с тобой поговорю? Ты знаешь,  Павлик,
тут такая история... В общем, я как бы в полном отпаде.
   -  Ну  проходи,  -  вяло  сказал  Павел,  хотя  в  разрешении   не   было
необходимости. Светлана уже сидела в комнате, забравшись на диван с ногами в
весьма  соблазнительной  позе.  Вот  он,  тот  шанс,  который  внезапно   ей
подвернулся и упускать который нельзя. Если она сейчас не выжмет из ситуации
все, что можно, она потом себе не простит. Во-первых, Ольги нет и совершенно
точно в ближайшее время не будет. Главное - об этом знают они оба,  так  что
можно не бояться. Вовторых, повод для разговора у нее не  просто  хороший  -
убойный, с таким  поводом  можно  вызвать  сначала  интерес  к  себе,  потом
сочувствие, потом... Ладно, там видно будет, важно начать.
   - Представляешь, - начала Светлана,  округлив  глаза,  -  ко  мне  сейчас
приходили из милиции и рассказали жуткую историю. Оказывается, у  меня  есть
поклонник, который в меня как бы  безумно  влюблен,  он  ходит  на  все  мои
выступления и слушает, кто что про меня говорит. И если  кто-то  скажет  обо
мне одно плохое слово, он его как бы убивает. Представляешь?
   Она, конечно, рассчитывала, что Павел присядет на диван рядом с  ней,  но
он сел в кресло напротив, предусмотрительно поставив между собой и  девушкой
журнальный  столик  со  стеклянной  столешницей.  Это  Светлане   не   очень
понравилось. Ей давно казалось, что Павел к ней  не  совсем  равнодушен,  во
всяком  случае,   ей   неоднократно   приходилось   ловить   на   себе   его
заинтересованный взгляд. Правда, дальше взглядов он никогда не  шел,  только
иногда, словно по-отечески, легким движением встрепывал ее  короткие  пышные
волосы, но Светлана хорошо знала цену этим отеческим  жестам.  "Перед  самим
собой притворяется, - говорила она себе. - Я же вижу, как его ко мне  тянет.
Но когда бы я ни пришла, он либо  с  Ольгой,  либо  ждет,  что  она  вот-вот
появится. Поэтому и не позволяет себе ничего". Сегодня решающий  день.  Так,
во всяком случае, постановила для себя Светлана. Или сегодня - или  никогда.
Как мужчина Павел ей не особенно нравился, и уж она совершенно точно не была
в него влюблена. Но он - то, что ей надо. Женатый, следовательно, не  сможет
быть слишком навязчивым, не станет требовать, чтобы она  посвящала  ему  все
свое время. Денег много. Не миллионер, конечно, но ей миллионер и не  нужен.
Светлана давно уже составила для себя достаточно четкое представление о том,
какого любовника она должна  завести.  У  нее  хватало  трезвомыслия,  чтобы
правильно оценить роль и место денег в этом раскладе. Если  у  мужика  денег
будет слишком много, он потребует,  чтобы  она  бросила  выступать  и  стала
полностью принадлежать одному ему. Запрет ее в золотой  клетке,  привяжет  к
себе намертво, а то еще  и  охрану  приставит,  чтобы  за  каждым  ее  шагом
следили. Этого нужно было избежать в первую очередь.  Не  сцена  ей  дорога,
черт бы с ней, со сценой этой. Ей важно другое... Ей нужен мужчина,  который
не станет требовать ее постоянного присутствия и  который  будет  давать  ей
деньги и не спрашивать, на что она  их  потратила.  Она  не  просит  слишком
многого, ей не нужны бриллианты, "Кадиллаки" и жилье в пентхаузе.  Ей  нужно
столько, чтобы хватило на главное дело ее жизни. У Павла Плетнева,  Светлана
была в том уверена, такие деньги есть,  достаточно  посмотреть,  как  они  с
женой  одеваются  и  какой  образ  жизни  ведут,  какие  продукты  у  них  в
холодильнике и какая посуда. На дорогие курорты ездят отдыхать, на это  тоже
деньги нужны, и немалые. Короче говоря, Павел был как раз той  кандидатурой,
поймав в свои сети которую Света могла решить все свои проблемы. А вернее  -
одну, но главную. Ей нужны были деньги. Не очень много, не миллионы  и  даже
не сотни тысяч долларов, всего-то  навсего...  Но  заработать  такие  деньги
собственными силами она не могла. И она, и Бек, и Борька Худяков, так же как
и костюмер, визажист и "саунд", сидели у  Папы  на  контракте,  по  которому
солистам причиталось в  среднем  по  пятьсот-семьсот  долларов  в  месяц,  а
остальным и того  меньше.  А  ведь  она  -  артистка,  певица,  она  обязана
"выглядеть", и волосы должны быть всегда хорошо подстрижены, и лицо ухожено,
и маникюр с педикюром должен быть свежим, и одежда не  может  быть  немодной
или  дешевой.  А  есть  еще  такие  волшебные  слова,  как   "бижутерия"   и
"аксессуары", которые стоят столько, что не приведи  господь,  а  дешевизна,
если она есть, из них прет - невооруженным глазом видно.  Это  джинсы  могут
быть недорогими - если они классно сидят на  классной  попке,  то  мало  кто
обратит внимание на фирму. А сумка, перчатки, пояс или косметичка (вместе  с
содержимым) ни на чем не сидят и ничего такого особенного не обтягивают, они
привлекают внимание сами по себе, и если они не той фирмы или не  той  цены,
это сразу видно. По уму она и ездить должна на собственной машине, а  не  на
такси, но на машину при таких требованиях к внешнему виду  скопить  пока  не
удалось и вряд ли удастся в ближайшем будущем.
