ом
деле не виноват. Виноват этот старый хрыч Арсен, который слепо  доверяет
"своим людям" и не удосужился подстраховаться, перепроверить  полученную
информацию. Выполнение задания сорвалось, придется искать  другие  пути,
например, подсунуть художнику привлекательную телку, чтобы она пошустри-
ла у него в хате. Художник-то, судя по всему, слабоват по части женского
пола, не успел одну красавицу похоронить, а с другой уже  так  закрутил,
что теперь приходится от нее прятаться. Ай да Борис Григорьевич,  ай  да
неутешный вдовец!
   - Если б ты знал, чего мне стоило  не  врезать  ему  как  следует,  -
вздохнул Санек так жалобно, что дядя Коля не смог сдержать смех.
   - Ты молодец, Санек, - одобрительно сказал он, - вор - он и есть вор.
Ты должен был убедить его,  что  ты  -  безобидный  неопытный  домушник.
Драться нельзя было.
   - Да-а, нельзя, - продолжал ныть Санек. - Знаешь, как он  меня  моло-
тил! Тренированный, гад, все точки знает. Я чуть сознание не потерял.
   - Тем более. Если он тренированный, то в два счета раскусил  бы,  что
ты никакой не воришка, а боевик-профессионал. Кончай  сопли  распускать.
Удивляюсь я вам всем: бравые бойцы, а характер - как у бестужевских  ба-
рышень.
   - У кого? У каких барышень?
   - Темный ты, Санек, - вздохнул дядя Коля. - Ты хоть буквы-то  помнишь
еще?
   - Какие буквы?
   - Алфавит. Ты когда последний раз книжку в руках держал, а?
   - Да ну тебя, дядя Коля, чего ты измываешься. И без того паскудно.
   - Паскудно? - Дядя Коля повысил голос и припечатал ладонями об  стол.
- Ах ты Боже мой, какие нежности при нашей бедности! Морду ему набили  и
сдачи дать не позволили! Терпи! Ты дело делаешь и за это деньги  получа-
ешь. Не нравится - милости просим, уходи. Только имей в виду, что покры-
вать тебя уже никто не будет. Сколько на тебе покойников, не забыл? Пока
мы в одной связке с хозяином, можешь спать спокойно. Уйдешь - конец  те-
бе. Так что выбирай.
   - Да я уж выбрал...
   - Тогда не жалуйся и не хнычь.
   - Обидно же... Каждый день в зал хожу, качаюсь, железки кидаю, а  все
для чего? Чтобы какой-то мазила бил меня, как тряпичную куклу?
   - Ох, Санек, плохо у тебя с мозгами. Зато самолюбия  выше  крыши.  Ты
посмотри на Славика: опытный автогонщик, чемпион, а запретили  ему  вре-
менно пользоваться машиной - и ходит себе пешочком как миленький.  И  не
ноет. Потому что понимает: дело есть дело. И ты постарайся понять.
   - Ладно, не шуми. Понял я.
   - Вот и ладушки, - с облегчением улыбнулся дядя Коля.
   Отпустив парня домой, он долго сидел неподвижно в маленькой комнатуш-
ке позади спортзала. Взглянул на часы - двадцать пять минут одиннадцато-
го. Через две минуты можно позвонить. Дядя Коля пододвинул поближе теле-
фонный аппарат, снял трубку и принялся медленно набирать номер. Крутанув
диск в последний раз, он прижал палец к перемычке и не отпускал  до  тех
пор, пока на циферблате электронных часов не появились цифры  22.27.  На
другом конце трубку не брали. Дядя Коля насчитал семь длинных  гудков  и
отсоединился. Снова набрал номер, на этот раз подождал до пяти гудков  и
перезвонил опять. Три длинных сигнала. Все.  Больше  можно  не  звонить.
Комбинация из семи, пяти и трех сигналов означала, что задание не выпол-
нено и возникли осложнения, которые, однако, срочного  вмешательства  не
требуют.
   Он аккуратно погасил всюду свет, запер двери и отправился домой.
   Услышав телефонный звонок, человек в инвалидной коляске взял ручку  и
стал тщательно заносить в блокнот данные:  номер  телефона,  с  которого
звонят, точное время, количество звонков. Через некоторое время ему поз-
вонят, сначала будет шесть  гудков,  потом  три,  потом  одиннадцать,  и
только на четвертый раз он может снять трубку. На все  остальные  звонки
отвечать было категорически запрещено. Человек в коляске безупречно  вы-
полнял все инструкции, потому что понимал всю важность и ответственность
своего задания.
