обственная дурость, - жалобно проныл  он.  -  Пришел  с
работы пораньше и лег вздремнуть, теперь вот маюсь. Как твое свидание?
   - Сегодня на пять с плюсом.
   По ее голосу Павел понял, что Ольга улыбается.
   - И белье оказалось удачное?
   - Ну так, - усмехнулась она, - научена горьким опытом. А  ты  как  провел
вечер?
   - Если хочешь, расскажу, но это длинная история, хотя и  ужасно  смешная.
Ты устала?
   - Не настолько, чтобы не послушать твою смешную историю. И потом,  завтра
суббота, можно поспать подольше. Ты будешь лежа рассказывать?
   - Давай чайку попьем, - предложил Павел. - Я сейчас встану.
   Они  уселись  на  кухне,  предварительно  плотно  прикрыв  дверь,   чтобы
налетевшие на свет комары не просочились в комнаты. Пока Ольга  умывалась  и
переодевалась в свой невесомый халатик, Павел успел заварить чай  и  разлить
по чашкам.
   - Ты представляешь, наш  Светик  предприняла  на  меня  сегодня  решающую
атаку, - весело сообщил Павел. - Это надо было слышать.
   - Что значит - слышать? - переспросила Ольга. - А видеть не надо было?
   - Да там видеть-то было нечего, она сидела на диване, я - в кресле. Но ты
бы слышала, что она несла!
   Он с удовольствием и  с  подробностями  пересказал  Ольге  всю  сцену  со
Светланой, перемежая свой рассказ весьма ядовитыми комментариями.
   - Я уже через пять минут понял, куда она клонит,  и  не  отказал  себе  в
удовольствии ее подразнить. Сделал вид, что поддаюсь на  ее  чары,  и  начал
оттягивать момент. Ты представляешь, она на сто процентов уверена была,  что
я попался, что я вот прямо сейчас  предложу  ей  стать  моей  дамой  сердца,
которую я возьму на частичное или полное содержание.  А  я  делаю  вид,  что
действительно хочу ей это предложить, но стесняюсь и робею.  Это  был  такой
цирк, Лелька!
   - И чем дело кончилось? - лениво спросила Ольга, допивая чай.
   - Тем, что я ей предложил совсем не то, что она ожидала. Повторил  то  же
самое, что ты ей тогда на лестнице  сказала.  Ох,  как  она  разозлилась!  Я
думал, она меня прибьет прямо на месте. Ей-то казалось, что дело в шляпе,  я
уже на крючке и никуда не сорвусь,  надо  только  из  меня  последнее  слово
вытянуть. И вдруг такой облом. Удовольствия я получил море.
   Ольга посмотрела на него так серьезно, что Павел осекся.
   - Ты что, Оля? Я что-то не то сказал?
   - Мне кажется, - медленно ответила она, - что ты  что-то  не  то  сделал.
Зачем ты с ней так обошелся?
   - Как это зачем? - возмутился Павел. - А как я, по-твоему, должен  был  с
ней обойтись? Лечь с ней в постель и  потом  позволять  ей  тянуть  из  меня
деньги? Да она мне не нужна, мне такие девочки давно уже не нравятся.
   - Пашенька, я не знаю, что  там  насчет  постели,  но  ТАК  обращаться  с
женщинами нельзя. А вдруг ты ей  действительно  нравишься?  И  она  решилась
открыться тебе, ну, может, не очень умело и не очень умно, но уж как смогла.
А ты ее сначала обнадежил, позволил за ручку себя подержать, сделал вид, что
тебе это приятно, а потом - мордой об стол. За что, Паша? Чем она  заслужила
такое обращение?
   - Тем, что она - настырная маленькая дрянь, которая лезет к чужому мужу и
пытается украсть его у жены, с которой она, кстати сказать, что немаловажно,
очень хорошо знакома, - зло ответил Павел. - Вот уж никогда бы  не  подумал,
что  ты  кинешься  ее  защищать.  Думал  развеселить  тебя,  а  нарвался  на
нравоучение.
   - Паша, она - обыкновенная влюбленная молоденькая девушка, у которой  еще
недостаточно опыта, чтобы вести себя правильно и достойно.  Ты  должен  быть
снисходителен к ней. И уж в любом случае тебе не позволительно оскорблять ее
чувства.
   - Хорошо, - сухо ответил Павел, собирая со стола чашки. -  Я  понял  твое
отношение к этому. Выводы сделаю.
