ьств. Она ненавидела родителей,  которые  нас-
тырно объясняли ей какую-то чушь про красоту души и достоинства ума. Она
ненавидела всех людей вообще за то, что они провожали ее  сочувственными
взглядами. И учителей за то, что они ее не защитили от одноклассников. И
глупую природу за то, что сделала ее такой. Короче, Аня ненавидела все и
вся.
   И выходом из этого мира всеобщей ненависти ей виделась любовь. Только
любовь. Она должна доказать им всем, что ничем не хуже,  что  и  за  ней
ухаживают, и ее приглашают  на  свидания,  и  ей  объясняются  в  нежных
чувствах. Аня бурно реагировала на малейшие знаки  внимания  со  стороны
юношей, охотно откликалась на них, проявляла активность... И этим  отпу-
гивала.
   Жизнь постепенно входила в нормальную колею, Аня закончила школу,  но
в институт поступать и не думала. Куда ей с ее "удовлетворительной" под-
готовкой. Поскольку статья за тунеядство в те годы еще  существовала,  а
занятия спортом требовали ежедневных тренировок и частых отъездов то  на
сборы, то на соревнования, для таких случаев существовала практика  фор-
мального трудоустройства. Человек где-то кемто числится, но на работу не
ходит, а свою зарплату отдает тому, кто трудится за двоих. Аня  Лазарева
тоже где-то числилась, посвятив всю себя баскетболу. Как и многие  моло-
дые, она не думала о завтрашнем дне, полагая, что всегда  будет  юной  и
сильной и всегда будет выходить на площадку.
   Однако и родители, и тренеры постоянно долбили ей голову  разговорами
о высшем образовании. Сначала она отмахивалась, но со временем, присмот-
ревшись к другим спортсменам и к жизни вообще, поняла,  что  они  правы.
Дорога была проторенной: институт физкультуры  параллельно  с  занятиями
спортом, потом, после завершения выступлений, тренерство. Так  поступали
очень многие.
   Учеба в институте давалась легко, Анна даже удивлялась  этому,  помня
свои постоянные школьные тройки. К четвертому курсу  она  уже  играла  в
сборной страны, и будущее казалось ей понятным и  предопределенным.  Кто
же мог предположить, что перемены в политике и экономике приведут к пос-
тепенному умиранию спорта... Все стало дорого, и за все надо  было  пла-
тить: за аренду зала для тренировок, за аренду спортбазы для  сборов,  а
уж сколько стоили билеты на поезд или самолет, чтобы вывезти куда-то ко-
манду, лучше и не говорить. Вместе с количеством спортивных секций стре-
мительно падало и количество требующихся тренеров.
   Так и вышло, что, получив диплом о высшем образовании и став  слишком
"старой" для выступлений в составе сборной, Аня Лазарева в двадцать семь
лет оказалась никому не нужна. Ни спорту, ни  какому-либо  другому  виду
деятельности, ибо ничего не умела, кроме как играть в баскетбол.
   Она почувствовала себя обманутой. С пятнадцати лет все свое  время  и
силы она отдавала баскетболу, она и не жила, по большому счету, а только
функционировала как бегающий, прыгающий и забрасывающий  мячи  механизм.
Двенадцать лет выброшены псу под хвост. Ни семьи, ни ребенка, ни профес-
сии, ни денег - ничего. За плечами только спортивные  награды,  любовные
разочарования и несколько абортов. А дальше что?
   Первая депрессия была длительной и тяжелой, Анна пыталась отравиться,
но родители раньше времени вернулись домой с дачи и успели вызвать "Ско-
рую". Испугавшись психиатрического лечения, которое неминуемо следует за
попытками покончить с собой, она все отрицала, уверяла  врачей  в  своем
неизменном жизнелюбии, благодарила их за спасение и отчаянно лгала  нас-
чет того, зачем приняла такое количество таблеток. Шел девяносто четвер-
тый год, настроение всеобщего безразличия к чужой беде охватило  к  тому
времени и систему бесплатного здравоохранения, тем более и  лекарств  не
хватало, и корпуса больничные давно находились  в  аварийном  состоянии,
так что класть новых больных было некуда, короче, Анну отпустили с миром
и без всякого лечения.
   Спустя несколько месяцев депрессия повторилась, и снова была  попытка
суицида, и снова неудачная. На этот раз спасло Анну не возвращение роди-
телей, а недобросовестность человека, у которого она покупала  таблетки.
