ольше нравится, - могла. Вполне. А по физи-
ческим данным - вряд ли. Алина, конечно, не баскетболистка, но и не кро-
ха, она - нормального женского среднего роста, примерно метр  шестьдесят
девять. Это я еще с тех пор, как снимал ее, помню. И весила  она  килог-
раммов шестьдесят пять - шестьдесят восемь. А Зоя - маленькая,  худющая,
как большинство пьющих, ножки как палки, ручки как спички. Застрелить  -
да, отравить - тоже да. Но не задушить.
   - А если предположить, что Алина Вазнис была в  бессознательном  сос-
тоянии? Спала, пьяна, в обмороке?
   - Ну тогда конечно, - развел руками Дегтярь. - А  что,  есть  данные,
что она умерла, находясь в бессознательном состоянии?
   - Пока нет, - призналась Настя. - Результаты  вскрытия  будут  только
завтра. Это я так спросила, на всякий случай. И что  же,  вы  полагаете,
что Семенцова столько лет копила обиду? Ведь тогда, пять лет  назад,  ее
обида и ненависть были, наверное, намного острее, чем сейчас? Почему  же
не тогда? Почему именно теперь?
   - Э-э, голубушка, вот именно что теперь. В этом-то весь и фокус,  что
теперь, когда Алина на взлете, когда на небосклоне маячит всемирная  из-
вестность. Когда она из подающей надежды стала звездой. Вот тут-то самая
острота и начинается. Уснувшая ненависть оживает. Чаю хотите?
   - Да неудобно мне, Леонид Сергеевич, уже поздно, вы  нездоровы,  а  я
вас мучаю. Мне, наверное, уже пора оставить вас в покое, хотя вопросов у
меня осталось еще много.
   - А вы не стесняйтесь, - улыбнулся Дегтярь. - Я сейчас один,  жена  с
внуками и собакой на даче, так что вы никого не  обеспокоите.  И  потом,
если вы сейчас уйдете, то как же "Травиата", которую вы якобы любите?
   Он лукаво подмигнул и рассмеялся.
   - Давайте уж запишем ее до конца, заберете кассету, потом  как-нибудь
при случае вернете мне чистую взамен этой.
   - Тогда спросите меня снова, хочу ли я чаю, и я честно вам признаюсь,
что хочу кофе.
   Насте чем дальше, тем больше нравился этот скрюченный радикулитом че-
ловек, и его предложение задержаться она восприняла с  радостью.  Однако
как же она будет возвращаться домой так поздно? Анастасия Каменская вов-
се не была храброй и отчаянной, какими принято рисовать работников  уго-
ловного розыска. И темных улиц она боялась точно так же, как любая  дру-
гая женщина тридцати пяти лет, может быть, даже чуть больше, потому  что
сводки происшествий читала ежедневно, а вот быстро бегать и метко  стре-
лять не умела совсем. И тут в голову ей пришла неожиданная мысль.
   - Леонид Сергеевич, у вас есть телефон вашего начальника службы безо-
пасности?
   - Владислава Николаевича-то? Обязательно. У каждого сотрудника "Сири-
уса", вплоть до уборщицы, есть номер, по которому можно с ним  связаться
в любое время суток. Сотовая связь.
   - Позвоните ему, пожалуйста, я хочу с ним поговорить.

   СТАСОВ

   Он ехал домой усталый и злой, потратив несколько часов  на  выяснение
того, где вчера поздно вечером шлялась непутевая  жена  шефа.  Узнал  он
совсем немного, и это ему не нравилось. С утра Ксения  была  дома  часов
примерно до двух, потом пила кофе в баре Киноцентра. Ну, наверное,  пила
она не только кофе, во всяком случае, видели ее там часов до  пяти  при-
мерно. Потом - провал до без четверти восемь, когда она  встретилась  со
своей приятельницей возле станции метро "Красные ворота", чтобы взять  у
той очередной рецепт на транквилизаторы. Приятельница работала в  психо-
неврологическом диспансере и снабжала Ксению рецептами, которые  выписы-
вал по ее просьбе знакомый врач. Встреча была назначена на  девятнадцать
тридцать, но Мазуркевич, как водится, опоздала примерно минут на пятнад-
цать. И после этого - снова провал, уже до ее возвращения домой  в  пять
минут четвертого утра.
