тоже давно знал, и пошел к Стрельникову. Тот,  как
обычно, был очень занят, поэтому даже не дослушал своего заместителя  по
науке до конца.
   - Хорошо, - кивнул он, набирая очередной номер телефона и готовясь  к
следующему разговору, - я дам указание, чтобы приказ переделали. Ограни-
чимся строгим выговором.
   Томчак вернулся в свой кабинет и тут же позвонил жене.
   - Передай Галочке, что все в порядке. Парня не отчислят. Выговор, ко-
нечно, влепят, но это ерунда. Главное, в армию не загремит.
   Тем же вечером счастливая мать явилась домой к Томчакам с  шампанским
и огромной коробкой конфет и долго благодарила  Славу,  глотая  слезы  и
преданно глядя ему в глаза.
   А на следующий день Томчаку принесли на визирование приказ об  отчис-
лении студента. У него в глазах потемнело.
   - Оставьте мне приказ, - сказал он кадровику, с  трудом  сдерживаясь,
что не заорать на него, - и принесите все материалы. Я должен быть  уве-
рен в том, что подписываю.
   Он был уверен, что в отделе кадров, как всегда, все перепутали и при-
несли на визирование старый вариант приказа,  подготовленный  еще  вчера
утром, до его разговора со Стрельниковым. Через десять минут у  него  на
столе лежали материалы - копия протокола об административном  правонару-
шении и официальное сообщение из милиции, на котором сверху стояла  виза
Стрельникова: "В приказ об отчислении". И дата. Не вчерашняя,  а  сегод-
няшняя.
   Томчак рванулся в кабинет к ректору.
   - Володя, ты что, забыл о нашем вчерашнем разговоре? Ты же мне обещал
не отчислять мальчишку. Дай указание кадровикам переделать приказ.
   - Он будет отчислен, - жестко сказал Стрельников. - Иначе мы  никогда
не наведем порядок в этом болоте. Ты же мой зам, ты должен это  понимать
так же отчетливо, как и я. Студенты распустились вконец, они  пропускают
занятия, некоторые вообще являются только на сессию, и управы на них ни-
какой нет. Учатся кое-как, спустя рукава, стало быть, и  знания  выносят
отсюда слабые. Институт потерял лицо, наши выпускники давно уже переста-
ли считаться хорошими специалистами. Престиж вуза упал ниже некуда. А мы
с тобой, Славка, должны этот престиж поднять на прежнюю высоту,  и  даже
еще выше. Это наш с тобой институт, это наше с тобой лицо.
   - Но я пообещал его матери, что все будет в порядке.
   - Извинись перед ней и вали все на меня. Скажи, мол, это  Стрельников
такая сволочь, а ты сделал все, что мог. Давай лучше обсудим вот что...
   Его ни капли не интересовала судьба несправедливо наказанного студен-
та, сейчас его мысли были поглощены тем, чтобы провести на базе институ-
та межвузовскую конференцию,  посвященную  обмену  опытом  использования
внебюджетных средств.
   Идти домой в тот день Томчаку не хотелось. Он живо представлял  себе,
что скажет Лариса, и понимал, что она будет права.  Но  действительность
превзошла все ожидания, даже самые худшие. С женой просто сделалась  ис-
терика. Она кричала почти час, вытирая слезы и то и дело принимаясь  ка-
пать себе валокордин. В целом это были вариации на  тему  двух  основных
тезисов: как мы теперь будем смотреть в глаза несчастной матери и почему
ты позволяешь Стрельникову так с собой обращаться,  почему  его  просьбы
для тебя закон, а твои просьбы ничего для него не значат, ты же человек,
личность, ты его друг, а не дерьмо собачье.
   Конфликты более мелкие случались довольно часто, благо поводы для них
Владимир Алексеевич Стрельников давал постоянно. И Лариса Томчак, и Анна
Леонтьева ненавидели его с каждым днем все сильнее, хотя так и не смогли
понять, почему их мужья все это терпят и все прощают.
