наркотики, которых у него отродясь  не  бывало.  Необходимо
срочно принять меры. Главное - избавиться от пистолета.
   Виктор Петрович быстро собрался, положил оружие в "дипломат" и  вышел  из
дома.  Хорошо,  что  он  вовремя  спохватился,   прислушался   к   интуиции.
Участковый! Надо же так плохо  сработать!  Ничего  наша  милиция  не  умеет,
ничему не научилась, работают, как бездарные актеры в провинциальном театре.
Дурачок этот капитан, ему напел, что участковый, а в соседнюю квартиру зашел
и даже вид поленился  сделать,  что  интересуется  каким-то  оружием,  якобы
выброшенным преступниками, сразу  стал  о  Шувалове  спрашивать,  да  еще  и
настоящее удостоверение показал. На что он рассчитывал,  интересно?  Был  бы
умный - справочки навел бы предварительно да выяснил, что из четырех квартир
на этом этаже в трех семьи живут по  многу  лет,  наверняка  хорошо  знакомы
друге другом и тут же Виктора Петровича проинформируют,  какие  бы  обещания
молчать он с них ни брал. А он пошел на авось, типично русское качество. Вот
и пусть теперь пожинает плоды своей беспечности. Нельзя считать  себя  умнее
других, это большой грех. А  если  не  так  выспренне  говорить,  то  просто
большая ошибка. Молодец Шувалов,  быстро  сориентировался,  пока  они  будут
раскачиваться  и  готовиться  к  обыску,  он  пистолет  выбросит  в   водоем
где-нибудь за городом, пусть поищут.
   Погруженный в эти мысли, он сел в машину, успев машинально отметить,  что
от дамочки по фамилии Селуянова он будет ждать возмещения ущерба  за  ремонт
до второго пришествия. Погасив  в  себе  первый  порыв  поехать  куда-нибудь
поближе, к Царицынским или Борисовским прудам,  он  направился  к  Кольцевой
автодороге  и  двинулся  в  сторону  поселка  Беседы.  Проехав  мост   через
Москву-реку, Шувалов съехал с Кольцевой  и  свернул  на  дорогу,  ведущую  к
Лыткарину. На этой дороге, как он знал, есть несколько мест,  где  можно  на
машине вплотную приблизиться к реке.
   Оказавшись за городом, Виктор Петрович совсем успокоился. Так действовала
на него природа независимо от времени года. Как только исчезали  давящие  на
него с обеих сторон каменные  дома,  на  Шувалова  снисходила  благодать.  С
каждым  километром,  отделяющим  его  от  огромного  мегаполиса,  напряжение
оставляло его, даже руки, обычно  ледяные,  становились  теплыми.  Когда  он
увидел удобное для осуществления задуманного место, то  даже  притормаживать
не стал - там было много народу, две семьи с детишками  расположились,  судя
по всему, на шашлыки. Длительные осенние дожди превратили почву  в  глубокое
грязное месиво, Шувалову не хотелось идти пешком далеко, и он  искал  место,
где дорога проходит максимально близко к воде. Мысленно выругав себя за  то,
что оделся неподходящим образом, в ботинки, а не в сапоги  для  рыбалки,  он
продолжил путь. "Почему, собственно, в воду? - пришло ему в голову. - Чего я
так уперся непременно  в  воду?  Насмотрелся  фильмов  и  пошел  проторенной
дорожкой.
   Кругом такие леса, там танк спрячешь - не найдут,  не  то  что  пистолет.
Дурак, надел бы сапоги и пошел бы в лес. В ботинках дальше опушки не уйдешь,
но это опасно, движение по  трассе  интенсивное,  машин  много,  обязательно
кто-нибудь увидит, если я начну  на  опушке  пистолет  закапывать.  Придется
искать воду".
   Еще  через  некоторое  время  ему  стала  очевидна  вся   непродуманность
принятого решения. Там, где дорога близко подходила к реке и где ему было бы
удобно выбросить пистолет, его было видно из проходящих  автомобилей  ничуть
не хуже, чем если бы он принялся закапывать оружие на опушке леса.  Придется
оставить эту затею, плюнуть на ботинки и на перспективу утонуть в  грязи  по
щиколотку и углубиться в  лес.  Кстати,  можно  ведь  и  не  избавляться  от
пистолета, а просто временно спрятать его, пусть полежит до  лучших  времен.
Опасность минует, все успокоится, и можно будет его достать. А из  воды  уже
не достанешь.
