встречу шел, не то обогнал, не то сбоку появился.
   - Петр Павлович? - спросил мужчина густым, хорошо поставленным  голо-
сом.
   - Да, - машинально ответил Сергун, недоуменно поднимая глаза на  нез-
накомца.
   Перед ним стоял высокий, хорошо одетый мужчина одного с ним возраста,
без головного убора, с густыми седыми волосами и темными яркими глазами.
   - Уделите мне, пожалуйста, несколько минут. Я не задержу вас надолго,
если вы, конечно, сами этого не захотите.
   - Простите, - решительно сказал Сергун, который в служебной обстанов-
ке носил форму с погонами полковника. - Сейчас уже поздно,  и  я  спешу.
Кроме того, мы не знакомы. Если у вас ко мне дело  -  разыщите  меня  на
службе.
   - Но как же я разыщу вас на службе, - миролюбиво возразил  седовласый
незнакомец, - если в ваше учреждение меня не пускают без специальных до-
кументов. У меня есть только паспорт, а его совершенно недостаточно  для
того, чтобы проникнуть в вашу обитель. И позвонить вам я не могу, у меня
нет вашего телефона.
   "Лучше уж его выслушать здесь и уйти, чем оставлять  свой  телефон  и
потом не знать, как от него отделаться", - подумал Сергун.
   - Хорошо, излагайте ваше дело по дороге к метро, - разрешил он.
   - Я прошу прощения, но меня, вероятно, неправильно воспитали, -  сухо
заметил седовласый. - Я могу разговаривать с человеком только глядя  ему
в лицо, как и подобает мужчине. А  разговаривать  с  человеком,  который
смотрит себе под ноги и думает только о том, как бы не поскользнуться  и
не упасть, я не умею.
   Сергун почувствовал неожиданную симпатию к этому человеку, так не по-
хожему на торопливых суетливых просителей, норовящих  подсунуть  бумажку
на подпись на бегу, когда ты спешишь и заведомо не  станешь  читать  то,
что подписываешь. Он огляделся и увидел неподалеку скверик со скамеечка-
ми. Сегодня фонари горели исправно, на  улице  было  достаточно  светло,
вовсю ездили машины, и Сергун не усмотрел ничего опасного  и  предосуди-
тельного в том, чтобы посидеть на скамейке несколько минут  и  выслушать
этого человека, прямо-таки излучающего достоинство.
   - Давайте присядем, - предложил он, делая жест в сторону скверика.
   Они подошли к скамейке и сели, Петр Павлович уместил на коленях  свой
"дипломат" и повернулся к незнакомцу, который с каждой секундой  делался
ему все более симпатичен, хотя ничего такого особенного не  делал  и  не
говорил.
   - Я слушаю вас, - сказал Сергун, вернее, хотел  сказать,  потому  что
язык вдруг отчего-то стал плохо слушаться его.
   Он собрался было удивиться, но передумал. Теплые  пальцы  седовласого
мужчины мягко легли поверх его ладони, и Сергуну стало спокойно и  хоро-
шо, будто он уже принял ванну и улегся в постель, закутавшись  в  теплое
пуховое одеяло. И ничего удивительного в этом не было. И совершенно  ес-
тественно, что именно голос этого мужчины теперь  будет  указывать,  как
ему, Петру Павловичу, поступать. Конечно, он  будет  слушаться,  как  же
иначе.
   - Когда вы должны сдать документ руководителю рабочей группы? - спра-
шивал мужчина.
   - Девятнадцатого, в понедельник.
   - Когда документ в окончательном виде должен уйти  из  института  ми-
нистру?
   - В среду, двадцать первого.
   - Какова степень готовности документа на сегодняшний день?
   - Все материалы есть, но разрозненные, нужно написать  связный  текст
из всего этого.
   - Сколько времени на это нужно?
   - Много.
   - Как много?
   - Очень много. Но мы умеем делать такую работу быстро, у нас  большой
опыт.
   - Слушайте меня внимательно, Петр Павлович. Вы должны  сделать  доку-
мент еще быстрее, чем вы умеете. Понимаете? Ровно на  два  дня  быстрее,
чем вы умеете. И принести его мне. Можете принести на дискете,  распеча-
тывать не обязательно. И после этого еще два дня никому материал не  по-
казывать и никому не говорить, что он готов. Вы можете это устроить?
