу, плачу твоей семье. Почему я должен тебя отдавать какому-то
проходимцу?
   - Ах, ты другую не хочешь? - протянула она, недобро улыбаясь. - Тогда
терпи, миленький. Если я тебе не нужна - отпусти с миром и  не  скандаль
по пустякам. Если нужна - веди себя прилично. Я же не устраиваю  истерик
по поводу того; что ты ночуешь всегда у себя дома.  Мало  того,  что  ты
спишь со своей женой, так ты и днем шляешься неизвестно где, я  же  тебя
не караулю и не проверяю, мало ли с какими девками ты время проводишь. Я
хоть раз заикнулась об этом? Я свое место, миленький, очень хорошо знаю.
И ты свое знай. Не хочешь другую - бери что дают.
   - Мерзавка, - обессиленно простонал он.
   Ну как она его подловила, а? Хитра, сучка. Не признаваться же  ей,  в
самом деле, что у него уже давно проблемы с сексом, что лет  пять  назад
он уже решил было, что превратился в полного импотента, и только рядом с
ней ожил. Дома ночует! Приличия он соблюдает, а с женой не спит уже мно-
го лет. Но разве можно Кате об этом говорить?  Здоровый  мужчина  должен
исполнять свой супружеский долг как минимум до шестидесяти пяти  лет,  а
то и до семидесяти, совершенно независимо от того, влюблен он в жену или
нет. Правила есть правила, их надо соблюдать. Если не  можешь  заставить
себя удовлетворить жену, значит, слабак, импотент.  Или  дурак,  что  не
лучше. Другую! Где ее взять-то, другую, чтобы все  исправно  стояло  при
взгляде на нее? И потом, есть еще один щекотливый момент. Катя обходится
ему дешевле, чем обойдется любая другая содержанка. Ну сколько он на нее
тратит? Штуку дает каждый месяц на хозяйство, на продукты,  покупки  там
всякие, еще на штуку примерно делает ей подарки, покупает белье, одежду.
И две штуки - на семью. Итого четыре тысячи долларов в месяц. Где за та-
кие деньги найти молодую сексуальную телку, чтобы дома сидела и компаний
никаких не водила? Обыщешься. Нынешние девахи к домашней жизни вкуса  не
имеют, их в ночные клубы водить надо, в рестораны,  на  курорты  дорогие
возить. Но хуже всего то, что они  совершенно  не  переносят  спокойного
одинокого затворничества. Посели такую в отдельную квартиру - завтра  же
там начнут собираться всякие обкуренные шизики и прочая мразь. А  после-
завтра, узнав поподробнее про богатенького  любовника,  еще  и  наезжать
примутся, хлопот не оберешься. Нет, Катерина -  сокровище,  таких  поис-
кать. Нельзя с ней расставаться. Тогда что же остается?  Дать  ей  волю,
пусть трахается с Саприным? Знать и терпеть? Ну уж нет. Расчет -  расче-
том, но и самолюбие иметь надо.
   - Чтоб в последний раз, - угрожающе произнес он. - И перестань валять
дурака.
   Катя ничего не ответила, и скандал сам собой умер, практически не ро-
дившись. Кофе они допивали в молчании. Катя унесла посуду на кухню, но в
комнату после этого не вернулась. Михаил Владимирович посмотрел на  часы
- прошло сорок минут, звонить дядюшке еще рано. Чего она  там  застряла?
Обиделась? Характер показывает?
   Он вышел из комнаты и заглянул на кухню. Катя, повязав  передник  по-
верх спортивного костюма, резала овощи.  На  плите  в  большой  кастрюле
что-то варилось.
   - Чем занимаешься? - примирительно спросил Шоринов.
   - Варю борщ для хозяина, - ответила она, не оборачиваясь.
   - Ладно, прекрати. Знаешь ведь, что виновата.
   Нечего коготки выпускать.
   - Как хозяин прикажет.
   - Тьфу, дура! - беззлобно плюнул он и вернулся в комнату.
   Время тянулось долго, он включил  телевизор,  бессмысленными  глазами
потаращился на какой-то боевик, витая мыслями где-то далеко. Его  беспо-
коила ситуация с Тамарой. Тамару нашла и привела Ольга Решина,  ручалась
за нее, говорила, что девица без принципов, жадная до денег и  неглупая.
