де
работаю я, - вот моя визитка, на ней все мои телефоны: служебный,  домашний,
мобильный.
   - Ваша  дочь  хорошо  помнит  внешность  молодого  человека,  который  ее
преследовал? Она сможет его подробно описать?
   - Надеюсь, что сможет.
   - Если я  возьмусь  за  это  дело,  мне  нужно  будет  в  первую  очередь
встретиться с вашей дочерью, чтобы узнать все детали о том молодом человеке.
   - Пожалуйста, в любой момент.
   - А что с письмами? Я должен их прочесть,  чтобы  понимать,  о  чем  идет
речь.
   Рубцов молча открыл "дипломат" и положил на стол перед Зарубиным  плотный
белый конверт.
   - Если вы возьмете письма, означает ли это, что  вы  согласились  на  мое
предложение?
   Зарубин усмехнулся. Господин Рубцов привык быстро хватать людей за горло,
ни одного лишнего слова, ни одной впустую потраченной секунды. А может,  это
и неплохо для сегодняшнего времени? Современный деловой стиль.
   - Давайте с вами договоримся так, - вполне дружелюбно предложил Зарубин.
   - Сначала я прочту письма и немного подумаю над ними, потом  встречусь  с
вашей дочерью, потом еще немного подумаю и дам окончательный ответ.
   - Правильно ли я понял, что ваш окончательный ответ будет  заключаться  в
сумме вашего гонорара, которую вы должны предварительно продумать?
   -  Нет,  вы  поняли  меня  неправильно.  Мой  окончательный  ответ  будет
заключаться в том, возьмусь я вам помочь  или  не  возьмусь.  А  гонорар  мы
обсудим позже.
   Впервые за все время  беседы  на  лице  Рубцова  мелькнуло  что-то  вроде
недоверия, да и то не к собеседнику, а скорее к самому себе: уж не ослышался
ли он, уж не подвел ли его слух?
   - То есть вы хотите сказать, что можете отказаться? - уточнил он.
   - Запросто, - широко улыбнулся Зарубин.
   - Разве вам не нужны деньги? Вы настолько  богаты,  что  можете  вот  так
легко отказаться от возможности заработать?
   - Деньги нужны, конечно, а вот головная боль - нет. У меня ее и без  того
достаточно от служебных обязанностей. Так я не  понял,  вас  устраивают  мои
условия или нет?
   - Нет, - твердо ответил Рубцов. - Они меня не устраивают. Но поскольку  я
нуждаюсь в ваших услугах, мне придется их принять. Письма  я  вам  оставляю.
Когда вы хотите встретиться с моей дочерью?
   Зарубин взглянул на часы, потом  вытащил  из  конверта  другие  конверты,
поменьше. Всего четыре письма,  и,  судя  по  толщине  конвертов,  не  особо
длинные. Сейчас почти полдень, нужно прочесть письма, потом неплохо было  бы
пообедать...
   - Сегодня в два часа. Это реально?
   - Я отправлю ее с работы, ровно в два она будет ждать вас  дома.  Я  тоже
приеду вместе с ней.
   - А вот этого не нужно, - торопливо сказал  Сергей.  -  Ваше  присутствие
нежелательно.
   - Почему? - недовольно спросил Рубцов. - Я ее отец, я должен знать...
   - Все, что вы должны знать, вы узнаете от меня, - ледяным тоном  произнес
Зарубин. - Вам же самому ясно, что от  своей  дочери  вы  ничего  толком  не
узнали. Еще не родился на свет человек, который рассказывал бы всю правду  в
присутствии родителей. А если вы собираетесь мешать мне и руководить  каждым
моим шагом, то лучше нам  расстаться  прямо  сейчас.  Поищите  себе  другого
сыщика.
   * * *
   Отец уехал в милицию, и с этой секунды Женя, как ни старалась,  не  могла
сосредоточиться на деловых бумагах,  которые  ей  поручено  было  составить,
распечатать и отослать по  факсу.  Две  из  них  были  на  русском  языке  и
предназначались для банков, где у фирмы были счета,  остальные  письма  отец
продиктовал ей и велел  перевести  на  английский  и  немецкий.  С  русскими
текстами Женя с горем пополам справилась, а на немецких  застряла  намертво.