   За три недели, проведенные Любой Сергиенко в доме у  Томчаков,  в  ее
уши были выплеснуты все годами накопившиеся обиды на ее бывшего любовни-
ка. Она слушала, холодея он ужаса. Неужели этот деспот, этот бесцеремон-
ный хам - тот Володя Стрельников, которого она обожала и за которого хо-
тела выйти замуж? С ней он был чудесным, веселым, заботливым, делал  ши-
рокие жесты, дарил подарки и Возил в интересные места, постоянно препод-
носил неожиданные сюрпризы. Она хорошо помнила ту  поездку  в  аэропорт,
когда Володя шикарным жестом дал ей служебную машину. И поездка-то  была
совсем необязательная, она никого не  встречала,  наоборот,  ее  подруга
улетала в США, уезжала на три года работать по контракту. Накануне,  как
водится, друзья и родственники собрались у нее, чтобы коллективно выпить
и попрощаться, но ведь не на всю жизнь, она  же  не  на  постоянное  жи-
тельство уезжает, да и в отпуск будет приезжать. О том, чтобы  ехать  на
следующее утро в Шереметьево провожать ее, и речи  не  было,  Люба  была
уверена, что провожать будет только муж. Однако за  разговорами  выясни-
лось, что приезд близких друзей в аэропорт в таких случаях считается хо-
рошим тоном. Вроде так положено в приличном обществе. Люба, конечно  же,
считала себя принадлежащей к Приличному  обществу  и  решила,  что  тоже
должна обязательно явиться завтра в Шереметьево. Вот  и  явилась.  Разве
она знала, какой ценой досталась Леонтьевым эта ее поездка на  Служебной
машине?
   Долгие месяцы, проведенные в Турции, Люба Сергиенко  мечтала  о  том,
как вернется в Москву, к Стрельникову, как будет любить его, как  станет
его женой. Ее поддерживала и согревала мысль о том, что после всех муче-
ний она вернется царство  любви.  Но  оказалось,  что  вернулась  она  в
царство ненависти. Лютой, жгучей, от которой судорогой сводит пальцы рук
и перехватывает горло, слепой яростной ненависти.
   Тяжелые сумки оттягивали руки, но Татьяна не  злилась,  напротив,  ее
даже радовала эта тяжесть. Обычно хозяйством занималась ее родственница,
живущая вместе с ней сестра ее первого мужа,  освобождая  Татьяне  время
для основной работы и для хобби. Хобби у нее было занятным: Татьяна  Об-
разцова, старший следователь Санкт-Петербургского УВД,  в  свободное  от
работы время писала детективы под псевдонимом Татьяна Томилина.  И  хотя
занималась она этим уже несколько лет, все равно никак не могла  привык-
нуть к тому, что газеты называют ее "русской Агатой  Кристи",  книги  на
прилавках не залеживаются, а сама она входит в пятерку  лучших  детекти-
вистов страны. Ей казалось, что все это к ней не относится, а если и от-
носится, то все равно это не более чем милая  шутка.  Она  была  хорошим
следователем и искренне считала свою работу главным в собственной жизни.
   Татьяна несколько дней назад вернулась из отпуска, который  проводила
на юге со своим третьим мужем и его девятилетней дочкой Лилей. Муж жил в
Москве, и оставшиеся до окончания отпуска две недели Татьяна решила про-
вести вместе с ним в столице, варя ему борщи и жаря котлеты. Занятие это
ей нравилось, тем более что Владислав, которого Татьяна называла  Димой,
был благодарным потребителем ее кулинарных шедевров, ел с завидным аппе-
титом и не уставал нахваливать приготовленные блюда. Конечно,  в  Питере
она этим ни за что не станет заниматься, потому что, во-первых, некогда,
а во-вторых, у нее есть замечательная  родственница  Ирочка  Милованова,
добровольно взявшая на себя все заботы по  домашнему  хозяйству  во  имя
процветания отечественной детективной литературы. Но  здесь,  в  Москве,
ухаживать за мужем и стоять у плиты было приятно, тем паче голова  ничем
особенным не занята, и можно, разделывая мясо и нарезая овощи для  сала-
та, обдумывать сюжетные повороты новой повести.
   В это время дня народу на Калужско-Рижской линии метро было  немного,
и в вагоне Татьяне удалось сесть в уголке, пристроив на полу  объемистые
сумки с покупками. Рядом с ней села молодая женщина,  которая  сразу  же
уткнулась в книжку. Татьяна привычно скосила глаза на раскрытые страницы
- ей всегда было интересно, какие книги люди читают  в  транспорте  -  и
улыбнулась. Сидящая рядом пассажирка читала ее последнюю книгу,  "Повер-
нись и уйди". Такое иногда случалось, в городском транспорте Татьяне по-
падались люди, читающие ее книги, и каждый раз это почему-то  невероятно
волновало ее. Она начинала всматриваться в  лица  этих  людей,  стараясь
угадать, сколько им лет, какой у них характер,  -  чем  они  занимаются,
нравится ли им то, что они читают, и вообще, почему они покупают ее кни-
ги. Татьяна даже заговаривала с продавцами книг, выясняя, кто по большей
части покупает ее повести и романы. В целом категория ее читателей  была
примерно такой: все женщины, а мужчины - после сорока. Приверженцы клас-
сического психологического детектива с интеллектуальной загадкой  и  без
чернухи. Люди, чей вкус сформировался под влиянием Агаты  Кристи,  Жоржа
Сименона и братьев Вайнеров. Однажды Татьяне  позвонил  очень  известный
писатель, один из мэтров отечественного  детектива,  чтобы  выразить  ей
свое восхищение. Представившись, он осторожно добавил:
   - ...если это имя вам что-нибудь говорит.
