попробовать, там родители  и  усы-
новленный мальчик. Имена сказал, адрес, телефон. Вот и все.
   - Ладно, - вздохнул Ольшанский, - давайте все данные на этого  Галак-
тионова, буду проверять ваши байки. Адрес, телефон, место работы. Так  у
вас же есть! - неподдельно удивился Лыков.
   - Что у меня есть? - нахмурился Ольшанский.
   Лыков замолк, озадаченно глядя на следователя. Он даже ерзать на сту-
ле перестал.
   - Д... Данные... - запинаясь произнес он.
   - Какие данные?
   - На Г... Г... Галактионова. Он же умер. В смысле, его убили.
   - Что?!
   Ольшанский сорвал очки и впился  взглядом  в  несчастного  Лыкова.  У
Константина Михайловича была сильная близорукость, и толстые линзы очков
делали его глаза для стороннего наблюдателя маленькими и невыразительны-
ми. На самом же деле глаза у него были красивые,  большие  и  темные,  и
когда следователь бывал чем-то недоволен, яростно сверкали  и  буквально
пригвождали его собеседников к месту. Если, конечно, сам Константин  Ми-
хайлович не забывал в этот момент снять очки.
   - Повторите, пожалуйста, я что-то вас плохо понял, -  произнес  он  с
ледяным спокойствием. - И постарайтесь не заикаться.
   - Александр Владимирович Галактионов убит примерно три недели  назад.
Меня ведь уже допрашивали. Вы разве не знаете?
   - Откуда мне знать? - раздраженно ответил следователь. - Не я же  вас
допрашивал. Отправляйтесь в камеру и еще  раз  подумайте  над  тем,  что
конкретно вам сказал Галактионов, давая наводку на Красниковых.
   Он нажал кнопку и вызвал конвой. После  этого  долго  сидел,  потирая
пальцами переносицу, потом собрал со стола бумаги и покинул  гостеприим-
ное здание следственного изолятора.
   На следующее утро перед ним лежала справкамеморандум об уголовном де-
ле, возбужденном по факту обнаружения трупа гражданина  Галактионова  А.
В. Галактионов был найден на квартире у своей любовницы через четыре дня
после того, как его жена заявила о его исчезновении. К моменту обнаруже-
ния Галактионов был мертв по меньшей мере неделю. Его  любовница  Шитова
Надежда Андреевна все это время находилась в больнице в связи с операци-
ей по поводу трубной беременности. Причина смерти - отравление цианидом.
   Александр Галактионов был личностью крайне неудобной для  расследова-
ния убийства, поскольку круг  его  знакомых  был  столь  широк,  а  дея-
тельность столь разнообразна, что, например, молодому, только начинающе-
му профессиональную деятельность оперативнику до самой пенсии хватило бы
работы по выдвижению и проверке версий.  Вопервых,  Галактионов  работал
начальником кредитного отдела в коммерческом банке, на который  периоди-
чески "наезжали" разного рода группировки. Во-вторых, он был большим лю-
бителем женщин и вел себя недостаточно аккуратно, вследствие чего  то  и
дело нарывался то на их мужей и любовников, то на  собственную  супругу.
В-третьих и, пожалуй, в-главных, он был заядлым картежником. Так  что  в
версиях недостатка не было, чего нельзя было сказать  о  людях,  которые
могли бы их проверять.
   Ольшанский бегло просмотрел список допрошенных друзей,  родственников
и знакомых Галактионова и действительно обнаружил среди  них  фамилию  и
имя Леонида Лыкова. Шустрый вымогатель не солгал. Константин  Михайлович
понял, что попал в ситуацию совершенно идиотскую: если Лыков  уже  давно
знал о смерти Галактионова, то мог ничтоже сумняшеся назвать его  в  ка-
честве источника информации о Красниковых, справедливо полагая, что про-
верить правдивость его слов невозможно. Если же он не соврал и  сведения
о Диме Красникове он получил действительно от Галактионова, то  придется
заново допрашивать весь огромный круг знакомых  покойного,  чтобы  попы-
таться нащупать ниточку, ведущую к первоисточнику. Но прежде чем прыгать
в этот омут, стоит еще раз поговорить с потерпевшими Красниковыми.  Ведь
никто лучше их самих не знает, кто мог быть  обладателем  информации  об
усыновлении.
