только за ней Настя обнаружила женщину средних лет, исступленно
колотящую пальцами по клавиатуре пишущей машинки. Машинка была  электри-
ческой, и за ее шумом вряд ли можно было  услышать,  что  происходит  за
стеной.
   - Извините, - громко сказала Настя, - можно воспользоваться вашим те-
лефоном?
   Женщина, не прекращая печатать, изобразила головой кивок, который од-
новременно должен был указывать и на стоящие в соседней комнате  телефо-
ны. Настя прикрыла дверь и позвонила Мельнику. К ее удивлению, он отнес-
ся к ее звонку более чем спокойно.
   - Что удалось узнать в салоне?
   - Лазарева была там сразу после даты обнаружения последнего  из  семи
трупов, - сообщила она. - Ногти наращивала. Она эту процедуру проделыва-
ет регулярно, у нее плохие ногти, часто ломаются.
   - Отлично! Просто отлично! Предупредите Доценко, чтобы был  предельно
внимателен, он имеет дело с опасной  преступницей,  которая  может  ока-
заться физически даже сильнее его. И продолжайте ее  разрабатывать.  Как
продвигается работа с архивными материалами?
   - Я, собственно, потому и звоню. Можно мне не  приезжать  с  вечерним
докладом? О посещении салона я рассказала, а больше ничего существенного
пока нет. Я бы сегодня закончила с нашим архивом,  а  завтра  подготовлю
запрос и начну работать с делами, которые находятся в архивах судов.
   - Хорошо, - согласился Мельник, - сегодня  можете  не  появляться.  С
личностью подозреваемого мы определились окончательно, завтра я жду  ваш
план по сбору доказательств. Свяжитесь со  следователем,  пусть  он  вам
скажет, какие доказательства ему нужны, чтобы привлечь  Лазареву  к  от-
ветственности, а ваше дело - придумать, как их собрать. Доценко  готовит
опознание?
   - Так точно. Ищет  тех,  кто  мог  видеть  Лазареву  рядом  с  местом
убийства.
   - Молодцы.
   Да, на похвалу новый начальник определенно не скупится. Стиль у  него
такой, что ли? Или мягко стелет для начала?
   Настя тихонько вернулась в кабинет  Олега  Григорьевича  и  осторожно
присела на краешек стула, боясь издать  какойнибудь  скрип.  Время  шло,
профессор не обращал на нее ни малейшего внимания, а она  сидела  непод-
вижно, боясь пошевелиться и вызвать его  недовольство.  В  голову  лезли
мысли, казавшиеся ей самой глупыми и неуместными. Например, что делать с
информацией, полученной от Самойлова, если эту информацию придется  при-
менять при раскрытие преступлений? Говорить ли об этом Мельнику или луч-
ше не рисковать? С одной стороны, судя по тому, как он вел себя с Насти-
ным отчимом, Барин к науке относится если не с уважением, то, по крайней
мере, без нескрываемого презрения. Но с другой стороны, это  может  быть
очередная игра, в которую обожают играть мужики, особенно если они - на-
чальники. Сидя в кожаном мягком кресле, показать себя перед посторонними
широко и гибко мыслящим современным руководителем, грамотным управленцем
("Я найду способ решения этой  проблемы"),  демократичным,  образованным
("Разумеется, мы придаем огромное значение постоянной аналитической  ра-
боте"), и одновременно деловым, умеющим организовать мгновенное выполне-
ние любого задания ("Смотри, как мои люди работают."). При этом в глуби-
не души отрицается значение и гибкости, и образованности, и той  же  де-
мократичности, все это - лишь демонстрация, рассчитанная на  чужаков.  А
со своими, то есть с подчиненными, разговор идет совсем в другом тоне  и
совсем на другие темы. Ибо понимает человек: никогда ему не  удержать  в
узде коллектив, если он будет проявлять демократичность и широту  мышле-
ния. А "хороший тон" требует... Вот и получаем два лика Януса.
