на  плече  сумку,  он  достал  бинокль,
сконструированный для ночного наблюдения, и поднес к глазам. Фигура рос-
лой девушки была видна хорошо, четко. Анна медленно поднималась по лест-
нице между третьим и четвертым этажами. Постояла на  площадке,  пощупала
рукой стену, подошла к краю горизонтального перекрытия, еще немного пос-
тояла и снова двинулась наверх, на следующий этаж. Евгений  повесил  би-
нокль на шею и достал камеру. В свое время он заплатил  за  нее  бешеные
деньги, но она того стоила. Снимала не только в темноте, но и с  большим
увеличением. Если Петр Михайлович начнет позволять себе лишнее, это  бу-
дет записано на пленку, и тогда уж ему не отвертеться. Одно дело  -  го-
лые, ничем не подкрепленные слова, и  совсем  другое  -  зафиксированные
факты. За слова, сотрясающие воздух, он платить не захочет, это и понят-
но, а вот за факты ему заплатить придется.
   Анна дошла до широкой лестницы конференц-зала и остановилась. Парыгин
глянул на светящийся циферблат наручных часов.  Двадцать  три  двадцать.
Еще не меньше десяти минут, но он не  сомневался,  что  Петр  Михайлович
заставит себя ждать. Камеру можно пока оставить в покое, достаточно  од-
ного бинокля. Теперь Анна медленно, очень медленно поднималась по  широ-
кой лестнице. Вот она уже на площадке. Идет вниз, на этот раз уже  быст-
рее. Опять наверх - и снова вниз, перепрыгивая  через  ступени.  Парыгин
понял, что она пытается привыкнуть к  этой  лестнице,  чтобы  в  темноте
иметь возможность быстро передвигаться. Умница, девочка. Все делает пра-
вильно. Хотя как знать, пригодится ли ей это. Скорее всего нет.
   Когда на улице показался человек, Анна уже снова стояла на  площадке,
там, где велел Петр. Стояла неподвижно, вжавшись  в  вертикальную  опору
между перекрытиями. В этом месте стены не было. Человек со знакомой  Па-
рыгину походкой подошел к строящемуся зданию и начал подниматься наверх.
Евгений Ильич на несколько мгновений расслабил мускулы,  чтобы  дать  им
отдохнуть, и вскинул камеру на плечо, пока не включая ее, а лишь  наблю-
дая в глазок видоискателя. Анну и Петра Михайловича разделяло три этажа,
потом два, один... Теперь уже два десятка метров... Все. Петр на площад-
ке. Стоит, оглядывается. Анна выходит из укрытия, приближается  к  нему.
Парыгину не слышно, о чем они разговаривают, но по  жестам  и  позам  он
чувствует, что идет обмен  настороженными  репликами.  Анна  нервничает,
спина напряжена, руки в карманах. Петр, напротив, активно жестикулирует.
Нет, Парыгина этим не обманешь, он слишком опытен, чтобы не понять.  Сам
так делал. Строил из себя человека, привыкшего размахивать руками, и со-
беседник расслаблялся, не видя опасности. А опасность была. Потому что в
один прекрасный момент из  беспорядочных  и  ставших  привычными  жестов
вдруг вырывается одно движение, одноединственное, и  тебя  достает  нож.
Или пуля. Или удар по горлу.
   Евгений Ильич включил камеру. Пора. Наметанным глазом он сразу увидел
то самое движение, которое должно было достать Анну. Но она,  обладающая
хорошей реакцией спортсменка, успела отскочить. Петр пытался схватить ее
одной рукой за длинные волосы, другой - за горло. Значит,  не  будет  ни
выстрелов, ни ножа. Планируется падение с высоты. Нормально, подумал Па-
рыгин. Для строящегося многоэтажного здания - вполне нормально. Анна уже
бежала вниз по широкой лестнице будущего амфитеатра, перепрыгивая  через
две ступеньки, Петр отставал совсем чуть-чуть, он двигался легко и  уве-
ренно, видно, бывал здесь раньше.
   И тут Анна совершила ошибку, побежав не вниз, а почему-то наверх,  на
девятый этаж. Растерялась.
   Внезапно в голову Парыгину пришла мысль о том, что он, вероятно,  не-
дооценивает Анну. Почему обязательно растерялась? А если нет?  Если  она
умышленно заманивает Петра на высоту и собирается сделать с ним то,  что
на самом деле хотел сделать с ней он? И с чего это  Парыгин  решил,  что
Аня - существо нежное и безобидное. Разве забыл он, как чуть не дрался с
ней в тот первый вечер, когда она впала в неконтролируемую ярость, и как
буквально под его руками ее  мускулы  наливались  нечеловеческой  силой?