   Он поежился под обжигающе ледяными струями  воды  и  с  удовольствием
ощутил прилив бодрости, до красноты растирая кожу жесткой мочалкой.  Вы-
терся махровым полотенцем и принялся за бритье, чувствуя, как тело после
холодного душа начинает приятно гореть. Завтракать он уселся в  прекрас-
ном настроении и с аппетитом съел яичницу, две сосиски, гренки с сыром и
кофе.
   - Ты не опоздаешь? - спросила жена, бросая взгляд на часы и вдевая  в
уши серебряные сережки. - Уже десять минут девятого.
   - Я сегодня поработаю дома, хочу закончить наконец статью.
   - Счастливый, - с завистью вздохнула жена. - Вот если бы я могла  ра-
ботать дома! И почему это мужикам удается так устраиваться. Ладно, я по-
бежала. Если надумаешь сделать перерыв, забери вещи из  химчистки,  кви-
танции лежат на холодильнике.
   - Заберу, заберу, - добродушно откликнулся он. - Выйду днем  с  Алма-
зом, заодно и заберу.
   После ухода жены он еще немного посидел на кухне, потом прошел в ком-
нату, достал из портфеля бумаги и разложил их на столе. Статья была поч-
ти готова, оставалось только вписать черным фломастером формулы и  доба-
вить два-три абзаца с основными выводами. Через полтора часа работа была
закончена. Он перепечатал на машинке последнюю страницу с вновь написан-
ными фразами, сложил все страницы по порядку и скрепил цветной пластмас-
совой скрепочкой. Потом долго смотрел на первый лист с напечатанным заг-
лавными буквами названием статьи, под которым стояли фамилии четырех со-
авторов. Усмехнулся, снова взял фломастер и начертил вокруг одной из них
аккуратную черную рамочку. Он остался доволен своей работой.
   Подходя к зданию Главного управления внутренних дел Москвы на Петров-
ке, Анастасия Каменская с тоской подумала, что простуды, пожалуй, не из-
бежать. Первая лужа, в которую она ухитрилась  вляпаться  по  щиколотку,
попалась ей прямо возле дома, второй раз она зачерпнула воды  в  сапоги,
когда подходила к метро. Сапоги были совсем новые, но все равно протека-
ли. Наверное, фирмам-изготовителям и в голову не приходит, что в  зимних
кожаных сапогах люди будут ходить по колено в воде и грязи. Определенно,
обувная технология не поспевала за глобальным потеплением.
   Всю дорогу в метро Настя чувствовала противное хлюпанье внутри сапог,
но на улице, решив, что хуже все равно не будет, поскольку  ноги  и  так
мокрые, перестала смотреть на тротуар и  полностью  погрузилась  в  свои
мысли. Кончилась такая беспечность тем, что за несколько минут,  которые
ей понадобились, чтобы дойти от метро "Чеховская" до здания на Петровке,
она влезла в лужи по меньшей мере раза  четыре.  Теперь  ногам  было  не
только сыро, но и холодно.
   Войдя в кабинет, она стянула с ног сапоги и озадаченно посмотрела  на
ступни. Колготки были мокрыми насквозь, и с них медленно стекали, груст-
но капая на пол, капельки воды. Она заперла дверь изнутри, сняла джинсы,
за ними - колготки и стала мучительно соображать, что делать.
   В дверь кто-то дернулся, потом постучал.
   - Аська, открой, я видел, как ты пришла. Ну открой, поговорить надо.
   Голос принадлежал Юре Короткову, Настиному приятелю и коллеге,  кото-
рый сделал ее своей наперсницей и постоянно делился любовными  пережива-
ниями, недостатка в которых у него не наблюдалось.
   - Не могу, - ответила она через дверь. - Я переодеваюсь.
   - Да ладно тебе, открывай, я смотреть не буду, - настаивал Коротков.
   - Перебьешься, - спокойно сказала Настя, доставая из шкафа  форменную
юбку, рубашку и китель с майорскими погонами. Плохо, что туфли  придется
надевать на босу ногу, но выхода нет, она никак не могла  приучить  себя
носить в сумке запасные колготки.
   - Ну Ася, - ныл под дверью Коротков, исступленно дергая  ручку.  -  Я
лопну, если не поделюсь с тобой.
   - Да подожди же минутку, - рассердилась она. - Ночь терпел,  так  еще
чуть-чуть потерпишь.
   - Не ночь, - продолжал препираться Юра, - я только что узнал и  сразу
к тебе помчался. Это по Галактионову. Ну, откроешь?
