нему пришла Ольга,  он  об  этом
вообще забыл, а когда вспомнил, то подумал, что, в конце концов, это  не
так уж глупо. Вдруг кому-нибудь станет ночью плохо или чайку горяченько-
го захочется, он нажмет кнопку вызова медсестры, а когда та не прибежит,
больной выйдет из палаты и начнет ее искать. Красиво же получится,  если
он, стоя в коридоре, услышит... А потом увидит, как из другой палаты вы-
ходит медсестра.
   Палата была просторная и удобная, с собственным санузлом, холодильни-
ком и большим письменным столом. Вечером ему  принесли  вкусный  ужин  и
стакан с какой-то микстурой.
   - Что это? - спросил Оборин у хорошенькой сестрички в  накрахмаленном
халатике.
   - Витамины, травы всякие, - ответила она, кокетливо улыбаясь.
   - Горько, наверное?
   - Что вы, вкус очень приятный. Немножко горчит, это  верно,  но  ведь
травы всегда горчат. Вы попробуйте.
   Оборин отпил маленький глоточек. На вкус  микстура  напоминала  слабо
заваренный зверобой. Ему понравилось.
   - А вы до которого часа работаете? - поинтересовался он вполне невин-
ным тоном.
   - До десяти вечера. В десять заступает другая медсестра.
   Он знал, что этой другой будет Ольга, и ему хотелось, чтобы время шло
быстрее, ведь он так по ней соскучился. В  течение  нескольких  дней  он
только разговаривал с ней по телефону и теперь,  сгорая  от  нетерпения,
ждал, когда можно будет снова обнять ее, раздеть, смотреть в ее расширя-
ющиеся от страсти глаза, слушать ее прерывистое дыхание.
   Когда Ольга наконец появилась, он даже не нашел в себе сил поговорить
с ней, накинулся на нее как сумасшедший и  только  потом,  успокоившись,
сообразил, что не обменялся с ней ни словом, повел себя как грубая  ско-
тина. К счастью, она совсем не обиделась.
   - Ну надо же, - прошептала она, водя ладонью по его груди, - я  и  не
подозревала, что до такой степени соскучилась по тебе.
   После ее ухода Юрий заснул крепким сном и проснулся утром  совершенно
счастливым. На завтрак ему принесли сыр, творог, джем, яичницу и йогурт,
а также очередной стакан с горьковатой, но приятной на  вкус  микстурой.
Он с аппетитом все съел, залпом выпил темную жидкость и принялся за  ра-
боту. Принеся завтрак, Ольга предупредила, что в десять, когда она будет
сменяться, в отделении уже будут врачи, поэтому она не станет  заходить,
чтобы попрощаться. Это не принято и может вызвать удивление.
   - Когда мы увидимся? - спросил Оборин.
   - Я работаю завтра с десяти утра, у нас смены  по  двенадцать  часов,
так удобнее.
   - Как еще долго! - протянул Оборин. - Я не доживу. Я умру от тоски по
тебе.
   - Ничего. - Она тихонько засмеялась. - Ты будешь работать  над  своей
диссертацией и даже не заметишь, как время пролетит.
   Конечно, Оборин ей не поверил, он знал свою влюбчивость и  точно  так
же знал, что никакая, даже самая интересная работа не в состоянии заста-
вить его забыть о предмете своих воздыхании в тот первый  период,  когда
острота чувств еще не притупилась. Тем не менее после завтрака он добро-
совестно принялся за работу, разложил анкеты, выписки, заметки  и  начал
составлять таблицы, в которые  аккуратно  заносил  данные  эмпирического
исследования. Ему уже давно не удавалось поработать спокойно, ни на  что
не отвлекаясь, и он  даже  удивился,  что  работа  доставляет  ему  удо-
вольствие. В три часа новая медсестра, которую он еще не видел, принесла
ему обед и микстуру. Оборин торопливо проглотил борщ и жареного цыпленка
с салатом из капусты и свеклы, запил микстурой и снова кинулся  к  своим
бумагам.
   День пролетел, против  всяких  ожиданий,  незаметно,  и,  укладываясь
спать, он с удовольствием думал о том, что  утром  снова  увидит  Ольгу.
Нет, что ни говори, а мысль лечь в больницу оказалась более чем удачной.


   ГЛАВА 11

   Новость, сообщенная Виктором, заставила Арсена оставить  все  дела  и
погрузиться в невеселые раздумья.  Подумать  только,  заказчик  оказался
племянником Денисова. Как же тогда прикажете все это  понимать?  Денисов
засылает в Москву частного сыщика Тарадина, сводит его  с  Каменской,  а
потом дает заказ на то, чтобы помешать им в  поисках  конкретных  людей?