   * * *
   - Занятная история, - лениво протянул Павел, выслушав длинный и  довольно
путаный рассказ. - Так насчет чего ты хотела посоветоваться?
   - Насчет того, что мне теперь делать. Я боюсь, Павлик.  Знаешь,  как  мне
страшно?
   - Догадываюсь, - усмехнулся он.
   Он не поверил ни одному ее слову. Все поведение хорошенькой соседки  было
шито белыми нитками, Павел давно уже заметил,  как  усиленно  она  старается
обратить на себя его  внимание,  причем  делает  это  любыми  способами.  То
попросит его подняться к ней в квартиру и исправить какую-нибудь  поломку  и
расхаживает при этом перед ним в весьма рискованном виде, то заходит  к  ним
под явно надуманным предлогом и сидит -  никакими  силами  не  выставишь  за
дверь. Теперь вот  историю  какую-то  немыслимую  придумала,  чтобы  вызвать
сочувствие и желание помочь. Нет, что и говорить,  девочка  хороша  во  всех
отношениях, и еще лет пять назад он бы непременно "повелся", увлекся ею.  Но
одно дело пять лет назад, и совсем другое дело  -  сейчас.  Пять  лет  назад
Павел еще любил таких вот очаровательных дурочек с высокой грудью,  точеными
ножками и круглой попкой, но теперь вкус  изменился,  его  тянуло  к  совсем
другим женщинам, хотя как знать, быть может,  лет  через  десять-пятнадцать,
когда ему будет за сорок, он снова вернется к  своим  прежним  пристрастиям,
когда главным определяющим фактором опять станет молодость и свежесть. Может
быть, потом, но уж точно не сегодня.
   - Я только не понял, чего ты. собственно говоря,  так  боишься.  Он  твой
поклонник, стало быть, обижать тебя не намерен, а, наоборот, будет  всячески
защищать.
   - Ага, а вдруг он захочет со  мной  как  бы  познакомиться  поближе?  Это
сейчас он в стороне, я его и знать не знаю конкретно, а если  он  приставать
начнет? Он же псих, кто его знает, что ему в голову придет.  Я  ему  как  бы
откажу, а он за нож схватится. Ведь может такое быть?
   - Может, - не мог не согласиться Павел. Конечно, может,  если  допустить,
что вся эта история - правда. Он в это не верил, но не говорить же  об  этом
девочке. Обидится еще, а за что ее,  маленькую,  обижать?  Ну,  влюбилась  в
соседа, с кем не бывает. Старается всеми силами привлечь к себе  внимание  -
так это естественно, если влюбилась. А то, что привирает при этом, - ну  что
ж, и такое случается, женщины и на  большее  идут,  чтобы  своего  добиться,
нельзя ее за это осуждать. В конце концов, ложь - еще не воровство. В данном
случае, просто маленькая женская хитрость. Ладно, будем ей подыгрывать.  все
равно вечер впереди длинный, Оля побежала на  очередное  свидание  со  своим
Романом, вернется  не  раньше  полуночи,  так  отчего  ж  не  потрепаться  с
молоденькой  голубоглазой  красоточкой.  -  Но  есть  очень  простой  выход.
Прекрати на время выступать, подожди, пока милиция его поймает. Если  ты  не
будешь появляться на сцене, он тебя больше нигде не найдет.
