мнату, - сказала она, подходя
к двери.
   - Ирина Андреевна, мне нужно с вами поговорить.
   "Ну вот, - подумала она, - вот и началось.  Хорошо,  если  он  начнет
просить меня повлиять на Сергея в каком-нибудь вопросе, в этом случае  я
с ним легко справлюсь. А если что-то другое?"
   - Я вас слушаю, - спокойно произнесла она, возвращаясь и снова усажи-
ваясь за стол.
   - Мне нужна пленка, Ирина Андреевна.
   Она молчала. Случилось самое худшее, что только можно было  предполо-
жить. Речь идет о чем-то таком, о чем она совсем  не  знает,  но  обяза-
тельно должна знать. И, скорее всего, Сергей тоже не знает, иначе он  бы
предупредил ее, так что помощи ждать, неоткуда.
   - Проясните, пожалуйста, свою позицию, - холодно ответила Ирина. - Я,
конечно, не светская львица, но я очень не люблю, когда ко мне  приходят
далеко не самые близкие мне люди и говорят: мне нужно.  Мне  тоже  много
чего нужно, но в основе моих требований всегда лежат  какие-то  разумные
доводы. Так я вас слушаю.
   Если Николай и растерялся от неожиданного отпора, то виду не показал.
Видно, удар держать умел.
   - Хорошо, я поясню. Как вам известно, в связи с избранием вашего мужа
в Думу в нашем банке идут существенные кадровые перестановки, и мне  ну-
жен инструмент, при помощи которого я мог бы на эти перестановки  повли-
ять. То, что записано на пленке, может быть использовано в качестве  та-
кого инструмента. С ее помощью я смогу помешать назначению  ряда  лиц  и
добиться назначения других. Это в моих интересах.
   - Да, я поняла, что пленка вам действительно нужна, - улыбнулась Ири-
на.
   - Вот видите, как хорошо, что вы поняли меня с первого  слова.  Дайте
мне кассету, и вернемся за стол.
   - Но я не поняла, почему я должна вам ее отдать,  -  продолжала  она,
будто не слыша его слов.
   - Потому что...
   Вот теперь Николай действительно растерялся.
   - Потому что вы должны.
   - Это не аргумент.
   - А это? - Он вытащил из кармана конверт. - Взгляните, может, это по-
кажется вам более убедительным? Вы не просто  вели  себя  как  последняя
шлюха, вы еще и тесно общались с чеченской мафией, продавая  ей  коммер-
ческие секреты своего мужа.
   В конверте лежали фотографии, причем некоторые - абсолютно  порногра-
фического толка, но каждая имела обозначение даты и времени  съемки.  На
них была изображена жена Сергея Березина Ирина с тремя разными  мужчина-
ми. Судя по выражению лица, она была не только в экстазе, но и  пьяна  в
стельку. И вдруг сердце ее заколотилось: на одной  из  фотографий  Ирина
узнала себя. Да, совершенно точно, это не жена Сергея в непристойно  ко-
роткой мини-юбке выходила из машины вместе с ярким кавказцем, а она  са-
ма, Ира Новикова. Она хорошо помнила и эту машину, этого кавказца, одно-
го, кстати, из очень немногих, кого она вспоминала без омерзения. Кавка-
зец был спокойным, щедрым и без глупостей в голове, не мучил ее  разными
изысками, больше напоминавшими извращения, а просто отдыхал, расслаблял-
ся в обществе красивой блондинки. Он снял ее у Рината на  трое  суток  и
трахнул за эти дни только два раза, быстренько и без напряга, а все  ос-
тальное время ездил с ней по ресторанам, где они то обедали, то  ужинали
в обществе разных "крутых" и "деловых", где велись переговоры и заключа-
лись сделки. Правда, ночевали у нее на квартире, за  это  клиент  платил
дополнительно, и она тоща еще поняла, что  кавказец  просто-напросто  от
кого-то скрывался и почему-то не мог ночевать там, где обычно. И снял он
ее вовсе не для сексуальных забав, а именно для безопасной  ночевки,  но
не хотел, чтобы об этом знали. Надо же, оказывается, он из чеченской ма-
фии!
   Ирина молча швырнула фотографии обратно на стол и окатила Николая ле-
дяным взглядом.
   - Вы не первый, кто попался на эту удочку. И просто из хорошего отно-
шения к вам я вас предупреждаю, чтобы вы  не  совались  никуда  с  этими
снимками. Вы выставите сами себя на посмешище.
