При чем тут это? - зло спросил он.
   - Да нет, ни при чем, - спокойно ответила она. - Просто я просмотрела
все ваши фильмы и увидела, что этот мотив присутствует во всех ваших ра-
ботах. В том числе и в тех, которые вы снимали до знакомства с Алиной. А
потом наш сотрудник поговорил с вашей мамой. Так что это она, а вовсе не
Алина вас так обидела. Зачем же вы нас обманули?
   - Я вас не обманул. К сожалению, Алина тоже нанесла мне такую рану. А
тот детский эпизод я уж и забыл давно.
   Он улыбнулся и постарался сесть посвободнее, закинув  ногу  на  ногу.
Руки, до этого свободно лежавшие на коленях, Смулов скрестил на груди, и
Коротков понял, что он напрягся, "закрылся", хотя до этого никакой опас-
ности от разговора с ними не чувствовал.
   - Что-то с памятью у вас неважно, - вступил Гмыря, не поднимая головы
от протокола. - Не далее как два месяца назад вы были у матери  и  снова
завели разговор о том, что она вас никогда не любила. И этот  эпизод  ей
припомнили.
   - Но при чем здесь моя мать? Чего вы добиваетесь?
   - Да ничего мы не добиваемся, - вполне миролюбиво откликнулась  Настя
из своего уголка. - Просто хотим понять, почему вы  все  время  говорите
неправду. Понимаете, нам сейчас придется задать вам несколько  вопросов,
и мы, вполне естественно, боимся, что вы опять станете нас обманывать.
   - В чем вы видите неправду? Выражайтесь яснее, будьте добры.
   - Бог мой, да вы же врете постоянно! - вскипел Коротков, как и  пред-
писывалось ему сценарием. - То вы Алину обманули, сказали ей, что  убили
Волошина, а на самом деле отпустили его на все четыре стороны, да еще  и
деньги ему посылали, чтоб не возвращался подольше. То вы нам рассказыва-
ете, что у Алины были крепкие нервы и она никогда не пила ничего сильнее
валерианки и пустырника. Да вы же постоянно лжете.
   Теперь по их замыслу должен последовать ряд  вопросов  совсем  "не  о
том". И, отвечая на них, Смулов должен мучиться тем, что  они  упомянули
Волошина. Он должен быстро решить, реагировать на приманку  или  сделать
вид, что не обратил внимания, не услышал, не понял. А они так и не будут
возвращаться к этому, пока он не "дозреет".  Его  нельзя  успокаивать  и
отвлекать, потому что в спокойном состоянии он достойно встретит  неожи-
данный удар, сможет быстро собраться, не растеряется. Мысль о  Волошине,
наоборот, не даст ему успокоиться, он будет нервничать, потому что нужно
одновременно размышлять над опасной, хотя и  вскользь  брошенной  фразой
Короткова, и над вопросами, которыми его будет бомбардировать  Гмыря.  И
вот тогда, когда он устанет и ослабеет, можно наносить удар. Совсем не с
той стороны, с которой его будет ожидать Андрей Львович.
   - Скажите, пожалуйста, на какие деньги была приобретена  квартира,  в
которой проживала Алина Вазнис?..
   - На какие деньги была куплена машина?..
   - Гараж?..
   - Не продавала ли Алина драгоценности матери?..
   - Какие именно? Когда? Кому? За какую цену?
   - Какие гонорары получала Вазнис за участие в ваших фильмах?
   - Кто составлял контракты? Какие суммы ставились в контракт? С  каких
сумм Вазнис платила налоги?
   - В каком банке Алина держала свои сбережения? Почему именно  в  этом
банке? Кто ей посоветовал именно этот вид вклада?
   - Почему вы убили Татосова?

   АНДРЕЙ СМУЛОВ И АЛИНА ВАЗНИС

   Сколько он помнил себя, он ненавидел Мишку Татосова.
   Андрюша Смулов все десять лет, проведенные в школе, был первым учени-
ком класса. Он был очень способным, талантливым мальчиком, и учеба дава-
лась ему легко. Учителя постоянно ставили его всем в пример, он побеждал
на межрайонных и городских олимпиадах по литературе и по истории.