   Найдя подходящее место, Шувалов остановился, съехав на обочину,  поставил
блокираторы на рулевую  колонку  и  на  переключатель  скоростей,  переложил
пистолет из "дипломата" в карман, запер машину и сделал  несколько  шагов  в
сторону леса. И в ту же секунду  услышал  за  спиной  скрежет  тормозов.  Он
обернулся и все понял. Из двух  остановившихся  машин  к  нему  бежали  пять
человек, двоих из которых он знал. Один - муж той дуры  Селуяновой,  которая
подрезала его  на  перекрестке.  Второй  -  давешний  "участковый",  капитан
Доценко. Вот, значит, как... И авария та не была случайной.  Ну  что  ж,  не
повезло. Хотя он был уверен, что этого не случится никогда.
   - Вы сами отдадите оружие или заставите вас  обыскивать?  -  спросил  муж
Селуяновой.
   Шувалов молча достал из кармана пистолет и швырнул его на землю.
   - Спасибо, - вежливо сказал ему Доценко, наклоняясь и поднимая оружие,  -
мы не зря рассчитывали на ваше благоразумие.
   - Я не знаю, на что вы там рассчитывали, - произнес Шувалов сквозь  зубы,
когда на его запястьях застегнули наручники,  -  но  если  вы  снова  будете
искать  у  меня  наркотики,  то  напрасно  потеряете  время.  А  вы,  Михаил
Александрович, плохой работник и плохой актер. Я сразу понял,  что  вы  меня
обманываете.
   - Это хорошо, - весело  улыбнулся  в  ответ  Доценко,  -  на  то  и  было
рассчитано. Вы распознали мой неловкий  обман,  занервничали,  испугались  и
решили избавиться от оружия. Нам нужно было, чтобы вы вынесли его из дома.
   - А что, обыски нынче не в моде?  -  ехидно  поинтересовался  Шувалов.  -
Насколько я помню, четыре года назад вы перетрясли обе мои  квартиры  и  обе
мастерские, и не по одному разу.
   - Мы не трясли, - заметил муж Селуяновой, сделав акцент на слове "мы".  -
Пойдемте к машине, Виктор Петрович.
   - Ну, не вы - так другие, какая разница, все одно - милиция. Одним  миром
мазаны.
   Он старался восстановить способность мыслить логически.
   Они нашли оружие - это, конечно, никуда не годится. Но он будет стоять на
том, что нашел пистолет только сегодня. Или вчера. Он не станет петь песню о
том, что собирался сдать его в милицию, сегодня этим песням никто не  верит,
нет, он поведет себя более умно. Да, он собирался  пистолет  присвоить.  Да,
разрешения на  оружие  у  него  нет.  Ну  и  судите  меня  за  это.  Впервые
привлекается к уголовной ответственности, ранее ни  в  чем  предосудительном
замешан  не   был,   уважаемый   человек,   ученый,   живописец,   блестящие
характеристики с места службы. Ходатайства о снисхождении из университета  и
из Союза художников. Все с пониманием  отнесутся  к  тому,  что  в  нынешнее
неспокойное время, когда от бандитов житья нет, человек хочет иметь  оружие,
чтобы чувствовать себя защищенным. А что собирался пистолет  спрятать  -  не
докажут ни за что. Он вышел из машины, чтобы зайти в лес и помочиться, вот и
вся песня. А пистолет лежал в кармане, потому что разве  нормальный  человек
пойдет в лес один и без оружия? Там  же  за  любым  кустом  может  оказаться
маньяк какой-нибудь... Короче, лишением свободы в его случае  и  не  пахнет.
Хорошо, что он сумел в момент задержания сохранить лицо,  не  распсиховался,
не попытался убежать, не впал в  истерику.  Он  вел  себя  как  человек,  за
которым нет ровным счетом ничего, кроме найденного накануне и не сданного  в
милицию оружия. А если его подозревают еще в чем-то,  то  в  милиции  быстро
разберутся,  так  что  незачем  волноваться.  Еще  и  извиняться  будут   за
незаконное задержание.
   А может быть, за ним и в самом деле ничего  нет?  Может  быть,  все,  что
случилось, всего лишь страшный сон? Его подозревают в торговле  наркотиками,
но к ней он непричастен. Его задержали как наркодельца, но нашли всего  лишь
незарегистрированное оружие. А больше ничего и не было.

   ДОЦЕНКО

   Михаил возвращался в Москву вместе с Селуяновым. Все сработало так, как и
задумывалось, Шувалов испугался и решил избавиться от пистолета. Расчет  был
на то, что он захочет либо избавиться от оружия, либо  временно  перепрятать
его, но в любом случае вынесет его из дома,  а  уж  вне  дома  все  решается
проще. Однако  вместо  удовлетворения  от  хорошо  выполненной  работы  Мишу
Доценко грызли сомнения.