Ну и где теперь эта "без принципов"? Кто ее еще ищет? Зачем?  Может,  за
ней криминал какой-то числится? Все равно нельзя, чтобы ее нашли  посто-
ронние, будь то менты или кто другой. Потому что если за Тамарой грешок,
то она, чтобы откупиться, может про Шоринова рассказать и про всю опера-
цию с архивом. Когда себя спасать надо, еще и не то расскажешь.
   Наконец минутная стрелка завершила полный круг по циферблату, и Миха-
ил Владимирович снова позвонил родственнику.
   С появлением архива профессора Лебедева дела  у  доктора  Бороданкова
пошли веселее, но, конечно, не до такой степени, чтобы враз все  получи-
лось. Собственный архив - это не научный отчет, из которого  виден  весь
ход научного поиска, результаты экспериментов и итоговый результат.  Ар-
хив Лебедева представлял собой рабочие записи, черновики, наброски.  Уже
после первого просмотра этих бумаг Александр Иннокентьевич понял, в  чем
была его принципиальная ошибка и в каком направлении шел сам Лебедев. Но
от генерального направления до нового бальзама путь был неблизким  и  не
сказать чтобы уж очень гладким. Бороданков с энтузиазмом принялся за де-
ло, но пока что в отделении  у  него  лежали  три  человека  и  все  они
чувствовали себя с каждым днем все хуже и хуже. Талантливый  программист
Герман Мискарьянц умер, певец Гирько тоже умер, вчера в анатомичку  отп-
равили тело художницы, готовившей иллюстрации  к  детской  энциклопедии.
Правда, некоторый сдвиг всетаки наметился, во всяком случае  у  нынешних
пациентов ухудшение состояния шло не так резко. Но все равно  до  победы
было далеко...
   Ольга дневала и ночевала в отделении вместе с мужем. И  больше  всего
на свете боялась, что Бороданков узнает, какой ценой  пришлось  добывать
архив. Его дело - заниматься наукой, ковать их общую мировую славу и бу-
дущие доходы. Он ни при каких условиях не должен  узнать,  что  за  всем
этим стоит обман и убийство. И не потому,  что  Александр  Иннокентьевич
являет собой образец порядочности  и  нравственности,  нет,  отнюдь,  он
хладнокровно использует людей в качестве подопытных кроликов и равнодуш-
но взирает на то, что они умирают. Но в их смертях он не чувствует опас-
ности для себя: согласно заключениям патологоанатомов, в  них  нет  даже
намека на криминал. Подкопаться невозможно, и доказать ничего  невозмож-
но. Случись невероятное и приди сюда милиция вместе с прокуратурой, кар-
тина выглядит вполне естественно - люди чувствуют себя плохо, а им нужно
заканчивать срочную работу. Вероятно, к моменту  поступления  в  клинику
они уже были давно больны, и здесь им оказывают помощь  исключительно  с
целью того, чтобы они могли, несмотря на плохое самочувствие, работу за-
кончить. Да, видимо, они все были на пороге кончины, у всех было  слабое
сердце или изношенные сосуды, вскрытие это подтверждает, но ведь вы сами
знаете, как творческие работники относятся к своему здоровью.  Трудятся,
пашут, работают на износ, к врачам не обращаются.  Помочь  им  уже  было
нельзя, во всяком случае в плане здоровья. А родственники  все  подтвер-
дят. Ведь все пациенты пришли в отделение добровольно, всем  им  говори-
лось, что здесь их не будут лечить от тех болезней, которые не  дают  им
нормально работать, всем предлагалось лечь в другую клинику на  обследо-
вание. Некоторые соглашались на обследование, тогда Бороданков сам  зво-
нил друзьям, многие из которых были светилами в той или иной области ме-
дицины, и оказывал протекцию. Другие не соглашались, им важно  было  по-
быстрее закончить то, над чем они в данный момент работали, и они хотели
только получить уход и поддерживающую терапию - витамины, покой,  диету,
традиционные стимуляторы. Да, часть из них, к сожалению, скончалась.  Но
лишь часть, и то небольшая. А большинство благополучно закончили  работу
и вернулись домой. Кто?