   - Тебе легко говорить, - Света вздохнула и слегка изменила позу так,  что
юбочка поднялась еще выше, почти до неприличия  обнажая  округлые  бедра.  -
Если бы все было так просто!
   - А что тут сложного? Поговори со своим директором, я уверен, что он тебя
поймет.
   - Он-то, может, и поймет, у него и так уже денег много, а остальные? А я?
На что мы жить-то будем? Если мы как бы не будем выходить на площадку, то  с
каких бабок Папа нам зарплату будет платить? Если бы речь шла о  том,  чтобы
пропустить одно-два выступления, тогда ладно. Но  ведь  неизвестно,  сколько
времени менты будут его ловить, этого придурка. А если год? Мы же  с  голоду
все помрем, пока дождемся.
   - Ну, положим, не все так трагично, - возразил  Павел.  -  Мальчики  твои
могут продолжать выступать, только уже с другой солисткой. Костюмеры-гримеры
ваши тоже без работы не останутся. Но ты, конечно, должна  пока  остаться  в
стороне, сидеть тихонько и не высовываться. А насчет того, что  жить  не  на
что будет, так это можно поправить. Найти на что жить -  нетрудно,  было  бы
желание.
   * * *
   Вот оно! Ей удалось-таки вывести разговор на нужную дорожку! Сейчас важно
ничего не испортить, не сказать лишнего и не забыть  нужного.  Момент  очень
ответственный,  Павел  сам  сделал  первый  шаг,  он  готов  предложить   ей
материальную помощь в обмен на... В общем,  понятно,  в  обмен  на  что.  Но
деликатный - ужас просто! С такими деликатными труднее всего, надо тщательно
прятать естественный в таких ситуациях цинизм за обтекаемыми интеллигентными
формулировками. Ее еще Володя этому учил, клал перед ней текст  какой-нибудь
пьесы и буквально по слову, по букве разбирал вслух. "Видишь, он  (или  она)
говорит так, а по смыслу, по всей логике поведения, по драматургии на  самом
деле имеется в  виду  совсем  другое.  И  задача  актера  в  этом  случае  -
произнести текст так, чтобы было убедительно для другого персонажа, и  в  то
же время так, чтобы подтекст был ясен  для  зрителя".  Сначала  то,  что  он
объяснял, казалось ей слишком  заумным,  но  постепенно  Светлана  научилась
понимать и чувствовать актерскую игру, стала разбираться во всех тонкостях и
нюансах. Ах, Володя, Володя...
   - Наверное, ты прав, - медленно начала она,  тщательно  выбирая  слова  и
глядя прямо в глаза Павлу, - но есть еще один момент... Даже  не  знаю,  как
сказать... Может, это как бы прозвучит глупо, или вычурно, или еще как-то...
Но  понимаешь,  я  не  могу  бросить  сцену.   Наверное,   я   кажусь   тебе
легкомысленной и пустоголовой бабочкой, для которой как бы безразлично,  чем
заниматься и чем зарабатывать на жизнь, лишь бы деньги давали, да?
   - Ну что ты, Светочка, - запротестовал Павел, - я ничего такого никогда о
тебе не думал.
   Она упрямо помотала головой и поменяла позу,  спустив  ноги  с  дивана  и
слегка наклонившись вперед. Павел сидел в кресле, откинувшись  на  спинку  и
положив ногу  на  ногу,  и  ритмично  постукивал  карандашом  по  стеклянной
столешнице. Его рука  была  достаточно  близко,  чтобы  можно  было  до  нее
дотянуться, не меняя естественности позы. Светлана накрыла его кисть ладонью
и тут же заговорила снова, чтобы ее жест выглядел не нарочитым, а словно  бы
продолжением и неотъемлемым элементом  того,  что  она  собирается  сказать.
Только  бы  не  запутаться  в  словах,  которые  она  продумала  заранее   и
неоднократно проговаривала про себя.
   - Я не могу не петь, Павлик. Ты же знаешь, какой жизнью я живу. Оля  меня
все время как бы попрекает, мол, трачу время без  толку,  пьянками-гулянками
увлекаюсь и все такое. Она просто не понимает, что мы все так живем, и  если
я стану как бы вести себя иначе,  меня  не  поймут,  меня  отвергнут,  будут
считать чужой. В нашей среде так принято, и для меня очень важно, чтобы меня
принимали, не отвергали, иначе я останусь совсем одна. У  меня  ведь  никого
нет, только родители, и то в другом городе. На самом деле  я  как  бы  очень
одинока, а все, что ты видишь, я имею в виду  мою  жизнь,  это  все  как  бы
показное, вынужденное. Сцена - моя единственная отдушина, мои выступления  -
это все, что у меня конкретно есть. Если бы у  меня  было  что-то  еще,  что
заняло бы мое сердце, стало как бы частью меня, я бы отказалась от пения. Но
ведь у меня как бы ничего больше нет, ни любви, ни настоящих друзей.  Только
сцена. И если я сейчас перестану выступать, пусть даже временно, то с чем  я
останусь? Я же реально с ума сойду  от  пустоты.  Если  бы  кто-то  мог  эту
пустоту конкретно заполнить...