   Найденный у Шувалова небольшой чешский пистолет марки  "ческа  збройовка"
стрелял пулями калибра 6,35, а три человека,  убийства  которых  они  сейчас
раскрывали, были убиты пулями калибра 7,65.


   Глава 11
   КАМЕНСКАЯ

   Кажется, они опять  промахнулись.  Обидно  до  соплей.  И  ведь  так  все
складывалось удачно, как говорится, "в  цвет",  и  мотив  у  Шувалова  есть,
причем не вымышленный, не надуманный, а вполне понятный, и, главное, он  сам
сделал что-то вроде "заявления о намерениях" еще четыре года назад. И  ведет
он себя подозрительно, по вечерам сшивается в  каких-то  местах,  совершенно
неподходящих для ученого и в целом приличного человека. И на приход  мнимого
участкового среагировал именно так, как реагируют люди с нечистой  совестью.
И пистолет помчался прятать. И ведь пистолет-то у него действительно есть!
   И все-таки выходило, что троих человек убил  не  он.  Во  всяком  случае,
застрелены они были не из  чешской  "збройовки",  которую  господин  Шувалов
намеревался закопать в  лесу.  Что  же  получается?  Он  оставлял  на  месте
преступления, чужие отпечатки пальцев и записки, написанные чужой рукой,  он
убивал свои жертвы из совершенно другого ствола, а "збройовка" - ну  что  ж,
это  просто  "збройовка",  маленький  аккуратненький   пистолетик   чешского
производства, стреляющий практически бесшумно. Кто сказал,  что  у  Шувалова
может быть только одна единица огнестрельного оружия? Их вполне могло быть и
две, и четыре, и десять. Пистолет калибра 7,65 он уже куда-то задевал, может
быть,  не  сегодня,  а  вчера  или  два  дня  назад.  Тогда   вполне   можно
предположить, что убийца - Шувалов.
   Настя почти физически ощущала, как  ее  сознание  раздваивается  и  течет
словно бы параллельными курсами. Одна часть мозга думала о том, как доказать
вину Шувалова, что еще  нужно  проверить,  что  выяснить,  какую  информацию
получить, чтобы вывести на чистую воду этого хитрого убийцу  с  превосходным
самообладанием и хорошей  реакцией.  Можно  попробовать  найти  керамические
рыбки, ведь если он оставляет возле трупов одинаковые фигурки, стало быть, у
него есть некоторый запас. Где  он?  Найти  бы  их  -  и  уже  легче.  Хотя,
возможно, этих фигурок было у него только три, и он их все  использовал.  Но
вдруг найдется еще хотя бы одна?  Вдруг  удастся  найти  другой  пистолет  и
калибр у него будет 7,65? Вдруг среди окружения Шувалова  отыщется  человек,
отпечатки пальцев которого совпадут с теми, что обнаружены на фигурках?  Или
человек с тем же почерком... Ну хоть что-нибудь, хоть самую малую малость...
   Другая  же  часть   мозга   пыталась   понять,   кто   еще   может   быть
убийцей-Шутником, потому что уже очевидно, что это не Шувалов.  Но  если  не
Шувалов, то кто?
   - Але, гараж, - вывел ее из задумчивости  голос  мужа.  -  Ты  спишь  или
мечтаешь о кренделях небесных?
   - Я сплю, - тихонько проворчала Настя. - И не смей меня будить.
   - Тогда слезь с компьютера, дай мне поработать. Для  сна,  между  прочим,
человечество придумало диваны.
   Она нехотя встала из-за письменного стола и плюхнулась в кресло. Чистяков
не торопясь устроился перед компьютером, достал из портфеля очки и коробку с
дискетами. "Наверное, это и есть счастье, - лениво подумала Настя, глядя  на
Алексея, - сидеть дома в любимом кресле и смотреть на любимого мужа, который
занимается любимой работой. Потом поужинать на тесной, но от этого не  менее
любимой кухне, лечь спать на мягкий любимый диванчик, утром выпить  чашку...