   - Господи! - изумленно воскликнула она. - Да я же  выросла  на  ваших
книгах!
   - Что ж, вы хорошо росли и выросли в хорошего писателя, -  с  улыбкой
ответил ей классик.
   Комплимент был для нее особенно ценен, потому что именно на этого пи-
сателя она равнялась, считая его книги эталоном жанра.
   Татьяна исподтишка  разглядывала  сидящую  справа  женщину.  Молодая,
очень красивая,  кожа  покрыта  ровным  светло-кофейным  загаром.  Самой
Татьяне никогда не удавалось так загореть, кожа у нее была молочно-белой
и моментально сгорала, так что на юге приходилось большей частью  сидеть
в тени, выползая под солнечные лучи только рано утром и ближе к  закату.
На читательнице был шелковый светло-зеленый костюм, красиво сочетавшийся
с загорелой кожей и многочисленными золотыми украшениями. Длинные ногти,
покрытые ярким лаком, выглядели несколько вульгарно, но в целом красави-
ца была очень эффектна. "Интересно, -  подумала  Татьяна,  -  что  может
привлекать такую девицу в моих книжках?"
   Девушка читала увлеченно, а  Татьяна  заглядывала  в  текст,  пытаясь
представить, какое впечатление производит на нее тот или иной абзац.  Ну
надо же, читает ее книгу и даже не подозревает, что автор сидит рядом  с
ней, даже их локти  соприкасаются.  Такие  мгновения  всегда  будоражили
Татьяну Образцову.
   Наконец читательница собралась выходить. Она закрыла книгу и еще  не-
которое время сидела, держа ее на коленях и задумчиво  глядя  куда-то  в
пространство. Теперь прямо на Татьяну смотрела ее  собственная  фотогра-
фия, помещенная на обложке. Фотография была удачной и даже нравилась са-
мой Татьяне, хотя вообще такое случалось крайне редко. Несмотря на прив-
лекательную внешность, она была на удивление нефотогенична и на  снимках
обычно получалась плохо. Милое округлое лицо выглядело оплывшим и  опух-
шим, словно с перепоя, а  глаза  почему-то  делались  маленькими,  поро-
сячьими. Что поделать, камера любит не всех. "Любопытно, что будет, если
девушка сейчас повернет голову и увидит меня? А потом бросит  взгляд  на
обложку. Может получиться ужасно смешно".
   Но девушка к Татьяне не повернулась. Она спокойно убрала книгу в  су-
мочку и, когда поезд остановился у платформы, вышла из  вагона.  Сначала
она показалась Татьяне высокой, но потом стало понятно, что у нее просто
очень высокие каблуки.
   Проводив ее глазами, Татьяна снова вернулась мыслями  к  своей  новой
повести. Примерно первая треть была уже придумана и выстроена по  эпизо-
дам, но это всегда было самой легкой частью работы. Начало  писать  нет-
рудно, придумывай в полное свое удовольствие, а вот  после  двух  третей
начинается самая морока. Все должно быть увязано, ни одна сюжетная линия
не должна обрываться без каких-либо объяснений, судьба каждого персонажа
должна быть так или иначе обозначена. И конечно же,  в  последней  трети
текста предстояло решать самый главный вопрос: хороший будет  конец  или
плохой? Всех преступников разоблачат и накажут или не всех?  Или  вообще
ни одного, а милиция останется с носом? Может, для  трагизма  убить  ко-
го-нибудь из "хороших", например, при задержании? А для равновесия и об-
щей справедливости можно и кого-нибудь из "плохих" уложить рядышком.  Но
если сделать так, то не будет ли перебора по части трупов? Все-таки оби-
лие убитых - признак дурного вкуса, но и когда их мало, тоже не годится.