   Тело Алины Вазнис было найдено со следами удушения, но Стасов слишком
долго работал в уголовном розыске, чтобы схватиться за одну версию и  не
замечать других. Сразу же после получения информации о встрече Ксении  с
приятельницей из диспансера он связался с Мазуркевичем и попросил прове-
рить сумочку супруги. Ни рецепта, ни купленных по нему лекарств в  сумке
не оказалось. В тумбочке возле кровати, в спальне, новых  упаковок  тоже
не обнаружилось. Конечно, все это ничего не доказывало, мало ли где Ксе-
ния могла хранить рецепт и лекарства. Может, она использует рецепт в ка-
честве книжной закладки,  а  таблетки  носит  в  кармане.  Но  все-таки,
все-таки... А что, если выяснится, что Алину  Вазнис  отравили?  Правда,
таблеток для этого нужна хренова туча, но кто сказал, что у Ксении их не
было? Девка из диспансера долго упиралась, но призналась  все-таки,  что
один рецепт был на 50 таблеток, другой - на 30. А  причина  убить  Алину
Вазнис у Ксении Мазуркевич была, и еще какая! Вот черт, невезуха.
   Стасов свернул с Садового кольца на Брестскую улицу, и  в  это  время
заверещал телефон.
   - Владислав Николаевич, это Дегтярь беспокоит, из музыкальной студии,
- послышался в трубке неуверенный голос. - Ничего, что я так поздно?
   - Ничего, я еще не дома. Что у вас случилось, Леонид Сергеевич?
   - У меня тут... В общем, в гостях как бы... Сотрудник уголовного  ро-
зыска, Каменская Анастасия Павловна. Она хочет с вами переговорить.
   - Давайте.
   Каменская. Стасов много слышал о ней, когда работал на Петровке. Слы-
шал всякое, и удивленно-восхищенное, и  откровенно  грязное.  Что  будто
мозги у нее работают как компьютер, и усталости не знает, и память фено-
менальная. И что она - любовница начальника отдела по борьбе  с  тяжкими
насильственными преступлениями, что не работает наравне со всеми, все  в
основном в кабинетике посиживает да кофеек попивает. И будто лапа у  нее
волосатая есть в Министерстве, в главке, не кто иной,  как  сам  генерал
Заточный, человек влиятельный и могущественный. Уж спит там  она  с  ним
или не спит - вопрос третий, а вот то, что видели их вместе рано  поутру
прогуливающимися по парку, да чуть ли не под ручку, - это было.  Каменс-
кая...
   - Добрый вечер, - донесся из телефонной трубки приятный низкий голос.
- Это Каменская.
   - Добрый, - хмуро откликнулся Стасов. - Чем обязан?
   - Убийством, чем же еще, Владислав Николаевич. Я могу с  вами  встре-
титься?
   - Когда?
   - Чем скорее, тем лучше. Можно прямо сейчас.
   - А на часы вы смотрите или пренебрегаете такой  ерундой?  -  сердито
поинтересовался он. - У меня ребенок дома один.
   - Извините, - мягко сказала она. - Я не знала. Если так, то назначьте
мне удобное для вас время.
   - Завтра в десять утра вас устроит?
   - Спасибо. Завтра в десять. Где?
   - В "Сириусе". Я предпочитаю официальную обстановку.
   - Хорошо. Еще раз прошу извинить меня. Всего доброго.
   Стасов вырулил на Сущевский вал и погнал машину в сторону Савеловско-
го вокзала. На душе после разговора с Каменской остался неприятный  оса-
док. Может, зря он так? Лилей прикрылся,  как  квочка-служащая,  которая
никогда не остается поработать сверхурочно, дескать, дети у нее, и  хоть
трава не расти. А почему бы ему и не встретиться с Каменской? Убудет  от
него, что ли? Устал? Так ведь и она не  отдыхает.  Неужели  ему  хватило
всего четырех месяцев, прошедших с момента  его  увольнения  на  пенсию,
чтобы забыть своих бывших коллег? Перестать им сочувствовать? Стать рав-
нодушным?
   Он набрал номер своего домашнего телефона, будучи уверенным, что Лиля
все равно еще не спит. Так оно и оказалось,  дочка  сняла  трубку  после
первого же гудка.
   - Ты почему не спишь?
   - Но завтра же воскресенье...
   - Ладно, читай, я сегодня добрый. Кстати, что ты читаешь?
   - "Анжелику".
   - Тебе рано еще. Читай лучше Конан Доила.
   - Я про Шерлока Холмса уже все прочитала.
   - Ну про любовь почитай, у него и про любовь есть, например "Открытие
Рафлза Хоу".
   - "Анжелика" тоже про любовь, - возразила Лиля.
   - Тебе рано, - категорически отрезал Стасов. - Закрой  и  поставь  на
место.
   - Ну папа...
   - Все, котенок. Не обсуждается. Ты поела?
   - Да, бульон и сосиски с салатом.
   - Молодец. Не скучаешь?