   - Я не знаю. Это трудно. Их много. Тот, кто будет печатать  наш  пос-
ледний вариант, будет знать, что он готов. И все остальные узнают. Никто
не поймет, почему я его не докладываю руководству.
   - Скажите, что вы его взяли домой  и  внимательно  читаете.  Документ
очень ответственный, и это не должно их удивить. Вы должны это  сделать,
Петр Павлович. Вы должны. Вы обязательно это сделаете. Вы дадите мне ма-
териал  в  пятницу,  шестнадцатого  февраля.  Шестнадцатого  февраля  вы
возьмете дискету с готовым текстом и пойдете домой. По дороге  я  к  вам
подойду и заберу ее. До шестнадцатого февраля осталось три дня. Эти  три
дня вы будете находиться в трансе, в который я вас погрузил.  Вы  будете
ходить на работу, выполнять свои обязанности, принимать решения, но  при
этом помните, что я - это часть вас, часть вашего сознания, и  я  строго
слежу за тем, чтобы вы сделали то, что я вам приказываю.  Вы  никому  не
скажете о нашей встрече, но все время будете помнить о том,  что  должны
сделать. И вы будете очень стараться сделать все наилучшим образом  и  к
назначенному сроку. Вы меня поняли?
   - Да, - тупо произнес Сергун.
   В пятницу, шестнадцатого февраля, по дороге домой Петр Павлович  Сер-
гун снова встретил того мужчину с седыми волосами и яркими темными  гла-
зами и отдал ему дискету, на которой был  записан  шестидесятистраничный
аналитический материал. На этот раз незнакомец был с большой сумкой,  из
которой он вытащил портативный компьютер, открыл его, включил и проверил
дискету. Сергун принес то, что и должен был принести. Вообще-то Рифиниус
не сомневался, ему и в голову не могло прийти, что человек,  погруженный
им в гипнотический транс, может ослушаться приказа, но проверить на вся-
кий случай все равно следовало. Вдруг у дискеты какая-нибудь хитрая  за-
щита и с нее нельзя списывать и даже считывать? Вдруг Сергун перепутал и
по ошибке взял со стола не ту дискету? Да мало ли что... Он возьмет дис-
кету, выведет Сергуна из транса, а что потом  делать,  если  обнаружится
накладка?
   Но все оказалось в порядке.
   - Вы никогда не вспомните, как я выгляжу; -  говорил  Карл  Рифиниус,
глядя на Сергуна и держа его за руку. - Но вы будете  помнить  все,  что
между нами произошло. Вы будете помнить, что отдавали мне дискету с  ма-
териалом за два дня до того, как представили материал руководству. И  вы
никогда не будете удивляться и возмущаться, если  услышите,  как  кто-то
использует этот материал. Вы будете говорить, что произошло обычное сов-
падение. Ведь если мысль может прийти в голову одному человеку,  то  она
может посетить и голову другого. Просто кто-то додумался до этого раньше
вас, это нормально, в науке это часто  случается.  Никакого  возмущения.
Никакого удивления. Никаких комментариев. Я хочу, чтобы вы понимали все,
что я делаю, только тогда вы сможете доверять мне. Я мог  бы  заблокиро-
вать вашу память, и вы никогда не вспомнили бы о  том,  что  мы  с  вами
встречались и что вы отдавали мне дискету. Но завтра вы придете на рабо-
ту и снова будете работать с этим материалом, а через несколько дней  вы
услышите через средства массовой информации, как кто-то выдает  идеи  из
вашего документа за свои собственные. Конечно же вы начнете возмущаться,
махать кулаками и искать в рядах сотрудников изменника, предателя, одним
словом - того, кто допустил утечку информации. А таких людей не  окажет-
ся. Вы обидите невиновных, настроите против себя своих подчиненных, а  в
конце концов обязательно выяснится, что это сделали вы сами.  И  с  вами
будет покончено и как с ученым, и как с руководителем, и как с офицером.
Поэтому вы должны помнить все, что случилось, и не делать глупостей. Ес-
ли вы будете вести себя правильно, никто ничего не узнает. Если вы ослу-
шаетесь меня, то хуже будет только вам. Потому  что  моего  лица  вы  не
вспомните и никогда меня не узнаете. А в итоге просто окажетесь в психи-
атрической лечебнице. Вы мне верите?
   - Да, - прошелестел голос Сергуна, - я вам верю.
   - Вы сделаете так, как я сказал?