Нет, не забыл. Она далеко не дура и уже должна  была  понять,  что  Петр
платить не хочет и собирается просто-напросто избавиться от шантажистки.
И если в ней снова вспыхнула та самая бешеная злоба, то Петру,  пожалуй,
уже можно начать сочувствовать, живым Анна его не выпустит.
   Это нельзя допускать. Если Петр не  принес  с  собой  денег,  то  его
смерть не решит проблем Парыгина. А если принес? Тогда придется  обыски-
вать мертвое тело, что тоже ничего приятного  не  сулит.  Так  все-таки,
принес он деньги или нет? Во время первых минут  разговора  на  площадке
конференцзала он расстегивал куртку и  что-то  доставал  из  внутреннего
кармана, показывал Анне, потом  снова  убрал.  Вполне  возможно,  что  и
деньги, ведь первый вопрос вымогателя в этой ситуации всегда бывает  та-
ким: "Принесли? Показывайте".
   Петр продемонстрировал пачки долларов, убрал и стал требовать  гаран-
тий. Это тоже нормально, без гарантий никто денег не  дает.  Можно  счи-
тать, что какая-то сумма у него всетаки есть, пусть и  не  вся,  но  уже
что-то. Опять же если это не "кукла".
   Две фигуры показались между одиннадцатым и двенадцатым этажами.  Петр
достал Анну. Они стояли, вцепившись друг в друга, на маленькой площадке,
и издалека казалось, что двое влюбленных слились в объятиях. Это длилось
всего три-четыре секунды, но для Парыгина это была вечность.
   Фигуры отпрянули друг от друга, и та, которая была выше, снова  поле-
тела наверх. Достигнув двенадцатого этажа, Анна не стала  больше  подни-
маться, а отбежала на середину широкой площадки горизонтального перекры-
тия. Теперь между ней и преследователем было чуть  больше  двух  метров,
Петр стоял напротив нее и примеривался, с какой стороны  удобнее  зайти,
чтобы подтолкнуть Анну к краю площадки. Камера едва слышно жужжала рядом
с ухом Парыгина, а он не отводил глаз от двух фигур, бесшумно двигающих-
ся в темноте. Петр Михайлович начал медленные, осторожные, едва заметные
шаги в сторону своей жертвы, Анна так же медленно отступала, четко  сох-
раняя удобную ей безопасную дистанцию, слишком большую для  того,  чтобы
мужчина мог достать ее руками, но вполне достаточную, чтобы видеть  каж-
дое его движение. Парыгин не сомневался, что глазомер у бывшей баскетбо-
листки отличный.
   Анна все отступала и отступала, и Евгений Ильич  с  ужасом  увидел  в
нескольких десятках сантиметров от ее затылка горизонтально  укрепленную
балку. Балка была рассчитана на людей с нормальным ростом, но Аня непре-
менно заденет ее головой, если не пригнется. Девушка неотвратимо прибли-
жалась к проклятой балке, и Парыгин готов был  заорать  во  весь  голос,
чтобы предупредить ее, но тут же одергивал себя: зачем?  Все  идет  так,
как и должно идти. Петр хочет убить шантажистку, не ведая, что тем самым
дает повод для еще более серьезного шантажа. Если ему удастся справиться
с Анной, то придется платить. Если верх одержит девушка, то придется до-
вольствоваться той суммой, которая у Петра есть с собой, а это уже хуже.
   Парыгин искренне хотел, чтобы Анна осталась жива. Но пои этом достать
деньги для Долиты он хотел еще больше. А  в  сложившейся  ситуации  осу-
ществление одного желания исключало выполнение другого. И  ему  приходи-
лось выбирать.
   До балки осталось всего несколько сантиметров. Парыгин замер,  напря-
гая глаза. Вот Анна сделала еще один шаг  назад,  совсем  маленький  ша-
жок... Она двигалась медленно и аккуратно, поэтому не  ударилась  затыл-
ком, а всего лишь задела балку головой, но этого было достаточно,  чтобы
заставить ее переключить внимание и обернуться на неведомо откуда  взяв-
шуюся преграду. Петр момента не упустил, мгновенный бросок  вперед  -  и
вот уже они оба катаются по бетонному перекрытию. Край  площадки  совсем
близко от них, и может быть, уже совсем скоро все кончится...
   Но нет, гибкая и сильная, Анна сумела вырваться и вскочить  на  ноги.