   Ольга молча вымыла посуду, пока Павел расставлял  в  шкафчики  сахарницу,
печенье и джем. Они разошлись по своим комнатам, впервые за многие  годы  не
попрощавшись и не обменявшись привычным поцелуем. Зайдя к себе,  Павел  снял
шорты и уже собрался было лечь, но  внезапно  передумал.  Возиться  снова  с
пуговицами не хотелось, он быстро накинул халат и подошел к  двери  Ольгиной
комнаты.
   - Оля, можно войти?
   - Заходи, - послышался холодный недружелюбный голос.
   Он толкнул дверь и остановился на пороге.
   - Ты понимаешь, что сейчас произошло? - задумчиво спросил он.
   - И что же произошло? - так же холодно ответила Ольга.
   - А то, что этой мерзавке удалось-таки нас с тобой поссорить. Лелечка, мы
с тобой не расстаемся тридцать лет, и в последний раз, если  память  мне  не
изменяет, мы поссорились, когда нам было по пятнадцать.
   - По четырнадцать, - тихо поправила его Ольга. - Это  было  за  несколько
дней до нашего дня рождения. Нам  должно  было  исполниться  пятнадцать.  Мы
поссорились из-за того, что не смогли договориться, кого из твоих  друзей  и
моих подружек приглашать.
   - Да, - с улыбкой подтвердил Павел. - Нам ведь даже в голову  не  пришло,
что можно праздновать твой и мой дни рождения отдельно. Уже тогда  мы  могли
существовать только вместе. И с тех пор мы с тобой не  конфликтовали  ни  по
какому поводу. И вдруг из-за какой-то девчонки, из-за  какой-то  глупости...
Лелька, это ужасно. Если я сделал что-то не так, ты меня извини.
   - А она? - тихо спросила Ольга. - Она тебя извинит?
   - А это меня не волнует, - резко ответил Павел. - Она в моей жизни ничего
не значит. А без тебя я не могу обойтись.
   Глава 8
   Сергею Зарубину предстояла довольно неприятная миссия - сообщить  Рубцову
о ситуации с неизвестным поклонником его  дочери.  Точнее,  сам  разговор  с
Рубцовым представлялся Сергею достаточно  простым,  он  готовился  успокоить
встревоженного папашу и уверить его в том, что Женя ни в чем  не  солгала  и
никаких тайных связей у нее нет. Это все было  замечательно,  но  оставалась
еще сама девочка Женя, для которой такое сообщение вряд ли окажется столь же
радостным, как для ее сверхзаботливого папеньки. Зарубин отчего-то испытывал
острую жалость к этой девочке и все оттягивал момент, когда придется сказать
ей правду. Он попытался смалодушничать и ограничиться  разговором  только  с
Рубцовым.
   - Хочу вас успокоить, - бодро сказал он по телефону, - ваша дочь  сказала
вам правду. Она действительно не  знает  того  человека,  который  пишет  ей
письма. И к содержанию этих писем Женя никакого отношения не имеет. Так  что
вы можете спать спокойно.
   - Откуда вы это узнали? - подозрительно спросил Рубцов.
   - Это несерьезный вопрос. Но я гарантирую вам точность информации.
   - Я должен быть уверен, - продолжал настаивать Рубцов. - Я хочу, чтобы вы
мне рассказали все, и как можно подробнее. Я  не  стану  вторгаться  в  ваши
профессиональные секреты и задавать неделикатные вопросы,  но,  поскольку  я
плачу деньги за работу и информацию, я должен быть полностью в курсе.
   Сергей сделал попытку увильнуть, сославшись на занятость  по  службе,  но
Рубцов был непреклонен. В конце  концов  он  вытянул  из  Зарубина  обещание
встретиться в воскресенье.
   В пятницу вечером Сергею позвонила Каменская.
   - Нам нужно подробно поговорить  с  Женей  Рубцовой,  -  сказала  она.  -
Необходимо сделать композиционный портрет того парня, которого  она  видела.
Ты с ней общался, имел возможность присмотреться. Как она тебе показалась? С
ней лучше для начала дома разговаривать или вызвать сразу на Петровку?
   "Конечно, лучше на Петровку, - хотел было сказать Зарубнн. - Дома на  нее
папаша наверняка так давит, что она дышать боится".  Но  тут  ему  в  голову
пришло,  что  если  он  явится  для  разговора  с  Рубцовым  не  один,  а  с
представителем  уголовного  розыска,  ведущим   работу   по   преступлениям,
совершенным таинственным поклонником Жени, то это  должно  будет  произвести
должное впечатление на  папашу.  И  потом,  это  с  Зарубиным  Рубцов  может
позволить себе разговаривать тоном босса, а с оперативником  с  Петровки  он
будет вести себя прилично, ибо ему он за работу не платит. И если  сотрудник
розыска скажет, что  ему  нужно  поговорить  с  Женей  наедине,  то  Рубцову
придется засунуть свой непомерный гонор себе в задницу.