   - Что вы хотите сказать? Что мне никто не поверит? Уверяю  вас,  мно-
жество людей своими глазами наблюдали ваши алкогольно-любовные  похожде-
ния, так что эти фотографии ни у кого не вызовут удивления. Особенно ес-
ли будут подкреплены соответствующими интервью.
   - Вы ошибаетесь, - мягко сказала Ирина, глядя на него сочувственно  и
почти ласково. - Да, я не могу отрицать, что мое поведение в прошлом бы-
ло далеко небезупречным. Это действительно было, и глупо было бы с  моей
стороны пытаться это опровергнуть. Но слова, сказанные кем-то в недобро-
желательном интервью, - это одно, а фотографии - это совсем другое. Сло-
ва опровергать можно, снимки - нет, а  вместе  они  составляют  поистине
убойное сочетание. Но зато без снимков ваш шантаж теряет  смысл,  потому
что без снимков слова ничего не стоят. Ведь верно?
   - Допустим, - осторожно согласился Николай.
   - Так вот, друг мой, цена вашим снимкам - вода из-под вареных яиц. Вы
сами их делали?
   - Какое это имеет значение?
   - Имеет. Сейчас узнаете.
   - Нет, снимки делал не я. И что с того?
   - А то, что вас или примитивно надули, или ваш  фотограф  ошибся.  Но
снимал он не меня, и, если вы попытаетесь эти снимки опубликовать, я по-
дам на вас в суд и с легкостью это докажу. А чтобы  вы  не  тратили  зря
время и нервы и не думали, что я вас запугиваю и блефую,  я  докажу  вам
это прямо сейчас.
   Дверь в кухню приоткрылась, заглянул Березин.
   - Ирочка, куда вы пропали с Николаем? На ваш счет уже начали подшучи-
вать.
   - Это приятно. - Она улыбнулась мужу. - У меня голова разболелась,  я
решила немного посидеть в тишине, а Николай очень любезно составляет мне
компанию. Скажи, пожалуйста, что я караулю мяса и через десять минут по-
дам горячее. Николай мне поможет.
   Березин бросил на нее встревоженный взгляд, но, увидев полную  безмя-
тежность на лице Ирины, успокоился и вышел.
   - Продолжим, - сказала она, когда за Березиным закрылась дверь. - Вам
не повезло, Николай, потому что в Москве жила девушка, удивительно похо-
жая на меня. Просто одно лицо. И звали ее Ириной. Правда,  узнала  я  об
этом не так давно. Так вот, эта Ирина Новикова работала в массажном  ка-
бинете под названием "Атлант". На самом деле это был обычный  бордель  с
девушками по вызову. Я, собственно, и узнала-то об  этом  только  тогда,
когда какой-то ретивый молодой человек обознался и принял  меня  за  эту
Ирину, стал приставать, напоминать о наших прошлых встречах и  требовать
от меня любви и внимания. Пришлось прибегнуть к помощи милиции, они  на-
вели справки о той женщине, именем которой он меня  называл,  и  выясни-
лось, что он обознался. Сходство действительно потрясающее, но  отличить
нас, конечно, можно и по голосу, и по манерам, нужно только хорошо знать
нас обеих. Вы, кстати, можете обратиться в то отделение милиции, где все
это произошло, вам все расскажут, если вы мне не верите. А чтобы  вы  уж
совсем не сомневались, я просто покажу вам фотографию того периода, ког-
да меня видели с этим кавказцем. Это его вы имели в виду, когда говорили
о моих связях с чеченской мафией? Подождите минуту, я сейчас вернусь.
   Она быстро прошла в спальню и через короткое время вернулась с  фото-
альбомом в руках.
   - Вот, взгляните, юный шантажист. Фотография с чеченцем сделана в мае
девяносто четвертого года, двадцать шестого числа, верно? Да  вы  не  на
меня смотрите, а на фотографию. Верно или нет?
   - Да, двадцать шестого, - подтвердил Николай, ничего не понимая.
   - А теперь смотрите сюда. Эти фотографии мы делали с Сережей в  Каире
в середине мая девяносто четвертого. В Каир мы прилетели из Израиля, где
гостили у его друзей с середины апреля. Девятнадцатого мая мы  вернулись
в Москву. Вы видите, какой у меня загар? Я целый месяц провела в Израиле
и Египте, я же была почти черная. А у женщины, которую  сфотографировали
вместе с чеченским мафиози, кожа совершенно  белая.  И  прическа  совсем
другая. Вы смотрите, смотрите как следует. У нее же волосы намного длин-
нее, чем были у меня тогда, и вообще я в то время носила  совсем  другую
прическу. Кстати, и цвет волос у этой проститутки темнее,  чем  у  меня,
потому что мои волосы за месяц сильно выгорели. Смотрите и  сравнивайте.