Сам текст переводился легко, но вот  набрать  его  на  компьютере  никак  не
удавалось, пальцы упрямо нажимали не те  клавиши,  Женя  замечала  ошибку  и
мучительно пыталась  ее  исправить,  но  глаза  будто  нарочно  отказывались
находить на клавиатуре нужную букву. Немецкие слова возвращали ее мыслями  к
языковым курсам, к тому вечеру, когда по  дороге  домой  ей  встретился  Он,
самый лучший, самый добрый, самый умный человек на  свете,  единственная  ее
надежда до сегодняшнего дня.  И  эту  надежду  у  нее  безжалостно  и  грубо
отбирают отец и неведомый пока дядька из милиции. Все закончилось,  даже  не
успев начаться.
   - Евгения!
   Голос отца прогремел над ухом так неожиданно, что Женя вздрогнула, задела
локтем лежащую на краю стола стопку папок. Папки с грохотом упали на пол, из
них высыпались документы.
   - Слоненок, - недовольно буркнул отец, слегка понижая голос. -  Собирайся
и иди домой. В два часа придет человек из милиции, ему  нужно  поговорить  с
тобой о письмах и их придурковатом авторе. После разговора с ним  немедленно
возвращайся на работу, ты меня поняла?
   - Поняла, - тихо ответила Женя.
   - Письма отправила?
   - Не все. Я еще перевод не закончила.
   - Очень плохо. Ты работаешь медленно. За  ту  зарплату,  которую  я  тебе
плачу, в других фирмах секретари выполняют в три раза больший объем.
   "Ну и не плати! - хотелось крикнуть Жене. - Что мне твоя зарплата?  Можно
подумать, она мне достается и я могу ее тратить как хочу. Все  равно  ты  ее
отбираешь и выдаешь мне мелочь на расходы. А если тебе не  нравится,  как  я
работаю, так уволь меня и возьми себе другую секретаршу. Отпусти меня на все
четыре стороны, я пойду работать кем угодно, хоть дворником, хоть уборщицей,
только бы не сидеть целый день под твоим надзором!" Но сказать  такое  вслух
Женя Рубцова не могла. Не смела. Она могла только думать и молча кричать.
   - Прежде чем уйти домой, свяжись с Кравцовым и подтверди от  моего  имени
встречу сегодня в четырнадцать тридцать, как и договаривались. И  предупреди
его, что я приеду с партнерами, разговор будет  долгим,  так  что  пусть  не
рассчитывает освободиться раньше пяти часов.
   Отец прошел в свой кабинет, а Женя открыла телефонную  книгу  и  занялась
отлавливанием Кравцова. Занятие это было не из  легких  и  требовало  обычно
длительного времени, поэтому отец, если ему нужен был Кравцов,  поручал  это
ей. Для Кравцова  в  телефонной  книге  была  отведена  отдельная  страница,
испещренная номерами телефонов всевозможных фирм, офисов, кабинетов, квартир
и учреждений, где при необходимости можно было либо найти  самого  Кравцова,
либо узнать, куда он ушел. Методично набирая номер за  номером,  Женя  вдруг
сообразила, что судьба дает ей в руки еще один шанс, может быть,  последний,
и надо быть действительно круглой идиоткой,  чтобы  им  не  воспользоваться.
Почему  отец  считает  Его  ненормальным?  Да  потому,  что  не  верит,  что
нормальный парень в здравом уме может в нее, Женю, влюбиться. А почему он  в
это не верит? Потому что она для него все еще маленький ребенок,  девочка  с
косичкой и в беленьких носочках, с наивными глазками и  скромными  манерами.
Если тот человек из милиции увидит  ее  такой  же,  какой  видит  отец,  он,
несомненно, тоже сочтет Его сумасшедшим. А вот если  он  увидит  ее  другой,
такой, какой увидел ее Неизвестный Друг, взрослой и красивой,  он  вовсе  не
будет считать Его психом, он Его поймет и не станет искать и преследовать. И
может быть, даже сможет убедить отца оставить Его в покое.
   Лихорадочно терзая  кнопки  телефонного  аппарата  в  попытках  разыскать
Кравцова, Женя поглядывала на часы и прикидывала, сколько времени ей  нужно,
чтобы добраться до дома и успеть привести себя в должный вид. Если в течение
десяти минут ей удастся выйти  отсюда,  то  все  в  порядке,  она  успевает.
Дозвонившись наконец. Женя схватила  сумочку  и  ринулась  на  улицу.  Перед
входом в офис стояла машина отца, водитель Гриша сидел в прохладном салоне и
разгадывал кроссворд в какой-то газете. Женя рванула дверцу.
   - Гриша, довези до дома, а? - жалобно попросила она.
   - А то, - ухмыльнулся водитель. - Шеф мне так и наказал, дескать, Евгению
к двум часам доставить домой. А я ведь тебя едва  не  проглядел,  что-то  ты
рано вышла. Тебя папа что, не предупредил, что ты со мной должна ехать?
