да все подорожало в  три-четыре  раза.  Эти  покупки  делали  две
девушки, по виду и акценту - приезжие, откуда-то с юга.
   - С Кавказа? - уточнила Татьяна.
   - Нет, из Украины или с  юга  России.  Ставрополь,  Ростов,  Краснодар  -
что-то в этом роде.  Фрикативное  "г",  и  интонация  к  концу  фразы  вверх
уползает.
   - Странно...  -  Татьяна  помолчала.  -  Какая  связь  может  быть  между
арбатской алкоголичкой в возрасте за сорок и приезжими девушками?  Не  могла
же Старостенко попросить их сделать эти покупки!
   - Не могла, - согласилась Настя. - Ни  один  нормальный  человек,  а  тем
более бедствующий, не отдаст такую сумму чужим людям под  честное  слово.  А
вдруг они обманут и скроются с деньгами? Хотя сам факт такой просьбы  вполне
объясним. Старостенко видит себя в зеркале и понимает, что, если  сунется  в
приличный магазин, ее поднимут на смех. Или выгонят сразу же из примерочной.
И будут орать, чтобы она  не  трогала  дорогие  вещи  грязными  руками.  Она
действительно могла постесняться зайти в магазин. Но  я  не  верю,  что  она
могла отдать такие деньги двум первым попавшимся девчушкам.
   Вывод был ясен, как белый день. Девушек попросили купить все необходимое,
но сделала это не пропавшая Старостенко. Это сделал тот, кто заплатил ей  за
услугу. Тот, кто  сочинил  текст  на  плакате.  Тот,  кто  не  хотел,  чтобы
продавщицы в магазине его запомнили.
   - Настя, - спросила Татьяна после минутной паузы, - а зачем все-таки этот
цирк? Если есть кто-то третий, он заплатил Старостенко за услугу и  отбыл  в
неизвестном направлении. У него голова не должна болеть о том, как и на  что
она потратит деньги. А у нас с тобой получается, что он не только  заплатил,
но и приложил определенные усилия к  тому,  чтобы  эта  арбатская  пьянчужка
оказалась хорошо одетой. Почему?
   - Я не знаю, - вздохнула Настя. - Я чувствую, что именно здесь что-то  не
склеивается. Именно здесь кто-то зарыт. Вероятно, собака, - мрачно  пошутила
она.
   - Или крыса, - добавила Татьяна. - В общем, дорогая, придется  признаться
себе, что мы столкнулись не с шутником. Это существо серьезное и  с  далеко,
идущими планами. Как ты думаешь, сколько дней  пройдет,  пока  он  снова  не
подаст голос?
   - Дня три, наверное, - предположила Настя. - Может, два.
   Но она ошибалась.

   КАМЕНСКАЯ

   В понедельник утром, как обычно, состоялась оперативка у Гордеева. Виктор
Алексеевич выглядел неважно, и все сотрудники отдела понимали,  что  как  ни
оттягивал он решение проблемы госпиталя, но момент вот-вот настанет. Или уже
настал. Колобок в последнее время  частенько  принимался  массировать  левую
сторону груди или левую руку, на его рабочем столе  то  и  дело  можно  было
заметить упаковку валидола, и, хотя  он  никогда  вслух  не  жаловался,  все
понимали, что это означает.
   - Перейдем к неприятному, - сказал полковник в  самом  конце.  -  Все  вы
знаете, какой инцидент случился в субботу с Анастасией.
   Все закивали, некоторые вполголоса поддакнули.
   - Ну что ж, тогда в детали вдаваться не буду.  В  субботу  и  воскресенье
сотрудники Центрального округа искали женщину, которая дала мальчишке плакат
и деньги. И сегодня ночью ее нашли.
   Он выдержал драматическую паузу, при этом глаза его были устремлены не на
подчиненных, а в окно, за которым моросил холодный дождь.  Насте  захотелось
крикнуть: "Ну что? Что эта женщина сказала? Говорите же скорее!  ",  но  она
прикусила язык. Колобок не молчал бы сейчас, если бы...  Одним  словом,  все
понятно. Ее нашли, но рассказать она уже ничего не может. Все развивается по
самому плохому варианту. Шутник убирает  свидетелей,  и  это  означает,  что
намерения его куда как серьезны.
