ву,
потом одобрительно кивнул и поднял большой палец.
   - Замечательная прическа, вам очень идет. Хорошо, договорились, о  работе
ни слова. А о чем будем разговаривать?
   - О животных. У вас когда-нибудь собаки были, Иван Алексеевич?
   - Были, - чуть удивленно откликнулся  генерал.  -  Вы  собрались  завести
собаку? Или уже завели?
   Они неторопливо гуляли по  парку,  и  Настя  подробно  и  последовательно
излагала Заточному свою эпопею со щенком. Генерал слушал внимательно, иногда
сочувственно кивал, иногда громко и от души смеялся.
   - Я знаете что хотела с вами  обсудить...  -  Настя  запнулась,  подбирая
нужные слова и боясь  выглядеть  в  глазах  генерала  полной  дурой,  голова
которой забита смесью мистики с плохо понятыми научными теориями. - В общем,
я наблюдаю за щенком и пытаюсь  выяснить,  действительно  ли  он  почти  все
понимает из того, что мы говорим, или это только видимость. Не получается ли
так, что мы, хозяева, превратно толкуем поведение  животных,  приписывая  им
мотивы и побуждения, которых на самом деле нет. Просто  нам  хочется,  чтобы
наш любимец был умным и нас  понимал,  и  мы  любое  виляние  хвоста  готовы
толковать в пользу наших собственных представлений. Или все-таки собаки  нас
понимают, не на уровне смысла, конечно,  а  улавливают  те  образы,  которые
автоматически формируются в нашем мозгу, когда  мы  произносим  определенные
слова. Есть же такие теории насчет  информационных  полей...  Ну,  в  общем,
что-то в этом роде.
   - Хорошая  тема  для  обсуждения,  -  одобрил  Заточный.  -  Есть  о  чем
поговорить. Что ж, я поделюсь с  вами  своим  собственным  опытом,  а  потом
подумаем, как быть с вашими теориями.
   Они присели на поваленное дерево рядом с площадкой, где  Максим,  отбежав
положенные километры, занимался на турнике. За последний год юноша  раздался
в плечах и уже почти на голову перерос отца, в  этом  году  ему  исполнилось
двадцать, но он по-прежнему, как и в шестнадцать лет,  называл  Настю  "теть
Насть" и совсем по-детски взывал к ее защите, когда ему казалось,  что  отец
излишне требователен к его занятиям спортом.
   Время пролетело незаметно, и Настя даже удивилась, когда генерал взглянул
на часы и поднялся.
   - Пора. Мы очень славно поговорили с  вами  о  собаках,  но  скажите  мне
теперь честно: у вас действительно все в порядке?  Или  есть  проблемы,  для
решения которых нужна моя помощь?
   - Честно?
   Настя задумалась. Когда она  шла  рано  утром  в  парк,  она  знала,  что
встретит Ивана Алексеевича, иначе и быть не  могло,  если  только  он  не  в
отпуске и не в командировке, но у нее и мысли в голове не было  обсуждать  с
ним что бы то ни было, связанное с работой. Но  раз  уж  он  так  настойчиво
спрашивает. то, может быть...
   - Если честно, то сейчас проблем нет. Но Гордеев в  последнее  время  все
чаще заговаривает о своем уходе на пенсию и пугает меня  новым  начальником.
Иван Алексеевич, вы меня обратно примете, когда  это  случится?  Не  сочтите
меня нахалкой, я понимаю, что это выглядит некрасиво, я к вам  уходила,  год
проработала, стала подполковником и  вернулась  назад  к  Гордееву.  С  моей
стороны свинство проситься к вам обратно. Но если так случится... Возьмете?
   - Не драматизируйте раньше времени ситуацию, Настенька. Может быть, новый
начальник окажется совсем не плохим парнем. Вам и уходить не захочется.
   - Но зачем же работать с "совсем не плохим" парнем, когда можно  работать
с очень хорошим? - возразила она.
   - А дело? Вы любите и умеете делать то дело,  которым  вы  занимаетесь  в
розыске. А то, чем вам придется заниматься у  меня,  вы  делать  не  любите,
хотя, надо признать, справлялись вы с этим отменно. Так что  лучше,  любимое
дело при нелюбимом начальнике, или скучное дело, но...
   - При любимом начальнике, - закончила за него Настя. - Да, вы правы,  что
так - что эдак, в чем-то выигрываешь, а что-то теряешь. Абсолютного выигрыша
не получается. А хотелось бы.
