И что получилось? - поинтересовался Доценко.
   - Что мадам Волкова глупая и несчастная, но строит из  себя  умную  и
счастливую. Вот так примерно. Ничего интересного.
   - А у Кабалкиной?
   - Там еще хуже. Но с Любочкой что-то мне не до конца  ясно.  Помнишь,
Сережка Зарубин говорил, что ее любовник бросил? Так вот, этот  любовник
у нас немец.
   - Германия, Австрия, Швейцария?
   - Понятия не имею, и Зоя Петровна не знает.
   - Откуда же известно, что он немец?
   - А Зоя Петровна слышала, как Люба с  ним  по-немецки  разговаривала.
Ушла, понимаешь ли, в ванную, заперлась там, чтобы никто  не  слышал,  и
щебетала, щебетала...
   А через пару дней впала в глубокое горе, из которого так до сих пор и
не вышла. И знаешь, что странно?
   - Скажешь - узнаю, - Доценко снова поежился на пронизывающем ветру. -
Только давай шаг прибавим, а то я окоченел совсем.
   Они пошли быстрее.
   - Так вот, Люба всю жизнь матери доверяла и  про  все  свои  любовные
истории ей рассказывала. Ничего не  скрывала.  А  про  этого  немца  Зоя
Петровна ничего не знает, ну просто ничегошеньки.  Кроме  того,  что  он
немец. Вот я и подумал, что, может быть,  тут  не  любовная  история,  а
деловая. С этим немцем она крутила какую-то финансовую аферу,  а  теперь
он ее или кинул  и  оставил  без  денег,  или  подставил,  и  ей  грозит
разоблачение. Вот потому она так и нервничает.
   - Зачем же она Зарубину плела, что у нее любовник пропал?
   - Ой, наивный ты. Мишка, хоть и женатый! - фыркнул Селуянов. - Он  же
действительно пропал, немец этот, понимаешь? Она его найти не  может,  и
не  понимает,  в  чем  дело,  и  от  этого   психует.   Ей   нужен   был
квалифицированный милицейский совет, что в  таких  случаях  делать,  как
искать человека, чтобы не задействовать официальные каналы.  Вот  она  и
придумала, что это был любовник. Понял?
   И психолог Аничкова могла каким-то боком к этой истории прикоснуться.
Может  быть,  видела  что-то  или  слышала  случайно.  В   общем,   надо
Любочкиного кавалера устанавливать и искать.
   Доценко собрался было задать сакраментальный вопрос-"Как искать?", но
внезапно остановился.  Метрах  в  пятидесяти  от  дома,  в  который  они
направлялись, он заметил машину, возле которой стояли  двое.  Одного  из
них он помнил очень хорошо, совсем недавно  разговаривал  с  ним,  всего
несколько дней назад, когда устанавливал его алиби  на  момент  убийства
актрисы Халиповой. Парень из группировки Руслана Багаева, кличка Самсон.
Второго Михаил прежде не встречал, но внешность и повадка у него были не
вызывающие никаких сомнений: такого же полета птичка.
   Оба в  свободных  темных  брюках  и  коричневых  коротких  куртках  с
поднятыми воротниками, оба слегка небриты и примерно  одного  роста.  Ну
прямо близнецы-братья. Различие только в  том,  что  у  Самсона  длинные
волосы, забранные на затылке в куцый хвостик,  а  его  напарник  коротко
острижен.
   - Ну-ка погоди, - он придержал Селуянова за рукав.  -  Чего  это  тут
багаевский шустрик толчется?
   - Который? - насторожился Коля.
   - Вон тот. Второго не знаю, а этот, с хвостиком, Самсон,  мы  его  на
причастность к убийству Халиповой проверяли.  Слушай,  может,  Каменская
права и между делом актрисы и Ларисой Риттер  есть  какая-то  связь,  а?
Может, не будем торопиться с Харченко?