А мне пора заняться горячим.
   Николай молчал, переводя глаза с одной фотографии  на  другую.  Ирина
выключила духовку, достала противень с запеченным мясом и стала выклады-
вать аппетитные куски на большое круглое блюдо. Ловко нарезала  помидоры
и огурцы фигурными пластинками и стала украшать края блюда.
   - Теперь я готова выслушать вас еще раз, - сказала она, не  поворачи-
вая головы. - Объясните мне снова, почему я должна  отдать  вам  пленку.
Может быть, для второго раза у вас найдутся более приемлемые  аргументы?
И откройте мне дверь.
   Она подхватила блюдо и выплыла из кухни к веселящимся гостям. Первое,
на что она наткнулась в комнате, был пристальный взгляд Олеси Мельничен-
ко.
   - О, Ирина Андреевна, а мы уж стали беспокоиться, что вы нас покинули
ради прекрасных глаз юного банкира, - громко сказала она, перекрывая шум
и смех.
   Все вмиг умолкли и уставились на Ирину, которая еще не  успела  дойти
до стола. Блюдо с мясом вдруг показалось ей весящим целую тонну, и она с
трудом преодолела искушение позволить ему упасть на пол.  Она  поставила
блюдо на журнальный столик возле двери и стала собирать грязные тарелки.
Красивая брюнетка, сидевшая рядом с Гущиным, тут же вскочила и  кинулась
помогать. Острый момент был сглажен, но Ирина  поняла,  что  Мельниченко
настроена по-боевому и без своего "жареного" куска отсюда не уберется.
   - Сейчас, когда мы будем пить первую рюмку  под  горячее,  -  сказала
супруга Березина, водружая красивое блюдо на середину стола, - я попрошу
слово. Хочу сказать тост.
   - А где Николай? - спросил кто-то из гостей. - Ирочка,  куда  вы  его
дели? Он пал бездыханным, сраженный стрелою Амура?
   Ирина снова поймала взгляд Мельниченко. "Все, хватит, - подумала она.
Надо с этим покончить раз и навсегда. Мое терпение истощилось".
   - Ваш юный банкир еще не настолько опытен,  чтобы  понимать,  на  чем
можно делать деньги, а на чем - нет, -  сказала  Ирина,  поднимая  бокал
шампанского. - Вот, собственно, об этом я и хотела произнести тост. Все,
кто здесь присутствует, или почти все, знают нашу семью давно и  хорошо.
В каждом доме есть свой скелет в шкафу, эта истина давно известна.  Есть
такой скелет и у каждого из нас. Вопрос только в том, есть на нем бироч-
ка, свидетельствующая о том, что этот скелет куплен в магазине наглядных
пособий для занятий по анатомии, или такой бирочки на  нем  нет.  Потому
что если бирочки нет, значит - скелет настоящий, то есть раньше это  был
живой человек, труп которого истлел в шкафу. Я  полагаю,  что  все  при-
сутствующие здесь понимают всю важность своевременного приобретения бир-
ки. Это, конечно, аллегория, и, может быть, не очень  удачная,  но  зато
смешная, как раз под стать новогоднему веселью.  -  Ирина  улыбнулась  и
подняла бокал еще выше. - Я хочу предложить вам выпить за  то,  чтобы  в
новом году самые большие неприятности, которые кажутся нам ужасными, ка-
тастрофическими и угрожающими нашему благополучию и нашей  жизни,  вдруг
оборачивались смешными и глупыми недоразумениями, которые так легко раз-
решить, потому что вы вовремя вспомните, что где-то в комоде у вас зава-
лялась бирочка от скелета.
   Все расхохотались, кроме Березина. Даже опасная Мельниченко смеялась,
даже высокомерный Гущин кривил губы в едва  сдерживаемой  улыбке.  Ирина
поняла, что каждый из них примерил ее слова на себя и нет за этим столом
ни одного человека, который бы их не понял, потому что слова эти подошли
каждому, как умело сшитое платье.
   Место справа от нее по-прежнему пустовало, и спустя  некоторое  время
Ирина снова вышла на кухню. Николая нигде не было, он  ушел,  воспользо-
вавшись суматохой. На кухонном столе лежала записка:
   Уважаемые Сергей Николаевич и Ирина Андреевна!