   Ему было тридцать четыре года, из которых почти десять он был  прико-
ван к креслу. Всю  жизнь  он  любил  технику,  радиоаппаратуру,  с  удо-
вольствием возился с микросхемами. Окончил институт  электронной  радио-
техники и автоматики и, осуществляя давнюю мечту, поступил на  техничес-
кий факультет Высшей школы КГБ, но приступить к учебе не успел. Вместе с
родителями и бабушкой он попал в автокатастрофу, в которой погибли  все,
кроме него. Отныне его судьбой стали одиночество, инвалидная  коляска  и
костыли, на которых он хоть и с огромным трудом, но мог перемещаться  по
квартире.
   Придя в себя после шока, вызванного резким переломом жизни, он поста-
рался взять себя в руки и вернуться к своим микросхемам. С детства увле-
каясь шпионскими романами, начал придумывать разные хитрые  штуковины...
Ему очень хотелось быть полезным, служить укреплению  безопасности  Оте-
чества, и в один прекрасный день он, превозмогая робость, написал письмо
в КГБ, предлагая ознакомить специалистов со своими  придумками.  Поэтому
ни капли и не удивился, когда к нему пришел человек из Комитета и  пред-
ложил работать на благо Родины.
   - Вы, судя по всему, человек аккуратный и  пунктуальный,  -  польстил
ему комитетчик, - и именно эти качества так  необходимы  нам  для  того,
чтобы обеспечивать деятельность контрразведки. Вы же понимаете,  сколько
врагов засылается к нам в страну и сколько неустойчивых граждан вербует-
ся иностранной разведкой. Чтобы предотвратить подрыв безопасности  нашей
Родины, мы всех этих людей окружаем нашими контрразведчиками.  Так  вот,
чтобы контрразведчики могли работать в полной безопасности и чтобы враги
их не раскрыли, необходимо создавать систему надежной бесконтактной свя-
зи. Вы меня понимаете?
   Конечно, он понимал. Про будни контрразведчиков и происки  врагов  он
прочитал тонну книжек. И конечно же, он с радостью  согласился  помогать
комитетчику.
   Функции его были несложными, но требующими внимания и точности. Запи-
сывать время звонков, количество сигналов и номер телефона,  высвечивае-
мый на табло определителя. Вот и все. В строго определенное время  и  со
строго определенной последовательностью сигналов ему  звонил  тот  самый
комитетчик, и инвалид докладывал ему, какие и когда поступали звонки.
   Условием хорошо оплачиваемой работы на благо Родины была полная  изо-
ляция инвалида. Ежедневно люди комитетчика приносили ему  продукты,  ле-
карства и все необходимое. Если он плохо себя чувствовал, тот  же  коми-
тетчик присылал своего врача. Если он хотел что-то купить, все доставля-
лось ему на дом в лучшем виде, стоило только заикнуться.  Ему  приносили
книги, как художественные, так и специальные, по  радиотехнике,  детали,
инструменты, приборы - все, чтобы он мог заниматься любимым делом и ни в
чем не испытывать недостатка. Запрещено было только общение с кем бы  то
ни было, кроме людей из КГБ. Инвалид даже не знал номера своего  телефо-
на, чтобы не было соблазна кому-нибудь его дать.
   Он не знал и не мог знать, что над письмом его  в  КГБ  посмеялись  и
выбросили в корзину. И только один сотрудник осторожно расправил  смятые
листы и решил использовать больного человека в своих целях,  не  имеющих
ничего общего с безопасностью страны. Не знал он и того,  что  несколько
раз в год номер его телефона изменялся.
   Он делал то, что ему нравилось, верил в свою полезность и был  счаст-
лив.


   Глава девятая

   Ровно в восемь утра Настя Каменская подошла к поликлинике ГУВД.  Про-
тив обыкновения, сегодня она была одета  в  ярко-красную  длинную  курт-
ку-пуховик, а голову украшала большая пушистая шапка из чернобурки.
   Подойдя к окошку регистратуры, она получила свою  медицинскую  карту,
оставила куртку и шапку в гардеробе и поднялась на третий этаж в диспан-
серное отделение. Получив все талоны и направления, Настя вышла на лест-
ницу, ведущую к запасному выходу. Там ее ждал Чернышев с большой  сумкой
из тонкой синтетической ткани. Чмокнув Андрея в щеку, она, не говоря  ни
слова, взяла сумку и зашла в женский туалет, расположенный здесь  же,  а
спустя десять минут вышла оттуда с ярко накрашенными глазами, в  распах-
нутом темном пальто, из-под которого  ослепительно  сверкал  белоснежный
врачебный халат. На шее у нее висел фонендоскоп, а в руках  была  стопка
медицинских карт. Замечательная сумка из тонкой ткани  лежала  теперь  в
кармане пальто, сложенная до размеров маленького пакетика.