   Дверь немедленно распахнулась. Когда дело касалось работы,  Анастасия
Каменская забывала о приличиях, и сейчас она предстала перед  Коротковым
в форменной серой юбке, легкомысленной белой футболке, с босыми ногами и
голубой рубашкой в руках.
   - Заходи быстрее, - шепнула она, снова запирая дверь.  -  Выкладывай,
что там стряслось.
   - Колобку только что звонил Костя Ольшанский по поводу  Галактионова.
Я у него в кабинете был, своими ушами слышал.
   - Ольшанский? - удивилась она. - А он тут при чем? Дело  Галактионова
у Игоря Лепешкина. Или они что-то переиграли?
   - В том-то и дело. Насколько я понял из реплик Колобка, у  Кости  со-
вершенно по другому делу образовался выход на Галактионова. Через полча-
са оперативка, Колобок опять нас  поднимет  по  этому  убийству  отчиты-
ваться, а у тебя полный ноль, ты сама вчера говорила. Звони быстрее Кос-
те, может, за полчаса успеешь что-нибудь сообразить.
   - Юрка, ты настоящий друг. Только боюсь, Костя  меня  адресует  дале-
ко-далеко. Ты же знаешь его хамский язык. Застегни  мне  галстук,  пожа-
луйста.
   - Слушай, я только сейчас заметил: а чего это ты форму нацепила?
   - Сапоги промочила насквозь, и джинсы мокрые чуть не по колено. Пусть
хоть немножко подсохнут, - объяснила она, втискивая ноги в узкие неудоб-
ные туфли.
   - У тебя с Костей плохие отношения? - поинтересовался Коротков,  отк-
рывая форточку и закуривая. - С чего это ты боишься ему звонить?
   - Отношения нормальные, просто хамов не люблю.
   - Очень ты трепетная, подруга, при нашей-то работе надо быть попроще.
   - Он мне Ларцева простить не может. Да я и сама себе простить не  мо-
гу.
   - Не дури, Аська, ничьей вины тут нет. И Костя прекрасно это  понима-
ет. Не накручивай себя. Давай звони, может, общими усилиями успеем  соо-
рудить что-нибудь для Колобка.
   Но их надежды почти не оправдались. Ольшанский  был  высокомерно-кор-
ректен, злобных выпадов не допускал, но на том, что удалось от него  уз-
нать, выстроить более или менее приличный отчет для  начальника  они  не
смогли.
   Полковник Виктор Алексеевич Гордеев был наделен подчиненными  прозви-
щем "Колобок" из самых лучших чувств. Над ним уже лет тридцать никто  не
смел подшучивать, и прозвище, которое приклеилось к нему еще с юных  лет
и кочевало из поколения в поколение, передаваясь от уходящих  на  пенсию
молодым новичкам, к нынешнему времени обрело смысл почти угрожающий:  не
смотрите, что я кругленький и лысый, я на самом деле - свинцовый шар.
   Оперативку он начал как всегда спокойно и приветливо. Но все его сот-
рудники знали, что даже если кому-нибудь из них грозит  крупный  разнос,
Колобок никогда этого не покажет заранее. Он любил своих ребят  и  отно-
сился к ним уважительно, считая, что лишняя,  особенно  преждевременная,
нервотрепка раскрытию тяжких преступлений против личности отнюдь не спо-
собствует.
   - Что-то я давно не слышал, как движутся дела по Битцевскому парку, -
начал он. - Слушаю, Лесников.
   Игорь Лесников, самый красивый сыщик на Петровке и в то же время один
из самых строгих, серьезных и обязательных  сотрудников,  начал  обстоя-
тельно докладывать о том, какая работа проделана для раскрытия серии из-
насилований, совершенных в течение месяца в Битцевском парке. Дело расс-
ледовалось уже четвертый месяц, первоначальная горячка поутихла, а в та-
ких случаях Колобок призывал подчиненных к ответу примерно раз в неделю.
Настя внимательно слушала Игоря,  стараясь  не  сбиваться  на  мысли  об
убийстве Галактионова, потому что в работу по Битцевским  изнасилованиям
она сама внесла немалую лепту, долго и кропотливо составляя схему, кото-
рая позволила вывести некоторые закономерности в  совершении  преступле-
ний. Исходя из этих закономерностей они с  Игорем  нарисовали  примерный
портрет преступника, его психологическую, поведенческую  характеристику,
и теперь терпеливо, день за днем, отрабатывали всех возможных подозрева-
емых. Точнее, отрабатывал сам Игорь,  каждый  вечер  принося  Насте  ре-
зультаты своих трудов, а уж она занималась анализом полученной  информа-
ции.