   Прошу извинить меня за то, что покидаю ваш праздник, не попрощавшись.
Но моя дама проявила неожиданную обидчивость, и после телефонного разго-
вора с ней я понял, что должен мчаться искупать свою вину перед  ней  за
то, что оставил ее в новогоднюю ночь. С праздником вас и всего вам само-
го доброго. Николай.
   "Что ж, парень не на шутку расстроился, раз сбежал, - подумала Ирина.
- Но и лицо держит. Молодец".
   Следом за ней из комнаты вышел Березин.
   - Ира, что происходит? Где Николай?
   - Ушел. - Она усмехнулась. - Вернее, сбежал. Сережа,  он  требовал  у
меня какую-то пленку. Почему ты меня не предупредил об  этом?  Почему  я
ничего не знаю об этой пленке? Почему ты ставишь меня в положение, когда
я вынуждена на голову становиться, чтобы никто ничего не заметил?  Поче-
му?
   Она сама не заметила, как стала повышать голос.
   Чувство вины, угнетавшее ее все последние дни, в один миг  обернулось
злостью, как только она почувствовала, что можно в чем-то  упрекнуть  не
только ее саму, но и Сергея.
   Березин шагнул к ней и крепко схватил за руки.
   - Тихо! Не кричи. Он объяснил тебе, что это за пленка?
   - Нет. Предполагалось, что я и так все знаю. Другой вопрос, знаешь ли
ты сам. Он требовал у меня пленку и шантажировал фотографиями твоей шлю-
хижены, к которой ты, однако, не брезговал прикасаться. Разумеется,  она
была во всем лучше меня, даже сравнивать нечего. Она записала на  пленку
какой-то разговор, который компрометирует руководителей твоего банка  и,
вероятно, тебя самого. Она шантажировала тебя? Ну, скажи! Где эта  прок-
лятая пленка? Я хочу сама послушать, из-за чего весь сыр-бор, из-за чего
я должна проявлять чудеса сообразительности и хладнокровия,  умирать  от
страха каждые десять секунд и расходовать нервные  клетки,  вместо  того
чтобы спокойно сидеть за столом. А ты сидишь там, пьешь водку со  своими
друзьями и даже не считаешь нужным ни о чем меня  предупредить.  Да  еще
позволяешь приводить сюда эту стерву Мельниченко. Как будто  не  знаешь,
что она из себя представляет. Я что, по-твоему, робот? Игрушка? Вещь без
нервов, без чувств, без страха? Ты что, думаешь, что я не живая? Ты  ду-
маешь, раз меня убили, то меня больше нет?
   - Ира!
   Он сильно встряхнул ее, потом крепко обнял, прижал ее голову к своему
плечу, положив ладонь на ее затылок.
   - Ирочка, прости меня, прости, родная. Я не  думал,  не  предполагал,
что тебе так тяжело. Ты так хорошо всегда держалась, не  жаловалась,  не
ныла, и я решил, что все в порядке. Я очень виноват перед  тобой,  милая
моя. Я должен был сказать тебе все заранее, но я был уверен, что про эту
пленку никто не знает, кроме меня. Да, ты права, она меня шантажировала,
она требовала денег, много денег, угрожая обнародовать запись. Сначала я
отдал ей все свои сбережения, она поехала за границу с любовником и  там
все промотала. Вернулась и снова потребовала денег.  Она  требовала  все
больше и больше, и я начал перекачивать деньги с чужих  счетов,  обманы-
вать компаньонов. Но долго это продолжаться не могло, а аппетиты ее  все
росли и росли. Но я был уверен, что про пленку знали только  мы  двое  -
она и я.
   Березин взял ее лицо в ладони и осторожно поцеловал в лоб, в щеки,  в
губы. И снова горячая волна нежности захлестнула его. Но какой-то остро-
вок сознания, не поддающийся этой жаркой, расплавляющей все вокруг  вол-
не, твердил ему, что ничего не получится.
   - Какая идиллия! - раздался у него за спиной ядовитый голос.
   Ирина резко вырвалась, Березин обернулся. На пороге кухни стояла Оле-
ся Мельниченко собственной персоной.
   - Сергей Николаевич, поделитесь секретом столь долговечной любви.
   Ирина поняла, что журналистка как следует набралась. Ее слегка  пока-
чивало, и ехидства в голосе было явно больше, чем позволяли  даже  очень
либеральные приличия.