   Примерно то же самое сказал и Гордеев, когда соизволил оторвать взгляд от
окна. Еще он поведал, что нашли Надежду Михайловну Старостенко за городом, в
лесу, неподалеку от дороги. Смерть наступила около 23  часов  в  субботу  от
огнестрельного ранения в область сердца.  При  ней  не  было  документов,  и
поскольку о ее исчезновении никто в милицию не заявлял, тело так и пролежало
в  морге.  И  только  в  воскресенье  вечером,  когда  стало  известно,  что
разыскивается женщина сорока двух лет с полным описанием  одежды  и  парика,
Зарубину сообщили о подходящем трупе. Убитая была опознана своими  знакомыми
как  Старостенко,  и  теперь  оставалось  выяснить,   та   ли   это   "тетка
неопределенного вида и возраста", которая контактировала с Ваней Жуковым.
   - Этим сейчас занимается следователь, который  возбудил  дело.  Поскольку
труп найден на территории области, следователь  областной.  Если  выяснится,
что потерпевшая  причастна  к  субботнему  инциденту,  тогда  будут  решать,
создавать ли  группу  с  нашим  участием.  Я  с  завтрашнего  дня  ложусь  в
госпиталь, Коротков остается за старшего. Если  поступит  команда  создавать
группу, работать будут Доценко и Каменская. Если команды не будет,  работает
одна Каменская. То есть ты, Анастасия, включаешься в любом случае, поскольку
это лично тебя касается. Если  вопросов  больше  нет,  все  свободны,  кроме
Каменской.
   Пока сотрудники выходили  из  кабинета,  бросая  на  Настю  сочувственные
взгляды,  она  перебралась  поближе  к  столу  начальника.   Вообще-то   она
предпочитала сидеть в углу  в  своем  любимом  продавленном  почти  до  пола
кресле, и в этих случаях Виктор Алексеевич  обычно  выходил  из-за  стола  и
расхаживал по кабинету, так ему  лучше  думалось.  Но,  судя  по  его  виду,
сегодня он вставать не собирался, чувствовал себя полковник явно  не  лучшим
образом, потому Настя и решилась нарушить традицию и пересесть поближе.
   - Я не могу понять, что он задумал, - сказал Гордеев, когда они  остались
одни. - Но ты должна мне это объяснить.
   Настя растерялась:
   - Откуда же я могу знать? Виктор Алексеевич...
   - Не морочь  мне  голову.  -  Гордеев  поморщился,  рука  его  машинально
потянулась к груди, но он отдернул ее. - Картина ясная. Некто  хочет  свести
личные счеты. Либо с тобой, либо с женой Стасова. И вы  обе  должны  напрячь
свои скудные мозги и вспомнить всех, кто может возыметь желание  поквитаться
с вами. Ты меня поняла, Настасья? Вы обе, - он снова сделал паузу и  перевел
дыхание, - должны вспомнить всю свою жизнь, перебрать по часам и  минутам  и
найти в своем прошлом человека, которого вы обидели и который может все  это
сейчас затеять.  Может  быть,  ты  его  нашла,  может  быть,  Образцова  его
посадила, может быть, это ваши отвергнутые любовники. Я не знаю. Но вы...  -
Снова пауза. - Вы должны знать. И когда либо ты, либо  она  такого  человека
найдете, вы должны сделать все, чтобы он  был  немедленно  задержан.  Насчет
скудности твоих мозгов я сказал так, для красного словца.  Поскольку  они  у
тебя не скудные, ты наверняка все  это  продумала  еще  вчера.  И  вспомнила
такого человека. Допускаю, что ты вспомнила даже нескольких. Более того,  ты
наверняка обсуждала ситуацию с Образцовой, и не один раз, и она  тоже  таких
вспомнила. И после этого вы обе думали, чего от них ждать. Вы вспоминали  их
имена, привычки, образ жизни, стиль мышления. Вы пытались понять, кто из них
может сделать то, что сделал этот Шутник, а кто не может.  Кого-то  отсеяли.
Кто-то остался под подозрением. И со всем  этим  багажом  ты  сидишь  сейчас
передо мной, делаешь невинные глаза и спрашиваешь: "Откуда же я могу  знать?
"
   Он  так  умело  скопировал  ее  интонацию,  что  Настя  не  выдержала   и
рассмеялась, хотя ей было совсем не весело.
   - Виктор Алексеевич...
   Но Гордеев прервал ее слабым движением руки.
   - Я тебя для чего оставил? Не для того, чтобы давать тебе задания.  Между
нами разница теперь всего в одну звезду, ты сама большая девочка, все знаешь
и все умеешь. Я оставил тебя для того, чтобы дать  тебе  совет.  Я  когда  о
трупе Старостенко вам рассказывал, уже по лицу твоему увидел все, о  чем  ты
будешь думать в ближайшие пятнадцать минут. Хочешь, скажу?