   3аточный и Максим проводили ее до входа в метро.
   - Вы любите Джека Лондона? - внезапно спросил генерал.
   - Ну... так... - Настя неопределенно пожала плечами. - Мне  кажется,  это
чтение больше для мальчиков.
   Иван Алексеевич покачал головой.
   - О-о-о, вот тут вы не правы категорически.  Это  вам  в  детстве  кто-то
внушил, что Джек Лондон писал в основном о  романтике  покорения  Аляски,  о
настоящих мужчинах на суровом Севере и  так  далее.  Я  вам  очень  советую,
перечитайте его сейчас. Особенно рассказ "Когда боги смеются".
   - А что в нем? - поинтересовалась Настя.
   - А в нем нам, глупым, объясняют, что невозможно обойтись без потерь. Мир
так устроен, что абсолютного выигрыша не бывает, таков закон,  а  над  теми,
кто пытается этот закон обойти, боги могут жестоко посмеяться.
   - Хорошо,  я  обязательно  перечитаю,  -  пообещала  она  и  побежала  по
ступенькам вниз к платформе.
   * * *
   В это воскресное утро Ольга после завтрака взяла лист бумаги и  принялась
рисовать для Павла схему фасада того дома, где сегодня должно состояться  ее
очередное свидание с любовником.
   - Если этот тип утверждает, что у него есть кассета,  значит,  он  снимал
нас через окно, - рассуждала она. - Когда  мы  туда  приходим.  Роман  сразу
распахивает настежь все окна и балконные двери, он терпеть не может духоту и
спертый воздух. И занавески раздвигает.
   Павел недоверчиво посмотрел на жену и укоризненно покачал головой.
   - Так вы что, и в постель ложитесь при незадернутых шторах? Ну вы  даете,
ребята! Извини, конечно, я не в свое  дело  лезу,  но  это  как-то...  -  он
помолчал, подыскивая нужное слово, - как-то слишком уж смело.
   - А кого нам бояться, Пашенька? От тебя я не прячусь, Роман  свободен,  а
если нас видит кто-то из дома напротив, так и ради бога. Пусть смотрят, если
им больше делать нечего. Значит, так, - она склонилась  над  рисунком,  -  в
доме четыре подъезда,  наша  квартира  вот  здесь,  во  втором  подъезде  на
четырнадцатом этаже. Смотри, я ставлю крестики на окнах. Запомнил?
   - Запомнил. А напротив какие дома стоят?
   - Две шестнадцатиэтажные башни. Ты думаешь, шантажист оттуда снимал?
   - Не знаю, но вполне возможно. С  улицы-то  ваше  любовное  гнездышко  на
четырнадцатом этаже не очень поснимаешь. Скорее всего он сидел где-то в доме
напротив, на верхних этажах. Возможно, на чердаке.
   К полудню погода  испортилась,  небо,  такое  ясное  и  улыбчивое  утром,
нахмурилось и готовилось вот-вот расплакаться. В три часа  Ольга  оделась  и
упорхнула, предупредив, что они с Романом сначала поедут в какой-то  магазин
за  какими-то  необыкновенными  полотенцами  для  пляжного   отдыха,   потом
пообедают в ресторане, а часам к семи прибудут на квартиру, чтобы  предаться
любовным утехам.
   Оставшись один, Павел почитал, лежа на диване, и даже  немного  подремал.
Когда проснулся, небо было уже полностью затянуто темными  угрожающего  вида
тучами, нс сулившими ничего приятного тем, кто собрался провести  вечер  вне
дома. Ощущая обычную  для  предгрозового  времени  ломоту  в  травмированном
колене, Павел нехотя вылез из-под пушистого пледа и стал одеваться. До  семи
часов еще есть время, он успеет заскочить куда-нибудь перекусить, кто знает,
сколько ему придется  торчать  в  чужом  подъезде,  высматривая  шантажиста,
который, может быть, еще и не появится. Весь вчерашний разговор  с  ним  был
выстроен таким образом, чтобы спровоцировать его на новую  запись  Лелькиных
интимных похождений, дескать, ты всегда мужа обманывала, обманула и на  этот
раз, покаялась, пообещала расстаться с любовником, только  чтобы  деньги  не
платить.  А  сама  тут  же  опять  побежала  в  чужую  постель.  Они   очень
рассчитывали на то, что шантажист клюнет на приманку, но по телефону реакция
его оказалась не такой, как они  ожидали,  и  совершенно  непонятно  теперь,
будет он пытаться снова снимать Ольгу с  Романом  или  нет.  Павла  когда-то
обучали криминальной психологии, в частности, и тому, что шантажисты никогда
не отказываются от своих планов  легко  и  быстро.  Что  ж,  если  наука  не
ошибается, то он должен сегодня прийти. А не сегодня - так в следующий  раз.