Очень интересно.
   Вывод из этого следовал совершенно определенный, и  результат  тяжких
раздумий Арсена не порадовал. А вывод очень простой: он,  Арсен,  чем-то
досадил могущественному Эдуарду, и теперь Денисов сводит  с  ним  счеты.
Путем двойной комбинации пытается прихлопнуть детище Арсена  -  контору.
Наверняка он вступил в сговор со своей приятельницей  Каменской,  и  они
совместными усилиями начнут разваливать организацию Арсена. У  Каменской
к Арсену тоже есть свой счет, и не маленький.
   Ну ладно, с Каменской понятно, ей Арсена любить не за что.  Но  Дени-
сов? Он-то зачем это делает? Без причины, из одной только любви к белоб-
рысой крыске  с  Петровки?  Конечно  же,  нет.  Для  того  чтобы  Эдуард
собственными руками стал рубить сук, на котором сидит, разваливая  орга-
низацию, оказывающую людям его пошиба совершенно неоценимые услуги, при-
чина должна быть более чем веской. И причину эту необходимо  найти,  чем
скорее - тем лучше. Может быть, произошло  недоразумение,  или  Денисова
неправильно информировали, или он чтото не так понял? Может быть, Эдуард
увидел злой умысел там, где имеет место всего лишь небрежность,  хоть  и
непростительная для конторы Арсена, но не смертельная? Нужно разобраться
и устранить причину конфликта. Если надо, Арсен готов вступить с Денисо-
вым в переговоры, объясниться, возместить ущерб, если таковой был причи-
нен неумелыми действиями его людей, извиниться. Но уж ни в  коем  случае
не воевать с Эдуардом Петровичем.
   На то время, пока он будет разбираться в ситуации,  интенсивную  дея-
тельность следует заморозить. Он так и сказал Виктору.
   - За девочкой продолжай смотреть, каждый ее шаг фиксируй. Из ее пове-
дения должно быть понятно, что они затеяли. Если, конечно, затеяли.
   - Да что вы ее девочкой-то называете! - фыркнул Тришкан, не  сдержав-
шись. - Она же старше меня на семь лет.
   Арсен ничего не ответил. Зыркнул  на  Виктора  острыми  глазками,  но
смолчал. Не нравится Каменская ближайшему помощнику Арсена, это  очевид-
но. Но точно так же очевидно, что сам Виктор пока не дорос до того, что-
бы дело передавать в его руки. Зелен, ему еще зреть и зреть на  веточке,
как яблоку, опытом наливаться. Бесится, ревнует. Ничего, пусть  ревнует,
глядишь, от ревности-то и поумнеет. Все равно  подходящих  кандидатов  в
преемники нет, и если с Каменской дело не выгорит, тогда, конечно,  Витя
на первом месте окажется. Вот и пускай, пока суть да дело, приучается не
путать эмоции с работой и на глотку самому себе первым наступать, не до-
жидаясь, пока это сделают другие. Потому как самому себе на горло насту-
пить можно мягкой лапкой в меховой тапочке, а у других-то на такой  слу-
чай кованые сапоги припасены.
   - Проверь все наши заказы за последние два года,  -  продолжал  Арсен
как ни в чем не бывало, будто и не слышал слов  Виктора.  -  И  посмотри
внимательно, не пересекались  ли  мы  где-нибудь  с  Денисовым  или  его
людьми. Особенно тщательно проверь всех людей, которые работали на нас в
эти годы. Я должен понять, где и в чем мы наступили Эдуарду на мозоль.
   Передай Натику, пусть покажет тебе все материалы проверок наших  сот-
рудников. Сядьте вместе и пройдитесь по каждому персонально.
   Натик Расулов отвечал в конторе Арсена за кадровую работу, тогда  как
Виктор Тришкан - за информацию. Информацию Арсен ценил превыше  всего  и
еще тогда, восемь лет назад, когда Виктор пришел из армии и выразил  го-
товность оплатить долг работой на контору, говорил ему:
   - Ты можешь быть первым кикбоксером мира, ты можешь обвешаться оружи-
ем от ушей до щиколоток, как папуас бусами, но,  когда  ты  добежишь  до
пропасти, о которой тебя не предупредили, ты поймешь, что нужно было по-
заботиться о вертолете. И ты будешь стоять на  краю,  тоскливо  глядя  в
бездну, и твои роскошные мускулы начнут вянуть и  делаться  дряблыми,  а
твое многочисленное оружие станет ржаветь. А все потому, что ты оказался
недостаточно информированным.