Она уже не убегала от мужчины, а пыталась напасть сама. Сейчас она  мало
напоминала играющую спортсменку, а больше походила на разъяренную огром-
ную кошку, которая доверчиво приблизилась к чьей-то  ласково  протянутой
руке, но, получив болезненный удар, готовится выцарапать  глаза  и  вце-
питься когтями в лицо или загривок. Одно обманное движение, второе  -  и
вот ей удалось схватить Петра сзади за волосы, а предплечьем другой руки
зажать ему шею в "замок". Весил Петр Михайлович,  надо  думать,  немало,
килограммов восемьдесят, но Парыгин хорошо помнил, какая  нечеловеческая
сила просыпается в Анне, когда девушка в ярости. Петр упирался изо  всех
сил, но тем не менее постепенно оказывался все  ближе  к  краю.  Евгению
Ильичу было видно, что он пытается вцепиться ногтями в кожу рук Анны,  и
мысленно усмехнулся. Какие там у мужиков ногти, одно наименование. А да-
же если бы и были, Аня сейчас почти не чувствует боли, это уже проверено
опытом. Эмоции сменялись в душе Парыгина с калейдоскопической быстротой.
Ему нужны деньги. Но ему так жалко Аню.
   Она, похоже, одерживает верх, сейчас она сбросит Петра с двенадцатого
этажа. А как же деньги? Нет, кажется, Петру удается отстоять свои  пози-
ции, они снова двигаются к центру площадки. Неужели Аня  слабеет?  Может
быть, вызванного яростью прилива сил хватает ненадолго? Если так, то еще
немного - и Петр с ней справится. Тогда деньги точно будут.  Но  уже  не
будет Ани...
   Внезапно Евгений услышал шум машин,  который  заставил  его  насторо-
житься. Вообще автомобили по этой улице проезжали, хотя и  не  много  их
было, но за то время, что Парыгин тут находится, штук десять прошелесте-
ло шинами.
   А эти новые машины и не думали проезжать мимо. Они тормозили. И  было
их, судя по звукам, никак не меньше трех. Дальше  события  стали  разви-
ваться стремительно, и Парыгин уже не то что не мог  контролировать  их,
но даже не успевал осознавать. Он не мог видеть ни сами машины,  ни  то,
что происходит около них, потому что не мог отвести камеру от двух фигур
на двенадцатом этаже недостроенного дома. В любое мгновение могло  прои-
зойти то главное, ради чего он, Евгений Ильич, стоит здесь, в этом  тем-
ном подъезде незаселенного дома, так что для оценки ситуации приходилось
полагаться только на слух. Захлопали дверцы, послышались мужские голоса.
   - Где она?
   - Должна быть наверху. С ней какой-то мужчина.
   - Что они там делают?
   - А я почем знаю? Темень-то здесь... Я только видел, как она пошла на
стройку, а потом туда еще клиент прибыл, вот и все. Обратно не выходили.
   - Трахаются, что ли?
   - Все может быть. Но уж точно, что не водку пьют. Голосов  вообще  не
слышно.
   - Но это точно она?
   - Да точно, точно! Рост под два метра, ее ж за версту видно, она всех
на голову выше. И лицо как на фотографии, нос  длинный,  прическа  такая
же.
   - Как же ты лицо разглядел в такой темноте?
   - Так я ее засек, когда она из машины выходила, это было прямо  возле
магазина, там света много. С ней, кстати, мужик был.
   - А на стройку одна пошла?
   - Одна. Он, видно, где-то поблизости ее ждет. Сообщник, что ли?
   - Наверное. Найдем, если ждет, никуда не денется. Ну что там, ребята,
готово?
   В ту же минуту черноту строящегося здания прорезал луч  света.  Прие-
хавшие включили мощный прожектор. Луч  бестолково  метался  по  открытым
этажам, пока наконец не выхватил из  темноты  две  сцепившиеся  в  смер-
тельном объятии фигуры. Парыгин моментально спрятал камеру и  бинокль  в
сумку. Сердце его колотилось как бешеное, он не понимал, что происходит.
Как здесь оказалась милиция? Почему? Кто ее вызвал? Почему кто-то  узнал
Анну? О какой фотографии идет речь?
   - Лазарева! - раздался усиленный микрофоном голос. -  Анна  Лазарева!
Немедленно спускайтесь вниз!
   В ярком свете прожектора Евгению были видны две фигуры,  слившиеся  в
одну на самом краю площадки.
   - Спускайтесь, Лазарева! Район оцеплен, вы отсюда все равно не выйде-
те!