   У Светланы было такое ощущение, что она наконец перешла зияющую пропасть,
двигаясь крохотными, медленными, выверенными шажками по тоненькой дощечке  -
так тяжело дался ей этот монолог, где приходилось следить за каждым  словом,
и более того, находясь в середине одной фразы, мысленно готовить  следующую.
Павел внимательно смотрел на нее, и ей показалось, что взгляд его карих глаз
стал теплее и ласковее. И руку он не отнял. "Забирает, -  радостно  подумала
девушка. - Кажется, я все делаю правильно. Господи, только бы не сорвалось!"
   - Мне кажется, я знаю, как тебе помочь, - серьезно произнес  Павел.  -  У
меня есть предложение, только я не знаю, как ты к нему отнесешься. Можно...
   Его прервал телефонный звонок. Павел  резко  отнял  руку  и  потянулся  к
трубке. От досады  Светлану  даже  в  жар  бросило.  Ну  надо  же,  в  самый
неподходящий момент. Придется снова искать повод прикоснуться  к  его  руке.
Она  опасалась,  что  изобретательности  может  не  хватить,  слишком  много
умственных сил ушло на последнюю часть разговора, и сейчас, когда Павел  так
явно начал поддаваться, она слегка расслабилась, решив,  что  самое  трудное
позади. Светлана прислушалась. Хорошо бы оказалось, что  это  звонит  Оля  с
объяснениями, почему она  не  придет  раньше  двух  часов  ночи.  Ни  одному
нормальному мужику это не понравится, даже если он свою жену ни в чем плохом
не подозревает, псе равно такие звонки вызывают  досаду  и  недовольство.  А
досада на жену и  недовольство  ее  поведением  -  это  мощное  подспорье  в
осуществлении ее замысла. Вот было бы кстати! Но это, похоже,  не  Оля.  Да,
это не она. Это ее мать, теща  Павла.  Интересно,  как  он  будет  объяснять
мамаше отсутствие дочери дома в десятом часу вечера? Можно заодно и  узнать,
что Ольга напела своему благоверному насчет неотложных дел  на  ночь  глядя.
Ах, она на банкете по случаю третьей годовщины какой-то фирмы! Нет, не  той,
где она работает, а какой-то другой, с которой ее фирма тесно  сотрудничает.
Ну понятное дело, ни одна уважающая себя контора не работает в  безвоздушном
пространстве, она по разным вопросам сотрудничает с кучей самых разных фирм,
а у этих фирм каждый год бывают "дни рождения". И проверить невозможно, и не
верить нет оснований, и запах вина  и  приподнятое  настроение  после  таких
банкетов подозрений не вызывают. Так можно годами мужу голову дурить,  и  он
ни о чем не догадается. Но сегодня  уверенность  Павла  в  добропорядочности
своей жены Светлане совершенно не нужна. Не хватало  еще,  чтобы  он  сделал
девушку своей любовницей и целыми днями ныл о  том,  как  он  виноват  перед
Ольгой. На  крайний  случай  можно  ему  намекнуть  на  похождения  супруги,
рассказать о встрече в магазине. Нет, еще не  время.  Это  только  на  самый
крайний случай.
   Павел закончил разговор и  повесил  трубку.  Светлана  напряженно  ждала,
когда он продолжит начатую фразу о том, как ей помочь. Она была уверена, что
он собирается предложить ей именно то, чего она. собственно, и ждет.  Вопрос
только в том, хватит ли у него решимости  сказать  об  этом  сразу,  или  он
начнет трусливо тянуть и мямлить, ожидая, пока она сама не произнесет нужные
слова. Она знала эту манеру некоторых мужчин вынуждать женщину первой делать
шаг, чтобы потом с ясными глазами говорить ей: "Ты  сама  этого  хотела,  ты
сама это преложила". Нет, на такую уловку Светлана  не  попадется,  она  уже
ученая. Павел по-прежнему молчал, о чем-то задумавшись.