   Виктор урок усвоил накрепко и за восемь лет службы в милиции обзавел-
ся самыми разнообразными источниками информации по всей Москве и даже за
ее пределами. Трудно было придумать такое, о чем Виктор Тришкан не  смог
бы узнать за рекордно короткий срок.
   - Информация, - поучал его Арсен, - это то, что позволяет одним людям
руководить другими. Чем выше твой пост, тем больше информации тебе  дос-
тупно. Чем больше ты можешь узнать, тем выше твоя цена.  Это  азы  науки
управления. Ты помнишь те времена, когда  статистика  преступности  была
секретной? И тогда те, кому она была доступна, кому разрешали после вся-
ческих проверок с ней ознакомиться, ходили надутые от гордости, как  ин-
дюки. А секретные постановления ЦК? Хотя ты, конечно, знать о них не мо-
жешь, ты еще маленький был. Зато я помню, какими глазами смотрели на лю-
дей, которые эти постановления читали. Они были приближенными к  Олимпу,
на них падала тень богов. Богов-то уже нет, Олимп упразднили, а психоло-
гия осталась. Так что создавай сеть, ищи источники, они  тебя  до  самой
смерти кормить будут.
   И Виктор Тришкан свято верил, что коль ему доверена работа с информа-
цией, то и перспектива управлять людьми сияет именно перед ним, а не пе-
ред Расуловым. Арсен это понимал, но поступаться принципами только  лишь
для того, чтобы не обмануть ожидания Виктора, он не хотел. А принципы  у
Арсена были, причем, как у всякого безнравственного человека, у него  их
было много. Если у порядочного человека принципов может быть всего три -
не убивай, не воруй, не желай другому зла, а все остальное как бы  выте-
кает из этого, то Арсену нужно было множество постулатов для организации
своей деятельности. Одним из них был жесткий запрет  на  жалость  и  со-
чувствие.
   Когда Настя пришла с работы, оказалось, что Леша уже давно приехал  и
ждет ее, и это было приятным сюрпризом. Но тут же, по закону  чересполо-
сицы, возник сюрприз неприятный.
   В центре комнаты, прямо на полу, стояла огромная ваза с разноцветными
гладиолусами чуть ли не в метр длиной. Гладиолусы Настя не любила, прос-
то терпеть их не могла, но Лешка так редко дарил ей цветы, что она обра-
довалась самому факту.
   - Солнышко! - радостно закричала она. - Спасибо тебе! Какие красивые!
   Леша молча подошел к ней и остановился рядом. Потом нагнулся и попра-
вил несколько цветков, чтобы букет смотрелся симметрично.
   - Красивые, это точно, - спокойно подтвердил он. - Но не от меня.
   - А от кого же? - удивилась Настя.
   - Это у тебя надо спросить.
   - То есть?
   - Когда я пришел, цветы в вазе стояли на  лестничной  площадке  возле
нашей двери. Там и записочка была, тебе адресована.
   - Где записка?
   Алексей протянул ей аккуратно сложенный вдвое белый листок, на  кото-
ром красивым шрифтом было напечатано: "Самому верному другу и  надежному
человеку".
   - Я не знаю, от кого это, - тихо сказала Настя, прекрасно  зная,  кто
прислал эти цветы.
   - Не ври, - вполне миролюбиво ответил муж. - Знаешь  ты  все.  Нового
поклонника завела?
   - Ну Леша... - с упреком произнесла она. - Ну какие поклонники? Ты  с
ума сошел?
   - А тот, который тебе недавно звонил? Ты потом всю ночь не спала, во-
рочалась. Думаешь, я не заметил?
   - Это не поклонник, это гадость. Пойдем поедим, а?
   - Пошли, - согласно кивнул Алексей.
   Он приехал незадолго до ее возвращения с работы, поэтому ужин еще  не
был готов. Картошка только-только закипела, а на  столе  лежали  вымытые
овощи, приготовленные для салата. Чтобы не  обсуждать  неприятную  тему,
Настя быстренько повязала фартук и принялась делать салат, преувеличенно
громко рассуждая о том, что как бы ни ругали новую экономику,  а  свежие
овощи теперь есть круглый год и вообще есть все, проблема что-либо  дос-
тать умерла окончательно и это существенно экономит время и силы,  кото-
рые в прежние времена тратились столь непродуктивно на беготню по  мага-
зинам и стояние в очередях. Леша сидел за столом и  насмешливо  наблюдал
за ней, но встречных реплик не подавал. Настя понимала, что ситуация ему
не нравится.