Во флаконе было пятьдесят таблеток, но только восемь из них соответство-
вали этикетке, а остальные были, как говорится, "из другой оперы", к то-
му же с давно прошедшим сроком годности. И  снова  обошлось  без  офици-
альной медицины, правда, перепуганные родители все-таки пригласили домой
частнопрактикующего психиатра, который ничего толкового не сказал, кроме
сакраментального: "Ей нужно  чем-нибудь  заняться.  Хоть  работой,  хоть
семьей". После ею ухода Анна, придя в бешенство,  била  посуду,  хлопала
дверьми и орала на родителей как резаная, запрещая им  соваться  в  свою
жизнь.
   - Хватит и того, что вы в пятнадцать лет запихнули меня в  этот  кре-
тинский баскетбол! - кричала она, сверкая глазами. -  Лучше  бы  сделали
мне пластическую операцию, морду мне поправили, тогда я бы уже давно бы-
ла замужем и жила как все! Лучше бы наняли мне репетиторов, чтобы я пос-
тупила в человеческий институт, тогда у меня хотя бы  профессия  была  в
руках! А вы сунули меня в спорт, сбагрили с рук и обрадовались, да еще и
институт присоветовали, который никому сегодня не нужен! Искалечили  мне
всю жизнь, а теперь пытаетесь в психушку отправить? Не выйдет!!!
   Приступ ярости утих, а через несколько дней Анна через знакомых  уст-
роилась в  фирму  "Метропресс",  торгующую  газетами  и  журналами.  Это
действительно ее отвлекло, и снова все мысли ее повернулись  к  ожиданию
прекрасного принца. Семья ее не бедствовала, а дополнительный  заработок
дал ей возможность тщательно ухаживать за собой,  посещая  косметический
салон, чтобы всегда выглядеть пусть не обворожительной, но хотя бы холе-
ной. Периодически в ее жизни  появлялись  какие-то  мужчины,  но  манера
вцепляться в них и повисать на шее, вымогать признания и делать  подарки
приводила к одному и тому же: кавалеры быстро сбегали. Женщина,  которая
по сути своей могла бы быть и превосходной женой, и страстной и  предан-
ной любовницей, отталкивала их  своей  привязчивостью  и  назойливостью,
внушая самый настоящий ужас.
   И каждый раз Анна приходила в отчаяние,  рыдала,  впадала  то  в  бе-
шенство, то в апатию, хотела убить неверною возлюбленного или  покончить
с собой. Потом успокаивалась и терпеливо ждала следующего случая, так  и
не поняв, в чем же корень всех ее неудач. Ей и в  голову  не  приходило,
что все зло в ней самой и нужно менять привычную манеру поведения с муж-
чинами.
   Внезапное появление в ее жизни красивого журналиста по  имени  Михаил
было так похоже на придуманную ею же сказку про прекрасного принца!  Вы-
сокий, модно и дорого одетый, разбирающийся в литературе, дарящий  цветы
- все это походило на ставший  явью  кинофильм,  который  Анна  мысленно
смотрела сотни раз. Потому и исчезновение поклонника было воспринято  ею
как мировая катастрофа. Ведь сон уже начал сбываться...
   А вот странный мужчина по имени Евгений Ильич никакой сказкой предус-
мотрен не был. Сколько бы ни мечтала Анна Лазарева о  счастливой  любви,
никогда в этих мечтах даже не мелькал среднего роста немолодой  мужчина,
который в буквальном смысле подберет ее, рыдающую и опухшую от  слез,  в
вечернем метро. И может быть, именно эта  "непредусмотренность",  "невы-
мечтанность" нового знакомого позволила Анне быть с ним естественной хо-
тя бы в первые часы, не вешаться ему на шею, а настойчиво просить уйти.
   Однако же на близость с ним она пошла охотно, вероятно,  в  силу  как
раз тех причин, о которых так прозорливо догадался Парыгин. И,  проснув-
шись утром в незнакомой квартире рядом с Евгением,  Анна  почувствовала,
что боль от утраты прекрасного принца уже не так сильна, как вчера вече-
ром. Она не строила напрасных иллюзий и не пыталась убедить себя в  том,
что Михаил был чем-то занят и потому не смог прийти. Нет, все было  оче-
видно с самого начала, когда он только стал делать вид, что не  понимает
намеков Анны на имеющуюся квартиру, где можно побыть вдвоем.  Дура  она,
дура! Да если бы он хотел ее, он бы уложил ее  в  постель  в  первый  же
день, когда привел к себе домой. А она, идиотка, на второй же день  пом-
чалась договариваться насчет квартиры, деньги вперед за месяц заплатила,
каждый вечер ждала, что вот-вот... И то, что он вчера не пришел, не нуж-
но пытаться объяснить занятостью. Все ясно. Все к тому и шло. Она ему не
нужна. А она-то размечталась! Вот так всегда у нее выходит: сначала нап-
ридумывает себе всякой романтической чепухи, а потом бьется в истерике.