Очень трудно найти и точно соблюсти ту грань, которая разделяет психоло-
гический триллер и боевик. Так чем же закончить книгу? Какой  нарисовать
конец? Татьяна никогда не знала этого  с  самого  начала.  Большой  опыт
следственной работы говорил о том, что абсолютной победы  почти  никогда
не бывает. Но есть ведь и законы жанра... Одним словом, вопрос о концов-
ке произведения был для нее самым мучительным.
   Погруженная в размышления, она не заметила, как добралась до квартиры
в Черемушках. Мужа, естественно, дома еще не было, он явится  не  раньше
восьми. Не успела Татьяна снять куртку и туфли, как зазвонил телефон.
   - Татьяна Григорьевна? - раздался в трубке ледяной голос, принадлежа-
щий первой жене Владислава Стасова Маргарите.
   - Да, - вздохнула Таня, - я вас слушаю, Маргарита Владамировна.
   - Я договаривалась со Стасовым, что он сегодня возьмет Лилю  дней  на
пять, мне нужно ехать на кинофестиваль в Прагу.
   - Раз вы договаривались, значит, возьмет. Не беспокойтесь,  Маргарита
Владимировна.
   - Но мне через полчаса нужно выезжать в аэропорт, - возмутилась  Мар-
гарита, - а Лиля до сих пор дома. Что ваш муж себе думает?
   - Маргарита Владимировна, Лиля - большая девочка и вполне  может  по-
быть дома одна часов до восьми. Вечером Стасов ее заберет.
   - Ну уж нет! - внезапно взорвалась бывшая жена. - Я должна быть  уве-
рена, что с моим ребенком все в порядке. Я хочу передать ее отцу  с  рук
на руки и улететь со спокойным сердцем.
   - Ничем не могу вам помочь, - хладнокровно отозвалась Татьяна. - Если
через полчаса вы должны уезжать, то вам придется оставить Лилю одну.  За
полчаса я не смогу найти для вас Стасова и доставить к вам в Сокольники.
Это нереально.
   - Ну ладно, - сдалась Маргарита, обожавшая поскандалить и  повыяснять
отношения, но быстро теряющая запал и все-таки рано или поздно прислуши-
вающаяся к голосу разума. - Я поеду пораньше и по дороге в аэропорт сама
завезу к вам Лилю. Надеюсь, вас-то я дома застану?
   - Застанете, - пообещала Татьяна, - я никуда не уйду.
   Разговоры с первой женой своего третьего мужа  невероятно  развлекали
ее. Красавица Маргарита с роскошным стройным телом и потрясающими  нога-
ми, знаменитыми на всю киношную общественность, никак не могла  взять  в
толк, что нашел ее супруг в рано располневшей грузной Татьяне, в  разго-
ворах со Стасовым презрительно называла ее "коровой с поросячьими  глаз-
ками" и всячески демонстрировала недоумение по поводу  странного  выбора
Владислава, у которого, по ее представлениям, должен быть совсем  другой
вкус. К тому моменту, когда Стасов познакомился с  Татьяной,  он  был  в
разводе с Маргаритой уже три года, но это вовсе не означало, что  бывшая
жена перестала лезть в жизнь бывшего мужа.
   Разумеется, бывшая жена новую жену люто ненавидела, хотя поводов  для
этого не было никаких. У Риты был любовник, с которым она разъезжала  по
международным кинофестивалям, сходиться со Стасовым снова она и не дума-
ла, так что Татьяна вроде бы ничего у нее не отняла и не украла. Но  сам
факт, что после нее, признанной красавицы, вращающейся в  самых  элитных
кругах киношной богемы, Стасов посмел выбрать себе "вот  это",  возмущал
Маргариту Мезенцеву, в замужестве Стасову, до глубины души. И  даже  тот
факт, что жениться на самой Маргарите после развода  охотников  не  наш-
лось, а Таня, которая была на три года моложе ее, выходила замуж  уже  в
третий раз, иными  словами,  пользовалась,  что  называется,  повышенным
спросом, так вот, даже этот факт Риту не вразумил и  не  заставил  заду-
маться.
   Если им приходилось общаться,  дамы  соблюдали  парламентскую  вежли-
вость, называя друг друга не иначе как по имени-отчеству, при этом  одна
источала яд и презрение, а другая откровенно забавлялась. Сейчас Татьяне
Образцовой было тридцать пять, и тринадцать лет следственной работы дав-
но уже приучили ее не реагировать  на  эмоции  собеседника.  Иные  подс-
ледственные обливали ее таким ядом и презрением, что рядом с ними выпады
Маргариты выглядели не более чем  выступлением  пятилетнего  ребенка  на
детсадовском утреннике по сравнению, например, с игрой Михаила  Ульянова
в шекспировском "Ричарде III".