   - Да, я все сделаю.
   - Повторите, что вы должны сделать.
   - Я не знаю вас, я не помню, как вы выглядите. Мы никогда не встреча-
лись. Я кому-то отдавал дискету, то совершенно не помню, кому и зачем. И
я должен об этом молчать.
   - Правильно, Петр Павлович. Сейчас я буду  выводить  вас  из  транса,
идите за мной, медленно, не спешите, я проведу вас, я знаю  дорогу,  до-
верьтесь мне...


   Глава 9

   Григорий Валентинович Чинцов пребывал в состоянии, близком к  панике.
Один за другим сходили с дистанции самые крепкие  и  надежные  помощники
Малькова, его опора, как финансовая, так и идеологическая. Ни с того  ни
с сего покончил с собой Юрцев, прямо на нефтяном банкете  взял  и  выпил
какую-то отраву. Правда, очевидцы говорят, что он вообще был будто не  в
себе, выглядел плохо, за голову то и дело держался. Потом подошел к  од-
ному банкиру о кредите договариваться, банкир отказал. Юрцев отошел бук-
вально на два шага, достал из кармана отраву и сунул в рот. Впрочем, мо-
жет, и не сам он отравился, может, конкуренты его убрали. Крут был  Олег
Иванович покойный, ох крут, пощады от него никто не видел, вот и  покви-
тались.
   В тот же вечер Леня Изотов, депутат карманный, учудил, не иначе как с
перепоя. Собственную родную жену под колеса пихнул! Бес, что ли, его по-
путал? Или ревность загрызла? Сидит теперь в камере, наплевать  всем  на
его депутатскую неприкосновенность, когда он жену на глазах у сотни  че-
ловек фактически убил. Ну дурак-то, Господи прости, вот дурак!
   И Семенов, ублюдок безмозглый, на машине разбился. Смолоду  он  таким
был, ничто его не могло уже переделать. Для всех правила писаны,  только
не для него. Нажраться - и за руль, вот и все, что он умеет.
   Но это произошло три дня назад. А вчера, после того как на всю страну
показали выступление Президента на родине, повесился Женька Шабанов.  Да
кто ж поверит, что сам повесился! Помогли ему, нет сомнений.  Переборщил
Шабанов, он тоже меры не знает. Ведь сколько раз говорили ему:  аккурат-
ненько надо действовать, осторожненько, чтобы один шаг  вперед  сделать,
надо предварительно два шага назад отступить. А он? Дорвался до  просто-
ра, забыл обо всем, сделал из президентского визита на  родину  цирковое
представление. Только дурак не догадается, что это все одних  рук  дело.
Кто расписание составлял? Шабанов. Кто посоветовал Президенту с утра  на
кладбище поехать, родительским могилам поклониться? Тот, кто  знал,  что
мороз в этих широтах часов до одиннадцати утра не слабеет, так что  если
на день обещают минус двадцать, то, значит, до полудня будет минус трид-
цать, а потом чуть потеплеет. Кто следит за тем, какие костюмы  и  обувь
носит Президент, кто оценивает его внешний вид с точки зрения  поддержа-
ния имиджа? Опять же Шабанов. Он и не  посоветовал  Президенту  надевать
ботинки на толстой подошве. И ходил Президент целый час  по  кладбищу  в
тридцатиградусный мороз в тонких кожаных туфлях. А кто текст выступления
шлифовал? Все тот же Шабанов. Веселья ему мало, идиоту,  решил  клоунаду
из президентского выступления устроить. Купил бы билет да в цирк сходил,
если поржать любит и чувство юмора из ушей прет.
   У Президента ведь не только враги, сторонники тоже есть, и немало их,
ох немало. Вычислили они Женьку Шабанова. Жаль, что и говорить. Все-таки
своя рука была прямо, можно сказать, у Президента за пазухой. Без Женьки
трудно будет. Но, с другой стороны, поделом ему. Сам виноват.
   Так рассуждал Григорий Валентинович еще сегодня ночью после того, как
вчера поздно вечером узнал о смерти Шабанова. Но уже к обеду  мысли  его
приобрели совсем другое направление. Потому что днем, часов около  двух,
его настигла страшная весть: человек из команды Малькова,  которого  сам
Мальков прочил в случае своей победы на выборах  на  должность  министра
внутренних дел, стал жертвой сумасшедшего маньяка, напавшего на будущего
министра прямо возле подъезда и  выстрелившего  в  него  несколько  раз.