   Увы, не могу сказать. Врачебная тайна, анонимность пребывания в отде-
лении гарантирована. Почему? Бог мой, да неужели вы не понимаете? Это же
элементарно. Разве вы не знаете,  что  чаще  всего  мешает  продуктивной
творческой работе? Разумеется,  алкоголизация  и  наркотизация.  Человек
пьет или принимает наркотики, а работать нужно,  вот  он  и  приходит  с
просьбой помочь. Потому и приходит, что здесь мы спрячем его от любопыт-
ных глаз, выведем из запоя, создадим условия для нормальной успешной ра-
боты. И никто никогда не узнает, что этот человек, кумир публики,  люби-
мец читателей, известная личность, создавал свое творение при  помощи  и
содействии врачей. Во избежание недоразумений такие пациенты  даже  ему,
доктору Бороданкову, не называют свое настоящее имя. Так  что  извините,
господа хорошие, помочь ничем не могу. А с теми, кто в данный момент на-
ходится в отделении, вы можете побеседовать, они вам подтвердят все, что
я сказал. И Бороданков, и его жена Ольга знали, что  так  оно  и  будет,
подтвердят, потому что внешне выглядело все именно так. И при такой пос-
тановке вопроса бояться доктору Бороданкову было совершенно нечего, кро-
ме разве что мук совести, но с этим у него был полный порядок. А  вот  с
криминальными трупами дело принимало совсем другую окраску и другой вид.
Он бы никогда не согласился связываться с явным криминалом, он  был  ра-
зумно боязлив. Украсть чужие идеи, результаты чужого  научного  труда  -
это дело привычное, покажите-ка хоть одного человека, которого бы за это
сурово наказали в нашей стране. А криминальные трупы - это совсем  иное.
Перспектива оказаться в тюрьме Александра Иннокентьевича ну никак не ра-
довала.
   Более того, она могла выбить его из колеи настолько, что он сам поте-
рял бы способность нормально работать и не смог бы  довести  бальзам.  И
прощай мировая слава и большие деньги.
   Ольга Решина была другой. И она готова была идти по трупам во имя ми-
ровой славы и больших денег. Но ее мужу знать об  этом  было  совсем  не
обязательно. Более того, она старательно изображала сострадание к умира-
ющим пациентам, чем вызывала насмешливо-снисходительные взгляды Бородан-
кова. На самом же деле чужая смерть ее не смущала. Поэтому она  даже  не
вздрогнула, услышав от своего бывшего любовника Шоринова, что он  помнит
данное ею обещание и теперь ей пора подключаться.
   - Твоя Тамара ведет себя неправильно, - выговаривал ей Михаил  Влади-
мирович. - А теперь вот ее кто-то ищет, и если Николай  сумел  выяснить,
куда она делась, то и они смогут. Я принял меры к тому, чтобы  эти  люди
не смогли пройти тот же путь, что и Коля. Но на этом пути четыре  звена.
Троих просто заткнули, а с четвертым нужно поработать.  Нужно  выяснить,
как много этот человек знает, не рассказала  ли  ему  Тамара  что-нибудь
лишнее. Этим займешься ты.
   - Хорошо. - Она согласно кивнула. - Я должна  только  выяснить,  нас-
колько этот человек информирован?
   - Нет, не только. - Шоринов многозначительно посмотрел на нее. - Сна-
чала выяснить, а потом решить, нужно ли делать что-то еще.
   - То есть ты хочешь сказать, что делать "что-то еще" нужно  будет  не
только с ним? - нахмурилась Ольга.
   - А вот это ты и должна выяснить у него. Во-первых, что ему рассказа-
ла Тамара, и во-вторых, рассказывал ли он сам об этом  еще  кому-то.  Мы
должны охватить полностью тот круг людей, который выводит на Тамару и на
ее связь с событиями в Австрии, с одной стороны, и с нами, с другой.
   - Но почему, Миша? - удивилась Ольга. - Если  ты  нанял  для  решения
вопроса каких-то людей, пусть уж они заодно и это сделают. Они  же,  на-
верное, профессионалы, не то, что я.