   - С чем будем салат? - спросила она, закончив резать овощи. - С майо-
незом или с кукурузным маслом?
   - Со сметаной, - ответил он. - Майонез кончился, я уже проверил.
   Он снова умолк, и ей стало совсем тошно. Нужно, наверное, объясниться
с ним, сказать ему правду, но так не хочется заставлять его  волноваться
и беспокоиться.
   - Лешик, - осторожно начала она и запнулась.
   - Да?
   - Лешик, я, кажется, опять влипла.
   - И куда на этот раз?
   - Да все туда же, куда я обычно влипаю. В неприятности.
   Она сняла фартук, повесила его на крючок возле раковины и только  тут
почувствовала, что в квартире холодно. Надо  же,  подумала  она,  я  так
распсиховалась из-за этих цветов, что даже мерзнуть забыла.
   Она вышла в прихожую и через  несколько  секунд  вернулась  с  теплой
шалью в руках. Закутавшись в нее поплотнее, Настя  уселась  за  кухонный
стол напротив мужа, достала сигареты и зажигалку.
   - Не кури перед едой, - сказал Леша. - Аппетит перебьешь. Лучше расс-
кажи, как это тебя снова угораздило.
   - Если б я сама знала! - в сердцах бросила она. - Это опять те же лю-
ди, из-за которых мы с тобой два года назад взаперти сидели. Помнишь?
   - Ну как же, - усмехнулся Алексей. - Незабываемые воспоминания.  Осо-
бенно приятно вспоминать, как твой коллега Ларцев здесь пистолетом  раз-
махивал и грозился всех пострелять прямо насмерть.  Так  что,  старушка,
нам опять предстоит сидеть дома и вести тихую супружескую жизнь?
   - Ой, Леш, не знаю. - Она протяжно вздохнула и глубоко затянулась си-
гаретой. - Они пока ничего не требуют, только напоминают о себе. Чтоб не
забывала, надо полагать. Поэтому я прошу тебя, солнышко...
   - Ага, я понял, - перебил ее муж. - Быть осторожным и внимательным, с
незнакомыми дядьками на улице не разговаривать, переходить дорогу только
на разрешающий сигнал светофора. Ася, мы с тобой знакомы  двадцать  лет.
Когда ты наконец научишься ничего от меня не скрывать?
   - Ну хорошо. В общем, я боюсь, что это связано с Денисовым. Но  я  не
понимаю, каким образом и почему.
   - И снова ты врешь. - Алексей протянул руку и щелкнул ее по  носу.  -
Убавь огонь под картошкой. Если бы ты не знала, каким образом и  почему,
ты бы не была такая смурная.
   - С чего ты взял?
   - А с того, Асенька, что, когда тебе что-то непонятно, в тебе  просы-
пается азарт и тебе хочется непременно решить очередную задачку. У  тебя
тогда глаза горят и голос звенит. А сейчас ты как в воду опущенная и ли-
ца на тебе нет, из чего старый мудрый Чистяков,  твой  законный  супруг,
делает вполне обоснованный вывод, что ты все прекрасно знаешь и это зна-
ние тебя не устраивает. Оно тебя угнетает и портит  тебе  настроение.  А
теперь докажи мне, что я не прав.
   - Ты прав.
   Она сидела, уставившись на голубое пламя под кастрюлей и опустив пле-
чи, закутанные в теплую черную шаль.
   - Ты прав, - повторила она грустно. - Наверное, картошка  уже  свари-
лась. Давай будем ужинать.
   - Нет, Асенька, мы не будем ужинать до тех пор, пока ты мне не  расс-
кажешь, что происходит. Я не могу смотреть, как ты мучаешься, и не пони-
мать, что у тебя случилось. Я понимаю, у тебя, может быть,  нет  потреб-
ности делиться со мной, ты девушка самостоятельная и независимая.  Но  у
меня-то есть потребность быть в курсе если не твоих дел, то хотя бы тво-
их переживаний. Это тебе понятно?
   Она молча кивнула, не отрывая взгляда от синего пламени.
   - Последний раз мы с тобой остановились на том, что тебе не  понрави-
лась просьба Денисова помогать этому сыщику с битой рожей. Ты  пошла  на
поводу у своих эмоций, и в результате возникло опасение, что из-за затя-
нувшихся поисков какая-то женщина может погибнуть. Я правильно излагаю?