   - Нет.
   - Странно, - удивился Григорий. - Вот был бы номер, если бы ты  на  метро
поехала, а я минут через пятнадцать начал бы тебя выглядывать.
   - Он злой сегодня, - объяснила Женя, устраиваясь поудобнее  в  прохладном
просторном салоне. - Я ему деловые письма перевести вовремя не  успела,  вот
он и рассердился. Поэтому и предупредить забыл.
   Машина двинулась в  сторону  Садового  кольца,  и  Женя,  откинувшись  на
мягкую, обитую тонкой кожей спинку сиденья,  принялась  мысленно  перебирать
свой небогатый гардероб и прикидывать, как лучше одеться,  чтобы  произвести
на милиционера должное впечатление. Жаль, что у нее нет красивых  туфель  на
более или менее приличных каблуках, эти  чудовищные  тупоносые  убожества  с
низкими широкими каблуками, которые заставляет носить отец,  только  уродуют
форму ног. О тапочках и говорить нечего...
   Значит, юбки отметаем, юбка хорошо смотрится только с подходящей  обувью,
каковой в Женином распоряжении нет. А если джинсы? В джинсах, кстати,  можно
вообще босиком ходить, это не противоречит стилю и выглядит даже сексуально.
И майку взять какую-нибудь открытую, отец разрешал  ей  покупать  такие  для
отпуска, который Женя проводила обычно в каком-нибудь захолустье,  у  друзей
отца на дачах. Правильно, подумала она, открытую майку, причем не  новую,  а
купленную года два-три  назад,  когда  сама  Женя  была  на  размер  тоньше.
Облегающую одежду отец покупать запрещал, но насчет того, что нельзя  носить
старые вещи, разговора пока не было.  Вернее,  не  было  повода  для  такого
разговора.
   В  половине  второго  Женя  уже  была  дома.  Времени  достаточно,  чтобы
переодеться, сделать макияж и красиво накрыть стол  к  чаю.  Все-таки  гость
придет, и ей хочется ему понравиться. Женя так  волновалась,  что  никак  не
могла дрожащей рукой красиво подвести глаза, темно-серый карандаш все  время
пытался убежать куда-то не туда, оставляя вместо тонкого штриха вдоль ресниц
толстую полосу поперек верхнего века. Ей пришлось дважды смывать эти  полосы
и начинать все заново. Без пяти два она  была  готова.  Подошла  к  зеркалу,
придирчиво оглядела себя с головы до  ног.  Из  зеркальной  глубины  на  нее
смотрела босоногая стройная  девушка  с  высокой  грудью,  длинными  темными
волосами, огромными глазами и чувственными,  чуть  припухшими  губами.  Женя
осталась собой более чем довольна. В две минуты третьего  пропел  мелодичную
песенку дверной звонок, и она побежала открывать.
   * * *
   Дверь распахнулась, на пороге стояла  симпатичная  девчушка.  В  полутьме
лестничной клетки Зарубину показалось, что она что-то  уж  слишком  взрослая
для заявленного заботливым папашей Рубцовым возраста.
   - Здравствуйте, - обаятельно улыбнулся Сергей, - вы - Женя?
   - Да, - улыбнулась в ответ девушка. - Проходите. Вы из милиции? Вас  папа
прислал?
   "Ого! - хмыкнул про себя Зарубин. - Дочурка уже вполне усвоила, что все в
этом мире происходит исключительно с ведома или по приказу папеньки. Папа не
попросил  меня  разобраться  с  письмами,  а  именно  прислал,  как   своего
подчиненного. Ну ладно, поглядим, что дальше будет".
   - Проходите в комнату, - приветливо пригласила Женя.  -  Обувь  можно  не
снимать.
   "Это ценно, -  снова  мысленно  усмехнулся  Зарубин.  -  После  суточного
дежурства да по такой жаре за свежесть ног и носков я не поручусь. А  вот  в
Америке, говорят, в каждом полицейском участке есть душевая,  чтобы  усталый
полисмен мог освежиться после праведных трудов. Правда, еще говорят, что там
дюже сильно следят за законностью, так что в их  условиях  мы  бы  фиг  чего
раскрывали".
