ца и отправился домой, поскольку
было уже совсем поздно и в банке почти  никого  не  осталось,  ведь  ему
пришлось прослушать полностью разговоры, которые  велись  на  протяжении
трех с лишним часов. На другой день с самого утра  Клыков  зашел  к  на-
чальнику охраны поинтересоваться, кто приходил накануне в офисы  сотруд-
ников банка. Потом заглянул  в  кабинет  начальника  кредитного  отдела,
спросил, как идут дела, доволен ли он вчерашними  ремонтниками  и  когда
состоится переезд.
   Секретарша с утра пораньше уже сидела за своим столом в предбаннике и
тоже складывала вещи в коробки, поскольку  переезжала  вместе  с  шефом.
Несколько минут легкого трепа, и Клыков выяснил, кто приходил к  хозяину
офиса как раз тогда, когда уходили ремонтники. Фамилию он  запомнил,  но
она ему ни о чем не говорила. И тут он вспомнил волшебную фразу, которую
в таких случаях всегда произносил его бывший начальник Вавилов: "Позвоню
Филипычу, пусть проверит". У Клыкова такого "Филипыча" не было, но поче-
му бы не обратиться за помощью к тому капитану с Петровки, который  при-
ходил к нему и спрашивал о знакомых убитого Вавилова.  Исполняя  обязан-
ности начальника службы безопасности, Клыков впервые столкнулся  с  тем,
что без контактов с милицией он далеко не уедет. Раньше эти вопросы  ре-
шал сам Вавилов, и молодой Клыков как-то  не  особенно  задумывался  над
тем, а как, собственно говоря, он это делает. Теперь понятно, как. И по-
нятно, кто такой этот "Филипыч". Ну что ж, у  Вавилова  был  Филипыч,  а
ему, Клыкову, нужно искать, к кому можно обращаться со всякими  безобид-
ными просьбами. Попробуем начать с того капитана.
   Василий быстро прошел в кабинет, который раньше  занимал  Вавилов,  а
теперь - он сам, и начал судорожно рыться в настольных приборах. У  него
была ужасная привычка записывать телефоны и адреса на маленьких квадрат-
ных разноцветных бумажках для заметок и потом  рассовывать  эти  цветные
клочки, равно как и визитные карточки, под подставки для приборов, между
страницами перекидного календаря, в отделения для контрольных карточек -
словом, куда угодно, только не в записную книжку и не в блокнот для  ви-
зиток. Он уже почти потерял надежду, когда наткнулсятаки на заветный яр-
ко-зеленый листочек с именем и телефонами.
   Ни по одному из двух телефонов никто не отвечал, но, взглянув на  ча-
сы, Клыков сообразил, что время сейчас самое неподходящее  для  звонков.
Половина десятого утра. На Петровке работают с десяти,  это  он  помнил.
Стало быть, из дома Доценко уже вышел, а до службы не  доехал.  Придется
подождать.
   Коротков ворвался к Насте в комнату, как  ураган,  сметающий  все  на
своем пути. Впервые за последние несколько дней лицо его сияло.
   - Аська, тебе какую новость сначала, хорошую или убойную? - вибрирую-
щим от восторга голосом спросил он.
   - Хорошую, - буркнула она, не поднимая головы от разложенных по всему
столу бумаг.
   - Ну посмотри на меня, - взмолился Юра, - подними глаза-то,  королева
равнодушных! У меня действительно хорошая новость.
   Настя сделала над собой усилие, изобразила улыбку и постаралась  пос-
мотреть на Короткова как можно приветливее.
   - Смотрю. И жду хорошую новость.
   - Барин заболел. Ты представляешь, Аська, он заболел! Мы-то  с  тобой
удивлялись вчера, что он нас не дергал и не объяснял  в  очередной  раз,
какие мы тупые, упустили сначала Лазареву, а потом и ее дружка Парыгина.
   - Не нас, а меня, - поправила его Настя. - Тебя он по этому  делу  не
дергает, ты официально им не занимаешься.
   - Ну ладно, не нас с тобой, а тебя и Мишаню, но все равно же не  дер-
гал. Не цепляйся к словам. Так вот, оказывается, у него уже  вчера  была
температура тридцать девять с лишним, он еле-еле до конца дня досидел, а
сегодня вообще свалился. Грипп в этом году сама знаешь какой.
   - Не знаю, я не болела.