   Настя снова кивнула. Ровный тон мужа ее успокоил, она сумела  немного
расслабиться и поняла, что жутко хочет есть. Это было хорошим признаком.
   - И что же было дальше? Из-за чего ты так дергаешься?
   - А дальше я увидела, что есть кто-то, кто очень не хочет,  чтобы  мы
нашли эту женщину. И у меня есть сильное подозрение, что этот  кто-то  -
Денисов собственной персоной.
   - Вот это номер! - охнул Леша. - Он что же, играет в четыре руки про-
тив тебя?
   - Похоже. Вот и представь себе, что выйдет, если  против  меня  будут
играть Денисов вместе с этой чертовой конторой. Есть у меня шансы?
   - Ни одного, - категорически ответил Леша. - И  не  мечтай.  Ноги  бы
унести - и на том спасибо. Может, тебе уволиться?
   - Куда? У меня выслуги - тринадцать лет. Что ж мне, без пенсии  оста-
ваться?
   - Ну не совсем уволиться, а перейти в другую службу, где поспокойнее.
   - Все равно достанут. - Она безнадежно махнула рукой. - Им  на  любой
службе люди нужны. Что мне делать, Леш? Посоветуй что-нибудь, ты же  ум-
ный.
   - Господи, Асенька, ну как я могу тебе советовать? Была бы  ты  мужи-
ком, я бы знал, что тебе сказать.
   - Ну скажи. Забудь, что я твоя жена, считай, что  я  просто  работник
уголовного розыска без половых признаков.
   - Если так... - Он задумался на мгновение. - Не позволяй  никому  уп-
равлять собой. Не позволяй собой манипулировать. Как реагировать на  об-
ман - это личное дело каждого из нас, но не видеть обман и позволять се-
бя обманывать мы не должны. И если уж тебе суждено этот раунд проиграть,
а ты его наверняка проиграешь, то сделать это нужно так,  чтобы  о  тебе
никто не сказал: "Вот дурочка, как легко мы ее сделали".
   - А что должны сказать?
   - "Она достойный противник и билась до последнего".
   Ей вдруг стало смешно, и она почувствовала, как уходит из груди тоск-
ливая тяжесть.
   - Лешка! Ты соображаешь, что говоришь? На что ты  меня  толкаешь?  На
войну с этими монстрами? Я одна - против них? Ты мечтатель, миленький.
   - Во-первых, не тебя я толкаю, а условного оперативника  без  половых
признаков. А во-вторых, ты не одна. Есть Гордеев, есть  твои  друзья  на
работе. И, между прочим, есть я, о чем ты, конечно, регулярно забываешь.
Ася, пойми меня, лично я не хочу, чтобы ты начинала войну с мафией,  это
дело бесперспективное и дохлое с самого начала. С мафией воюют целые го-
сударства со всей своей правоохранительной системой, а что-то у  них  не
больно-то получается. Но я не хочу, чтобы ты сломалась. Я не хочу, чтобы
ты перестала себя уважать, чтобы ты начала сама себя стыдиться. Я  соби-
раюсь прожить с тобой до глубокой старости, и мне совсем не хочется  до-
живать свой век рядом с нравственным калекой. Пусть тебя лучше с  работы
выгонят, пусть ты останешься без пенсии, в конце концов, я много зараба-
тываю, и, пока я могу выходить на трибуну и читать лекции, пока мне пла-
тят за научное руководство аспирантами, деньги в нашей семье никогда  не
будут проблемой. Да на худой конец я приму это  дурацкое  приглашение  в
Стэнфорд, буду там преподавать, а ты будешь моей переводчицей. Не помрем
с голоду-то, не бойся. Но я хочу, чтобы ты сохранила свою личность,  ко-
торую я люблю и ценю, иначе зачем же я столько лет ждал, пока ты выйдешь
за меня замуж? Все, старушка, кончай хандрить, сливай картошку, она  уже
готова.
   Она послушно поднялась, слила в раковину кипяток из кастрюли и немно-
го подсушила картофель. Поставила на стол тарелки, положила приборы, во-
одрузила в центр миску с салатом, достала из холодильника буженину. Нес-
колько минут они молча ели, потом Настя вдруг положила  вилку  на  стол,
подперла рукой подбородок и уставилась на мужа.
   - Леша, а как же Денисов?
   - А что Денисов? - не понял он.
   - Почему он это делает? За что он так со мной? Мне казалось,  мы  ни-
когда друг друга не обижали, всегда вели себя  по  правилам  нейтральной
полосы.
   Алексей тоже положил вилку и скрестил руки на груд