   Идя следом за Женей, он цепким взглядом осматривал квартиру. Да, денег на
ремонт папаша Рубцов явно не пожалел, даже двери в ванную и туалет  поставил
из цельного дерева. Во всем чувствуется добротность, но никакого  намека  на
показной шик. Зарубину приходилось бывать в  квартирах,  где  дверные  ручки
были изготовлены из бронзы и покрыты позолотой, а каждая  пепельница  стоила
не меньше трех его месячных зарплат, в такую даже  пепел  стряхивать  как-то
неловко. Однако
   Здесь ничего похожего не наблюдалось. Комната,  куда  привела  его  Женя,
оказалась кухней-столовой, достаточно просторной, чтобы  те,  кто  сидит  за
столом, не мешали тому, кто хлопочет у плиты, и в  то  же  время  достаточно
уютной, чтобы не чувствовать здесь себя как в банкетном зале ресторана.
   - Садитесь, пожалуйста, - сказала Женя,  указывая  на  стол,  на  котором
стояли две чашки с блюдцами, сахарница, нарезанный тонкими ломтиками  лимон,
вазочка с конфетами и тарелка с печеньем явно не фабричного происхождения. -
Вам чай или кофе?
   - Спасибо, ничего не нужно, не хлопочите, - улыбнулся Зарубин.
   - Ну как же так! -  огорченно  возразила  девушка.  -  Вы  же  с  работы,
наверняка не обедали, так хоть чаю выпейте.
   - Спасибо, - повторил Сергей, усаживаясь за стол, - я  пообедал  недавно.
Давайте присядем и поговорим о вашем поклоннике, не будем терять время.  Ваш
отец кое-что рассказал мне, но я хочу получить информацию из первых рук.
   - Ой, ну какая глупость все это! - с досадой вздохнула Женя. - Мне  очень
жаль, что папа вас  нагрузил  этой  ерундой,  которая  на  самом  деле  яйца
выеденного не стоит.
   - Да? Почему вы так решили?
   - Потому что это нормально, когда молодой  человек  интересуется  молодой
девушкой. А кем он должен интересоваться? Старухами? Мужчинами средних  лет?
Я не понимаю, что такого необычного и опасного папа увидел в этой истории, и
мне ужасно неловко, что он отрывает из-за этого от работы занятых людей.
   - И тем не менее, - сухо произнес Зарубин, - коль уж  ваш  отец  попросил
меня заняться этим, давайте выполним его просьбу.
   Женя начала рассказывать, Зарубин мысленно сопоставлял ее  слова  с  тем,
что услышал сегодня утром от Рубцова, и никаких  отличий  не  находил.  Либо
девочка говорит правду,  либо  выучила  свою  ложь  так  хорошо,  что  может
повторить ее несколько раз не ошибаясь.
   - Вы абсолютно уверены, что у вас нет общих знакомых  с  этим  парнем?  -
спросил он, когда Женя закончила рассказывать.
   - Конечно, уверена. Я даже не знаю, как его зовут.
   - Это не показатель. У вас много друзей?
   Ему показалось, что тень смущения мелькнула на лице девушки. Чем  это  ей
вопрос не понравился? Неужели папаша Рубцов  оказался  прав  и  у  нее  есть
какая-то "неучтенная" компания?
   - Почти совсем нет.
   - Как же так? Почему? У вас несносный характер? - шутливо поинтересовался
Зарубин.
   - Скорее у  папы,  а  не  у  меня.  Он  всех  моих  школьных  подруг  под
микроскопом рассматривал, и  если  девчонки  его  чемто  не  устраивали,  не
отпускал меня с ними ни гулять, ни в кино. О дискотеках и речи не было,  мне
туда запрещено было ходить.
   - Ничего себе! И сейчас запрещено? Или сейчас уже можно?
   - Сейчас тоже нельзя.
   - И откуда такие строгости? Вы чем-то провинились и вышли из доверия?
   - Нет, но папа не ждет,  пока  я  сделаю  что-то  не  так,  он  принимает
превентивные меры. Из всех школьных подружек он позволял мне дружить  только
с одной девочкой, отпускал меня с ней в кино, разрешал ходить к ней в гости.
   - И где она теперь? По-прежнему дружит с вами?
   - Она учится в Англии. Мы переписываемся, конечно, но это уже все не то.
   - Любопытно... - пробормотал Зарубин, невольно проникаясь  сочувствием  к
этой девушке, живущей под жестким контролем отца. - Кстати, а вы сами почему
не учитесь? Не поступили в институт?
   - Папа не разрешил. Он считает, что сначала я должна  поработать,  а  уже
потом продолжать образование.
   Папа не  разрешил...  Папа  считает...  Папа  запрещает...  Интересно,  а
мама-то в этой семье есть? Рубцов ничего не сказал об этом.
   - Женя, а где ваша мама? - спросил Сергей, оглядывая  комнату  и  пытаясь
углядеть признаки присутствия в этом доме взрослой женщины.