   Мишка Татосов перебивался с троечек на четверки по тем предметам, ко-
торые его не интересовали, отличные отметки получал только  по  химии  и
биологии, да еще по физике, но только в тот короткий период, когда  про-
ходили оптику. Всех остальных разделов физики он не знал и знать не  хо-
тел. Андрюшу Смулова учителя хвалили, Мишку они обожали, баловали и  все
ему прощали, даже откровенное нежелание учить их предмет.
   Андрюша Смулов был самым красивым мальчиком среди  трех  параллельных
классов, девочки заглядывались на него, писали ему записки и трепетали в
ожидании ответа. Он всегда имел широкую возможность выбора, но когда его
придирчивый взгляд останавливался на какой-либо из претенденток, все за-
канчивалось неожиданно и необъяснимо быстро. Он милостиво приглашал  де-
вочку в кино, а в старших классах - на дискотеку, а дня  через  два  она
переставала его замечать и даже начинала вроде бы сторониться.
   Мишка Татосов был самым низкорослым в классе,  некрасивым,  веснушча-
тым. Разумеется, никто на него не заглядывался и записок не подбрасывал.
Но если Мишке нравилась какая-нибудь девочка, он начинал действовать. Уж
как там он действовал, никто не знал, но только девочка через  несколько
дней ходила за Мишкой как привязанная, и продолжалось это  до  тех  пор,
пока он сам не бросал ее, выбрав себе новый объект для ухаживаний.
   К Мишке на день рождения приходил весь класс. Однажды Андрей тоже ре-
шил отпраздновать свой день рождения вместе с одноклассниками, во всеус-
лышанье пригласил всех, попросил мать приготовить побольше еды. А  потом
долго ворочался без сна, сжимая кулаки и давясь слезами. К  нему  пришли
только две девочки, одна из которых в тот момент была  тихо  влюблена  в
него, а вторая вообще была новенькой.
   Все эти годы Андрей мучился однимединственным вопросом: почему? Поче-
му некрасивого, неказистого троечника Мишку Татосова все обожают, а его,
красивого и безусловно одаренного, сторонятся? Почему? Андрей  завидовал
ему, и за эту зависть ненавидел. Почему так получается, что он, яркая  и
неординарная личность, вынужден завидовать  какому-то  примитивному  су-
ществу!
   В девятом классе Андрей сломал руку и, пока не сняли гипс, сидел  до-
ма. Навестить его приходил только один человек - Мишка  Татосов.  Андрей
терзался раздиравшими его противоречивыми чувствами - ненавистью к  Мише
и благодарностью за то, что он приходил. Однажды Мишка  пришел  вечером,
когда мать Андрея была дома.  Она  "для  приличия"  зашла  в  комнату  к
мальчикам, принесла чай с пирожками, обменялась с гостем парой ничего не
значащих фраз и... осталась с ними. Она просидела в  Андрюшиной  комнате
битых два часа, весело болтая с Мишей,  хохоча  над  его  шутками,  сама
что-то рассказывала, глядя при этом на Мишу, а не на сына.
   Когда гость уходил, она проводила его, закрыла за ним дверь и  верну-
лась к Андрею.
   - Какой хороший парень, - сказала она. - Почему он так редко бывает у
нас? Ты ему скажи, пусть заходит почаще.
   Андрея передернуло.
   - Со мной ты никогда не сидишь по два часа, - с упреком ответил он. -
И никогда мне ничего не рассказываешь. Чем он лучше меня?
   - Он теплый. По-человечески теплый и очень добрый. С ним хорошо.
   - А со мной плохо?
   - Сынок, ты ведь никого не слушаешь. Тебе никто не  интересен,  кроме
тебя самого.
   С тех пор ненависть стала во сто крат  сильнее.  Андрей  считал,  что
Мишка Татосов украл у него любовь матери. Отец оставил  их  давно,  мать
была красивой молодой женщиной, и у нее, разумеется, были мужчины. Неко-
торые приходили к ним в гости, но Андрей никогда не ревновал  к  ним.  У
взрослой женщины должен быть взрослый мужчина, это сомнений не вызывало.