   - Почему-почему, - проворчал Шоринов. - Потому что это  денег  стоит,
вот почему. Я что, по-твоему, бездонная бочка? Я  согласился  финансиро-
вать проект, но всему есть предел. Из-за твоей Тамары  мне  и  без  того
пришлось идти на дополнительные расходы, оплачивать  работу  Николая,  а
это тоже, знаешь ли, немало. Теперь вот хвосты подчищать приходится. Эта
контора за свои услуги дорого берет. Лишнего платить не хочу. Понятно?
   - Понятно, - вздохнула она. - Хорошо, Миша, я все сделаю.
   - Как дела у Александра? Когда будет готово?
   - Скоро, Мишенька, не беспокойся, уже совсем скоро. Теперь это вопрос
нескольких недель, если не дней.
   - Я думал, после того, как я достану вам архив, результат  будет  не-
медленно, - недовольно заметил Шоринов. - Чего  он  возится  так  долго,
этот твой гений?
   - Еще немножко потерпи, - попросила она, - Не все так просто. В бума-
гах Лебедева нет готового решения, только общие идеи. Может  быть,  твой
Николай не очень внимательно их смотрел и пропустил самое важное.
   Шоринов понял, что это был мелкий укол в ответ на упреки в адрес  Та-
мары. Ольга, дескать, ошиблась в той переводчице, которую рекомендовала,
но и человек, подобранный для выполнения задания им, Шориновым, тоже мог
оказаться не на высоте. Ладно, проглотим.
   - Ты хочешь сказать, что он привез не те бумаги?
   Так, между прочим, это ты его инструктировала и объясняла, что именно
нужно в них искать.
   - Значит, или я плохо его инструктировала, или он плохо  меня  понял.
Ты хочешь воевать со мной на ровном месте, Миша?
   - Ладно-ладно, - примирительно сказал Шоринов, - сойдемся на том, что
ты все хорошо объяснила  и  Коля  все  правильно  понял,  но  в  бумагах
действительно больше ничего не было. Все равно дело уже сделано,  обрат-
ного хода нет. Даже если кто-то из нас ошибся, надо работать с тем,  что
есть. Будет толк-то? Или все впустую?
   - Будет, Миша. Это я тебе обещаю, - твердо ответила Ольга.
   Прошло несколько дней, и Настя Каменская немного  успокоилась.  Прис-
ланный Денисовым частный детектив Тарадин и в самом деле не просил ее ни
о чем, кроме наведения справок в центральном адресном бюро  и  в  ОВИРе.
Если, к примеру, в его списке был человек по имени Сергей  Иванович  Ва-
син, то Настя запрашивала в ЦАБе данные на всех москвичей с  таким  име-
нем, Тарадин проходился по списку с карандашом, вычеркивая тех,  кто  не
подходил по возрасту, затем Настя выясняла по своим каналам, кому из них
выдавался загранпаспорт. На этом ее миссия заканчивалась, и дальше  Вла-
димир Антонович Тарадин действовал самостоятельно.
   Регулярно, каждые два дня, ей звонил Эдуард Петрович и вежливо справ-
лялся, не обременяет ли ее своими просьбами Тарадин, не обижает ли.
   - Кто меня обидит, тот дня не проживет, -  сухо  усмехалась  в  ответ
Настя. - Вы же знаете, Эдуард Петрович, я только с виду тихая.
   Неприязнь к Тарадину возникла у нее еще до того, как они  встретились
в первый раз. Частный детектив, присланный Денисовым, был для нее олице-
творением неведомой опасности, ловушки, в которую ее хотят заманить.  Но
постепенно, по мере того, как она успокаивалась, стало рождаться  уваже-
ние к его последовательной, четкой и неутомимой работе.  Облик  нелепого
застенчивого мямли не мог ее обмануть, тем более что первый  их  контакт
был телефонным, когда Настя ориентировалась на уверенный голос и снисхо-
дительные интонации. Однажды она даже сказала ему об этом.
   - Владимир Антонович, если вы хотите кого-то обмануть,  не  начинайте
знакомство с разговора по телефону