   - Каменская, скорее всего, не права, - авторитетно заявил Николай,  -
но торопиться не нужно, это верно. Пошли, поговорим с ребятами. Харченко
никуда не денется, к нему мы всегда успеем.
   Сделав веселые лица и придав походке вальяжную  расслабленность,  они
подошли к машине, возле которой стояла странная парочка.
   - Здорово, Самсон.  -  Лицо  Доценко  излучало  доброжелательность  и
радость по поводу неожиданной встречи. - Помнишь меня?
   - А то, - коротко цыкнул Самсон.
   Его лицо, напротив, никакой радости не выражало.
   - По какой теме гуляем в районе Петровки?
   - Где Петровка, а где мы, - немногословно, но вполне резонно  ответил
второй, стриженый.
   - Ну не скажи, не так уж далеко, рядом совсем, -  продолжал  Миша.  -
Так все-таки, Самсон, чего ты тут выжидаешь, а?
   - А тебе не все равно, начальник? Я просто стою,  никого  не  трогаю,
актрису твою я не убивал, ты это уже выяснил. Чего надо-то?
   - Да ты понимаешь,  -  тягуче  вступил  в  разговор  Селуянов,  рисуя
крайнюю озабоченность и озадаченность, -  актрису-то  ты,  может,  и  не
убивал, но вот то, что ты тут стоишь и никого не трогаешь, мне не  очень
нравится.
   - Это еще почему?
   - Да ты понимаешь, в этом доме живет подозреваемый.
   Мы вот тут думали, может, это он актрису.., того... А может, и не он.
Шли вот и сомневались. А тут ты стоишь.
   И все сомнения разом пропали. Нехорошо, Самсон, некрасиво получается.
   - Брось, начальник. - Самсон говорил по-прежнему лениво  и  неспешно,
но в глазах заплескалось беспокойство. - Не  в  тему  говоришь.  Актрису
никто из наших не трогал, вы ж сами проверяли.
   - Да ты понимаешь, - снова затянул свою волынку Селуянов,  -  мы  вот
тоже думали, что он как следует все  проверил,  а  оказалось,  плохо  он
проверял. Много чего осталось невыясненным.  Ему  даже  выговор  за  это
объявили.
   Он кинул на Доценко строгий взгляд придирчивого начальника, Миша  тут
же, как положено, отыграл смущение и некоторую даже виноватость.
   - Короче, Самсон, ты нам сейчас быстро  рассказываешь,  кого  вы  тут
караулите. Если это не имеет  отношения  к  актрисе,  мы  уходим,  а  вы
продолжаете стоять. А если не рассказываешь, то мы все дружно  возьмемся
за руки и потопаем на Петровку, тут недалеко. Машину твою здесь оставим,
закрывать ее не будем, сигнализацию тоже  включать  погодим,  а  как  на
Петровку придем, тут же Гоге шепнем,  что  на  Краснопролетарской  тачка
стоит, такая недешевая.
   Долго ты ее потом искать будешь.
   Под Гогой ходили все угонщики, "работающие" в районе Садового кольца,
и были они, с одной стороны, умельцами неслыханными, с другой  -  такими
же неслыханными  беспредельщиками,  изымающими  автомобили  невзирая  на
лица, то есть у всех  подряд,  включая  всенародно  любимых  артистов  и
криминальных авторитетов. Лишь бы модель и цвет подходили.
   Самсон думал так же медленно, как и говорил. От напряжения морщины на
лбу шевелились,  и  в  такт  этому  шевелению  хлопали  короткие  густые
ресницы. Его стриженый напарник стоял с отсутствующим видом и ни  о  чем
не думал, из чего оперативники сделали вывод, что главным в этом тандеме
является именно Самсон, ему и решение принимать.
   - Позвонить надо, - наконец выронил Самсон из плотно сжатых губ.
   - Валяй, - разрешил Селуянов. - Только чтобы я слышал.