   - Зато я болел и могу тебе точно сказать, что это надолго. Рвота, по-
нос, внутри все узлом скручивается от боли и температура высоченная
   - Юрочка, - Настя мягко улыбнулась, на этот раз вполне  искренне,  не
заставляя себя, - ну что за детский сад. Ура, училка заболела, уроков не
будет. Тебе уже за сорок, а ты как ребенок радуешься, что начальник сва-
лился с гриппом.
   - Неправда твоя, Аська, и я даже не обижаюсь на тебя, потому  что  ты
ничего не понимаешь. Не начальник с гриппом свалился, а  Барин  временно
отошел от дел и оставил нас на дядю Пашу Жерехова. Разницу чувствуешь?
   - Чувствую. А это важно?
   - Еще как важно. Ты же убойную-то новость еще не слышала.  Как  услы-
шишь - сразу поймешь. Короче: в банк "Русская тройка" приходил некий дя-
денька, который утверждает, будто знает, кто убил Нурбагандова,  и  даже
называет и убийц, и причину убийства. Причем приходил  он  к  начальнику
кредитного отдела банка, а тот, кого он намеками называет в качестве ор-
ганизатора убийства, взял в "Тройке" солидный кредит и испытывает в дан-
ный момент большие трудности с его возвращением. Имя посетителя нам  из-
вестно.
   - Откуда информация?
   - Из банка, от того мальчишки, который теперь Вавилова  замещает.  Он
что-то к нашему Мишке доверием проникся и позвонил с просьбой  проверить
этого посетителя.
   - Верить можно?
   - Думаю, да, - Коротков пожал плечами и тут же  ловко  оседлал  стул,
усевшись на него верхом лицом к спинке. - Но и проверить тоже надо.  Так
что сама понимаешь, отсутствие надзора со  стороны  ненавистного  Барина
сильно развязывает нам руки, потому как дядя  Паша  Жерехов  для  нас  -
свой, он нам доверяет и накатает бумагу на наружное наблюдение, не  тре-
буя с нас особых объяснений.
   Настя некоторое время молчала, машинально рисуя на чистом листе бума-
ги концентрические круги.
   - Получается, моя версия неправильна. Я в очередной раз ошиблась. Юр,
ты за мной не считаешь, сколько раз я за последний месяц делала  глупос-
ти?
   - Один, - быстро откликнулся он, - это когда ты решила не делиться со
мной своими неприятностями. Это действительно серьезная  ошибка,  а  все
остальное - нормальный рабочий процесс.
   - Ладно, не утешай, - Настя слабо усмехнулась, - в этом году я  стала
рекордсменкой по ошибкам. Я полагала, что Вавилов узнал  в  Нурбагандове
бывшего агента Гаджиева, и это послужило причиной убийства сначала само-
го Гаджиева, а потом и Вавилова, который так и не расстался до конца  со
своими сомнениями. Но если Нурбагандова убили в виде "акта доброй воли",
в виде благотворительной помощи, чтобы добиться отсрочки по кредиту  или
более льготных условий, тогда я не понимаю, почему  погиб  Вавилов.  Его
убийство к истории с Нурбагандовым никаким боком  не  пришивается.  Надо
искать другое объяснение его  смерти.  Или  вчерашний  посетитель  банка
врет, и тогда нужно придумать объяснение этой лжи.
   - А ты позвони Мишане, он домой после суток не поехал, у себя  сидит,
- посоветовал Коротков. - Мальчишечка из банка обещал  пленку  привезти,
на которой разговор записан. Может, уже и подъехал.
   Но Клыкова пока не было. Доценко обещал принести пленку,  как  только
ее привезут. Настя снова задумчиво уставилась в окно. Если вчера  и  по-
завчера в ней кипела холодная ярость, бешеная энергия  и  стремление  во
что бы то ни стало завершить начатое, довести до конца,  то  сегодня  ее
одолели вялость, усталость и безразличие. Она понимала, что и как  нужно
делать дальше, но не могла найти в себе силы встать, пойти и начать  де-
лать. Тело ее словно стало тяжелее на целый центнер.
   - Ася, ну что ты сидишь, как клуша, -  сердито  проговорил  Коротков,
которому надоело продвигаться вперед по миллиметру, когда можно уже  на-
конец сделать большой широкий шаг. - Иди к дяде Паше, объясняй ситуацию,
нужно обеспечить "наружку" за этим типом, который в банк приходил, и  за
тем, который деньги задолжал, тоже.