   - Не очень.
   - Не боишься?
   - Нет. А ты скоро придешь?
   - Видишь ли, у меня есть еще одно дело, но если ты  очень  хочешь,  я
отложу его до завтра и приеду сразу же.
   - Что ты, папа, не откладывай. Со мной все нормально.
   - Ладно, тогда еще немножко можешь почитать и ложись.
   Стасов по достоинству оценил деликатность своей дочери, тем более что
в деликатности этой была изрядная доля детской хитрости. Пусть отец  за-
нимается своими делами, зато она сможет еще почитать про Анжелику не со-
рок минут, а целых два часа. Если не уснет, конечно.
   Он вздохнул и снова набрал номер, на этот раз номер Дегтяря.
   - Леонид Сергеевич, Каменская еще у вас?
   - Да, передаю ей трубку.
   - Вот что, - сказал Стасов, услышав ее глуховатое "Да, Владислав  Ни-
колаевич". - Если вы не передумали, мы можем встретиться сейчас.
   - Спасибо.
   - Выходите из дома через двадцать минут, я подъеду.
   - Спасибо, - повторила она.
   - Пока что не на чем, - буркнул Стасов.
   Через двадцать минут он подъехал к дому, где жил  руководитель  музы-
кальной студии, и сразу увидел высокую худощавую фигуру в темной  куртке
и джинсах. Он напряг память, но так и не вспомнил, как выглядит  Каменс-
кая, которую он видел в коридорах Петровки,  наверное,  сотни  раз.  Она
открыла дверь и села вперед, рядом с ним. Стасов включил свет в салоне и
сразу же вспомнил ее. Да, конечно, это она, белесая, невзрачная, с длин-
ными стянутыми на затылке волосами. Интересно, как  у  нее  с  мужиками?
"Небось старая дева", - подумал он.
   - Добрый вечер, меня зовут Анастасия, можно просто Настя и на "ты".
   - Владислав. Можно Влад или Стае, как больше нравится.
   - А Слава?
   - Тоже годится, - улыбнулся Стасов. - И, разумеется, тоже на "ты".
   Ему вдруг стало легко и спокойно. Он сразу понял, что никакая она  не
любовница полковника Гордеева. И вообще ничья она  не  любовница  в  том
смысле, какой принято вкладывать в это слово, когда говорят о  служебных
отношениях. И если ее что-то и связывает  с  самим  генералом  Заточным,
пусть даже и интим, то за этим стоит что-то  совсем  другое.  Не  просто
постель для удовольствия, а  интеллектуальное  партнерство  и  дружеская
симпатия. Женщины с такой внешностью и такой манерой держаться не бывают
просто любовницами, уж это-то Стасов знал совершенно точно.  А  то,  что
гадостей много про нее говорят, свидетельствует лишь о ее  достоинствах.
Не обсуждают только тех, кто ничего из себя не представляет.
   - Куда едем? - спросил он, разворачивая машину.
   - На Щелковское шоссе.
   - А там что?
   - А там я живу. Если ты не возражаешь, мы поднимемся ко  мне,  выпьем
чаю и поговорим.
   - Слушай, я тебя сегодня уже спрашивал, смотришь ли ты на  часы  хотя
бы иногда. Смотришь?
   - Угу, - кивнула Настя. - Смотрю и вижу, что  до  утра  остается  все
меньше и меньше времени, а  вопросов  у  меня  возникает  все  больше  и
больше. А мне к утру надо иметь хотя бы минимально четкое  представление
о ситуации.
   - Ты что, совсем не спишь по ночам?
   - Сплю, еще как сплю. Но могу и не спать, если есть о  чем  подумать.
Сверни налево, дворами проедем, так ближе получится.
   Было уже больше половины двенадцатого, когда они поднялись в лифте на
девятый этаж. Открывая дверь, Каменская вдруг начала хохотать.
   - Ты что? - оторопел Стасов.
   - Знаешь, я сегодня уже во второй раз принимаю дома постороннего муж-
чину, в то время как мужа нет.  Хорошие  свидетельские  показания  можно
скроить из этого, а? Достаточно одной глазастой соседки - и прощай,  ре-
путация. А ведь ни сном ни духом, вот что обидно. Проходи, раздевайся.
   - Разве ты замужем? - машинально спросил  Стасов  прежде,  чем  успел
прикусить язык.
   - А что? Не похоже? Ты думал, я старая дева?
   -  Мысли  читаешь?  -  усмехнулся  он,  пытаясь  скрыть  смущение  от
собственной неловкости.