   Откинув одеяло, Анна осторожно вылезла из постели и юркнула в ванную.
Быстро приняла душ, но, когда потянулась за полотенцем, горло снова пре-
дательски сжалось. Это полотенце, совершенно новое,  специально  куплен-
ное, она тоже принесла сюда вместе с нехитрыми покупками к чаю, в надеж-
де на свидание с Михаилом. Ну можно ли быть такой... А теперь вместо Ми-
хаила в постели лежит какой-то странный дядька, совершенно не похожий на
романтического героя. Да еще и ниже ее ростом на целую голову. И  почему
в ее жизни все так по-дурацки складывается?
   Опустив плечи и вяло передвигая ноги, она вышла из ванной,  вернулась
в комнату и присела на край постели.  Натягивать  джинсы  и  джемпер  на
только что вымытое и еще влажное после душа тело не хотелось,  а  халата
здесь не было. Через несколько минут Анна стала замерзать. Евгений лежал
неподвижно и ровно дышал, видно крепко спал, ей было жаль будить его, но
и ложиться обратно под одеяло не хотелось. Она потянулась  за  майкой  и
колготками, и в этот момент Евгений открыл глаза.
   - Тебе нужно уходить? - спросил он совсем не сонным голосом.
   - Нет, но я уже проснулась, а валяться не люблю. Ты поспи  еще,  если
хочешь.
   - А ты что будешь делать?
   - Схожу в магазин, здесь неподалеку, куплю что-нибудь на завтрак.
   - Пойдем вместе, - решительно сказал он, откидывая одеяло.
   Вчера, когда они занимались любовью, в комнате было темно,  и  только
теперь, при дневном свете, Анна сумела рассмотреть тело своего случайно-
го партнера. А он совсем не плох, этот дядька. Фигура  просто  потрясаю-
щая, ему ведь лет пятьдесят, наверное, волосы на  груди  уже  седеют,  а
лишнего жира - ни грамма, сплошные мускулы. Ноги длинные и сухие,  узкие
бедра, широкие плечи. Ну надо же! А в одеждето выглядит как...
   Она не смогла мысленно подобрать подходящего слова. Ну, короче, обык-
новенно выглядит, как многие мужики в пятьдесят, у которых  от  сидячего
образа жизни мышцы обвисают, и брюшко появляется, и ноги делаются  дряб-
лыми. У нее появилось непреодолимое желание найти в этом  мужчине  такие
достоинства, которые оправдали бы ее вчерашний порыв и заодно  принизили
бы неверного возлюбленного. Михаил, наверное, маменькин  сынок,  каприз-
ный, избалованный, изнеженный, и спортом никогда  не  занимался.  Небось
стыдно перед девушками раздеваться, мускулов нет, ноги кривые.  А  может
быть, он вообще импотент? Потому и близости не хотел. Конечно, он  прос-
то-напросто обыкновенный импотент, оттого и не женат до сих пор. Или да-
же гомик... Не зря же женскими любовными романами зачитывается. А  Евге-
ний как партнер очень даже хорош, и сильный, и умелый, и без комплексов.
   Она так глубоко ушла в свои мысли, что не заметила, как Евгений одел-
ся и умылся.
   - Ты что, Аня? Ты же собиралась одеваться.
   - Ах, да, - спохватилась она и стала торопливо натягивать джинсы.
   Они дошли до ближайшего магазина и купили продукты. Платил за все Ев-
гений, и по его выбору и количеству покупок Анна поняла, что он не соби-
рается ограничиваться одним лишь завтраком.
   - Ты умеешь готовить чахохбили? - спросил Евгений.
   - Умею.
   - Тогда будем покупать курицу. Где-то я видел  бабульку  с  кинзой  и
рейханом. Не помнишь?
   - В соседнем ряду, - радостно откликнулась Анна. - Вон она,  в  синей
шапочке.
   Господи, он хочет пожить в этой квартире вместе с ней! Он хочет, что-
бы она готовила ему обеды! Он первый в ее жизни мужчина, который не счи-
тает, что проведенная вместе ночь - это еще не повод для знакомства. Мо-
жет быть, зря она всегда смотрела только на молодых мужиков? Может быть,
прекрасный принц бывает и таким? А кто сказал, что принцы бывают  только
молодыми?