   Настя молча кивнула.
   - Ты стала думать о том, что кто-то хочет свести с тобой счеты  и  затеял
какую-то игру, но в ходе игры  погибла  женщина.  Пусть  алкоголичка,  пусть
никому не нужная, пусть по ней никто не заплачет, но  ценность  человеческой
жизни измеряется ведь не этим. То есть за то, чтобы  отомстить  тебе,  лично
тебе, Анастасии Каменской, заплачена такая цена. Выходит, ты слишком  сильно
обидела этого Шутника. И  дальше  выходит,  что  в  смерти  этой  несчастной
виновата именно ты. Если бы ты его не обидела, он не стал бы мстить, если бы
он не затеялся мстить, Старостенко была бы жива - Может быть, дело тут не  в
тебе, а в Татьяне Образцовой, но ты на всякий  случай  уже  чувствуешь  себя
виноватой. Я прав?
   Настя посмотрела ему в глаза и поежилась.
   - Да, вы правы.
   - А ты не удивляйся, - Колобок мягко усмехнулся, - я пока еще мысли  твои
читать не научился, зато жизнь прожил долгую и опыта набрался.  Ситуаций,  в
которых я чувствовал себя виноватым, было огромное  множество.  И,  немножко
зная твой трепетный характер, я вполне смог предположить, как  и  о  чем  ты
будешь думать. Так вот, хочу на этот  случай  дать  тебе  совет.  Даже  если
выяснится, что Старостенко погибла из-за тебя, не делай из  этого  всемирную
трагедию - Просто посмотри на ситуацию со стороны, поднимись над ней,  и  ты
увидишь, что дело не в тебе.
   - А в ком?
   - В нем. В том, кто это сделал. Если  человек  так  скроен  и  сшит,  что
ставит свою обиду в центр мироздания и готов мстить именно таким  чудовищным
способом, то он этим способом и с таким же остервенением мстит всем, кто его
обидел. Не обязательно тебе и не только тебе. Если бы его не обидела ты, это
сделал бы кто-нибудь другой, потому что его душа чрезмерно ранима, самолюбие
непомерно высоко, а эгоизм вообще переходит всякие разумные  границы.  Такие
люди чувствуют себя обиженными по двадцать пять раз в  сутки,  и  список  их
личных врагов ежедневно пополняется. Но он не может свести счеты  со  всеми,
потому что врагов слишком много. И он выбирает кого-то одного. С  кем  легче
справиться. До кого проще добраться. Или просто кто  под  руку  подвернулся.
Вся ситуация говорит о том, что замысел у нашего Шутника возник случайно,  а
это  означает,  что  ты  просто  подвернулась  ему  под  руку.  Он  шел   по
Калининскому... то есть  по  Новому  Арбату...  не  привыкну  никак  к  этим
переименованиям... Шел, шел и вдруг увидел  толпу  и  телевизионные  камеры.
Подошел, глянул на монитор, а там ты. Вот и все. Он бы все равно  мстил,  не
тебе, так кому-нибудь другому, потому что он так устроен. И  если  бы  нужно
было для облегчения своей затеи кого-то убить, он бы все равно убил,  потому
что он злобная, мстительная сволочь. А ты, деточка,  никак  не  можешь  быть
виновата в том, что он такой. Поверь мне, я не сразу  стал  таким  умным.  Я
тоже много лет убивался и переживал, когда мне казалось,  что  я  виноват  в
чьей-то смерти. И только ближе к старости я  научился  быть  логичным  и  не
искать свою вину там, где ее нет. Тем более еще неизвестно, кому  он  мстит,
этот урод, тебе или Образцовой. Так что ты иди, Стасенька, подумай над  тем,
что я сказал, и подружке своей Татьяне  объясни,  если  она  сама  этого  не
понимает. И думайте, девочки, думайте. Вычисляйте его,  моделируйте,  ищите.
Наша гордость задета, наша профессиональная честь. Его надо найти как  можно
быстрее и  устроить  показательный  процесс,  чтобы  другим  неповадно  было
проверять, насколько мы умные.
   Настя вернулась к себе и тут же позвонила Татьяне  на  работу.  Та  сняла
трубку не сразу, и голос  у  нее  был  сухой  и  отстраненный.  Вероятно,  в
кабинете были посторонние.