нет, две чашки любимого кофе и  отправиться  на  тягомотную,  изнурительную,
грязную, но все равно любимую службу. Во всей этой идиллической картине есть
только одно "но": в каждый данный момент  времени,  и  год  назад,  и  месяц
назад, и на прошлой неделе, и вчера, и сегодня  по  городу  ходит  некоторое
количество людей, которые уже убили и будут убивать других людей до тех пор,
пока я не пойму, кто они и где их искать. Есть  другие  преступники,  и  над
теми же самыми вопросами бьются другие сыщики, но есть и те, жертвы  которых
на моей совести. Сегодня я не придумала, как их искать, и завтра умрут ни  в
чем не повинные люди. Конечно, далеко не каждая  жертва  убийства  -  чистый
ангел с крылышками, который за всю жизнь мухи не обидел. На самом  деле  мой
личный опыт, а он насчитывает уже больше десяти лет, показывает,  что  около
восьмидесяти процентов всех убитых -  это  люди,  про  которых  смело  можно
сказать: сами напросились. Криминальные разборки, обоюдные  драки,  ссоры  в
процессе совместного пьянства и так далее. Но какими бы  они  ни  были,  эти
жертвы, что бы они ни натворили, никто не имеет права лишать их жизни.  Даже
государство этого права не имеет. Поэтому если я пытаюсь найти  преступника,
у меня ничего не получается, а он в это время кого-то  убивает,  я  чувствую
себя виноватой. И вот это чувство вины, отравляющее жизнь, перевешивает  все
прелести существования. Это куда меня занесло? Поток  сознания...  Начала  с
Шувалова, кончила за упокой".
   - Леш, а мы ужинать будем? - спросила она осторожно.
   - Вероятнее всего, - откликнулся Чистяков, не отрывая  взгляд  от  экрана
компьютера.
   - А когда?
   - Когда хочешь. Если хочешь сейчас, тогда тебе придется  самой  готовить.
Если можешь потерпеть - потерпи, я закончу работу и сделаю ужин.
   - Леш, я не могу терпеть, - стыдливо призналась Настя.  -  Когда  у  меня
задачка не решается, на меня страшный голод нападает, ты же  знаешь.  Может,
найдем консенсус, как нынче модно говорить?
   - Не найдем. У нашего консенсуса выросли  ножки,  и  он  ушел  гулять  за
тридевять земель. Ася,  мне  нужно  закончить  доклад  и  завтра  отвезти  в
институт. Так что давай сама, ладно?
   - Ладно, - она нехотя сползла с кресла, расстегнула  манжеты  на  рукавах
клетчатой ковбойки и стала медленно их закатывать, - но ты сильно  рискуешь,
профессор. То, что я приготовлю, ты не сможешь съесть.
   - Ничего, я уж как-нибудь, - пробормотал он, строя на экране таблицу. - И
не такое едал, но пока не умер.
   Ничего не попишешь, подлизаться к мужу не удалось, и Настя  поплелась  на
кухню. Что бы такое  приготовить  попроще,  чтобы  не  очень  испортить?  За
яичницу она могла бы, пожалуй, поручиться, но кормить мужа яичницей на  ужин
- верх неприличия. В морозильной камере лежит мясо, но за мясо она уж  точно
не возьмется, в этом деле нужны навык и талант, а у  нее  нет  ни  того,  ни
другого. Вообще-то где-то в  доме  есть  кулинарные  книги,  можно  почитать
насчет мяса, в конце концов, не боги горшки обжигают.
   Она на цыпочках вернулась в комнату и  стала  оглядывать  книжные  полки.
Кулинарные книги, целых две, стояли вот  здесь,  она  это  точно  помнит.  А
сейчас на этом месте зияет выразительная дыра. Тьфу ты, она  же  отдала  обе
книги Дашеньке, жене брата, еще в прошлом году. Остается  последняя  надежда
на кулинарную книгу, которую она когда-то привезла из Рима. Привезла,  между
прочим, в подарок Чистякову, а теперь вот вынуждена  сама  ею  пользоваться.
Правда, книга на итальянском языке,  но  есть  основания  полагать,  что  на
правильности рецептов это не скажется. Воровато оглянувшись на  погруженного
в работу мужа, Настя схватила толстый том и скрылась на кухне.
   Ей повезло почти сразу. В поисках раздела  про  мясо  она  наткнулась  на
восхитительное  по  простоте  приготовления  блюдо   под   названием   "Яйца
по-неаполитански". И всего-то нужно - рис, яйца, масло и  чеснок.  Но  самое
важное состоит  в  том,  что  здесь,  судя  по  рецепту,  невозможно  ничего
испортить. Такое блюдо даже младенец приготовит.  На  одну  конфорку  ставим
кастрюльку  с  яйцами,  которые  варим  до  состояния  полной  и  абсолютной
крутизны. На вторую конфорку ставим вторую кастрюльку, в которой варим рис в
большом количестве воды, как для гарнира. На этом пока все,  можно  устроить
перерыв, выкурить сигарету и еще немножко подумать.