   Настроение у нее поднялось, от недавней депрессии не осталось и  сле-
да, напротив, Анна пришла в радостно-возбужденное состояние. И  внезапно
вспомнила, что, в сущности, совсем ничего не знает о человеке,  которому
собирается сегодня готовить чахохбили из кур.
   - Женя, а ты кто? - спросила она, отходя от прилавка с  зеленью,  где
они только что придирчиво выбирали рейхан, кинзу и петрушку.
   - Я - Женя, - улыбнулся Парыгин. - Евгений Ильич. Ты уже забыла?
   - Я имею в виду, чем ты занимаешься.
   - Придется тебя огорчить. Я обыкновенный инженер на обыкновенном  ав-
тозаводе. Не миллионер, не банкир и не звезда экрана.
   - А почему ты не на работе сегодня?
   - У меня больничный. Грипп.
   - Непохоже, - усмехнулась Анна. - Судя по  вчерашнему,  ты  абсолютно
здоров, молодые могут позавидовать твоему здоровью.
   - Да? - Он снова улыбнулся и ласково дотронулся до ее руки. -  Спаси-
бо, Анечка, я ценю твой комплимент. Мне приятно, что я тебя не разочаро-
вал. А что касается гриппа, то ты отчасти права. Я действительно  сказал
врачу, что пока еще плохо себя чувствую, и  продлил  больничный,  потому
что у меня есть проблемы, для решения которых мне нужно свободное время.
Более того, я даже подумываю о том, чтобы оформить  кратковременный  от-
пуск за свой счет.
   Он решил брать быка за рога. Тянуть нельзя, время идет, а  денег  для
Долиты все нет. Ему нужна помощница, и эта чудаковатая девица с неустой-
чивой психикой, конечно, не лучший вариант, но хоть что-то. Тем паче она
вся в переживаниях по поводу Доценко и, вполне возможно,  охотно  согла-
сится помогать Парыгину хотя бы для того, чтобы отвлечься и не  чувство-
вать себя брошенной.
   - Какие у тебя проблемы?
   - Семейные.
   - С женой?
   - Нет. Я холостяк. Проблемы с вдовой моего брата. Я должен ей  помочь
достать деньги, много денег. Видишь ли, мой брат умер,  оставив  большие
долга, и несчастную женщину теперь одолевают кредиторы. Они угрожают  ей
и ее ребенку, а мальчику всего семь лет. Я должен  о  них  позаботиться,
понимаешь?
   - Понимаю, - кивнула Анна.
   Они купили хлеб и отправились домой. Предусмотрительный Парыгин поза-
ботился и о "витаминах" - кураге,  изюме,  орехах,  маслинах.  Если  ему
удастся найти правильную ноту в общении с Анной,  то  квартира  на  Мос-
фильмовской станет на ближайшие дни его  прибежищем,  стало  быть,  надо
обустраиваться в ней как следует.
   Они долго, не спеша завтракали, потом занимались любовью. Парыгин от-
вел себе этот день для того, чтобы окончательно определиться с  дальней-
шими шагами, а заодно постараться приручить Аню. В его жизни было  много
женщин, и разбираться в них он научился неплохо. Во всяком случае, к се-
редине дня, к обеду, он уже понял, что для Анны главное - брак или  хотя
бы его подобие в виде постоянных отношений с мужчиной, пусть даже  жена-
тым на другой женщине. Поэтому, окончив поедание приготовленного к обеду
чахохбили, он задумчиво сказал:
   - Вот ведь чудеса какие на свете бывают. Всю жизнь искал такую женщи-
ну, как ты, а нашел случайно в метро, да к тому же  оказалось,  что  она
любит другого. Почему ж мне так не везет, а?
   Удар был продуманным, поэтому безошибочно попал в цель. Анна залилась
краской и опустила глаза.
   - С чего ты решил, что я люблю другого? Глупости это.
   - А вчера? - лукаво спросил Парыгин.
   - Так то было вчера.
   - Выходит, ты еще и ветреница?
   - Что ты... Просто увлеклась. Знаешь, как это бывает? Разум помутился
временно. Ты гораздо лучше.
   - Лучше чем что?
   - Чем кто. Ты лучше его.
   Она за все время ни разу не назвала Михаила по имени, и Парыгину при-
ходилось тщательно следить за своей речью, чтобы  случайно  не  прогово-
риться и не дать понять, что ему известно не только имя, но и  отчество,
и даже фамилия капитана Доценко.