   - А не перебьешься?
   - Не перебьюсь, - заверил его Коля. - Вот как бог свят, не перебьюсь.
Я все понимаю, ты человек подневольный, тебе разрешение на разговор надо
получить. Я к этому отношусь с уважением. Звони. Но  я  должен  слышать,
что ты будешь говорить. Я ведь  тоже  человек  подневольный,  у  тебя  -
понятия, у меня - инструкции. По-моему, это справедливо.
   Самсон, что очевидно, такой точки зрения не разделял, представления о
справедливости у него были несколько иные. И не мог  он  позволить  себе
звонить Руслану прямо перед носом у мента. Но и  ослушаться  внаглую  не
посмел.
   Посему выбрал компромиссный вариант, отошел на три шага и  повернулся
к сыщикам спиной. Так ему было спокойнее.
   Судя по всему, разрешение на разговор он получил, потому  что,  когда
прятал в карман мобильник, морщины на лбу уже не шевелились.
   - Короче, так, - начал он. - Тут один мужик деньги задолжал, ему срок
дали, чтоб  вернул.  Он  пока  не  вернул,  еще  отсрочку  попросил.  Мы
контролируем, чтоб не сбежал.
   - Хорошо спел, - похвалил Селуянов. - Теперь давай все то  же  самое,
но позабористее. С фамилиями и подробностями. Что за мужик,  как  зовут,
кому задолжал, сколько.
   - Ну ты настырный, - вздохнул Самсон. - Ладно, Руслан разрешил,  тема
не наша, мы только контролируем.
   В общем, этот мужик продал одной газете компру на одну фирму,  газета
схавала и деньги ему за это заплатила.  А  потом  оказалось,  что  фирма
чиста, как святая после клизмы, и вся эта компра оказалась крутой липой.
Фирма газете претензию предъявила, типа  семьсот  тысяч  сразу  или  три
лимона по суду. Газета сказала, что заплатит  семьсот,  а  мужику  этому
велели деньги возместить, раз виноват и непроверенную информацию слил. К
актрисе никакого отношения.
   - Да ты понимаешь, Самсон, - опять заныл Селуянов, -  я  бы  с  тобой
согласился, если бы ты мне имена называл. А  ты  что-то  темнишь.  Мужик
какой-то, одна газета, одна фирма... Так дела не делают. У меня  в  этом
доме подозреваемый проживает, у него, между прочим, фамилия, есть,  а  у
твоей овцы, которую ты пасешь, она есть? Так вот я должен  точно  знать,
что это не одна и та же фамилия, иначе опять про актрису начну думать.
   - Ну достал... Харченко  его  фамилия.  Владимир  Харченко,  в  сорок
второй квартире живет. Все, доволен?
   - А газета как называется?
   - "Вестник бизнеса".
   - А фирма, которую они опустили?
   - "Практис-Плюс". Ну что, все?
   - Да куда там все, ты что, дружище Самсон! - засмеялся Селуянов. - Ты
мне еще скажи, каким боком Руслан  к  этому  делу  привалился.  Он  что,
газету крышует?
   - Нет, газета под Гамзатом, - Самсон  кивнул  в  сторону  молчаливого
напарника, - вот это Довлат, его человек.
   - А фирма под кем?
   - Под Дроновым, - нехотя выдавил Самсон.
   - Оп-паньки! И что ж ты мне, друг ситный, поешь, что к актрисе это не
имеет никакого отношения? Нехорошо, некрасиво.
   - Ну начальник,  ну  хлебом  клянусь!  То,  что  актриса  была  бабой
Дронова, это одно, а фирма - это совсем другое.  Газете  надо,  чтоб  ей
деньги вернули, а фирме это по фигу, ей без разницы, ей  уже  заплатили.
Гамзат с Русланом договорились. Ну, типа, чтоб Руслан помог,  вроде  они
оба гаранты сделки.
   - Какой сделки?