Но похвала Мишке - это совсем другое дело. Для матери  на  свете  должен
существовать только один мальчик - он сам. А уж никак не Мишка Татосов.
   Они закончили школу и поступили в разные институты.  -  Андрей  -  во
ВГИК, Михаил - в медицинский. Жили они по-прежнему в одном районе и час-
тенько сталкивались на улицах или в магазинах. В двадцать шесть лет Сму-
лов женился на девушке, в которую был безумно влюблен, и во время  такой
вот случайной встречи познакомил ее с Татосовым. Мишка, его ровесник,  к
этому времени уже начал лысеть и со своим маленьким росточком и глубоки-
ми мимическими морщинами  напоминал  старичка.  Но  глаза  его  сверкали
по-прежнему весело, а голос был бархатным и обволакивающим.
   Через полтора года после свадьбы жена заявила Андрею,  что  уходит  к
Татосову.
   - Но почему? - кричал Смулов, с трудом сдерживая слезы ярости. -  Чем
я тебе плох? Чем Мишка лучше меня?
   - Всем, - устало отвечала Галина. - Ты - холодный эгоист,  ты  хочешь
от людей только одного - чтобы они тобой восхищались, восхищались  твоей
красотой и талантом. Люди нужны тебе только для  этого.  Ты  пользуешься
ими для того, чтобы смотреть в них, как в зеркало,  и  любоваться  своим
превосходством над ними. Ты хочешь, чтобы они глядели тебе в рот,  а  ты
ими помыкал бы. Ты хочешь, чтобы тебя любили, чтобы тебя обожали, но ни-
чего не хочешь давать взамен.
   - А он что дает взамен?
   - Все. Он отдает всего себя. Он готов слушать людей, сопереживать им,
утешать, помогать, даже если они ему совсем чужие.  Он  теплый,  душевно
теплый, понимаешь? С ним легко и хорошо. А с тобой холодно  и  плохо.  Я
замерзла, живя с тобой. Ты способен это понять?
   Но он был не способен. Он страстно хотел, чтобы вокруг него были  лю-
ди, которые любили бы его, тянулись к нему. Он хотел быть в центре  вни-
мания. А вокруг него была пустота.
   Галина ушла к Татосову, а через несколько месяцев Михаил ее бросил. У
него появилась новая пассия, еще  более  красивая,  чем  Галина.  Смулов
ждал, что Галина вернется, он готовился сначала унизить ее, проучить как
следует, а потом проявить благородство  и  принять  в  свои  объятия.  К
счастью, думал он, развод они не оформляли. Но она  почемуто  не  верну-
лась.
   Смулов сам поехал к ее родителям, привез цветы и конфеты и  предложил
жене возвращаться.
   - Нет, - покачала она головой.
   - Но почему?
   - Я буду ждать. Может быть, он позовет меня обратно.
   - Да не позовет он! У него уже новая баба, а после нее будет  следую-
щая.
   - Все равно. К нему я вернусь, если он позовет. А к тебе - нет.
   Любовь к Галине прошла довольно скоро. Ненависть к Татосову продолжа-
ла жить, пуская корни все глубже и глубже, расцветая и укрепляясь.  Сму-
лов начал делать свой первый фильм, вложив в него  всю  свою  боль.  Два
главных героя были удивительно похожи на него самого и на Мишу Татосова.
Мрачный красавец, которого никто не понимает и все подозревают в  совер-
шении убийства, и веселый, добродушный некрасивый миляга,  которого  все
обожают и который в конце фильма оказывается истинным убийцей,  жестоким
и глубоко безнравственным. Фильм получился хорошим и принес  Андрею  из-
вестность. Но в душе Смулова ничего не изменилось. Он попрежнему не  по-
нимал, почему его никто не любит, почему  женщины  так  быстро  и  легко
расстаются с ним, почему вокруг него гулкая пустота.  А  он  так  хотел,
чтобы его любили...
   В тридцать шесть лет он встретил Алину. Сначала он был влюблен в  нее
как в красивую женщину, а заниматься ее внутренним миром стал только по-
тому, что хотел заставить ее играть перед камерой так, как ему было нуж-
но. Но совершенно неожиданно встретил в ней восхищение и  благодарность.