   - Таня, это я. Можно два слова?
   - Полтора, - жестко ответила Татьяна. - У меня люди.
   - Ее убили, - коротко сообщила Настя.
   - Я поняла, - так же коротко сказала Татьяна и повесила трубку.


   Глава 4
   БАБУШКА УБИЙЦЫ

   Ну что ж, на пороге своего семидесятипятилетия я  могу  подвести  итог  и
признать, что прожила свою жизнь достойно. "И  воспитала  достойного  внука,
который не уронил чести нашего рода. Но один Всевышний знает, чего  мне  это
стоило и через какие испытания пришлось пройти нашей  семье.  Воспитание  не
позволяло мне открыто демонстрировать свои чувства, и  только  мой  покойный
муж представлял, правда, частично, что я испытывала, когда честь семьи  была
поставлена под угрозу. Но полагаю, что супруг мой чувствовал то же самое.
   На протяжении ста пятидесяти лет в нашем  роду  Данилевичей-Лисовских  не
было ни одного мезальянса. Из поколения в  поколение  мы  вступали  в  браки
только с равными себе  по  уровню  образования.  Ученые,  писатели,  медики,
университетские  профессора.   Никаких   разночинцев,   никаких   купеческих
отпрысков, никакой сомнительной публики. И уж тем более никаких политиков  и
революционеров. Каждый, кому дозволялось породниться с нами, должен был быть
достоин нашего рода и наших традиций, которые мы берегли свято и  передавали
из поколения в поколение. Но эти требования распространялись и на нас самих.
Мы тоже должны  быть  достойными  своих  предков.  Я  всю  жизнь  занималась
древнегреческим языком, мои научные труды посвящены  творчеству  литераторов
Древней Греции. Мой покойный супруг был литературоведом, его специальность -
русская поэзия конца  восемнадцатого  века.  И  мои  родители,  надобно  вам
заметить, долго не давали  согласия  на  наш  брак,  им  требовалось  немало
времени, чтобы убедиться: Николай Бенедиктович Эссен составит мне  достойную
партию. Но для того, чтобы представить им доказательства  этого,  ему  нужно
было составить себе имя в литературно-критических кругах.  Благодарю  судьбу
за то, что мне было всего шестнадцать, когда мы познакомились с Николаем,  и
за десять лет, пока он доказывал, что достоин  меня,  я  успела  состариться
всего до двадцати шести. Когда мы сочетались браком,  Николаю  Бенедиктовичу
было уже сорок. Однако я не роптала на родителей, ибо понимала: в нашем роду
мезальянсов не было и быть не должно. И в свои шестнадцать  я  еще  не  могу
судить о том, кто достоин вступить в родство  с  нашим  родом,  который,  за
полтора столетия дал жизнь ученым и литераторам с мировым именем.
   Точно так же я воспитывала и нашу единственную дочь Инессу. Увы,  времена
изменились,  и  наши  вековые  семейные  традиции  оказались  не   в   силах
противостоять разнузданности нравов. Большевики... Я  до  сих  пор  не  могу
понять, почему мои родители не эмигрировали вместе со всеми. Иногда я думаю,
что мой батюшка, мир праху его, был ослеплен идеями революции. А  порой  мне
приходит в голову, что он в них просто не  разобрался  и,  не  понимая  всей
опасности  насильственного  большевизма,  доверчиво   решил,   что   ученых,
занимающихся древней историей, никто притеснять не станет. В этом он, как ни
странно, оказался прав. Большевикам понадобились институты, чтобы обучать  в
них голь перекатную, рвавшуюся к власти, ведь им обещали, что каждая кухарка
хоть немного поуправляет  государством,  и  в  этих  институтах  нужно  было
преподавать историю. Отец заведовал кафедрой в университете до самой кончины
и был похоронен с огромными почестями. Но одного  он,  чистый  и  доверчивый
историк, не учел: в стране  большевиков  нам  трудно  будет  сохранить  наши
традиции, кои мы почитали более всех ценностей.
   Инесса подавала большие надежды. С раннего детства играла в шахматы, и  в
школе всегда была первой ученицей, особенно выделяясь остротой ума в  точных
науках. Мы с Николаем Бенедиктовичем прочили ей карьеру физика, но дочь, как
ни прискорбно, не испытывала ни малейшего интереса  к  тем  наукам,  которые
давались ей более всего. Разумеется, ее решение поступать  в  педагогический
институт мы с супругом не одобрили. Да, профессора  в  нашем  роду  были,  и
немало, мы с Николаем Бенедиктовичем оба носим это звание,  но  профессор  -
это  профессор,  а  школьный  учитель   -   это,   извините,   нонсенс   для
Данилевичей-Лисовских. Однако мы слегка успокоились, когда Инесса  объяснила
нам, что не собирается преподавать в обычной школе. Ее  интересуют  методики
развития интеллекта, логического мышления и памяти у детей, и она собирается
заниматься исключительно наукой.