   - Ну не сделки, а договора, что если газета выплатит  семьсот  тысяч,
то фирма не будет шум поднимать, на газету наезжать и в суд обращаться с
иском на три лимона. Потому мы тут вместе  и  торчим,  один  человек  от
Гамзата, один - от Руслана.
   Доценко   надоело   стоять   молча   и   изображать    провинившегося
подчиненного. Он страшно замерз, и  ему  захотелось  поговорить.  Может,
согреется.
   - Николай Александрович,  похоже,  Самсон  правду  говорит,  -  робко
произнес он. - Но надо бы проверить.
   - Проверим, -  зловеще  пообещал  Селуянов.  -  Вот  прямо  сейчас  и
проверим. Кто на фирме главный? Кого можешь назвать, Самсон?
   - Чуйков Игорь Васильевич,  он  главный.  У  него  спросите,  он  все
подтвердит.
   - Спросим, не волнуйся. Еще кого знаешь?
   - Еще Ахалая, Олег. Отчества не знаю.
   - Это кто ж будет?
   - Заместитель Чуйкова.  Все,  начальник,  теперь  точно  все.  Больше
ничего не знаю.
   - А телефончик Чуйкова?
   - Не, это не ко мне. Фирма под Дроновым, а не под Русланом,  мы  так,
помогаем только, услуги оказываем.
   - А газета подтвердит? - снова вступил Доценко. - Или  только  фирма?
Ты  ж  пойми,  Самсон,  нам  твои  слова  проверить  надо.   Кто   может
подтвердить?
   Насчет газеты Самсон ничего определенного сказать не  мог  и  обратил
вопрошающий взгляд на неподвижно стоящего напарника по имени Довлат.
   - Довлат, чего молчишь? По газете - это к тебе вопрос.
   Довлат молча достал из кармана визитную карточку владельца  газеты  и
протянул Селуянову, очевидно, признав в нем главного.  Селуянов  спрятал
карточку и строго взглянул на Самсона и Довлата.
   - Ну смотрите, я все проверю, больно часто мне этот ваш  Дронов  стал
попадаться. Нехорошо, некрасиво. Если что не так окажется, я вас  найду.
Вы же понимаете, что найду?
   Те дружно и совершенно одинаково усмехнулись.
 
*** 
 
   Разумеется, к Харченко они не пошли. Вернулись к машине Селуянова,  и
Николай сразу же включил печку, чтобы отогреть  продрогшего  Доценко,  у
которого уже зуб на зуб  не  попадал.  У  Коли  куртка  была  дешевая  и
немодная, зато практичная и теплая, в  ней  можно  было  не  бояться  ни
ветра, ни дождя, ни холода.
   - Как же это  Харченко  так  попал,  -  вслух  рассуждал  Николай,  и
непонятно  было,  то  ли  он  сочувствует   коллеге,   то   ли   всерьез
интересуется, как такое могло случиться.
   - Да  зарвался  он,  вот  и  все  дела,  -  сердито  пробурчал  Миша,
протягивая озябшие руки к источнику теплого воздуха. -  Видел,  в  каком
доме живет? На какие, позволь спросить, бабки  он  там  квартиру  купил?
Небось  поставил  торговлю  оперативной  информацией  на  поток,  десять
процентов в производство пускает, а  девяносто  газетам  продает.  И  не
проверяет ни хрена, расслабился.
   - Тормози, Миша, тормози. Чего ты завелся? Может, квартира на  деньги
жены куплена.
   - Ох, наивный же ты, Колька, хоть и второй раз женат,  -  поддел  его
Михаил, процитировав недавно произнесенную  фразу  самого  Селуянова.  -
Если у женщины есть такие бабки, то за  каким  чертом  ей  сдался  нищий
мент?
   Она себе получше мужа найдет. Твоя Валюшка вон  в  паспортной  службе
работает, моя Ирка вообще безработная, а у Харченко, выходит,  принцесса
шотландская, что ли?