   - Медленно, медленно работаете, - недовольно сказал Гордеев. -  Но  в
целом направление кажется мне перспективным. Так, убийство Галактионова.
Кто доложит? Каменская?
   - Разрешите, Виктор Алексеевич, я доложу, - вызвался  Коротков.  -  У
нас возникли новые обстоятельства. Круг знакомых Галактионова чрезвычай-
но широк, вы об этом знаете. За три недели опрошено более семидесяти че-
ловек, которые могли дать какую-либо информацию о самом Галактионове и о
возможных причинах его убийства. Еще три дня назад нам представлялось...
   - Кому это - нам? - ехидно перебил его Колобок. - Мне? Анастасии? Ни-
колаю Второму?
   Юра перевел дыхание и, сделав небольшую паузу, продолжил:
   - В первую очередь так думал следователь Лепешкин, и я был с ним пол-
ностью согласен. Поэтому я убедил в этом Каменскую.
   - А у нее своей головы нет на плечах? Ладно, продолжай.
   - Нам представлялось, что круг лиц, обладающих информацией о Галакти-
онове, нами выявлен полностью. Полученная от этих людей информация  пос-
тоянно дублируется, повторяется в показаниях, называются одни  и  те  же
факты, фамилии, имена, адреса. Все версии, выдвинутые на основании  соб-
ранных сведений, проверяются, выдвигаются новые версии. Однако вчера бы-
ла получена новая информация, на основании которой мы можем считать, что
круг знакомых Галактионова охвачен не полностью и что у него была  некая
сфера деятельности, о которой никому из опрошенных ничего  не  известно.
Как могло получиться, что мы не узнали об этом раньше? У меня нет  гото-
вого ответа, Виктор Алексеевич. У меня есть только предположения,  кото-
рые я пока не хотел бы высказывать, чтобы никого зря не обижать.
   Гордеев поднял глаза от листка бумаги, на  котором  что-то  задумчиво
чертил, слушая оперативников, и вопросительно посмотрел на Настю. "Ты  в
курсе? О чем это он говорит?" - спрашивал его взгляд. Настя едва заметно
кивнула, мол, все правильно, если нужны подробности - я потом все объяс-
ню.
   - Обижать не надо, это ты правильно решил, -  покивал  круглой  лысой
головой Виктор Алексеевич. - Но и голову мне морочить не стоит.  Как  ты
предполагаешь действовать  дальше?  Как  собираешься  выявлять  эту  та-
инственную сферу деятельности Галактионова?
   - В первую очередь я собираюсь тщательно проанализировать все имеющи-
еся показания, чтобы попробовать выявить дефекты допросов.
   - Иначе говоря, ты собираешься посмотреть, нельзя ли вытрясти что-ни-
будь из тех, кто уже попал в поле вашего зрения.  Ты  хочешь  попытаться
понять, есть ли среди этих людей такие, которые явно о чем-то  умалчива-
ют. Я правильно перевел твою речь на человеческий язык?
   - Правильно, товарищ полковник. У нас нет возможности расширять  круг
проверяемых до бесконечности в поисках людей, которые с первого же  воп-
роса выложат нам все, что мы хотим узнать. Я считаю, нужно идти по  пути
интенсификации, постараться наилучшим образом использовать уже имеющихся
свидетелей.
   - Так. - Колобок обвел присутствующих тяжелым немигающим взглядом.  -
Наш уважаемый коллега Коротков решил устроить нам здесь  небольшой  лик-
без, дабы за словесным туманом скрыть собственные неудачи. Это печально.
Еще более печально, что за столько лет работы в отделе он так и не усво-
ил, что признаваться в неудачах - не стыдно. Точно так же как не  стыдно
должно быть признаваться в ошибках. Это, может быть, неприятно, но ни  в
коем случае не стыдно. Более того, своевременное  признание  ошибки  или
неудачи оставляет возможность исправить положение, а чем  дальше  -  тем
шанс на исправление положения меньше. Я повторял вам  это  миллион  раз.
Повторял?
   Он снова обвел глазами всех находящихся в комнате.
   - Продолжим работу, - неожиданно мирно сказал Колобок. - Все, кто ра-
ботает по Галактионову, останутся после совещания.