Маньяк, разумеется, был тут же задержан, дело происходило в десять утра,
и народу на улице было полно. Но от того, что маньяка схватили, легче не
стало, потому что будущий министр внутренних дел скончался еще до приез-
да милиции и "скорой помощи".
   И тут Григорий Валентинович сообразил, что один за другим выбывают из
игры все те, кто так боялся выхода из колонии Павла Сауляка. Те, в инте-
ресах кого несколько лет назад была проведена "чистка" руководства  ряда
регионов страны. Те, кто больше всех нагрел руки, сделав из этих  регио-
нов перевалочные пункты, через которые шел транзит оружия и  наркотиков.
Неужели кто-то узнал и начал планомерно убирать конкурентов?
   Да нет же, оборвал себя Чинцов. Не может этого быть. Юрцев  отравился
сам, все это видели. Изотов тоже свою супружницу сам под колеса толкнул.
Если уж посчитаться хотели, то с ней, а не с ним. Семенов сам  в  аварию
попал, с ним в машине никого не было. Шабанов? Да, Шабанов вряд  ли  сам
повесился, но тут, скорее всего, поработали люди из команды  противника.
Отомстили за то, что Президента подставил. А этот, последний, в которого
маньяк стрелял? Маньяк - он и есть маньяк. Гнать нужно глупые  мысли  из
головы, решительно сказал себе Григорий Валентинович. Ничего не происхо-
дит. Просто совпадение.
   Но не так-то просто было отделаться от подозрений. И первое  подозре-
ние, конечно, пало на Сауляка. Но уже через пару минут Чинцов  опомнился
и рассмеялся. При чем тут Павел? Зачем ему это? Понятно было бы, если бы
Сауляк начал деньги вымогать за свое молчание. А убирая этих людей,  ка-
кую выгоду он получает? Да никакой. Они лично ему ничего плохого не сде-
лали, так что счеты сводить с ними ему незачем. А сам  факт,  что  Павел
вышел на связь и предложил небезвозмездную помощь, говорит только о том,
что он - человек трезвомыслящий, практичный и лишенный глупых  сантимен-
тов. Нет, уж кто-кто, а Павел Сауляк ко всему этому ни малейшего отноше-
ния не имеет.
   Однако следовало подумать о том, что в команде Малькова стало на пять
человек меньше. И выбыли именно те пятеро,  кто  давал  на  предвыборную
кампанию самые большие суммы. За спиной Малькова стоит криминальный  ка-
питал, нажитый торговлей оружием, наркотиками и живым товаром. Почти  за
каждым кандидатом какой-то капитал стоит, и разница заключается только в
степени его криминальности. За одними кандидатами в президенты - нефть и
газ, за другими - тяжелая промышленность, за  третьими  -  оборонка,  за
четвертыми - банки. Каждая группировка преследует свои интересы,  каждой
нужен свой президент, тут все понятно.
   Давно, еще во времена советской власти,  существовала  группа  людей,
организовавшая "окна" на границах и таможнях и бравшая за предоставление
возможности попользоваться этими "окнами" солидную мзду. В условиях  то-
тального дефицита товаров процветала спекуляция, а через эти  "окошечки"
энтузиасты спекулятивного дела сновали туда-сюда в страны бывшего соцла-
геря и ввозили в Россию всяческий ширпотреб - косметику, тряпочки, быто-
вую технику и прочее по мелочи, но приличными партиями.  Были  и  такие,
кому удавалось прорваться в вожделенный капиталистический мир. Потом,  в
начале девяностых, проблема товаров как-то сама собой отпала, но  "окна"
сохранились, и встал вопрос о том, чтобы использовать их как можно более
эффективно. За Мальковым как раз и стояли люди, имеющие прочные и хорошо
оплачиваемые связи на таможнях и границах.