   - Нельзя быть таким циничным, - Коля изобразил учительскую строгость.
-  А  если  это  любовь?  Теперь  смотри,  что  получается.  У  Харченко
безвыходное положение, ему срочно нужны бабки, причем  большие.  Где  он
может их взять?
   - У жены попросить, - ехидно подсказал Доценко. - Ты же уверен, что у
него жена богатая.
   - Значит, не такая уж богатая, раз не попросил. Еще у кого?
   - Ты на Ларису намекаешь? Думаешь, он  вспомнил,  что  его  столетней
давности невеста теперь замужем за миллионером, и решил обратиться к ней
за помощью?
   - Ну, например, - неопределенно ответил Николай. - А что, чем  плохая
версия?
   - Не по-мужски это, Коля. Ты сам подумай. Позвонить женщине,  которая
почти три года назад тебя бросила ради богатого мужика, растоптала  твою
любовь и на помойку выбросила? И не просто позвонить  с  вопросом,  мол,
как дела, а денег у  нее  попросить.  Причем  попросить  просто  так,  в
подарок, а не в долг, потому как отдавать не с чего.
   Ты можешь себе это представить?
   - Не могу, - согласился Селуянов. - Но я могу представить другое.  Он
звонит ей в минуту отчаяния и рассказывает, как попал на бабки.  Лариса,
испытывая чувство вины за предательство, сама  предлагает  свою  помощь.
Сама, понимаешь?
   - Да откуда у нее такая сумма? Ты что, Коля, окстись.
   Такие деньги  надо  со  счета  в  банке  снимать,  а  не  из  кармана
вытаскивать. И потом, если бы у нее были такие бабки, муж об этом сказал
бы. Мол, попросила или из домашнего сейфа украла.
   - А если цацками? - предложил вариант Селуянов. -  Муж  делал  Ларисе
подарки, наверняка очень дорогие, особенно  в  период  женитьбы.  У  нее
вполне могут быть золотоплатина-бриллианты на такую сумму.
   - Это может быть, - оживился Миша. - Это идея.
   У нее есть цацки, и она предлагает Харченко  их  взять.  Как  быть  с
мужем,  она  потом  придумает.  К  примеру,  скажет,  что  унесла  их  в
мастерскую для какой-то там надобности, а из мастерской их украли  Кражу
инсценирует, это не вопрос. А что, Коляныч, гляди, как все сходится!
   - Сходится. Лариса приносит побрякушки  в  мастерскую,  чтобы  отдать
Харченко. И где они?
   - Их взял убийца, Коля. Кто-то узнал, что она принесла  в  мастерскую
большие ценности, пришел раньше Харченко, убил ее и все забрал.
   - То есть ты уверен, что убийца - это не сам Харченко?
   - Не знаю. Но ему-то зачем ее убивать? Где мотив?
   - Чтобы долг не отдавать.
   - Коля, не забывай, Харченко - наш коллега, он такой же мент, как  мы
с тобой. Он прекрасно понимает, что с цацками он запалится в  первый  же
день. Убийство будет громкое,  опись  ювелирных  изделий  муж  наверняка
предоставит, Харченко нигде их продать не сможет. А если газета  у  него
долг примет натурой, то после убийства и после  первых  же  сообщений  в
прессе, где будут упомянуты ценности, ему эти цацки в  морду  швырнут  и
потребуют зеленые американские бумажки. Там тоже не  дураки  сидят.  Тем
паче их крышует Гамзат, а с ним шутить опасно, это все знают.
   - Ладно, убедил, - Селуянов с наслаждением закурил, отодвинул сиденье
и вытянул ноги. - Значит, кто-то должен был узнать про  то,  что  Лариса
принесла бриллианты  в  мастерскую.  И  еще  этот  "кто-то"  должен  был
примерно знать, когда за ними придет Харченко. Он же не мог  опоздать  и
явиться к месту преступления, когда там уже ничего ценного не останется.