   - Разве ты не понимаешь, мама, - говорила Инесса, - что все мои  школьные
успехи имели место только благодаря тому, что папа с четырех  лет  играл  со
мной в шахматы? Это дало мне отличную память  и  четкость  мышления.  Однако
есть и другие качества интеллектуальной деятельности, которые развиваются не
шахматами, а другими вещами. И я хочу посвятить свою жизнь  разработке  этих
"других вещей",  чтобы  в  каждой  семье  в  конце  концов  могли  вырастить
интеллектуально  развитых  детей.  Но   для   этого   мне   нужно   получить
педагогическое образование и соответствующий диплом.
   Что ж, это звучало совсем  неплохо.  Мысль  о  том,  чтобы  увидеть  свою
единственную дочь в роли  школьной  учительницы  была  для  нас  с  супругом
непереносима. Но в таком виде идею дочери можно было поддержать.
   - Ты знакомилась с соответствующей литературой? - строго  поинтересовался
тогда Николай Бенедиктович. - Насколько в науке разработана данная проблема?
   - Папа, я перечитала огромное количество книг и журналов. Об  этом  никто
никогда не писал и никто этим не занимался.
   - Значит, если ты займешься этим, ты будешь первой? - уточнил он.
   Инесса торжествующе улыбнулась, ибо  хорошо  поняла  смысл  вопроса.  Она
оставалась настоящей представительницей нашего рода,  и  я  была  не  права,
усомнившись в этом.
   - Первой и единственной, папа, - твердо ответила она. - Ты можешь в  этом
не сомневаться.
   Да, в таком виде проблема представала  совсем  иначе.  Инесса  пойдет  по
научной, стезе и быстро составит себе имя и научную репутацию.  Способностей
у нее, несомненно, достаточно  и  даже  более  того.  Она  станет  ученым  с
уникальной   специализацией,   основоположником   научной   школы,    первым
разработчиком  теории.  Ее  имя   станет   широко   известным.   Итак,   род
Данилевичей-Лисовских посрамлен не будет. Инесса достойна своих  предков,  и
это дало нам с Николаем Бенедиктовичем надежду на то, что и при  большевиках
мы сумеем сохранить и передать по наследству наши традиции.
   Однако вскоре случилось страшное. Дочь  училась  на  четвертом  курсе,  и
однажды порог нашего дома переступил Этот. Бог мой, он учился на рабфаке. Из
семьи рабочих. Отец железнодорожник, машинист, кажется, а мать  работала  на
фабрике. В семье было восемь детей. Разумеется, ни о каком хотя  бы  сносном
воспитании и речи быть не могло, не говоря уж о манерах и образованности.  Я
ума  не  могла  приложить,  где  Инесса  ухитрилась  познакомиться  с  Этим.
Оказалось, в каком-то бюро какого-то райкома какого-то  комсомола.  Вот  он,
результат большевизма: не осталось  элитарных  учебных  заведений,  а  ежели
таковые находились, то гарантий безопасности никто не дает,  ибо  существуют
какие-то общественные работы, которые насильственно смешивают все социальные
слои.
   Мы  с  Николаем  Бенедиктовичем  старались  сохранить  лицо  и  не   быть
невежливыми, однако после первого визита Этого в наш дом  постарались  мягко
дать понять Инессе, что такому странному молодому  человеку  вряд  ли  стоит
посещать нашу семью. И тут дочь произнесла такое, от чего мы долго не  могли
оправиться.
   - Мама, неужели ты не поняла? Я выхожу  за  него  замуж.  Я  привела  его
официально познакомиться с вами.
   -  Я  полагаю,  это  неумная  шутка?  -  вступил   в   разговор   Николай
Бенедиктович. - Учеба в гуманитарном институте привела  к  развитию  у  тебя
весьма своеобразного юмора. Я всегда считал, что ты с  твоими  способностями
должна учиться в техническом вузе, это очень дисциплинирует мышление.
   - Это не шутка, папа, - очень серьезно ответила Инесса.  -  Я  выхожу  за
него  заму