   - Сам иди, - огрызнулась Настя.
   - Привет тебе! Я-то тут с какой стороны? По какому делу у  меня  банк
"Русская тройка" проходит? У тебя это хотя бы прежнее место работы одно-
го из потерпевших по делу о семи убийствах, а я что ему  буду  говорить?
Ну Ася, ну возьми себя в руки. Да что с тобой в конце концов?
   Она молча смотрела на него, не замечая, как по ее лицу  текут  слезы.
Ей было очень плохо. Когда до конца оставалось еще далеко, у нее хватало
сил не думать о том, а что будет, когда все кончится. Может быть, никог-
да это не кончится, и все останется как есть:  убийства  "повиснут"  не-
раскрытыми, а она будет знать грязную тайну о своем отчиме. Теперь, ког-
да все так быстро двигалось к завершению, она уже не могла не  думать  о
том, что же будет с ним. С ее отчимом. С папой. Его  арестуют  работники
милиции. Или убьют ТЕ.
   А что тогда будет с мамой? А с ней самой?
   - Сам иди, - медленно повторила она, все еще не  понимая,  отчего  на
губах появился соленый привкус, - иди и говори дяде Паше, что хочешь.  Я
не пойду.
   Коротков встал со стула, подошел к ней, погладил по голове и  ласково
поцеловал в щеку.
   - Извини, я дурак, не подумал. Прости, Ася. Может, тебе  лучше  домой
пойти?
   Она отрицательно помотала головой.
   - Я хочу пленку послушать.
   - Тогда запрись в кабинете, чтобы тебя никто в таком состоянии не ви-
дел. Я постучу в дверь, как обычно.
   - Хорошо, спасибо.
   Юра пошел к заместителю начальника отдела Павлу Васильевичу Жерехову,
а Настя заперла за ним дверь и снова впала в транс.
   Сегодня Василий Валерианович Галузо не смог  сам  поехать  в  учебный
центр, день у него был расписан очень плотно и буквально по  минутам,  а
поговорить с Зелениным было необходимо. Галузо прикидывал и так, и эдак,
стараясь выкроить время для этой встречи, но больше сорока  минут  никак
не получалось, а если ехать к Зеленину, одна дорога туда и обратно  зай-
мет часа полтора, а то и больше, вон снегуто намело - не проедешь. Приш-
лось звонить Александру Петровичу и приглашать к себе, хотя очень  Васи-
лию Валериановичу не хотелось этого делать. После нелепого случая с Нур-
багандовым он стал особенно осторожен. Ну надо же было такому случиться,
во всей многомиллионной, огромной  и  безразличной  к  своим  обитателям
Москве только два человека могли бы узнать в Нурбагандове  бывшего  уго-
ловникастукача, так именно один из них оказался начальником службы безо-
пасности того банка, куда парня направили. Однако Александр Петрович Зе-
ленин популярно объяснил, что ничего особенного тут  нет,  и  надо  было
быть к этому готовыми с самого начала, когда  только  принимали  решение
действовать так, как предлагал Стоянов, а не так, как советовал он,  Зе-
ленин. Службы безопасности формируются наполовину из спортсменов,  напо-
ловину - из милиционеров, поэтому для бывшего агента напороться на знаю-
щего его хотя бы в лицо мента - дело вполне реальное. Послушались бы Зе-
ленина, не связывались бы с уголовниками и спецаппаратом, - и все  обош-
лось бы. Так нет, пошли на поводу у Стоянова, у которого в голове полто-
ры извилины, а гонору - как у фараона египетского, только  лишь  потому,
что у него в самых верхних эшелонах есть люди,  ему  обязанные,  и  ссо-
риться со Стояновым опасно.
   Однако из объяснений Зеленина неумолимо вытекало и другое:  ни  Зеле-
нин, ни Стоянов не должны появляться в том здании, где работают Галузо и
его задушевный приятель Виталий Аркадьевич Боровков. Потому как если ох-
рана крупных деятелей зачастую состоит из работников милиции, то их  ре-
ференты и помощники тоже нередко приходят из МВД, поскольку имеют юриди-
ческое образование, хорошие связи и навыки аппаратно-бумажной работы.  А
коль так, то среди них немало найдется людей, знающих и  бывшего  замна-
чальника окружного управления полковника Стоянова, и кандидата юридичес-
ких наук, доцента подполковника Зеленина.