   - Не все, только банальные. Да ты не смущайся, на мою  внешность  все
попадаются как на удочку, и ты не исключение. Тихая, забитая серая мышка
- очень удобно, никто тебя всерьез не воспринимает.
   - А на самом деле ты зубастая щучка?
   - На самом деле я злобная свирепая крыса. Да не стой ты как  истукан,
проходи в кухню. Ты что пьешь, чай или кофе?
   - Чай. Какой кофе на ночь-то.
   Он огляделся. Кухня в квартире у Каменской была крошечная,  но  наме-
танным глазом Стасов сразу определил, что она любовно и тщательно обуст-
роена для длительного времяпрепровождения. Над столом - бра с яркой лам-
пой, сразу видно, что здесь не только едят, но и читают. Мебель расстав-
лена так, чтобы можно было, сидя на стуле, дотянуться до плиты, рабочего
стола и мойки. Все компактно, функционально, ничего  лишнего.  У  самого
Стасова кухня была устроена безалаберно, но привести ее  в  порядок  все
руки не доходили.
   - Ты знакома с Заточным? - вдруг спросил он ни с того ни с сего.
   - С Иваном Алексеевичем? Знакома, - ответила Настя, ловко  управляясь
с длинным белым батоном и солидным брикетом сыра, из  которых  мастерила
гренки.
   - И как он тебе?
   - Профессионал экстра-класса. А то ты сам не знаешь. Ты  же  под  ним
работал, разве нет?
   Анастасия была права, Стасов действительно работал  в  Управлении  по
борьбе с организованной преступностью, а Заточный был одним из руководи-
телей соответствующего главка в Министерстве.
   - Работал, - согласился он. - Но мне интересно твое мнение.
   - Да брось ты.
   Она повернулась к нему лицом и встала, опираясь спиной на длинный уз-
кий шкаф-пенал, точь-в-точь такой же, как стоял на кухне у самого Стасо-
ва, только другого цвета.
   - С чего бы тебя заинтересовало мое мнение? Я что, Ванга? Джуна? Нас-
лушался ты всякого дерьма про меня и Ивана, вот и спрашиваешь.  Думаешь,
я не знаю, что меня считают его бабой? Знаю я прекрасно. И хочется  мне,
Стасов, послать тебя подальше, поконкретнее и погрубее. Но поскольку не-
удовлетворенное любопытство хуже больного зуба, я тебе отвечу. Я никогда
не спала с генералом Заточным. Ни-ко-гда. А то, что он мне  нравится,  -
это да. Это есть. Скажу тебе больше, ровно за месяц до своей собственной
свадьбы я влюбилась в него, правда, всего на несколько дней, у меня  это
бывает. Знаешь, прибьет эдак, и что хочешь - то  и  делай.  Но  проходит
быстро, самое большее - за две недели. Дольше двух недель в моей влюбчи-
вой душе ни один мужик еще не продержался. Единственное исключение  сос-
тавил Чистяков, так и то я за него замуж в результате вышла. Тебя  удов-
летворил мой ответ?
   - Извини, - просто сказал Стасов. - Я не хотел тебя обижать.  Но  мне
правда было любопытно. Все-таки Заточный - это фигура. Вас вместе  виде-
ли...
   - И еще много раз увидят. На всякий случай скажу  тебе  заранее,  что
два раза в месяц по воскресеньям мы ходим рано утром гулять в Измайловс-
кий парк. С семи до девяти утра. Это такая традиция, что-то вроде ритуа-
ла.
   - Господи, да о чем же вы разговариваете с Иваном? Кто  он  -  и  кто
ты... Тоже мне, парочка.
   - Тебе не понять, - сухо ответила Настя, аккуратно складывая на  ско-
вороду куски белого хлеба с сыром. -  Люди  могут  и  не  разговаривать.
Просто сама по себе ситуация приводит их в определенное душевное состоя-
ние. В первый раз мы пошли вот так рано утром гулять, когда я занималась
одним убийством, а у Заточного сотрудник оказался в этом замешан. Ходили
мы с ним по парку, вслух вычисляли, от кого идет  утечка  информации,  а
сами потихоньку друг друга подозревали. Противно было, тяжко -  аж  зубы
сводило. А потом оба не выдержали и объяснились. Дескать, я вам не  верю
потому-то и потому-то, а я, со своей стороны, вам не верю. В общем,  по-
говорили. И как камень с плеч. Так хорошо нам стало,  тепло,  надежно...
Теперь вот встречаемся рано утром и ходим, молчим, а на  душу  благодать
снисходит.
   Стасов молчал, вспоминая, как четыре месяца назад ходил по улицам ря-
дом с Татьяной, с которой только что познакомился, и умирал от  восторга
и какойто необъяснимой нежности.