   Минут через сорок раздался звонок в дверь. Рита, не переступая  порог
квартиры, впихнула в прихожую девятилетнюю Лилю и  буквально  зашвырнула
следом сумку с ее вещами. Чмокнув девочку в лобик и велев  ей  слушаться
папу, она шагнула в лифт и исчезла.
   - Как дела в школе? - поинтересовалась Татьяна, с  улыбкой  наблюдая,
как девчушка старательно расшнуровывает высокие ботинки.
   - Как обычно. Две пятерки, по арифметике и по русскому. Тетя Таня,  а
что у нас сегодня на ужин?
   - Еще не знаю. Продуктов много, надо решить, что из них готовить. А у
тебя есть предложения?
   - Сделайте, пожалуйста, картофельные пирожки с мясом, - попросила Ли-
ля. - Я их ужасно люблю, а мама не умеет их делать.
   - Можно, - согласилась Татьяна. - Папа тоже их любит. Хотя нам с  то-
бой, Лилечка, не надо было бы этим увлекаться. При наших фигурах мясо  с
картошкой - далеко не самое лучшее.
   Лиля была крупной девочкой, ростом пошла в двухметрового  Стасова,  а
лишний вес появился у нее в раннем детстве  Как  следствие  неумеренного
потребления бутербродов с белым хлебом и сырокопченой колбасой, а  также
конфет и пирожных. Как ни смешно, но внешне Лиля была куда большие похо-
жа на Татьяну, чем на родных маму и папу.
   - Да ладно, тетя Таня, один разочек-то можно.
   - Ну если только разочек, - сдалась Татьяна.
   Она отправилась на кухню, оставив Лилю в комнате с Книжкой  в  руках.
Если под рукой была библиотека, девочку можно  было  оставлять  одну  на
сколь угодно долгое время, она не скучала и не требовала к  себе  внима-
ния, лишь бы было что почитать. Места в однокомнатной  квартире  Стасова
было маловато, зато библиотека огромная.
   ...Когда мясо было уже приготовлено и Татьяна начала промучивать  че-
рез мясорубку сырой картофель, в кухне возникла Лиля.
   - Тетя Таня, а может, вам лучше отправить меня к тете  Ире  в  Петер-
бург?
   - С чего это?
   - Чтобы я вам тут не мешала.
   - Ты нам не мешаешь, - улыбнулась Татьяна. - Откуда эти странные мыс-
ли? Нам втроем всегда было хорошо, разве нет? Или тебя что-то не устраи-
вает? Тебе, наверное, больше нравится, как Ира готовит. Ну-ка признавай-
ся! Ты надеешься на то, что она будет каждый день печь для тебя  пирожки
с капустой, да?
   - Дети не должны спать в одной комнате со взрослыми, - очень серьезно
изрекла Лиля.
   - Интересная мысль, - так же серьезно кивнула Татьяна, которая  давно
уже привыкла к неожиданным высказываниям падчерицы. - И откуда же ты  ее
выкопала?
   - Не смейтесь, тетя Таня, вы сами знаете, что это правда.
   Вы с папой - муж и жена и должны спать отдельно, а не в одной комнате
со мной.
   - Но на юге мы же прекрасно спали в одной комнате.
   - Это было неправильно, - упрямо возразила девочка.
   У Татьяны запылали щеки, но она тут же одернула себя.
   Нет, им со Стасовым не в чем себя упрекнуть. За год, что они  женаты,
им неоднократно приходилось спать в одной комнате с Лилей, но они никог-
да ничего себе в этой ситуации не позволяли, находили другие  возможнос-
ти. Да и потом, им ведь не по двадцать лет, ей самой  -  тридцать  пять,
Владиславу - тридцать девять, так что шило в одном месте  не  свербит  и
вынужденное воздержание дается без труда. Откуда же такие мысли в голове
у ребенка?
   - Так, Лиля, - строго сказала она, - признавайся, что ты сейчас чита-
ешь?
   - "Замок Броуди" Кронина. Вы не думайте, тетя Таня, я там  все  пони-
маю. Папа сказал, что мне можно.
   - Ну, раз папа сказал, тогда конечно. Тол