   Сергей мило отшутился и, взяв настырную журналистку под руку, пошел к
гостям. Ирина тихонько скользнула в свою комнату, чтобы подкрасить  губы
и поправить прическу. На туалетном столике рядом с зеркалом стояла в се-
ребряном паспарту фотография молодой красивой женщины, обнимающей  смею-
щегося и счастливого Сергея Березина.
   "Ирина Березина, - мысленно произнесла Ирина, глядя на фотографию,  -
ты мне надоела. Если бы только знала, как ты мне надоела!"


   Глава 18

   К собственному удивлению, Настя Каменская впервые за все годы  работы
в уголовном розыске с удовольствием подумала о том, что впереди еще один
выходной день. Конечно, это не означало, что он действительно будет  вы-
ходным, поскольку в жизни оперативников вообще нет такого понятия: завт-
ра - выходной. Есть всяческие приблизительные определения  типа  "завтра
день, когда я - имею право не бежать на работу к десяти часам, если, ко-
нечно, ничего не случится". Ну и, разумеется, это  проклятущее  "что-ни-
будь" непременно случается.
   31 декабря и 1 января Настя крутила и вертела  сведения,  привезенные
из чеховского роддома, складывала из них разные мозаичные картинки, вво-
дила имена и даты в компьютер и придумывала самые разнообразные варианты
программ, при помощи которых эти сведения можно было комбинировать. Леш-
ка ворчал, потому что сам рассчитывал поработать на компьютере  и  хотел
за четыре праздничных дня написать доклад, с которым  ему  предстояло  в
конце января выступать в Стокгольме.
   - Из-за твоих дегенеративных убийц моя научная  карьера  полетит  под
откос, - ныл он, поглядывая из-за ее плеча на экран монитора. - Давай, я
тебе помогу, а то ты никогда не закончишь.
   - Уйди, Чистяков, не стой над душой, - умоляюще говорила Настя,  лас-
ково прижимая его ладонь к своей щеке. - Сама справлюсь.
   Новогоднюю ночь они провели вдвоем, накрыв праздничный стол  и  уютно
устроившись на диване в комнате. Телевизор  включали  только  один  раз,
ближе к полуночи, чтобы не пропустить торжественный момент, а потом сра-
зу же выключили его, забрались на диван с ногами и, пристроив тарелки  с
закусками на коленях, проболтали часов до трех, после чего быстро убрали
посуду и улеглись спать с чистой совестью и сознанием  того,  что  Новый
год встретили вполне достойно.
   Следующий день Настя проспала до полудня - и потом до позднего вечера
занималась именами и фамилиями женщин,  рожавших  своих  детишек  в  ро-
дильном доме подмосковного города Чехова. Часам к одиннадцати вечера она
выключила компьютер и сладко потянулась, выгибая затекшую спину.
   - Все, мировое светило, завтра будешь творить свой  бессмертный  док-
лад. Я освобождаю тебе машину.
   - Всех убийц повыловила? - насмешливо спросил Алексей.
   - Пока ни одного. Завтра еще думать буду. Хорошо, что еще  один  спо-
койный день есть. Может быть, будет, - добавила она, спохватившись.
   2-го января позвонил Константин Михайлович Ольшанский и  сказал,  что
только что разговаривал по телефону с академиком Зафреном.
   - Старик уверен, что рука одна и та же, - сообщил он. - Заключение  в
полном объеме будет готово через два дня, в том смысле, что он его напи-
шет.
   - Неужели действительно Светлана оказалась талантливой писательницей?
   - Похоже, что так. Значит, у Параскевича могли быть реальные  причины
если не для самоубийства, то по крайней  мере  для  глубокой  депрессии.
Между прочим, мне начальник следственной части одно дело сует и на твое-
го Колобка ссылается. Вы что там, на Петровке, с ума все посходили? Дру-
гих следователей во всей горпрокуратуре нет?
   - Какое дело, Константин Михайлович?
   - Григорьеву, восьмидесятого года рождения. Труп  на  Котельнической.
Что твоему шефу прибило мне эту девочку подсунуть, не знаешь?
   - Не знаю, честное слово. Может, потому, что ею Юра Коротков  занима-
ется?
   - А ты?
   - Ну и я тоже, куда ж я денусь. Вы же знаете, я всеми  делами  нашего
отдела занимаюсь, одними больше, другими меньше, но  обязательно  всеми.
Но вообще-то я догадываюсь, откуда ноги растут. У нас ведь  в  последние
четыре года количество зарегистрирован