Более того, если он не из окружения самой Ольги или ее сердечного дружка, то
он вообще не может знать заранее,  когда  они  собираются  появиться  в  той
квартире, стало быть, он должен караулить  их  там  постоянно.  Так  что  за
несколько дней его вполне можно выследить. При условии, разумеется,  что  их
расчет оказался правильным и он придет, чтобы сделать новую запись.  А  если
нет?
   Взяв с собой непромокаемый плащ с капюшоном, Павел сунул в  карман  ключи
от машины и вышел из квартиры.
   Быстро съев шашлык из свиной шейки в ресторанчике неподалеку от дома,  он
решил, что времени у него достаточно, чтобы выпить кофе.  И  в  тот  момент,
когда официант поставил перед ним чашку и  тарелку  с  куском  торта,  хляби
небесные наконец-то разверзлись. Павлу даже подумать было страшно о том, что
через десять минут  он  должен  выйти  на  улицу.  В  конце  концов,  ничего
страшного не случится, если он прибудет на место не к  семи,  а  к  половине
восьмого или даже к восьми. Маловероятно,  чтобы  люди  кидались  в  постель
прямо с порога, это  после  стольких-то  лет  знакомства!  Собственный  опыт
подсказывал Павлу, что так не бывает. Пока придут, пока  разденутся,  примут
душ... А шантажист, если он, конечно, тоже придет, не уйдет, пока не  снимет
самое главное, которое, по подсчетам  Павла,  не  должно  состояться  раньше
половины восьмого, а то и восьми.  Он  решил  еще  посидеть  в  ресторане  в
надежде, что ливень хотя бы слегка утихнет.
   Но дождь и не  думал  утихать,  ему  было  глубоко  наплевать  на  Павла,
которому предстоит куда-то ехать, где-то стоять и кого-то, вполне  возможно,
выслеживать.  У  дождя  была  своя   программа,   с   жителями   города   не
согласованная, и он, судя по всему, твердо намеревался ее выполнить.
   Тяжело вздыхая и заранее поеживаясь, Павел расплатился и вышел на  улицу,
кляня себя последними словами за то, что оставил плащ в  машине.  Ему  нужно
было пройти всего несколько метров, но  этого  оказалось  достаточно,  чтобы
ощутить всю прелесть  сочетания  тропического  ливня  с  холодным  воздухом.
Прелесть, правда, оказалась довольно сомнительной...
   Ольга толково объяснила ему дорогу, и Павлу не пришлось плутать в поисках
нужного  адреса.  Перед  вторым  подъездом  четырехподъездного  дома   стоял
внедорожник марки "Лексус" с тонированными стеклами.  Со  слов  Ольги  Павел
знал, что ее любовник ездит как раз на такой машине. Стало быть, голубки уже
в гнездышке. Остановив свою машину метрах в  двадцати  от  "Лексуса",  Павел
натянул плащ и нырнул в арку между вторым  и  третьим  подъездами.  Из  арки
хорошо просматривались два  шестнадцатиэтажных  дома  напротив.  Ну  что  ж,
теперь остается только ждать.
   Павел Плетнев терпеливо стоял в продуваемой сквозняком  арке,  следил  за
людьми, входящими и выходящими из расположенных на  противоположной  стороне
домов, и думал о том, как же  так  случилось,  что  он,  уважаемый  работник
Министерства иностранных дел с хорошим  образованием  и  прекрасным  знанием
двух иностранных языков, должен мокнуть под  проливным  дождем  и  играть  в
шпионов, выслеживая непонятно кого.
   А начиналось все весело и радостно. Тридцать два года назад  его  мать  в
роддоме познакомилась и подружилась с женщиной, лежавшей в той же  палате  и
родившей в один день с ней девочку Оленьку. Молодые мамы оказались настолько
близки по духу и характеру, что отношения между  ними  завязались  быстро  и
накрепко. Их мужья тоже нашли друг у друга  много  общего,  и  не  прошло  и
нескольких  месяцев,  как  обе  семьи  сдружились  так  прочно  -  водой  не
разольешь. Родители Ольги даже квартиру поменяли, чтобы жить поближе и чтобы
мамочкам  удобно  было  гулять  вместе,  толкая  перед  собой  колясочки   с
младенцами-ровесниками. Нечего и говорить о том,  что  день  рождения  детей
тоже справлялся обеими семьями вместе.