   Надо провести тщательные обыски в мастерской Шувалова  и  в  его  гараже.
Может быть, второй пистолет лежит там тихонечко и посмеивается, пока  сыщики
голову ломают. Там же и рыбки керамические обитают.  Ну  на  худой  конец  -
коробка из-под них.
   Конечно, Шувалов не тот, кого они ищут. Если у него  хватило  хитрости  и
предусмотрительности  на  то,  чтобы  пользоваться  чужим  почерком,  чужими
пальцами и чужим стволом, то он никогда не попался бы так глупо.
   И потом, кажется, у Виктора Петровича есть дама сердца. Это еще не точно,
но какие-то разговоры на сей счет мелькали. Необходимо срочно ее установить,
не исключено, что все окажется куда проще, чем они думают. И пальчики ее,  и
почерк, и пистолет у нее в шкафу мирно отдыхает.
   Определенно, это не Шувалов. Даже первичная проверка его  местопребывания
на момент телемоста показала, что его вообще не было в Москве.  Он  ездил  в
Петербург, чтобы  посетить  кладбище  в  четвертую  годовщину  смерти  своих
близких.
   Нет, у него хватит хитрости и на обеспечение фальшивого алиби. Не зря  же
вся эта история как раз и началась в годовщину. Не случайно...
   Телефонная трель разорвалась у Насти над ухом, как снаряд. Она вздрогнула
и выронила сигарету.
   - Ну естественно, некоторые отдыхают дома за вкусным ужином, - послышался
ехидный голос Селуянова, - а некоторые как папы  Карлы  ишачат,  убивцев  по
всей Москве разыскивают.
   - Ужина нет, - грустно констатировала Настя, - сижу  голодная  и  истязаю
иссохший мозг глупыми мыслями. Рассказывай, что знаешь.
   - Ничего я не знаю, - вздохнул Коля. -  Командир  велел  тебе  позвонить,
доложиться насчет Шувалова.  Стоит,  как  крепостная  стена.  Оружие  нашел,
собирался присвоить, судите меня, граждане, за это мелкое нарушение. И ни  с
места. Ольшанский его задерживает, завтра с утречка начнем обыскивать  места
обитания нашего дружка. Ася, я чего звоню-то...
   - Так доложиться же, - удивилась Настя. - Ты сам  сказал,  тебе  Коротков
велел. Или мне послышалось?
   - Да ну тебя! Ась, ты пошуруй в своем компьютере насчет этой "збройовки",
чего-то мне неспокойно как-то. Ответ из пулегильзотеки будет еще не скоро, у
них работы навалом, очередь огромная. А я все думаю, может быть, эта игрушка
где-то по нашим каналам засветилась.
   - Ладно, сделаю, только попозже, сейчас  компьютер  занят,  его  Чистяков
оккупировал. Коля, почему тебе неспокойно? Ты что-то знаешь и молчишь?
   - Все, что я знаю, есть в твоем компьютере. Но, в отличие от меня, он это
"все" хранит в памяти и в нужный момент достает, а у  меня  в  голове  каша.
Знаешь, свербит в мозгах какая - нет хорошо, а в рот  не  возьмешь  -  такая
гадость. Интересно, а как это подавать?  Класть  на  тарелку  отдельно  рис,
точно так же утрамбовывать его и впихивать по окружности яйца? Или сваливать
все в одну кучу? Она снова заглянула в книгу, но на этот  счет  указаний  не
обнаружила. Ладно, сделаем, как воображение подскажет.
   - Леш, ну иди, остывает же!
   Разумеется, Настя не удержалась и попробовала рис. Ей понравилось. Но она
вообще в еде неприхотлива, иногда даже не замечает вкуса того,  что  ест.  А
вот Лешка - совсем другое дело, он к приготовлению пищи относится  серьезно,
а к вкусовым характеристикам блюд - требовательно. На  Настин  взгляд,  даже
излишне требовательно.
   - Ну как? - робко спросила она, когда муж уселся за стол  и  приступил  к
трапезе. - Съедобно?
   - Более чем, - удовлетворенно кивнул Чистяков. - Через  два  с  половиной
года после  свадьбы  я  обнаруживаю,  что  женился  на  обманщице.  Приятный
сюрприз.
   - Ты что? - испугалась Настя. - Где я тебя обманула?
   - Ты ловко прикидывалась, что не умеешь готовить, чтобы свалить это бремя
на меня. Но теперь тво