Встретил именно то, чего ему никак не удавалось найти в женщинах. Он был
счастлив.
   Алина пусть не сразу, но рассказала ему о своих страхах, о  человеке,
который преследует ее с раннего детства и которого она боится настолько,
что теряет способность нормально жить и работать.
   Андрей уже понимал, что Алина Вазнис - "его" актриса, и  сделал  все,
что было в его силах, чтобы помочь ей обрести душевный покой.  Он  любил
ее потому, что она любила его. Обожала. Смотрела в рот, ловя каждое сло-
во. Считала самым талантливым. Самым лучшим. Но страх ее так и не прошел
окончательно. И Смулов начал отчаиваться.
   Однажды Алина с горечью призналась:
   - Ты так много делаешь для меня, и мне так  больно  оттого,  что  все
напрасно. Ничего у нас не получится.
   - Ну что ты, милая, - уговаривал ее Смулов. - Я же все время с тобой,
а пока я рядом, он к тебе не подойдет.
   - Ты не сможешь быть рядом со мной всегда. А пока он есть  на  свете,
мне покоя не будет.
   Смулов долго вспоминал этот разговор. И в конце  концов  понял,  что,
пока есть на свете Мишка Татосов, не будет покоя  ему,  Андрею  Смулову.
Ненависть и зависть гложут его, сжигают изнутри, не дают дышать,  засти-
лают глаза. Все говорят, что он выработался, что Смулов - "режиссер  од-
ного фильма". Это потому, что ненависть к Михаилу заставляет его снова и
снова выплескивать в своих картинах то, что он носит в душе. Вопрос: по-
чему? И бесплодные поиски ответа. Он  вздохнет  свободно  только  тогда,
когда Татосова не будет. Когда некому будет завидовать и некого  ненави-
деть.
   Несколько раз Алина показывала Смулову того человека, который ее пре-
следовал:
   - Вон он, смотри. Опять меня караулит.
   - Давай заявим на него в милицию, - предлагал Андрей. - Сейчас я  его
поймаю и отведу в отделение. Напишешь заявление, и его посадят.
   - За что? Нет такой статьи в кодексе.
   - Ерунда, хулиганство всегда припаять можно. А ему урок будет.
   - А что я должна буду написать в заявлении?
   - Ну как что? Все как было.
   - Нет, - пугалась Алина. - Я не смогу им все  это  рассказывать.  Мне
стыдно.
   Лицо человека Смулов запомнил хорошо. Зная, что он  живет  где-то  по
соседству с родителями Алины, он без труда выследил его.
   - Слушай, подонок, - тихо и яростно говорил он. - Я дам  тебе  денег,
только уезжай отсюда навсегда. Ты понял? Я могу тебя в два  счета  поса-
дить, но мне Алину жалко. Ты ей все нервы истрепал, всю душу исковеркал.
Сколько ты хочешь за то, чтобы ни она, ни я тебя никогда больше не виде-
ли?
   Они разговаривали не очень долго.
   Волошин назвал сумму, которая Смулову была вполне по карману.
   - Вот тебе деньги на билет, - сказал  Андрей,  доставая  бумажник.  -
Сейчас же поезжай, возьми билет куда-нибудь подальше. Завтра  встретимся
здесь же, покажешь мне его.
   Волошин взял билет до Красноярска на 8 ноября. И Смулов начал обдумы-
вать свой план. Было 31 октября.
   8 ноября Смулов приехал в аэропорт, убедился, что Волошин  улетел,  и
на следующий день отправился  в  район  Замоскворечья,  где  прошло  его
детство и где до сих пор жил Михаил Татосов. Он готовился  к  тому,  что
придется сделать несколько попыток, пока обстоятельства не сложатся осо-
бенно удачно. Но ему повезло... Обстоятельства сложились удачно в первый
же день. Смулов стоял в подъезде, вжавшись спиной в глубину неосвещенной
ниши между внешней и внутренней входными дверьми, и ждал, когда  Татосов
будет возвращаться с работы. Михаил шел один, в подъезде  в  тот  момент
никого не было, и Смулов одним ударом булыжника раскроил ему череп.  Ми-
хаил был намного ниже ростом, и бить было легко.