   Сколько Павел себя помнил, рядом с ним всегда была Оля. И он точно  знал,
что она была рядом, даже когда он себя еще не помнил. Она была  всегда,  вот
сколько он живет на свете - столько она и была. Они ходили  в  один  детский
садик, потом в одну школу, сидели за одной партой, вместе убегали  по  утрам
на уроки (Павел обязательно заходил за  своей  сестрой-подружкой)  и  вместе
возвращались. Вместе решали задачки  и  готовились  к  контрольным,  зубрили
наизусть стихи Пушкина и Некрасова и английскую грамматику. Вместе обсуждали
девочек, которые нравились Павлику, и  мальчиков,  которые  оказывали  знаки
внимания Оле. Вместе ездили в пионерские лагеря и на экскурсии  в  Ленинград
или по Золотому кольцу.
   Правда, после  окончания  школы  пути  их  разошлись,  Павел  поступил  в
Институт международных отношений, Оля  -  в  Плехановский,  он  хотел  стать
дипломатом, она больше  интересовалась  финансами  и  бухгалтерией.  Но  они
продолжали жить в соседних домах, и,  если  не  виделись  хотя  бы  три  дня
подряд, оба начинали чувствовать, что им чего-то не хватает. Они были  очень
дружны и за двадцать лет привыкли быть вместе.  Павел  активно  ухаживал  за
девушками, но ни одной не удалось  перейти  из  разряда  подружек  в  разряд
невест, жениться он не хотел ни за что.
   - Столько красивых женщин вокруг, -  доверительно  говорил  он  Ольге,  -
столько радости они могут мне доставить, почему я  должен  запирать  себя  в
клетке? Я еще не нагулялся. Вот годам к тридцати, бог  даст,  я  созрею  для
полноценного брака.
   Ольга же, напротив, страстно хотела как  можно  скорее  выйти  замуж,  ей
казалось, что тем самым она приобретет статус полноценной взрослой  женщины,
жены и матери, которую все будут уважать и с которой все будут считаться.  В
девятнадцать лет она поспешно вышла замуж за однокурсника, но уже через  два
года столь же поспешно из этого семейного  состояния  выскочила.  Оказалось,
что и ей скучно было принадлежать одному и тому же мужчине,  тем  более  что
природа наделила ее внешней привлекательностью и недостатка в поклонниках  у
Ольги не было.
   - Мы с тобой за двадцать лет  стали  совершенно  одинаковыми,  -  смеясь,
говорила она Павлу.
   - Нет, Лелька. - возражал тот, - мы с тобой изначально были  одинаковыми,
поэтому и прожили в мире и  согласии  целых  двадцать  лет.  Не  зря  же  мы
родились в один день при одном и том же расположении планет.
   Единственной бедой было то, что за два года брака у Ольги  случились  две
трубные беременности, и иметь детей она больше нс могла.
   Когда им исполнилось по двадцать четыре года, у Павла появилась  реальная
перспектива уехать на работу  в  советское  консульство  в  Милане.  Но  ему
откровенно дали понять, что никакое блестящее знание  иностранных  языков  и
никакие отменные характеристики не перекроют того факта, что  он  не  женат.
Холостых мужчин (впрочем, как и незамужних женщин) на  работу  за  рубеж  не
посылали.
   Шел девяносто первый год, и проблема валюты  стояла  в  стране  не  менее
остро, чем проблема дефицита. Возможность уехать  в  цивилизованную  Италию,
пожить несколько  лет  в  хороших  условиях  и  заработать  деньги,  которые
позволят потом нормально существовать в  России,  упускать  было  бы  верхом
идиотизма. И Павел прибежал с этой проблемой, разумеется, к Ольге,  ибо  всю
сознательную жизнь поступал именно так.
   - Мы ничем не рискуем, как только вернемся домой - немедленно разведемся,
- убеждал он ее. - Конечно, пока мы будем в  Италии,  нам  будет  трудновато
устраивать свою личную жизнь, там все под жестким контролем,  но  вдвоем  мы
что-нибудь придумаем. А, Лелька?
   Ольге такое предложение сначала показалось  чудовищным,  но,  поразмышляв
несколько  дней,  она  нашла  в  идее  Павла  массу  положительных   сторон.