   - Я думаю, Настя Пална, что можно и дома с  ней  поговорить,  -  медленно
произнес Сергей, все еще сомневаясь в правильности своих расчетов. - Кстати,
я тут договорился с ее отцом о встрече в воскресенье у  них  дома.  Так  что
можешь пристегнуть ко мне Мишаню, вместе и поедем.
   - С Мишаней ничего не выйдет, он в субботу вечером на сутки заступает.  Я
тебе завтра позвоню и скажу, кто от нас приедет.
   - Лады, - радостно согласился Сергей.
   Ну вот, уже легче. Все-таки не в одиночку отдуваться придется.
   * * *
   После звонка Зарубину  Настя  связалась  с  Коротковым.  Было  уже  почти
одиннадцать вечера, но Юра  все  еще  торчал  на  службе.  "Вот  что  значит
привычка,
   - мелькнуло у нее в голове. - Тещи уже нет, дома стало намного спокойнее,
а Юрка по-прежнему работает до упора. Небось и в выходные придет в контору".
   - Как ты есть наш общий начальник, - привычно начала она, и Коротков  тут
же откликнулся не менее привычной репликой:
   - Убью и раскаиваться не стану.
   - Станешь. Как не с кем будет кофе выпить, так сразу и раскаешься.
   Этими фразами они обменивались почти ежедневно с того самого момента, как
Юрия назначили заместителем начальника отдела.  Коротков  страшно  сердился,
когда кто-то из ребят, с которыми он долгие годы был на равных,  подчеркивал
его нынешнее начальственное положение. Все отнеслись к этому с пониманием, и
только новички называли теперь его Юрием Викторовичем. Со стороны  новичков,
раньше с Коротковым  не  работавших,  это  не  звучало  издевкой  и  Юру  не
раздражало. Однако Настя продолжала над ним  подшучивать,  и  ей  по  старой
дружбе это позволялось.
   - Юрась, нам по группе "Би-Би-Си" нужно  опросить  девушку-свидетельницу.
Ту, которая похожа на певицу. Есть возможность сделать это в воскресенье.
   - Так в чем проблема?
   - Доценко в воскресенье на сутках.
   - А ты?
   - Ну Юра, - заныла Настя.
   - Ладно, понял. Тогда встречайтесь с ней в понедельник.
   - В понедельник поздно, Юрик, в понедельник вечером  группа  выступает  в
очередном клубе, к тому времени нам бы надо иметь портрет этого парня.  Если
предварительно поговорить с  ней  в  воскресенье,  помочь  ей  все  подробно
припомнить, то в понедельник с утра можно уже  вызывать  ее  на  Петровку  и
вести в лабораторию. Тогда мы успеваем. А если с разговорами начать только в
понедельник, то мы до следующего дня провозимся.
   - Я не понял, ты что от меня-то хочешь? Чтобы я снял Доценко с  дежурства
и выставил ему замену?
   - Я хочу, чтобы ты  как  начальник  распорядился,  кто  поедет  вместе  с
Сережей Зарубиным в воскресенье к Жене Рубцовой.
   Коротков ненадолго задумался.
   -  Какой  информацией  по  делу  необходимо  располагать,  чтобы  с   ней
разговаривать? - спросил он наконец.
   - Да никакой. Нужно просто поработать с ней  в  части  описания  молодого
человека, которого она видела два месяца назад. Обычный словесный портрет.
   - Тогда поедет Лесников.
   - Лесников? - удивилась Настя. -  Почему  Лесников?  Ты  же  сам  слышал.
Колобок сказал, что Лесникову ничего нельзя поручать,  он  сейчас  полностью
выбит из колеи.
   - Не передергивай, Настасья, - усмехнулся Юрий.  -  Колобок  сказал,  что
Лесникову нельзя поручать ничего сложного, и он  отправляет  его  только  на
самые простые задания. Вот и я отправляю его на простое задание.  Если  речь
действительно идет об  описании  примет  внешности,  то  там  ничего  нельзя
испортить, даже если постараться. Значит, Игорек вместе с Зарубиным поедет к
Рубцовым, а мы с тобой,  дорогая  подруга,  отправимся  выполнять  поручение
вышестоящего начальника.
   - Какое? - испуганно спросила Настя.
   - Встретимся с женой Лесникова. И не вздумай увиливать, не  одному  Игорю
по воскресеньям работать.