   Настя облегченно вздохнула. Ей было ужасно жаль Юрку Короткова,  доб-
ровольно подставившего себя под удар, но они все рассчитали верно. Коло-
бок должен был им наподдать, это было во  всех  отношениях  справедливо,
хотя, конечно, откуда им было знать, что Лепешкина нельзя оставлять нае-
дине с женщинами-свидетельницами. И нельзя потом принимать за чистую мо-
нету то, что написано в протоколах допросов  таких  свидетельниц.  Настя
уже к концу первой недели совместной работы почувствовала, что с  Игорем
Лепешкиным что-то не так, но смолчала, полагая, что  у  человека,  почти
двадцать лет проработавшего на следствии, должно хватить профессионализ-
ма на то, чтобы не смешивать субъективные оценки и переживания с фактами
и доказательствами по уголовным делам. Да и сам Колобок Гордеев  страшно
не любил, когда его сыщики начинали жаловаться на следователей. "Не  мо-
жете найти со следователем общего языка - грош вам цена, как оперативни-
кам", - не уставал повторять он. Кроме Насти и Короткова  убийством  Га-
лактионова занимался еще Миша Доценко, и они втроем опросили столько лю-
дей, сколько сумели, разрываясь между этим преступлением и добрым десят-
ком других. С остальными беседовал Лепешкин. Вот и добеседовался...  Од-
ним словом, струсили они, не настояли на своем сразу же, за что и  полу-
чили от Колобка Гордеева по полной программе. Но главное - они сумели за
полчаса соорудить сценарий, результатом постановки которого на оператив-
ном совещании явилось внезапное озарение их начальника. Не  случайно  же
он ругался-ругался, мораль читал и вдруг ни с того ни с сего  перешел  к
следующему вопросу, словно разговора о Короткове и его неудачах не  было
вовсе. И не случайно велел остаться после совещания Насте,  Короткову  и
Доценко. Это означало, что он тоже вспомнил про Лепешкина и  понял,  что
вины его ребят здесь нет. Они следователей не выбирают. А его вина, вина
начальника, есть. Он должен был вовремя вспомнить, что такое есть  Игорь
Евгеньевич Лепешкин, и дать своим подчиненным жесткие инструкции,  а  не
ждать, пока они набьют синяки и шишки, набираясь собственного печального
опыта.
   Когда закрылась дверь за последним  из  покидающих  кабинет  Гордеева
оперативником, он резко поднял голову и уставился на Короткова:
   - Что за детский сад вы мне тут разводите?
   Почему сразу не пришли и не сказали, что Лепешкин вам всю обедню пор-
тит?
   - Виктор Алексеевич, вы не поощряете, когда  мы  ходим  к  вам  жало-
ваться. Сколько раз вы устраивали нам выволочки за то, что мы жаловались
вам на следователей? Вы же сами без конца повторяли, что  следователь  -
фигура номер один, и наше дело - выполнять его поручения, а в  свободное
от основной работы время заниматься самодеятельностью, - сказала  Настя,
пересаживаясь в свое любимое кресло в углу кабинета.
   - Мало ли чего я говорил, - пробурчал Колобок. - Может,  я  шутил.  В
общем, так, ребятки. Я перед вами виноват, Лепешкина просмотрел.  Я  его
знаю давно, он в городской прокуратуре всего два месяца работает,  а  до
этого много лет сидел в районе и в округе. Вам, слава Богу, сталкиваться
с ним раньше не приходилось, он специализировался на  хозяйственных  де-
лах. Когда мне сказали, что убийство Галактионова ведет следователь  Ле-
пешкин, я должен был сразу вас предупредить,  чтобы  женщин-свидетельниц
вы предварительно опрашивали сами, иначе толку не будет. Я этого не сде-
лал, в чем и признаю свою вину. С этим все. Теперь о другом. Мне  звонил
сегодня Константин Михайлович Ольшанский с несколько странной  просьбой.
Ему нужны сведения по делу Галактионова. Господин Лепешкин  их,  естест-
венно, не дает. Ну, тут он в своем праве, тайна следствия - дело святое.
В принципе Костя мог бы получить эти сведения сам, но у него это  займет
раз в сто больше времени, чем у вас троих плюс Лепешкин. Объясняю  суть:
Ольшанский ведет дело о разглашении тайны усыновления. Некий Лыков вымо-
гал деньги у приемных родителей под угрозой  разглашения  вышеозначенной
тайны. Будучи благополучно по