   И тот и другой числятся на мелких аппаратных должностях  и,  теорети-
чески говоря, находиться в этом большом  красивом  здании  имеют  полное
право, но пожелай кто-нибудь копнуть поглубже, сразу выяснится,  что  ни
кабинета своего, ни даже стола письменного и сейфа у них нет,  и  другие
сотрудники аппарата их впервые видят и фамилий таких никогда в жизни  не
слышали. Одним словом, лучше не нарываться.
   Но сегодня у Галузо выхода не было. Стоянов погиб, его место  освобо-
дилось, надо немедленно назначать Зеленина на должность.  И,  что  самое
главное, быстро выводить из игры стояновских идиотов,  разгуливающих  по
всей стране с диктофоном и видеокамерой в руках. Уже тогда,  когда  слу-
чился прокол с Нурбагандовым и стало очевидным, что тактику работы  надо
менять, стало не менее очевидным, что просто так Григорий Иванович Стоя-
нов своих позиций не сдаст. Он ни за что не признает ошибочность  своего
решения и глупость и недальновидность избранного способа набора  курсан-
тов в учебный центр. Никогда в жизни он не отступит перед научным работ-
ником, паршивым бумагомаракой, книжным червем. А если поднажать на  него
- вспылит и помчится жаловаться своим высокопоставленным должникам,  ко-
торых в свое время из-под блядей вытаскивал и  от  статьи  за  нарушение
правил о валютных операциях спасал. Была такая в нашем Уголовном кодексе
замечательная статья, по которой вплоть до высшей меры можно было  схло-
потать.
   Ссориться с должниками Стоянова Василий Валерианович не хотел, он во-
обще не любил ссориться и конфликтовать, потому и затеял эту  сложную  и
опасную игру, итоги которой должны были вывести  Григория  Ивановича  из
строя.
   Стоянов окажется скомпрометирован как руководитель, а ни  Галузо,  ни
Боровков, ни тем более  Зеленин  к  ниспровержению  начальника  учебного
центра ни малейшего отношения не имеют. Можно будет даже не снимать Сто-
янова с должности, дабы не дразнить его должников и не давать ему повода
жаловаться, пусть числится начальником, но фактически заправлять всем  и
определять стратегию будет Александр Петрович Зеленин, человек разумный,
предусмотрительный и умеющий рассчитывать на несколько ходов вперед.
   Комбинацию с Никитой Мамонтовым и  оперативником  Коротковым  задумал
все тот же Зеленин. Точнее, он ее задумал и разработал  теоретически,  и
потом нужно было только подобрать подходящего уголовника. Такого,  кото-
рый испугается побоев, признается в убийстве, даже если он его и не  со-
вершал, и побежит за помощью к оперу, который с  ним  когда-то  работал.
После этого следовало убедиться, что встреча уголовника с  оперативником
назначена, и уголовника быстро ликвидировать, но не абы как, а так, что-
бы опер нашел его первым. А запись признаний, сделанных (или не  сделан-
ных, что, впрочем, никакого значения не имеет,  поскольку  можно  пленку
сфальсифицировать) этим ныне уже мертвым уголовником, передать в прессу.
Но опять же не абы кому, а человеку неуравновешенному, взрывному, падко-
му на "жареное", не любящему милицию. Смысл  всего  этого  нагромождения
подставок и подножек был только один: показать на ярком, громком  и  до-
ходчивом примере, что избранная Стояновым  тактика  набора  курсантов  в
учебный центр глубоко порочна, что при наборе первой группы  обучающихся
ничего такого не произошло по чистой случайности, просто повезло, а  вот
при втором наборе неприятности и посыпались. Нарвались на Мамонтова, ко-
торый побежал за помощью в милицию, а не дай Бог теперь  копать  начнут,
выяснять, кто да откуда мог про Никиту узнать и наводку  на  него  дать.
Вот видите, уже и газеты пронюхали, шум поднимают, а  милиционеры  этого
терпеть не станут, начнут огрызаться, землю рыть,  чтобы  доказать,  что
журналист не прав, а кто знает, что они в процессе этого рытья из  земли
выкопают. Всяко может случиться...
   Статья в популярной газете нужна была обязательно,  чтобы  иметь  под
руками неоспоримые вещественные доказательства провальности стояновского
метода. Как знать, может быть, Григорий Иванович все-таки рискнет  пожа-
ловаться наверх о том, что к нему необъективно относятся и  оттирают  от
руководства учебным центром. И все разговоры о неудачах не  будут  иметь
ровно никакого значения, поскольку не подтверждены  ничем,  кроме  слов,
сказанных Галузо, Боровковым и Зелениным. А статья в газете  -  это  уже
факт, с которым не поспоришь. Государственной программе такие статьи  не
нужны, особенно секретной ее части.