   - Ладно, - обреченно вздохнула она. - Как скажешь, шеф.
   Настя повесила трубку и услышала, как в  прихожей  Чистяков  прощается  с
очередным учеником. Слава богу, на сегодня, кажется, все. Понимая,  что  муж
вот-вот войдет в комнату, она быстро окинула взглядом  полководца  плацдарм.
Диван в порядке, пол, кажется, тоже... Черт возьми, так  и  есть,  пока  она
разговаривала по  телефону,  щенок  по  кличке  Парень  ухитрился  завладеть
несколькими страничками из Лешкиной рукописи, лежащей  на  письменном  столе
рядом с принтером. Запрыгивать на стол прямо с  пола  Парень  еще  не  умел,
росточком не вышел, но если рядом стоял стул, то он  легко  использовался  в
качестве  промежуточного  этапа  при  путешествии  к  вожделенным  бумажкам.
Парень, как выяснилось, был неравнодушен к белой бумаге, особенно  будоражил
его щенячье воображение принтер, из которого при печати эта самая  беленькая
бумажка вылезала со странными звуками. Если поставить компьютер на печать  и
выйти  из  комнаты,  забыв  отодвинуть  стул  подальше,  Парень   немедленно
подбирался к принтеру и начинал зубами вытаскивать из него бумагу.
   Настя бросилась к щенку в надежде спасти рукопись. На  полу  валялось  по
меньшей мере страниц десять, и только на трех не  было  следов,  оставленных
зубами лохматого разбойника.
   - Ты паршивый маленький  бандит,  -  злобно  зашипела  Настя,  ползая  на
коленях рядом с письменным столом и собирая бумаги. - Это же Лешкин  доклад.
Никакого уважения к чужому труду! Сейчас нам с тобой  попадет  и  правильно.
Господи, когда же тебя наконец заберут!
   Она метнулась к компьютеру. Из прихожей  все  еще  доносились  голоса,  и
Настя подумала, что, быть может, она успеет быстренько найти файл с докладом
и распечатать заново эти несчастные страницы. Ничего страшного, в  общем-то,
не произошло, тем и хорош компьютер,  в  отличие  от  пишущей  машинки,  что
поврежденные страницы не  нужно  перепечатывать,  достаточно  просто  нажать
кнопку
   - и принтер все сделает сам.  Леша  -  разумный  человек,  он  не  станет
сердиться из-за такой ерунды, но... Он и так злился, когда Настя принесла  в
дом щенка, и ей  не  хотелось,  чтобы  Парень  давал  дополнительные  поводы
убеждаться в правоте мужа и в ее собственной неосмотрительности.
   Настя судорожно защелкала "мышкой", водя стрелку  по  экрану  компьютера.
Вот и файл с докладом. Загрузив его, она стала торопливо просматривать текст
в поисках нужного фрагмента, то  и  дело  поглядывая  то  на  дверь,  то  на
обгрызенные страницы. Ничего  похожего  на  распечатанный  текст  на  экране
компьютера не было. Она вернулась в начало доклада и стала читать медленнее.
Результат оказался тем же. Настя схватила лежащую на столе стопку  листов  и
перевернула, чтобы прочесть первую  страницу.  Подтверждались  самые  худшие
предположения, которые копошились на  задворках  сознания,  но  которые  она
усиленно гнала от себя. На столе лежал вовсе не доклад  Чистякова,  а  глава
докторской диссертации какого-то Разумовского А.С., которую Леша должен  был
прочесть и дать свои замечания.
   - Чем занимаешься? - раздался у нее за спиной веселый голос мужа.
   Она вздрогнула, быстро положила  испорченные  листы  на  стол  и  тут  же
сообразила, что скрывать правду бессмысленно.
   - Уничтожаю улики, - призналась она. - Наш уродец совершил  преступление,
и я пытаюсь спасти его от справедливого наказания.
   Настя старалась хоть как-то исправить положение, переведя  все  в  шутку,
хотя повода шутить, в общем-то, не было. Но ей так не хотелось,  чтобы  Леша
сердился...
   Лицо  Чистякова  мгновенно  стало  серьезным.  Он  в  два  шага  пролетел
расстояние от двери до письменного стола  и  впился  глазами  в  разложенные
бумаги.
   - Что он сожрал на этот раз? - спросил Алексей ледяным тоном.
   - Диссертацию Разумовского, - упавшим голосом сказала Настя. - Но не всю,
а только семь страничек. Леш, их  же  можно  отсканировать,  а  уничтоженные
фрагменты восстановить от руки. Я за полчаса все сделаю.