   Фигуры на краю двенадцатого этажа чуть шевельнулись и стали еще ближе
к краю.
   - Поправь прожектор, - послышался голос совсем рядом с подъездом, где
стоял Евгений Ильич, - на них тень падает, плохо видно.
   Луч прожектора переместился, совсем чуть-чуть переместился, но  этого
оказалось достаточным, чтобы нарушить  хрупкое  равновесие,  позволявшее
Анне и Петру балансировать на краю пропасти. Парыгин не мог видеть,  кто
из них сделал то самое последнее движение. Он наблюдал, как два человека
падают с высоты, и в те короткие мгновения их последнего полета перестал
ощущать себя, перестал думать и существовать. Только когда  тела  сопри-
коснулись с землей и перестали жить, он очнулся.
   И в эту секунду где-то наверху хлопнула дверь, послышались шаги и го-
лоса, женский и детский.
   - Лиля, смотри под ноги, не оступись. Давай сюда  пакет,  неси  лучше
мою сумку. И передай своему папе, что если он по-мужски не  поговорит  с
этим идиотом-лифтером, я найму бандитов, чтобы они ему ноги оторвали.
   - Кому, папе или лифтеру?
   - Лифтеру. И электрикам заодно. Почему на лестнице нет света? Не хва-
тало еще нам с тобой тут ноги переломать. Так и будем валяться, пока нас
кто-нибудь не найдет.
   - Тетя Ира, а скоро вы будете переезжать?
   - Месяца через два, я думаю. Ты же видела, сколько еще работы в квар-
тире. А если вместо того, чтобы работать, бригада будет по полдня  доски
на своих хребтах таскать на седьмой этаж,  потому  что  лифтер  выключил
лифт и неизвестно куда делся, так и все четыре месяца пройдут, пока мож-
но будет вселяться. Лиля, тебе не тяжело? Давай мне мою сумку, я ее сама
понесу.
   - Все в порядке, тетя Ира, мне совсем не тяжело. Только страшно  нем-
ножко.
   - Темноты боишься? Не бойся, здесь, кроме нас с тобой, дурочек добро-
совестных, никого нет.
   - А крысы?
   - Какие крысы, солнышко мое! - звонко и мелодично рассмеялась  женщи-
на. - Крысы появляются только там, где есть еда. А здесь  вообще  ничего
нет, только три семьи въехали.
   Женщина и девочка умолкли, теперь до Парыгина  доносились  только  их
осторожные шаги и звук дыхания.  Дышали  обе  прерывисто,  видно,  несли
что-то тяжелое.
   У него оставались считанные секунды на принятие решения. Аня погибла.
Петр тоже. Забрать у него деньги, если они и  есть,  невозможно,  кругом
полно милиции. Более того, какой-то ушлый мент видел Аню вместе с  Пары-
гиным, принял его за сообщника (что, в общем-то,  правильно),  и  теперь
Парыгина тоже ищут. Таким образом, первоочередная задача - выбраться от-
сюда. Решив эту проблему, можно будет подумать о деньгах  для  Лолы.  Но
сначала выбраться.
   Он сделал несколько нарочито громких шагов вверх по лестнице и  вклю-
чил фонарик.
   - Девушки, вам посветить? Как бы вы не упали в такой темноте-то.
   - Кто это? - испуганно откликнулась женщина.
   - Это я. Сейчас поднимусь, сами увидите.
   Не выключая фонарик, он быстро поднимался по лестнице, пока не встре-
тил их, женщину с мелодичным голосом и крупную полную девочку лет  деся-
ти. В обеих руках женщина несла большие бумажные мешки с мусором, а  де-
вочка прижимала к груди объемистую сумку со множеством отделений.
   - Давайте-ка ваши мешки, они вам  под  ноги  смотреть  мешают,  а  вы
возьмите у меня фонарик. - Евгений ловко подхватил мешки. - Господи, как
же вы тащили такую тяжесть?
   - С трудом, - весело ответила женщина. - Видишь, Лиля, как нам повез-
ло, а ты боялась. Давай мне сумку, держись покрепче за перила и под ноги
смотри.
   Они спустились вниз - впереди женщина по имени Ира с фонариком в  ру-
ке, готовая в любой момент подхватить девочку, если та споткнется, а за-
мыкал шествие Парыгин с мешками, наполненными доверху строительным мусо-
ром.
   Света от фонарика в руках у Иры ему вполне хватало,  чтобы  не  осту-
питься.