   С Барина-Мельника мысли перескочили на журналиста Валентина  Баглюка,
написавшего статью о гадах-сыщиках, не умеющих беречь агентуру. Юра  Ко-
ротков занялся им вплотную, однако никакой "компры", как  того  требовал
Мельник, найти пока не  сумел.  Разумеется,  будь  сейчас  не  девяносто
седьмой год, а хотя бы восемьдесят шестой, от Баглюка бы уже одно мокрое
место осталось. Пить он не умел и, когда напивался, вел  себя  настолько
безобразно, что одного раза было бы достаточно, чтобы навсегда  вылететь
из газеты и остаться безработным на веки вечные. А уж в личной жизни ка-
кой беспорядок царил - ни в сказке сказать, ни пером описать.  И,  между
прочим, в этой самой беспорядочной личной жизни яркими кометами пролета-
ли то жена главного редактора газеты, где работал Баглюк, то дочь завот-
делом, то подруга какого-нибудь спонсора. Иными словами, беспутного жур-
налиста в приснопамятном восемьдесят шестом году непременно выперли бы с
треском либо за пьянку, либо за аморалку, либо за то и другое вместе. Но
год был на дворе все-таки девяносто седьмой, и все это уже давно  перес-
тало волновать общественность. А больше на совести у Баглюка не было ни-
чего. И Коротков собирался завтра пойти в редакцию, познакомиться с не в
меру осведомленным журналистом и попросить  его  ответить  на  некоторые
вопросы. Мягко так попросить, ненавязчиво...
   - Вы подозреваете женщину?
   Настя вздрогнула и чуть не подпрыгнула на стуле. Она так глубоко ушла
в свои мысли, что вообще забыла, где и зачем находится.
   - А? Что вы сказали?
   - Я спрашиваю: ваш подозреваемый - женщина?
   - А... Да. Женщина. Как вы узнали? - опешила Настя.
   - По своей методике. Вы не шутите? У вас в разработке по этим  трупам
действительно женщина?
   - Действительно. Вы меня прямо огорошили.
   - Значит, методика работает, - удовлетворенно кивнул Самойлов. - Меня
это радует. Ей должно быть около двадцати шести лет сейчас.
   - Двадцать девять, - поправила его Настя.
   - Не может быть, - резко возразил Олег Григорьевич.  Я  не  мог  оши-
биться на три года. Ошибка при определении возраста преступника допусти-
ма в пределах двух-трех недель, но не трех лет. У вас неточные данные.
   Неточные данные! Дата рождения - это вообще одна из тех вещей,  кото-
рые в принципе можно устанавливать абсолютно точно. А вот все  остальное
уже приблизительно.
   - Ей двадцать девять лет, - твердо повторила Настя. - Это установлено
и подтверждено документально.
   Самойлов задумался, потом снова взглянул в свои записи.
   - Послушайте, а она не занималась спортом?
   - Точно, - изумленно выдохнула Настя. - Это просто фантастика.
   - Это не фантастика, а предположение, основанное  на  опыте,  -  сухо
сказал Самойлов. - Так вот, Анастасия Павловна, должен вам заметить, что
когда речь идет о спортсменах, никогда нельзя быть уверенным в том,  что
точно знаешь дату его рождения. Я при разработке своей методики  с  этим
уже сталкивался.
   - Почему?
   - Потому что очень часто возраст умышленно искажается  в  зависимости
от того, за какую  возрастную  группу  спортсмену  нужно  выступить,  за
взрослых или за юниоров. Понимаете? Мне известны случаи, когда спортсмен
столько раз подделывал и переделывал год и месяц рождения в своих  доку-
ментах, что потом разобраться не могли. Откуда у вас данные  о  возрасте
вашей подозреваемой? i
   - Из Федерации баскетбола. Но они совпадают с данными из Центрального
адресного бюро. Там  она  тоже  числится  как  родившаяся  в  шестьдесят
седьмом году.
   - Не вынуждайте меня объяснять вам очевидные вещи, - профессор  снова
начал раздражаться. - В адресное бюро сведения поступают из  паспортного
стола милиции после оформления прописки. Какой возраст в  паспорте  ука-
зан, такой и зафиксирован. А вы подумали о том, на основании чего выдают
паспорт? Правильно, на основании свидетельства о рождении. Свидетельство
- единственный документ человека, пока ему шестнадцать не исполнилось. А
выступать спортсмены начинают много раньше. И  подделки  дат  начинаются
еще со свидетельства. Уловили теперь? Вероятно, ваша подозреваемая имеет
достаточно крупное телосложение, если в какой-то момент юности или  даже
детства ее ухитрились "состарить" на целых три года, и  никто  этого  не
заметил.