   С другой стороны, вышедший из подполья теневой бизнес стал лихорадоч-
но искать, куда бы с пользой для общего дела вложить  нажитый  за  много
лет капитал. Так и нашли друг друга держатели "окон" и  люди,  сделавшие
деньги на изготовлении и продаже левых  трикотажных  изделий.  Раз  есть
деньги, заработанные на изготовлении левого трикотажа, и дыры на  грани-
цах и таможнях, подготовленные еще в те времена, когда находились  энту-
зиасты нелегальных поездок в Польшу и Болгарию за ширпотребом, то почему
бы не соединить эти возможности? Две группировки сошлись на переговорах,
выпили хорошего коньячку, попарились в баньке  и  договорились.  У  нас,
дескать, есть прекрасные возможности нелегального пересечения  границ  и
провоза через них любого товара. Но у нас нет денег на то, чтобы  приоб-
рести действительно стоящий товар,  чтобы  использовать  свои  погранич-
но-таможенные возможности не по мелочи, о которой даже и говорить  стыд-
но, а с размахом. Чтобы, значит, не стыдно  было  оглядываться  на  бес-
цельно прожитые годы. С другой стороны, у вас, господа хорошие, денег  -
куры не клюют, но нет у вас возможности вложить их в такое  дело,  чтобы
наварить много, сразу и, опять же, с размахом. То есть не на одну опера-
цию заложиться, пусть и прибыльную, а наладить систематическое  извлече-
ние дохода и с уверенностью смотреть в светлое, обеспеченное сверх  меры
будущее.
   Рассуждения показались приглашенной стороне  логичными,  а  доводы  -
вескими. Короче, договорились они. И стали готовить плацдармы в регионах
неподалеку от заготовленных "окон" в пограничном и таможенном  контроле.
Груз через "окно" пройдет, в "своем" регионе остановится,  отлежится  на
тщательно законспирированном и хорошо охраняемом складе, пока бумажки на
него соответствующие подготовят, тару поменяют, дальнейший маршрут  про-
работают. Через "окно" груз прошел одним большим контейнером, а из реги-
она будет уходить маленькими партиями, имеющими конкретного адресата-по-
купателя. В процессе первоначальных переговоров "трикотажники" настаива-
ли на том, что не нужно светиться со всеми этими плацдармами и складами,
чем быстрее товар сбывать с рук - тем спокойнее. Принять груз через "ок-
но", тут же толкнуть - и с плеч долой. "Пограничники", однако, придержи-
вались другой точки зрения, помня о том, что оптом  продавать,  конечно,
безопаснее, но и дешевле, а в розницу - опаснее, зато прибыльнее.
   - Поймите, - убеждали они  "трикотажников",  -  когда  отдаешь  такую
большую партию, то всегда понимаешь, что твой покупатель - не  последняя
инстанция. Он часть товара возьмет себе, а остальное начнет сбывать не в
своей сети, а всем подряд. Разве мы  можем  проверить,  куда  попал  наш
груз? А полагаться на то, что наш покупатель будет  тщательно  проверять
тех, кому перепродает наш товар, тоже нельзя. Мы сгорим быстрее, чем за-
работаем на этом. Лучше вложить деньги в систему безопасности,  укрепить
свои регионы правильными руководителями и спокойно  работать.  И  потом,
если мы начинаем новое дело, я имею в виду живой товар, то нам все равно
нужны накопители. Мы же не будем переправлять их по одному. Значит, нуж-
но где-то их держать, пока не соберется вся партия. И желательно,  чтобы
это было не очень далеко от "окна".
   "Трикотажники" подумали и согласились.  Во  главе  всего  мероприятия
стояли семеро: четверо "пограничников" и  трое  "трикотажников".  Именно
они и вышли в свое время на связь с Владимиром  Васильевичем  Булатнико-
вым, попросив расчистить для них нужные регионы. А когда дело было  сде-
лано, капитал заработал, система отдалилась, они  убрали  генерал-лейте-
нанта Булатникова. Зачем им человек, который знает об их делах так  мно-
го? Совершенно ни к чему. Люди, отягощенные лишними и опасными знаниями,
не нужны никому. Всем они почему-то мешают.
   И вот теперь из всей этой семерки остались в живых только двое.  Кан-
дидат в президенты Сергей Георгиевич Мальков и  некто  Глеб  Арменакович
Мхитаров, которому в случае победы Малькова на выборах был  обещан  пост
министра финансов.
   Работать с Мхитаровым Павел поручил Гарику и Рифиниусу. Вообще-то Са-
уляк не был сторонником групповых действий и долгое  время  не  знакомил
членов своей группы друг с другом, справедливо полагая, что так безопас-
нее для всех. И дело не только в лишних знаниях, которые в данном случае
пользы не приносят, но и в опасности разбудить ревность, азарт, дух кон-
куренции. Не нужно это, ни к чему, мешает.
   Но для выполнения одного задания