Во-первых, она обретет столь желанный статус замужней дамы, без которого она
сама себе казалась ущербной. Во-вторых, она уедет на несколько лет  из  этой
нищей  грязной  страны  в  прекрасную  солнечную  Италию.   В-третьих,   она
заработает деньги, что тоже немаловажно. В-четвертых, она на какое-то  время
оторвется от своей матери, отношения с которой в последнее  время  несколько
напряглись, ибо мать считала, что Ольга ведет слишком  легкомысленный  образ
жизни и слишком часто меняет любовников.  Кстати,  и  замужество  пойдет  на
пользу решения этой же проблемы. А уж  после  возвращения  из-за  границы  у
Ольги будет достаточно денег, чтобы купить квартиру и  полностью  отделиться
от матери, которая больше не сможет контролировать ее  личную  жизнь.  Ну  и
последним по счету, но не по значимости было соображение о том, что Пашка  -
ее самый близкий друг, фактически ее брат-близнец, и просто грех  не  помочь
ему, если это в ее силах.
   К вящей радости своих родителей, они подали заявление и поженились. И как
нельзя более вовремя! После распада СССР  в  конце  девяносто  первого  года
новая страна Россия стала активно формировать новый дипломатический  корпус,
и на волне этих кадровых  перемен  супруги  Плетневы  уже  весной  девяносто
второго оказались в вожделенной Италии.
   Устраивать свою личную жизнь вне рамок семейной  жизни  оказалось  совсем
несложно, если умело покрывать друг друга.  Из  загранкомандировки  Плетневы
вернулись, имея достаточно денег на покупку квартиры  и  машины  (с  учетом,
конечно, помощи обоих родительских пар). Они с удовольствием покупали мебель
и обустраивали свое жилье, совершенно забыв о  намерении  развестись.  Через
некоторое время Павел завел очередной роман с молоденькой сотрудницей  МИДа,
и Ольга тут же предложила:
   - Паша, если ты хочешь на ней жениться -  нет  проблем.  Разведемся  хоть
завтра.
   Павел вытаращил на нее глаза.
   - Я?! Разводиться?! Да ты с ума сошла! Ни в коем  случае.  Как  только  я
разведусь, мне кислород перекроют. Каждая моя возлюбленная будет  немедленно
беременеть и требовать, чтобы я как честный человек  на  ней  женился.  Даже
если она окажется замужем, всегда остается опасность, что в один  прекрасный
день она заявит мне: дескать, любимый, я ушла от мужа  и  хочу  теперь  быть
только с тобой. Мне это надо? Я же не смогу ей объяснить, что я-то  не  хочу
быть только с ней, потому что мне любая  женщина  надоедает  максимум  через
год. Кроме тебя, конечно. Что я могу сделать, если я так устроен?
   Ольга  была  "устроена"  почти  так  же.  Она  готова  была  поддерживать
отношения с мужчиной только при условии, что не будет  с  ним  вместе  жить.
Встречаться три-четыре раза в неделю, приятно  проводить  время,  ужинать  в
ресторане, заниматься  любовью  -  и  на  этом  все,  никаких  обязательств,
никакого быта, никаких чужих родственников, которым нужно оказывать внимание
и с которыми нужно считаться. Пашкины мать и отец - совсем другое дело,  они
все - одна семья, но чужие родители, братья с сестрами, дядюшки с  тетушками
и внучатыми племянниками,  и  каждый  со  своими  причудами,  претензиями  и
требованиями - нет уж, увольте, это не  для  нее.  Однако  для  того,  чтобы
очередной возлюбленный не впал в соблазн  сделать  ей  брачное  предложение,
Ольге необходимо было официально считаться замужней женщиной. Опыт  показал,
что если замужняя дама отказывается  развестись  с  мужем,  чтобы  упасть  в
объятия любовника, это воспринимается спокойно и  даже  одобрительно,  в  то
время как если свободная  от  семейных  уз  женщина  почему-то  отказывается
выходить  замуж,  ее  начинают  считать  странной,  дефективной,  а   то   и
сумасшедшей. Во всяком случае, с такой женщиной явно не  все  в  порядке.  А
Ольга Плетнева совсем не хотела, чтобы о ней так думали.
   Вот  и  выходило,  что  ситуация,  сложившаяся   под   влиянием   внешних
обстоятельств  и  рассматривавшаяся  как  временная,  незаметно  перешла   в
постоянную, ибо оказалось, что она соотве