   - Да, - кивнула Настя, - тут вы совершено правы. Она очень рослая де-
вушка. Выше меня сантиметров на пятнадцать. Я обязательно разберусь, что
это за история с ее возрастом. А еще что вы можете мне сказать?
   - Потерпите, не все сразу. Я выдал пока только самые  приблизительные
данные исходя из анализа сведений о первом из семи потерпевших. Мне нуж-
но посмотреть хотя бы два эпизода, а лучше - три, чтобы  сказать  что-то
более определенное. И, кстати, с датой рождения будет больше ясности.
   - Я все равно не понимаю, как вы это делаете, - призналась  Настя.  -
Вы в моих глазах колдун.
   - Да бросьте вы, - поморщился Самойлов. - Терпеть этого не могу. Кол-
дун, маг, фокусник... Чепуха это все. Я разработал так называемый хроно-
биопсихологический метод, применение  которого  при  раскрытии  серийных
убийств может давать хороший результат, вот и все. Есть определенные за-
кономерности, в основе которых лежит фактор времени. Момент, когда  один
человек умерщвляет другого человека, это точка пересечения  двух  линий:
времени жизни убийцы и времени жизни его жертвы. На первый взгляд  здесь
многое кажется случайным, но на самом деле это совсем не  так.  Серийный
убийца совершает преступление тогда, когда наличествует  внутренняя  го-
товность, потребность. Необходимость, если хотите. Он не может не убить,
поэтому убивает. Но убивает не любого, а только того, кто ему "подходит"
либо по признакам внешности, либо как-то  иначе.  Не  путайте  серийного
убийцу с любым другим, например, с "заказником". Киллер убивает не пото-
му, что не может в данный момент не убить. Ему деньги за это  платят,  и
он убивает, сообразуясь только с двумя факторами: сроками исполнения за-
каза, которые могут быть весьма ограниченными, и  реальной  возможностью
совершить убийство. Ему приходится ждать удобного случая. Таким образом,
к тому моменту, который я называю точкой пересечения, ведет слишком мно-
го факторов. И поведение жертвы, и воля заказчика, и способности  килле-
ра, и случайные помехи, и множество других. В случаях с серийными  убий-
цами все иначе. Моя методика - результат многолетнего изучения всех  се-
рийных убийств, сведения о которых я смог получить. Так что  колдовством
тут и не пахнет. Вот, смотрите, между первым и вторым  убийством  прошло
четыре дня. Убийца к моменту совершения второго преступления стал на че-
тыре дня старше. Сейчас мы возьмем данные по второму потерпевшему и пос-
читаем по моей методике возраст человека, лишившего его жизни в тот  са-
мый день, когда это действительно произошло. Если методика работает,  то
мы должны получить примерно такой же показатель, как и в первом  случае.
Там у нас вышло двадцать шесть лет, два месяца и семнадцать дней плюсми-
нус десять суток. Посмотрим, что получится сейчас. Вам не  очень  трудно
сидеть молча?
   - Нет-нет, что вы. Для меня это нормальное состояние.
   - Теперь уже пойдет быстрее, - пообещал Самойлов.
   И в самом деле, результат обработки данных о второй  жертве  душителя
не заставил себя ждать. Однако профессор что-то  не  торопился  огласить
его вслух. Настя видела, что лицо его омрачилось, Олег Григорьевич недо-
вольно поморщился, смял листок, на котором что-то писал, и выбросил  его
в корзину, после чего начал считать заново. Но и новый итог его не  уст-
роил. Самойлов нагнулся, достал из урны смятый листок и сравнил забрако-
ванные записи с теми, что получились при пересчете. Выражение  изумления
мелькнуло в его глазах и тут же погасло. Он медленно поднял голову,  ак-
куратно сложил свои бумаги в папку, тщательно завязал ленточки  и  сунул
папку в стол. После чего коротким и каким-то брезгливым жестом оттолкнул
от себя бумаги, которые ему дала Настя.
   - Итак, Анастасия Павловна, извольте сказать мне, зачем вы пришли сю-
да? Мое время стоит дорого, как и время любого доктора наук, а вы решили
устроить себе развлечение за мой счет?
   - Подождите, Олег Григорьевич... Что случилось? Почему вы так говори-
те?
   - Потому что у меня есть к тому основания. Зачем вы  пришли  ко  мне?
Что за сведения вы мне представили?
   - Это сведения о семи потерпевших, задушенных в течение  двух  недель
одним и тем же способом. Я вам объясняла.