   - Ты сказал, что знаешь, как мне помочь, - робко напомнила она.
   - А? - Он тряхнул головой,  словно  отгоняя  какие-то  мысли.  -  Ах  да.
Извини, я отвлекся. У тещи возникли  проблемы,  я  тут  прикидывал,  как  их
решить. Так о чем ты спрашивала?
   Светлане стало не по себе. Как это - о чем она спрашивала? Он что, вообще
выпал из ситуации? Он уже все забыл?  Стоило  вклиниться  какой-то  дурацкой
теще со своими идиотскими проблемами, и проблема самой  Светланы  отошла  на
задний план? Еще чего не хватало! Ей казалось,  да  что  там  казалось,  она
уверена была, что за мгновение до этого проклятого телефонного звонка  Павел
готов был сказать те слова, которые она из  него  так  мучительно  выбивала.
Неужели она ошиблась? Да нет, ну нет же, не может этого быть! Он скажет,  он
все скажет, надо только чуть-чуть помочь, слегка подтолкнуть его.
   - Ты сказал, что знаешь, как мне помочь не  оказаться  одинокой,  если  я
перестану выступать.
   Черт, голос-то как дрожит! И чего она так разволновалась? Как будто сдает
самый важный экзамен в жизни. И  никакой  это  не  экзамен,  просто  обычный
мужик, которого нужно затащить в постель и привязать к  себе.  чтобы  деньги
давал, вот и все.
   - Да, сказал. Я, собственно, вот что имел в виду...
   Павел снова умолк и отвел глаза. "Ну давай же, давай, говори, ну  сколько
можно тянуть!" - подумала  Светлана,  с  трудом  проглотив  рвущиеся  наружу
слова.
   - Только дай слово, что не обидишься.
   - Даю. Я не обижусь. Почему я  должна  обижаться?  Разве  ты  собираешься
предложить мне что-то неприличное?
   - Точно не обидишься?
   - Павлик, я не обижусь, что бы ты мне ни сказал.  Ты  серьезный  и  умный
человек, твое слово для меня - закон, ты же знаешь, как я к тебе отношусь.
   "Эй, куда? - тут  же  осадила  себя  Светлана.  -  Стоп-машина.  Не  надо
торопиться. Он пока еще стоит на месте, а ты уже погнала вперед.  Спокойнее,
спокойнее, пусть он первым скажет хоть что-то, потом можно  будет  развивать
успех. Но не раньше".
   - Светик, ты очень красивая девушка...
   - Спасибо, - сказала она теплым низким голосом.
   - ...и очень способная.
   - Еще раз спасибо. Мне приятно, что ты это говоришь. Твое мнение для меня
очень много значит.
   - Ну если так, тогда прислушайся к тому, что я скажу.
   Павел снова сделал паузу. "Так говори уже наконец! - мысленно  прокричала
Светлана. - Я готова прислушиваться к тому, что ты скажешь, только скажи уже
что-нибудь, не тяни кота за хвост".
   - Видишь ли, мне, кажется,  что  в  лице  этого  сумасшедшего  поклонника
судьба дала тебе шанс изменить свою жизнь. Ты сама сказала, что не можешь не
петь, что выступления - это единственная радость в твоей жизни.  Но  до  тех
пор, пока ты будешь петь то, что ты поешь, и так, как ты поешь, ты  обречена
вести именно такую жизнь, и другой она никогда не станет.  Если  ты  хочешь,
чтобы все стало по-другому, тебе нужно изменить имидж и репертуар. Ты должна
петь для других слушателей, тогда изменится и твое окружение. И  сейчас  для
этого представляется прекрасная возможность.  Прекрати  выступать,  пока  не
поймают твоего  безумного  поклонника-убийцу,  это  ни  у  кого  не  вызовет
удивления. А сама за это время найди новые песни и  новое  лицо.  Тебе  пора
взрослеть. Светик,  тебе  уже  двадцать  два,  а  ты  поешь  для  тех,  кому
семнадцать-восемнадцать. Еще  год-два,  ну  максимум  три  -  и  это  станет
смешным. Тебе все равно придется все менять, ты же  не  сможешь  в  двадцать
пять и в тридцать лет быть интересной тинейджерам. Так  сделай  это  сейчас,
тем  более  подвернулась  возможность  устроить  передышку  и  не  выступать
какое-то время. Если ты займешься новыми  песнями  и  репетициями,  тебе  не
будет одиноко и пусто, потому что ты будешь делать то, что тебе интересно. А
что касается денег, то  ты,  насколько  я  знаю,  получаеш