   - Где страницы? Дай, я посмотрю, - потребовал он.
   Настя молча протянула ему живое свидетельство щенячьей  тяги  к  знаниям.
Алексей просмотрел их и отложил в сторону.
   - Во-первых, у нас нет сканера, - сказал он подозрительно спокойно,  -  а
во-вторых, на четырех из семи страниц этот придурок сжевал формулы.  Как  ты
собираешься их восстанавливать, хотел бы я знать? Эти  формулы  -  результат
интеллектуального труда господина  Разумовского,  дай  бог  ему  здоровья  и
долгих лет жизни. Их знает и может восстановить только сам автор.
   - А ты? - робко спросила она. - Ты  же  читал  эти  страницы.  Может,  ты
вспомнишь, какие формулы там были?
   - Я как раз собирался прочесть их сегодня после того, как  отзанимаюсь  с
последним учеником. Потому что  завтра  в  десять  утра  у  меня  встреча  с
Разумовским, на которой я должен буду поделиться с ним своими соображениями.
И что мне теперь прикажешь делать? Как вообще это все могло  случиться?  Как
этот негодяй оказался на столе с бумагами?
   - Лешенька, миленький, это я виновата, я сидела за столом, а потом отошла
позвонить, а стул отодвинуть забыла. Леш, ну придумай, как это исправить,  я
сделаю все, что ты скажешь. Ну хочешь, я сейчас сяду за компьютер  и  наберу
заново эти страницы?
   - А формулы как же?
   -  Да,  формулы...  А  давай  позвоним  Разумовскому  и  честно  во  всем
признаемся, а? Ну он же живой человек, он  же  должен  понимать,  что  такое
щенок в доме. Это все равно  что  маленький  ребенок,  он  может  стащить  и
испортить все что угодно. любой документ. Даже деньги. А, Леш?
   Алексей безнадежно махнул рукой и присел на краешек дивана.
   -  Мне  нравится  это  "мы".  Мы  позвоним,  мы  признаемся.  Звонить   и
признаваться придется мне. А щенка, который отравляет нам жизнь, принесла  в
дом ты. - Он посмотрел на часы. - Звонить уже поздно, двенадцатый  час,  это
неприлично. Значит, придется звонить завтра с утра. Объяснять  ему  всю  эту
бредовую ситуацию, просить подослать еще один экземпляр рукописи, а  встречу
переносить на другое время. Проблемы и для него,  и  для  меня.  Только  эта
лохматая дрянь живет без проблем.
   Настя опустилась на пол рядом с мужем, обняла его колени.
   - Леш, ну прости меня. Я кругом  виновата.  Только  не  злись  на  Парня,
ладно? Он ни в чем не виноват,  он  же  маленький  совсем.  И  у  него  тоже
проблемы. Он хозяина  потерял.  Он,  наверное,  очень  по  нему  скучает,  и
по-своему страдает, и не понимает, почему он  должен  жить  у  чужих  людей,
которым он в тягость. Попробуй ему посочувствовать.
   Алексей внезапно улыбнулся, наклонился к Насте и поцеловал ее в нос.
   - Ладно. Действительно, не катастрофа. Не  выгонять  же  Парня  из  дому,
придется терпеть. Ты голодна?
   - Как волк.
   - А чего молчишь, есть не просишь?
   - Так ты с учеником на кухне занимался.
   - Ученик уже ушел.
   - А потом ты ругался.
   - Я уже не ругаюсь. Пойдем, я тебя  накормлю,  потом  чистить  зубы  и  в
постель.
   Через полчаса, выходя из ванной, Настя заглянула на кухню. Чистяков сидел
на диванчике, прижимая к себе щенка,  почесывал  его  между  ушей  и  что-то
нашептывал. От этого зрелища у нее слезы навернулись на глаза.  Плотно  сжав
губы и стараясь не всхлипнуть, Настя на  цыпочках  прокралась  в  комнату  и
нырнула в постель.
   * * *
   Женя закончила мыть посуду после завтрака и вопроси тельно посмотрела  на
отца, который так и не поднялся из-за стола, хотя давно уже поел.
   - Папа, я хотела сегодня пойти в кино на "Титаник". Можно?
   - Нельзя, - коротко ответил отец.
   - Но почему? Давай пойдем вместе, - предложила Женя. - Говорят, это очень
хороший фильм, красивый. Он получил несколько Оскаров.
   - Ты что, забыла? - сердито спросил он. - Сегодня к нам придет человек из
милиции и расскажет всю правду про твоего странного знакомого, который пишет
тебе не менее странные письма.
   - Ну и пусть приходит. Он же к тебе  при