   - Что-то вы припозднились, - заметил он как бы между прочим, -  здесь
район необжитый, с транспортом проблемы. Или вы живете поблизости?
   - Нет, - беззаботно откликнулась Ира, - живем мы далеко,  в  Черемуш-
ках. Из-за лифтера пришлось задержаться. Вы, наверное, на нижних  этажах
живете, да? Поэтому когда лифт не работает, для вас это не бог весть ка-
кая проблема. А мы на седьмом. И как только этот дегенерат лифт выключит
и уйдет, у нас тут же начинаются проблемы с рабочими. Вот сегодня,  нап-
ример, привезли доски, из которых рабочие будут делать книжные  полки  и
кое-какую мебель. Доски длиной три с половиной метра, толщина - три сан-
тиметра, ширина - шестьдесят. Ну вы можете себе представить, сколько од-
на такая доска весит? Это же уму непостижимо. Всего двадцать четыре дос-
ки. И вот рабочие по двое их заносили снизу на седьмой этаж. Я  приехала
к семи часам, чтобы проконтролировать доставку, смотрю - доски на  улице
лежат, один рабочий их караулит, другой носится в поисках лифтера. Когда
к половине девятого мы этого кретина так и не  нашли,  рабочие  сказали,
что придется таскать доски на себе, потому что оставлять их на улице  до
утра нельзя, украдут. Но рабочих-то всего двое, они таскают, а кто-то же
должен стоять на улице, чтобы доски не утащили. Вот мы с Лилей и  стояли
как сторожевые псы. Потом поднялись в квартиру, покормили  ребят,  потом
еще прибирались какое-то время...
   Уф, слава Богу, лестница кончилась. Вы не будете так любезны, не  по-
можете дотащить мешки до общей свалки? Это через два подъезда, недалеко.
   - Конечно, конечно, - с готовностью согласился Парыгин.
   - А вы уже переехали или тоже ремонтируетесь? - спросила Ира,  распа-
хивая дверь на улицу и придерживая ее перед Евгением.
   Он не успел ответить, потому что от припаркованной  неподалеку  мили-
цейской машины к ним рванул молодой парень.
   - Одну минуточку, граждане. Вам придется задержаться.
   - А в чем дело? - совершенно спокойно спросила Ира.
   По ее тону Парыгин понял, что милиции она не боится ни в данном конк-
ретном случае, ни вообще. Это хорошо, значит, не будет  дразнить  ментов
своей нервозностью
   - Документы предъявите, пожалуйста, - вежливо потребовал  милиционер,
освещая фонариком их лица.
   - У меня нет документов, - весело сообщила Ира. - Я их с собой не во-
жу, но вы можете позвонить туда, где я живу, вам все  данные  скажут  по
телефону.
   - Это ваш ребенок?
   - Почти.
   - Что значит "почти"? - насторожился парнишка.
   - Тетя Ира - родственница тети Тани, а тетя Таня - жена моего папы, -
сообщила девочка Лиля.
   Милиционер кинул на нее изумленный взгляд, но тут же переключился  на
Парыгина.
   - Этот мужчина с вами?
   Ира на мгновение замялась, но Парыгин взял инициативу на себя.  Подх-
ватив поудобнее тяжелые мешки с мусором, он слегка развел согнутые  руки
в стороны, открывая доступ к "молнии" на куртке.
   - У меня руки заняты, достаньте мои документы, будьте добры,  они  во
внутреннем кармане, - сказал он как можно теплее и доброжелательнее.
   Евгений вполне мог бы поставить мешки на землю и достать паспорт  са-
мостоятельно, но умышленно не стал этого делать.  Ему  скрывать  нечего,
пожалуйста, господа хорошие, хоть всего обыщите. Он знал, что в его кар-
манах нет ни одной сомнительной вещицы, и документы у него  в  идеальном
порядке. Пусть мальчик делом займется, может, забудет вопросы  задавать.
Главное же было в том, что за объемными мешками не видна была сумка, ви-
севшая через плечо. Если освободить руки от этих  замечательных  мешков,
сумка сразу бросится в глаза, и молоденький шустрый мальчонка очень даже
может захотеть проверить ее содержимое. Парыгин узнал его голос и  свое-
образную манеру произносить фрикативное "г", это был тот самый  мальчик,
который рассказывал, что видел Лазареву выходящей  из  машины  вместе  с
мужчиной. Оставалось надеяться, что мужчину этого он в лицо  не  разгля-
дел, он же, по идее, должен был на Ане глаз остановить  и  рассматривать
ее особо пристально. А мужчин