   - Кстати, чем этот "он" занимается?
   - Журналист.
   - Да? - хмыкнул Парыгин. - Модная профессия.
   Это уже лучше. Стало быть, она не знает, что Доценко работает в мили-
ции. Теперь уже совершенно очевидно, что он не роман с ней крутил, а вы-
полнял задание. Интересное кино! Что же, он в чем-то подозревал эту дыл-
дочку? В чем она может быть замешана? Или ни в чем, а просто капитан  ее
связи "прокачивал"? Это, конечно, как говорится, "не есть  гуд",  потому
что настырный капитан может в любой момент появиться рядом с девицей,  а
значит, и рядом с Парыгиным. Но опыт подсказывает, что это вряд ли прои-
зойдет. Если девочка еще нужна капитану, не стал бы он так  резко  исче-
зать и настраивать ее против себя.
   - Ты бы позвонила ему все-таки, - заботливо сказал он. -  Может,  зря
ты вчера так убивалась. Просто у  него  действительно  случилось  что-то
непредвиденное.
   - Я не знаю его телефона.
   - Интересное дело! Что же это у вас за отношения были?
   - Такие вот... - Анна помолчала. - Дурацкие отношения. Мы и  познако-
мились-то совсем недавно, дней десять назад. Он мой телефон взял, а свой
не оставил. Да и не нужно было, он же каждый вечер приходил  ко  мне  на
"Профсоюзную".
   - А в выходные, когда ты не работала?
   - Звонил днем, и мы договаривались о месте встречи. Да  ладно,  Женя,
не надо больше о нем, хорошо? Все прошло и забыто. Мне нужно было раньше
догадаться, что у нас с ним ничего не получится.
   - А со мной?
   - А с тобой получится. Ты совсем другой.
   - И замуж за меня пойдешь?
   Анна долго смотрела на него, не произнося ни слова, и  Парыгин  вдруг
увидел, какие у нее огромные желто-зеленые глаза. И ресницы длиннющие. И
вообще она совсем не уродина, вот только нос подкачал, слишком длинный.
   - Пойду, если позовешь, - наконец сказала она.
   - Уже позвал.
   - Почему? Ты же меня совсем не знаешь.
   - А мне и не нужно тебя знать. Вполне достаточно  понимать,  что  мне
хорошо сидеть с тобой на кухне и разговаривать. И готовишь ты просто за-
мечательно. И в постели ты великолепна. Только не жди от меня слов  люб-
ви, я уже немолод, чтобы этому учиться, так что не  обижайся,  ладно?  Я
буду хорошим мужем, честное слово. Ты согласна?
   - Да. Если ты не передумаешь.
   На мгновение он забыл, что играет. Черт возьми, а не жениться ли  ему
и в самом деле на этой девице? Не помирать же бобылем.  Конечно,  психо-
патка она, такие его никогда не привлекали, не говоря уж о внешности, но
ведь и закон есть, согласно которому любят одних, а  женятся  совсем  на
других. И не потому, что жизнь несправедливо устроена, а потому что  так
правильно. Именно так. И потом, может быть, она  психованная  такая  как
раз из-за того, что замуж не может выйти. А станет законной  женой  -  и
все пройдет, как рукой снимет. Родит ему девочку, маленькую, пухленькую,
ручкиножки в перевязочках...
   - Я не передумаю, - очень серьезно сказал Парыгин. -  Только  сначала
мне нужно решить вопрос с деньгами для вдовы брата. Как только я с  этим
разберусь, мы подадим заявление.
   - Я могу тебе чем-нибудь помочь? - спросила Анна.
   - Можешь. С твоей помощью я сделаю это намного быстрее.  Чем  быстрее
раздобудем деньги, тем быстрее пойдем в загс. Годится?
   Она кивнула, взяла Евгения за руку и прижалась щекой к его ладони.
   - Я все сделаю. Женя. Даже если ради этих денег нужно будет  кого-ни-
будь убить.
   - Ну, до этого не дойдет, - улыбнулся он.
   А про себя подумал: "Будем надеяться, что не дойдет".


   Глава 11

   Морозы внезапно сменились теплом и слякотью,  впрочем,  за  последние
несколько лет подобные зимние капризы погоды уже стали привычными. Настя
Каменская в последний раз носила зимой сапоги из  натуральной  кожи  лет
шесть назад, после чего пришла к выводу, что это непр