   Настя спустилась по лестнице к служебному входу, ведущему во двор,  и
села в машину с синей полосой и надписью красными  буквами  "медслужба".
Таких машин во дворе стояло по меньшей мере еще три, и скоро в каждую из
них сядут точно такие же женщины в белых халатах, с болтающимися на  шее
фонендоскопами и медицинскими картами в руках - врачи, выезжающие по вы-
зовам на дом.
   Сидевший за рулем Чернышев взглянул на Настю и рассмеялся.
   - Ты что? - удивилась она. - Что-нибудь не так?
   - Увидел тебя с накрашенными глазами и вспомнил,  как  ты  от  Кирюши
удирала, когда брали Галла. Я тебя с тех пор ни разу не видел  с  макия-
жем. Знаешь, а ты очень хорошенькая, когда накрасишься.
   - Да ну? - скептически бросила она.
   - Честное слово. Даже красивая. И чего бы тебе каждый день  такой  не
быть? Нам, мужикам, на радость, твоему самолюбию на потеху. Лень  одоле-
ла?
   - Угу, - промычала Настя, пристраивая на коленях кипу бутафорских ме-
дицинских карт. - Лень одолела, ваши мужицкие радости меня не волнуют, а
самолюбия у меня просто нет. Ты выяснил, как туда ехать?
   Андрей не ответил, осторожно выезжая из подворотни на оживленное шос-
се.
   - Почему ты мне не перезвонила вчера вечером? - спросил он.  -  Я  же
оставлял твоему Леше телефон и просил, чтобы ты обязательно перезвонила.
   - Я очень поздно пришла, а у тебя сынишка маленький,  боялась  разбу-
дить. Что-то случилось?
   - Случилось. Бывший следователь Григорий Федорович Смелков живет  те-
перь под Дмитровом, и мы с тобой едем туда по  шоссе  вдоль  Савеловской
железной дороги.
   Аккуратно сложенная стопка карт посыпалась с Настиных колен на пол.
   - Попали, - еле слышно выдохнула она немеющими губами. -  Пока  не  в
"десятку", но куда-то очень близко. Наконецто! Даже не верится.
   - Может, ты мне объяснишь, как нам это удалось?
   - Сама не знаю. Интуиция, наверное. Помнишь, я спросила тебя, чем за-
рабатывала на жизнь мать Ереминой?
   - Я тебе ответил, что она была портнихой.
   - Вот-вот. Я все пыталась понять, почему на рисунке  Карташова  скри-
пичный ключ салатного цвета. Что может быть в  домашнем  обиходе  такое,
чем можно нарисовать светло-зеленый ключ?
   - И что же?
   - Мелок. Обыкновенный цветной мелок из обыкновенного набора,  который
продавался во всех канцелярских магазинах. Такой  набор  есть  у  каждой
портнихи, мелками пользуются для раскроя тканей. Тогда я поехала в архив
сама и своими глазами  прочитала  уголовное  дело  по  обвинению  Ереми-
ной-старшей. Странное это дело, Андрюша. Я такие дела называю учебными.
   - Почему?
   - А оно гладкое, как методическое пособие для следователя. Все  доку-
менты выполнены идеально, все подшито в хронологическом порядке,  прото-
колы отпечатаны на машинке, чтобы читать было удобно, чтобы глаз  ни  за
что не зацепился. Не уголовное дело, а игрушечка, рождественский подарок
в нарядной упаковке. Настоящие дела такими не бывают.
   - А ты не преувеличиваешь? Я ведь тоже читал дело, но  ничего  такого
мне в глаза не бросилось.
   - Так ведь ты не дело читал, а высматривал в нем полезную для нас ин-
формацию. Поэтому и внимания не обратил на качество самих документов.
   Некоторое время они ехали молча.
   - Ты договорился с Карташовым?
   - Да, он будет ждать нас в Водниках, у яхт-клуба.
   - Я прошу тебя, Андрюша, будь целый день на виду. Лучше всего  покру-
тись у нас на Петровке.
   - Не маленький, сам сообразил.
   - Я опять пытаюсь руководить? - смутилась Настя. - Извини,  пожалуйс-
та.
   Возле яхт-клуба она пересела в  машину  к  Борису  Карташову.  Андрей
отогнал "жигули" с надписью "медслужба" к местному отделению  милиции  и
на электричке вернулся в Москву.