Давай думать, кто бы это мог быть.
   - Давай думать, - согласился Доценко без энтузиазма.
   Этот день был для него таким длинным... Кажется, трехчасовое ожидание
в аэропорту было не  сегодня,  а  на  прошлой  неделе.  А  день  еще  не
закончился,  и  он  собирался  успеть  поставить  новые  краны  в  новой
квартире. Наверное, не успеет.
   - Слушай, - он внезапно повернулся к Николаю, -  ты  не  помнишь,  за
какое число была газета, в которой опубликован фальшивый материал против
той фирмы?
   "Практис-Плюс", кажется.
   - Не только не помню, а просто-таки не знаю, я его не читал. Я вообще
эту газету  не  читаю.  Но  ты  прав,  материал  надо  бы  найти.  Важно
посмотреть, кто его написал. Мы с тобой, Мишаня, не будем идти  трудными
путями, поищем, где полегче.
   Селуянов быстро набрал номер телефона Каменской.
   - Привет хромым от голодных и усталых, -  весело  поприветствовал  он
ее. - Хочешь оказать неоценимую помощь друзьям?  Там  у  тебя  компьютер
есть, он к Интернету подключен? Отлично. Мне нужно, чтобы ты нашла  сайт
газеты "Вестник бизнеса" и посмотрела,  кто  и  что  написал  про  фирму
"Практис-Плюс". Запомнила? Ну  молодец.  Значит,  так,  публикация  была
недавно, в пределах месяца, я думаю. Посмотри, кто ее подписал, и  потом
погляди за Предыдущий период, примерно за год, что еще написал  этот  же
автор. И про кого. Задача ясна? Целую страстно, твой Селуянов.  Ближе  к
ночи позвоню еще.
   - Ну ты нахал, - протянул Доценко, и непонятно, чего  больше  было  в
его голосе - восхищения или укора.
   Просьба Селуянова показалась Насте вполне  посильной,  но  совершенно
непонятной. Наверное, ребята нарыли какую-то новую информацию,  и,  если
судить по ее деловой  направленности,  это  имеет  отношение  к  Валерию
Риттеру.
   Да, что и говорить, он и его матушка - фигуры более чем  странные,  и
вполне понятно, что оперативники ищут  возможные  пути,  на  которых  им
попадется  хоть  что-то,   проливающее   свет   на   владельца   крупной
консалтинговой фирмы.
   Жаль, что Коля ничего не объяснил,  тогда  Настины  поиски  могли  бы
стать более осмысленными и целенаправленными, но что  поделать,  раз  не
объяснил - значит, не мог. Может быть, торопился. Или говорил в  чьем-то
присутствии.
   Правда, у нее на этот вечер  были  несколько  иные  планы...  С  утра
приехал Чистяков, они так славно погуляли, Настя продержалась почти  час
и ужасно гордилась своими достижениями. Потом, как ей и мечталось, долго
сидели обнявшись перед зажженным камином и разговаривали о "законе  трех
отрицаний"  и  о  загадочной  связи  болей  в  ноге  с  психологическими
проблемами. Вопреки ожиданиям Алексей не смеялся над  женой,  слушал  ее
внимательно, потом сказал:
   - Асенька, я ничего в этом не понимаю, я никогда про это  не  слышал.
Но если эта штука работает, то, наверное, в ней что-то есть. А  то,  что
она работает, для меня совершенно очевидно, я и своими глазами  вижу,  и
доктор вчера подтвердил.
   И принялся вместе с Настей старательно вспоминать случаи из  своих  и
чужих биографий, которые могли бы проиллюстрировать правило  "не  делай,
не говори и не думай ничего, о чем  тебя  не  просят".  Иногда  выходило
забавно, а иногда пугающе неожиданно и правдоподобно.
   Они увлеклись этим занятием и не  прерывали