   А вот и еще одна неприятность, господин Стоянов, с  вашей  методикой.
Некто Парыгин. Вообще твоих людей не испугался, повел себя непредсказуе-
мо, но, надо отдать ему должное, правильно, и твои  мудаки,  аппаратурой
обвешанные, чуть в милицию не загремели. Это им просто повезло, что пат-
руля в тот момент на улице не было, когда храбрый гражданин Парыгин окно
разбил и стул выбросил...
   Одним словом, игра была сложная, рассчитанная на битье по честолюбию.
Не захочет Стоянов краснеть каждый раз, когда такая оплошность  произой-
дет, два раза стерпит, три, а потом отойдет в сторону, уступит,  скажет,
дескать, ладно, давайте будем пробовать другой способ, может, от  друго-
го-то неприятностей меньше. При этом и Галузо, и Зеленин  понимали,  что
уступит Стоянов не искренне, а всего лишь для видимости. Захочет,  чтобы
Зеленин начал свой способ продвигать, и будет выискивать в нем недостат-
ки, ошибки, промахи, будет преувеличивать каждую неудачу и  преуменьшать
успех. Ибо Григорий Иванович Стоянов свято уверен в собственной правоте,
другой тактики работы он не признает и знать  не  хочет,  полагает,  что
сыплющиеся на его голову промахи - результат несчастливого стечения обс-
тоятельств, и с удовольствием рано или поздно уступит Зеленину право  на
попытку, чтобы позлорадствовать над неумелыми потугами бумагомараки. А в
том, что потуги будут неумелыми и неуспешными, он не сомневался ни одной
минуты.
   Вот так примерно видели Галузо и Зеленин, а вместе с ними и  Боровков
развитие событий. Стоянов будет тихонько сидеть и  молчать  в  тряпочку,
ожидая первого промаха своего конкурента, первого  провала  зеленинского
метода. А провала все не будет и не будет... И все постепенно привыкнут,
что на самом деле Зеленин в учебном центре  главный,  а  Стоянов  только
так, для мебели. Бархатная революция. Это куда продуктивнее, чем  откры-
тый мятеж.
   Эх, знать бы, что Стоянов так скоро уйдет со сцены погибнет,  упав  с
высоты двенадцатого этажа,  не  затевали  бы  весь  этот  сыр-бор.  Ведь
сколько сил положено, сколько людей задействовано, сколько риска  ненуж-
ного! Столько раз вся ситуация балансировала, как  говорится,  на  грани
фола и только чудом выправлялась. К знахаркам, что ли, начать ходить,  с
усмешкой подумал Галузо, или к гадалкам каким говорят, они  точно  время
смерти предсказать могут. Если точно знать, что твой противник скоро ес-
тественным образом концы отдаст, сколько усилий и времени можно  сэконо-
мить...
   Однако это все лирика и смешочки. А дело  состоит  в  том,  что  дея-
тельность "вербовщиков", работающих на Стоянова, нужно немедленно  прек-
ратить, пока еще какая-нибудь неприятность не случилась. Только вот воп-
рос: как это сделать? Как с ними связаться? Кто они? Где  их  искать?  И
как отдать такую команду, которую они  выполнят,  а  не  пропустят  мимо
ушей, сочтя необязательной? С ними имел дело только сам Григорий  Ивано-
вич, и Галузо с Зелениным полагали, что как только Стоянов  созреет  для
того, чтобы отступить, он и  даст  им  соответствующую  команду  остано-
виться. И никому не приходило в голову, что он может внезапно умереть, а
его люди останутся практически бесконтрольными.
   Для обсуждения этого вопроса  Василий  Валерианович  и  хотел  срочно
встретиться с Зелениным. После долгих размышлений и прикидок он  выкроил
для встречи с Александром Петровичем время с семнадцати тридцати до  во-
семнадцати пятнадцати.


   Глава 20

   На следующий день Павел Васильевич Жерехов передал Короткову отчет  о
наблюдении за двумя объектами, один из которых приходил в банк  "Русская
тройка" с более чем странными намеками, а другой был,  собственно,  тем,
на кого намекал первый.