   Из автомобиля, припаркованного неподалеку от поликлиники ГУВД,  вышел
молодой мужчина приятной наружности: Предъявив вахтеру пропуск, он  уве-
ренно взбежал по ступенькам и подошел к регистратуре.
   - Здравствуйте, Галочка, - обратился он к девушке-регистратору.
   Та расплылась в улыбке, увидев знакомого.
   - Здравствуйте! Что случилось? Заболели? - сочувственно спросила она.
   - Ни в коем случае. Коллегу разыскиваю, Каменскую Анастасию Павловну.
Она мне позарез нужна, а на работе сказали, что она проходит диспансери-
зацию. Я, конечно, грешным делом, думаю, что на самом деле она на свида-
ние побежала, но на всякий случай решил к вам заскочить. А вдруг да  по-
везет!
   - Как, вы сказали, фамилия?
   - Каменская А. П.
   - Сейчас посмотрю.
   Девушка скрылась между длинными высокими стеллажами.
   - Карты нет, - сообщила она, возвращаясь к окошку. - Значит, ваша Ка-
менская где-то здесь.
   - А где мне ее искать, не подскажете?
   - Спросите в диспансерном, 302-й кабинет. Они вам точно скажут.
   - Галочка, я ваш должник!
   Мужчина отошел от регистратуры, постоял несколько секунд возле гарде-
роба, нашел глазами ярко-красную куртку и направился по лестнице на тре-
тий этаж.
   Дверь 302-го кабинета была распахнута настежь. В коридоре возле вклю-
ченного телевизора сидели люди с медицинскими картами в  руках.  Мужчина
заглянул в кабинет.
   - Здравствуйте, я из МУРа, из отдела Гордеева.
   - Вы на диспансеризацию? - откликнулась симпатичная толстушка, что-то
искавшая в картотеке.
   - Не совсем. Мне начальник велел проверить, была ли у вас сегодня Ка-
менская Анастасия Павловна. Она у нас часто на работе отсутствует, гово-
рит, что ходит в поликлинику. Ну вот начальник и  решил,  сами  понимае-
те...
   - Каменская? - толстушка сосредоточенно наморщила лоб. - Не помню.
   - Была, была, - раздался из другого  угла  комнаты  звонкий  голосок,
принадлежащий молоденькой медсестре с рыжей челочкой. - Помнишь, мы  еще
удивлялись, что она - майор, а выглядит лет на двадцать пять.
   - Ах, эта, - заулыбалась толстушка, - конечно, помню. Такая  стройная
блондинка, да?
   - Да-да, это она. Ну, спасибо, красавицы. Теперь можно с  чистой  со-
вестью  доложить  начальнику,  что  Каменская  не  прогуливает.  Кстати,
сколько нужно времени, чтобы пройти всех врачей? Часа два?
   - Что вы, придется целый день потратить. У нас в каждый  кабинет  ог-
ромные очереди.
   Еще немного поболтав с девушками из диспансерного отделения,  мужчина
распрощался. К выходу он шел не оглядываясь, поэтому не заметил,  что  в
спину ему смотрят чьи-то внимательные глаза.
   - Он сказал, что работает в вашем отделе. Среднего роста, волосы тем-
ные густые, плечи узкие. Лицо правильное, красивое, на правом ухе дефект
мочки. Голос звучный, высокий.
   - Не мой, - уверенно откликнулся Гордеев. - У меня всего двое  краси-
вых, один, правда, брюнет, но очень высокий, под "средний рост" никак не
подходит. Другой - блондин. Дефекта мочки ни у кого нет. Дальше что  бы-
ло?
   - Сел в машину, поехал в сторону Садового  кольца.  Вел  себя  как-то
странно. В одиннадцать двадцать остановился возле телефона-автомата,  но
вышел из машины не сразу, дважды смотрел на часы. Потом не торопясь  за-
шел в будку, снял трубку, тут же повесил ее и пулей помчался  к  машине.
Видно, таксофон не работал, а время поджимало. Рванул с места,  подъехал
к другому автомату, сильно нервничал. На второй раз ему повезло, телефон
был исправен. Набрал номер и почти сразу же нажал на рычаг. Ни с кем  не
разговаривал. Снова набрал номер, подождал чуть подольше, ему  опять  не
ответили; Позвонил в третий раз, ждал еще дольше и тоже ни с кем не  го-
ворил. Вышел из будки, сел в машину и двинулся в сторону Измайлова.
   - Человек позвонил в три места и никого не застал. Что  ты  видишь  в
этом странного?