   - Вы мне солгали.
   - Да нет же...
   - Вы мне солгали, - с трудом сдерживая ярость, произнес Самойлов. - Я
не обладаю государственными секретами и отдаю себе отчет в том, что при-
думывать легенды для знакомства со мной в оперативных  целях  никому  не
нужно. Слава Богу, я занимаюсь не  космическим  оружием,  а  всего  лишь
проблемами раскрытия убийств, и ни для иностранной разведки, ни для  ма-
фиозных структур интереса не представляю. И ваш визит ко  мне  под  явно
надуманным, вымышленным предлогом я не могу расценить иначе как дурацкую
шутку с пока неясной мне подоплекой. Извольте-ка объясниться, сударыня.
   Настя совершенно растерялась. Она не могла понять, что  привело  про-
фессора в такое раздражение, и от этого не могла найти правильную  линию
поведения.
   - Вы ошибаетесь, - она старалась говорить как можно спокойнее. - Олег
Григорьевич, я пришла к вам как к специалисту по серийным убийствам, по-
тому что прочла ваши работы в сборнике научных трудов.  Только  поэтому.
Других причин нет. И я не понимаю, в чем  вы  меня  обвиняете.  Никакого
второго дна, никакого злого умысла в моих поступках нет. Но  ваши  слова
заставили меня задуматься. Отчего вы рассердились, Олег Григорьевич? По-
жалуйста, скажите мне, отчего вы так разгневались.
   - Я не позволю делать из себя источник развлечения, - сухо сказал Са-
мойлов. - Мне пора домой.
   Настя вскочила из-за стола и подошла к нему вплотную, умоляюще загля-
дывая в глаза.
   - Олег Григорьевич, я прошу вас... Пожалуйста. Поверьте мне, я пришла
к вам только потому, что у меня на руках семь человек, задушенных  неиз-
вестным маньяком. Есть женщина, которую мы подозреваем в этих убийствах,
мы вычислили ее, что называется, оперативным путем. Я  объясню,  поэтому
что хочу, чтобы вы мне верили. Заключения экспертов  заставили  нас  ду-
мать, что убийца - человек очень высокого роста. А наши собственные рас-
суждения привели к тому, что это скорее всего женщина.  Все  потерпевшие
позволили напасть на себя сзади, никто из них не оказывал сопротивления,
то есть они не чувствовали опасности, не ожидали ничего плохого. От жен-
щины обычно нападения не ожидают, правда ведь? И вот  мы  начали  искать
эту очень высокую и физически достаточно развитую  женщину.  Вполне  ес-
тественно, что в первую очередь мы обратились к баскетболисткам. И нашли
среди них молодую женщину со странностями характера. У нее нет  твердого
алиби на время совершения убийств. Но ведь этого совершенно недостаточно
для того, чтобы ее обвинить. К сожалению, с точки зрения  криминалистики
мы в большом затруднении. Образцов для сравнительного исследования у нас
практически нет, слишком много грязи в местах обнаружения  трупов.  Олег
Григорьевич, я хочу понять, где и как искать доказательства.  Единствен-
ное, что мы сейчас можем сделать, это поискать свидетелей, которые могли
видеть интересующую нас женщину рядом с местом убийства.  Но  даже  если
такие люди найдутся и с уверенностью опознают нашу подозреваемую,  этого
будет недостаточно для обвинения и привлечения к ответственности.  Помо-
гите же мне.
   - Вы хотите добиться ее признания?
   - Не обязательно, хотя, конечно, было бы неплохо. Если ваша  методика
даст мне такую информацию об убийце, которой я сейчас не располагаю,  я,
может быть, придумаю, где и как искать доказательства.
   Самойлов отошел от Насти на несколько шагов и задумчиво потер пальца-
ми виски.
   - Я вам верю. Наверное, я не прав, но я вам верю. Может  быть,  вы  -
слепое орудие в чьих-то руках. В таком случае мне вас искренне жаль. Ва-
ми просто кто-то воспользовался.
   - Уверяю вас, мною никто  не  манипулирует.  Решение  проконсультиро-
ваться с вами - это мое собственное решение. Более того, я скрывала  его
от всех моих коллег и от руководства отдела. Не надо меня  жалеть,  Олег
Григорьевич. Давайте лучше разберемся вместе в том, что  вызвало  у  вас
такую злость. Скажите мне, что произошло.