   - Эти ваши прогулочки посильнее постели, пожалуй,  будут,  -  заметил
он. - Если бы мне сказали, что на мою любимую женщину  снисходит  благо-
дать, когда она гуляет по парку с другим мужчиной, я бы сдох от  ревнос-
ти. Уж лучше бы она с ним просто спала, это хоть  не  так  обидно.  Быть
плохим любовником не стыдно, это уж кому что дано. А вот  понимать,  что
ты скучен и неинтересен - это совсем другое. Тут уж вешаться впору.
   - Приятно, что ты это понимаешь, - усмехнулась Настя.
   Она налила Стасову чай, себе - растворимый кофе,  поставила  на  стол
большую плоскую тарелку с гренками и села напротив него.
   - А теперь, сказала она, сделав маленький глоточек и  поставив  чашку
на блюдце, - ты меня спросишь, с чего это я перед тобой так  открываюсь.
Да? Вроде впервые разговариваем, только-только познакомились, а я с  то-
бой так откровенничаю. Подозрительно?
   - Ну, в целом... Конечно, подозрительно. Туфту гонишь? Проверяешь?
   - Нет, правду говорю. Но у меня, Стасов, выбора нет. А  когда  выбора
нет, тогда все просто. Есть один путь, по нему и топай, хочется тебе или
нет, но топай. Мне убийство надо раскрыть, а для этого мне нужен  ты.  И
темнить с тобой, врать, и, как ты выразился, туфту гнать опасно. Ты  мо-
жешь уличить меня в неискренности, и тогда ничего у нас с тобой не полу-
чится. Мне с тобой дружить надо.
   Стасов внутренне поежился. Насквозь она видит, что ли? Но,  с  другой
стороны, такая простая, открытая...
   - Будем дружить, - кивнул он. - Пойми меня правильно, я  в  "Сириусе"
работаю всего месяц. С одной  стороны,  я  заинтересован  в  том,  чтобы
убийство Алины было раскрыто, неважно кем, вами, или мной,  или  вместе.
Важно, чтобы убийца был разоблачен. Потому что если этого  не  случится,
то с вас какой спрос, а с меня Мазуркевич башку снимет.  Зачем  ему  на-
чальник службы безопасности, если ведущих актрис могут безнаказанно уби-
вать. Ловишь мою мысль?
   - Догоняю, - ответила Настя, чуть усмехаясь.
   - С другой стороны, я за этот месяц еще мало во что вник, людей  знаю
плохо, и вообще... Одним словом, помощник из меня слабоватый  получится.
Но можешь рассматривать меня просто  как  дополнительную  рабочую  силу.
Считай, что я - еще один опер в вашей группе. И можешь на меня полностью
рассчитывать.
   - Не могу, - вздохнула Настя. - Есть одно "но". И сейчас придет  твоя
очередь открываться. И выбора у тебя, Слава, тоже не будет, как и у  ме-
ня. Тебя очень сильно звал к себе на работу президент киноконцерна РУНИ-
КО Борис Рудин. Он предлагал тебе зарплату по меньшей мере  в  два  раза
выше, чем ты получаешь в "Сириусе" у Мазуркевича. Но ты, тем  не  менее,
работаешь именно в "Сириусе". И это наводит меня на мысль,  что  тебя  с
Мазуркевичем связывает что-то личное или,  напротив,  чтото  финансовое,
деловое. Поэтому, если в процессе следствия будут затронуты интересы Ма-
зуркевича или его жены, ты не будешь мне помогать. Более того,  ты  нач-
нешь мне мешать. Развей, пожалуйста, мои сомнения. И не надо мне расска-
зывать о том, что Рудин - любовник твоей бывшей жены, поэтому, мол, тебе
не хочется у него работать. Для меня это не аргумент, тем более что раз-
ница в деньгах очень заметная, и ради нее можно и плюнуть на  жену,  тем
паче бывшую.
   Вот это номер! Каменская, оказывается, неплохо подготовилась  к  зна-
комству с ним, Стасовым. Бьет не глядя, но попадает точно. Попробуй  тут
соврать, черт ее знает, как глубоко она копнула, а попадаться на  вранье
не хочется, да и глупо. Он нужен ей. Но и она нужна ему.  Но  она  ошиб-
лась, выбор у него есть, и ему придется его сделать, выбор  этот,  прямо
сейчас, здесь, на этой самой кухне. Он должен решить, покрывать  ли  ему
Ксению Мазуркевич. Если убийство Алины Вазнис совершила она и  начальник
службы безопасности выведет жену своего шефа  на  чистую  воду,  то  на-
чальник этот останет