   - Он смотрел на часы и явно ждал  наступления  условленного  времени.
Значит, его звонка кто-то должен был ждать. Почему же ему никто не отве-
тил? И потом, у него ничего не было в руках - ни монетки, ни жетона. Как
же он собирался разговаривать?
   - Ты прав. Я подумаю над этим. Глаз с него не спускайте.
   - Виктор Алексеевич, раз его пропустили в поликлинику, значит, он наш
сотрудник. Мы не имеем права...
   - Ты видел его служебное удостоверение? - резко  оборвал  собеседника
Гордеев.
   - Нет, но...
   - И я не видел. Домыслы свои оставь при себе. И до тех пор,  пока  ты
своими глазами не увидишь его удостоверение, не подделанное и не просро-
ченное, он для тебя не сотрудник, а объект наблюдения.
   - Ну, как скажете.
   Борис Карташов еще раз сверился с картой.
   - По-моему, мы проскочили поворот на Озерки. Надо разворачиваться.
   Он развернул машину, и уже через минуту они увидели нужный поворот, а
оттуда до дома Смелякова было совсем близко.
   Бывший следователь Григорий Федорович Смеляков жил в  большом  двухэ-
тажном кирпичном доме, окруженном яблоневым садом.  Всюду  чувствовалась
умелая и заботливая хозяйская рука: в аккуратно подстриженных кустах,  и
в свежевыкрашенном заборе, и в расчищенной дорожке, ведущей от калитки к
дому.
   - Хозяин вас ждет? - спросил Борис, запирая машину.
   - Нет.
   - А вдруг мы его не застанем, что тогда?
   - Вот когда не застанем, тогда и решим, что делать, - ответила Настя,
стараясь казаться беззаботной. На самом деле она ясно понимала, что  се-
годня они получили выигрыш во времени, и если не  смогут  его  использо-
вать, если Смеляков куда-нибудь уехал, то... Додумывать мысль  до  конца
ей не хотелось. Очевидно, что второй раз примитивный фокус наподобие се-
годняшнего, с поликлиникой, у них не пройдет. ОНИ ждут  от  нее  сложных
ходов, и только поэтому удалось при помощи дешевого  "бородатого"  трюка
выиграть хоть немного времени. Завтра ОНИ будут знать об обмане, и тогда
она не сможет даже выйти в туалет, чтобы это не  осталось  незамеченным.
Так что сегодня - главный день, решающий во всей операции,  и  исход  ее
зависит от того, сколько ей, Насте, удастся за этот день сделать.
   Она решительно толкнула калитку, и в ту же секунду на крыльце появил-
ся пожилой мужчина с красивой окладистой бородой и седыми волосами.
   - Вам кого? - вопросил он зычным басом.
   - Григорий Федорович?
   - Я.
   Настя подошла к крыльцу и уже полезла было в сумку за удостоверением,
но внезапно решила сыграть наугад.
   - Можно нам войти?
   - Проходите.
   Смеляков посторонился, пропуская гостей в дом. Изнутри жилище напоми-
нало городскую квартиру, комфортабельную, даже роскошную.  Стены  обшиты
деревом, на окнах тяжелые шторы из дорогой ткани. В большой  центральной
комнате горел камин, не электрический, а самый что  ни  есть  настоящий.
Перед камином - кресло-качалка с небрежно брошенным теплым пледом, рядом
с креслом на полу - два огромных ньюфаундленда, которые тут же  вскочили
при появлении посторонних и настороженно застыли.
   - Как у вас хорошо! - непроизвольно вырвалось у Насти.
   Хозяин довольно улыбнулся. Было видно, что он любит свой дом  и  гор-
дится им.
   - С чем пожаловали? - спросил он, принимая у Насти пальто.
   - Григорий Федорович, можно поговорить с вами о событиях  тысяча  де-
вятьсот семидесятого года?
   Реакция Смелякова была совершенно неожиданной. Он радостно улыбнулся.
   - Значит, все-таки опубликовали! А я уж и надеяться перестал. Как от-
дал рукопись в прошлом году, так из журнала ни  слуху  ни  духу.  Думал,
забраковали. А вы, выходит, прочли и заинтересовались? Только  имейте  в
виду, там не все правда, там и авторский вымысел есть. Да  вы  садитесь,
садитесь, я сейчас чай сделаю, а потом отвечу на все ваши вопросы.
   Настя вцепилась в локоть Карташова, чтобы не упасть. Как всегда в ми-
нуты внезапных озарений, спазм сосудов приводил к тому, что у нее кружи-
л