   - Не знаю, - девушка равнодушно пожала плечами. -  Папа  отсудил  меня  у
мамы, когда мне было два годика. Я ее больше не видела.
   Вот те на! Отсудил. Стало быть, речь идет о лишении родительских  прав  в
связи  с  алкоголизмом  матери,  психическим  заболеванием,  судимостью  или
невероятно аморальным образом жизни.
   - Не хотите рассказать мне об этом?
   -  А  тут  и  рассказывать  нечего.  Они  даже  женаты  не  были.  Просто
кратковременное знакомство, ошибка молодости.
   Зарубин с трудом удержался, чтобы не улыбнуться.  Эта  девочка  с  высоты
своих немногочисленных прожитых лет так авторитетно ставила штампы на  жизнь
своих родителей! Впрочем, возможно, она лишь повторяла то,  что  слышала  от
отца.
   - И вы всегда жили вдвоем? - поинтересовался он. -  Ваш  отец  так  и  не
женился?
   - С нами жила наша родственница, она была чем-то вроде няни.
   - И где она теперь?
   - Умерла. В прошлом году.
   На глазах у Жени выступили  слезы,  губы  дрогнули.  Девушка  на  секунду
отвернулась, потом решительно тряхнула головой, взметнув над  плечами  волну
длинных густых блестящих волос. Теперь она снова  смотрела  в  лицо  Сергею,
взгляд спокойный и приветливый.
   - Извините, не справилась с собой. Я очень любила Раечку.
   - Я понимаю...
   Зарубин  тревожно  прислушивался  к  себе.  Хорошая  девочка,  умненькая,
воспитанная, на отъявленную лгунью не похожа. Тонкая трикотажная маечка  без
рукавов позволяет рассмотреть руки - они чистые, никаких следов  от  уколов,
так что если имеется проблема с наркотиками, то это  скорее  всего  "травка"
или таблетки. Зрачки нормальные, губы не облизывает, повышенной  жажды  явно
нет. Нет и болезненной худобы, которая  зачастую  сопровождает  употребление
наркотиков. Незаметны и характерные для наркоманов попытки преувеличить свои
несчастья. Что же его так беспокоит  в  этой  девочке?  Что  ему  мешает  ей
поверить?
   - Опишите, пожалуйста, внешность вашего поклонника, - попросил Сергей.
   - Высокий, блондин...
   - В желтом ботинке? - с улыбкой подсказал он.
   Женя рассмеялась. Смех у нее был звонкий и переливчатый.
   -  На  ботинки  я  не  посмотрела.  Но   он   действительно   высокий   и
светловолосый.
   -  Какого  цвета  волосы?  Поточнее,  пожалуйста.  Льняные,   золотистые,
пшеничные, в рыжину?
   Женя задумалась, а Зарубин с досадой подумал  о  том,  что  не  догадался
позвать с собой Мишу Доценко. А еще лучше - прислать его вместо себя.  Мишку
девицы обожают, хотят ему во что бы то ни  стало  понравиться,  а  потому  с
удовольствием вспоминают все, что нужно,  в  мельчайших  деталях.  И  потом,
Мишка мастерски умеет заставить людей вспоминать,  а  тут,  судя  по  всему,
случай тяжелый: девочка видела своего поклонника всего один раз, да и то  не
вчера, прошло немало времени. Натура у Женечки романтическая, недаром  писем
не испугалась, наоборот, приняла их как должное, а это скорее всего  привело
к тому, что и внешность таинственного обожателя претерпела в ее  воображении
некоторые изменения. Наверняка  тот  портрет,  который  она  сейчас  рисует,
выгодно отличается от того, который она видела на самом деле. Да, Мишаня был
бы здесь в самый раз...
   Глава 5
   После разговора с Женей Рубцовой у Зарубина  осталось  какое-то  странное
ощущение,  мешавшее  ему  сосредоточиться  на  решении   главного   вопроса:
принимать  предложение  господина  Рубцова  или  отказаться.  Само  по  себе
предложение, по форме  напоминавшее  скорее  приказ,  на  данный  момент  не
казалось Сергею ни сомнительным, ни опасным,  тем  более  девочка  полностью
подтвердила рассказ отца, если не считать чисто эмоционального  отношения  к
случившемуся. Да, папаша полагает, что за его  драгоценной  дщерью  охотится
маньяк либо, что еще хуже, она связалась  с  какой-то  темной  компанией,  о
которой и рассказывать-то стыдно и боязно. Да, сама девочка считает, что все
просто  отлично,  в  нее  влюбился  прекрасный  принц