   - Что произошло? Хорошо, я скажу вам. Вам подсунули не  те  сведения.
Либо кто-то вас обманывал с самого начала либо кто-то подменил записи  в
вашей папке.
   - Да с чего вы это взяли? - воскликнула Настя. - Зачем кому-то  обма-
нывать меня и подсовывать липовые сведения В этом может быть заинтересо-
ван только сам убийца. Не хотите же вы сказать, что преступник -  кто-то
из моих коллег?
   - Как знать, - уклончиво ответил Самойлов. - Во всяком случае, сведе-
ния о втором потерпевшем таковы, что заставляют меня сомневаться.  Более
того, я посмотрел и данные на третьего задушенного. И знаете, что я  вам
скажу, уважаемая Анастасия Павловна?
   Ей вдруг стало страшно. Она даже не смогла бы вразумительно ответить,
почему. Обыкновенный небольшой кабинет в здании, где  полно  сотрудников
органов внутренних дел. Рядом с ней - уважаемый профессор, доктор  наук,
милый интеллигентный человек, полковник милиции. Почему же так  страшно,
как будто свет кругом погашен и из каждого угла в  любую  секунду  могут
вылезти ядовитые змеи или выскочить вооруженные  психи?  Сердце  колоти-
лось, как бешенное, ладони стали влажными, пальцы дрожали.
   - Эти убийства совершили разные люди, Анастасия Павловна.  Совершенно
разные. И они не маньяки.


   Глава 7

   Денисов все-таки позвонил. И Настя с недоумением прислушивалась к се-
бе, пытаясь понять, огорчает ли ее этот факт. С одной стороны, нет вроде
бы ничего опасного в том, что пожилой человек накануне сложной  операции
хочет повидаться с теми, кто ему небезразличен.  Но  с  другой  стороны,
этот пожилой человек - сам Эдуард Петрович Денисов, а это уже немало.
   Звонок Денисова раздался поздно вечером в субботу. Они  договорились,
что Настя приедет к нему в клинику в воскресенье,  потому  что  операция
назначена на понедельник. Вид Денисова ее ужаснул. Они не виделись  чуть
больше года, и за это короткое время болезнь успела состарить его лет на
пятнадцать. Однако, памятуя предупреждение Анатолия Владимировича, Настя
изо всех сил старалась не показать своих чувств.
   - Вы удивлены моим приглашением? -  спросил  ее  Денисов,  насмешливо
улыбаясь
   Только по этой насмешливой улыбке и можно было узнать прежнего Эдуар-
да Петровича. У него даже голос изменился, а речь  стала  замедленной  и
словно затрудненной.
   - Удивлена, - призналась Настя. - Я думала, что вы  вообще  про  меня
забыли.
   - Только не надо мне рассказывать, как это вас огорчило. Я  прекрасно
помню, что наша с вами последняя эпопея принесла вам крупные неприятнос-
ти по службе, и счел за благо не тревожить вас понапрасну. А  сегодня  я
хочу сделать вам подарок.
   - По какому поводу?
   - Без повода, - он снова улыбнулся. - Вижу, вижу, что Толя  провел  с
вами подготовительную работу и просил вас делать вид, что я выгляжу цве-
тущим здоровяком. Не хочу его расстраивать. Но сам-то  я  отлично  знаю,
что дела мои плохи. Конечно, надежда, как уверяют мудрецы, умирает  пос-
ледней, поэтому я не отчаиваюсь, но это не  значит,  что  мне  позволено
быть непредусмотрительным. И сейчас мне бы не хотелось ложиться на  опе-
рационный стол, не раздав долги.
   - Насколько я помню, - осторожно заметила Настя, - при нашей  послед-
ней встрече вы сказали, что мы в расчете. Вы мне ничего не должны.
   - Это в деловом отношении. А дружба, дорогая Анастасия, счета не име-
ет. Вы не можете не понимать, что я отношусь к вам очень нежно, восхища-
юсь вами и по-отечески люблю. И поскольку наша сегодняшняя встреча может
стать действительно последней, я хочу, чтобы вы не поминали  меня  впос-
ледствии недобрым словом.
   Они медленно брели по заснеженному парку, окружающему клинику. Впере-
ди и сзади на "протокольном" расстоянии шли охранники Денисова.  Хоть  и
тяжело больной старик, но ведь мафиози такого масштаба, что всякое может
случит