   Он сразу же приехал к Алине.
   - Я убил его, - сказал он, повалившись на диван и закрывая лицо рука-
ми. - Больше эта сволочь не будет тебя пугать.  Теперь  ты  можешь  жить
спокойно. Только я прошу тебя, милая, если придет милиция и будет  спра-
шивать, где я был сегодня, говори, что я прямо со съемок приехал, сюда и
пробыл у тебя до завтрашнего утра. Хорошо?
   - Конечно, - дрожащими губами прошептала Алина. -  Господи,  Андрюша,
какой грех ты взял на себя! Ты же человека убил.
   - Не человека, а скотину, которая отравила тебе жизнь. Бог меня прос-
тит, я же сделал это для тебя, для женщины, которую я люблю.
   Преданность Алины не знала границ. Андрей пошел на это  ради  нее.  И
теперь она его должница до конца своих дней.
   Недели через две действительно пришел человек из милиции, смешной,  с
длинной худой шеей.
   - Припомните, пожалуйста, не говорил ли вам Андрей Львович, что у не-
го сложились конфликтные отношения с человеком по имени Михаил Татосов?
   - Нет, - твердо отвечала Алина. - Я никогда не слышала этого имени.
   - А где был Смулов 9 ноября?
   - Мы весь день провели вместе. Сначала на съемках, потом приехали сю-
да. Он оставался у меня до утра, а утром мы снова поехали на съемку.
   Она сделала все так, как просил Андрей. И думала, что это - лишь  ма-
лая толика того, что она должна сделать для него в благодарность за  из-
бавление от извечного страха.
   И все переменилось. Их любовь расцвела, скрепленная тайной чужой жиз-
ни и смерти. Алина, освободившись от сковывавших ее пут,  стала  наконец
играть в полную силу. Смулов сделал фильм, который их прославил,  и  тут
же принялся за следующий, который обещал стать еще лучше...
   И все рухнуло в один момент. 14 сентября 1995 года поздно вечером ему
позвонила Алина.
   - Я хочу знать, кого же ты убил на самом деле, - сказала  она  сквозь
зубы, словно с трудом сдерживая рвущийся из горла истерический крик.
   - Ты о чем? - оторопел Смулов, чувствуя, как по спине пробежал непри-
ятный холодок.
   - Он жив. Ты его не убивал. Но ведь милиция приходила  и  спрашивала,
где ты был. Тебе нужно было алиби. Значит, кого-то ты все-таки  убил.  Я
хочу знать кого.
   - Подожди, подожди...
   Почва уходила из-под ног быстрее, чем он успевал осознавать  происхо-
дящее.
   - Алина, ты ошибаешься. Он не может быть жив. Я убил его. Мы во  всем
разберемся, я тебе обещаю, только не по телефону. Не дай Бог  кто-нибудь
услышит. Ложись спать и ни о чем не думай, это нервы, вот увидишь. Утром
ты успокоишься.
   Утром она приехала в павильон бледная, с измученным лицом и  больными
глазами. Играла из рук вон плохо. На площадке постоянно было много наро-
ду, и это избавляло от объяснений. В перерывах он убегал от нее,  звонил
по телефону, разговаривал с членами съемочной группы. Решение было  при-
нято ночью. От Алины нужно избавиться. Убийство Татосова так и не  раск-
рыли, и теперь Алина - единственная, кроме  самого  Смулова,  кто  знает
правду. Ему достаточно было услышать ее голос вчера по  телефону,  чтобы
понять: она не смирится, она не будет его покрывать. Он был для нее  бо-
жеством только потому, что взял на себя страшный грех ради ее  спасения.
А коль это не так, любви и восхищению придет конец. Она его сдаст не за-
думываясь.
   Когда съемка  закончилась,  он  в  сопровождении  нескольких  человек
(умышленно, чтобы не нарваться на объяснение) подошел к Алине.
   - Ты сегодня что-то не в форме. У нас осталось только два дня в  этом
павильоне, и мы не можем позволить себе  бесконечные  дубли.  Поезжай-ка
домой, милая, выпей чего-нибудь успокоительного  и  ложись  спать.  Тебе
нужно как следует выспаться.
   Он наклонился к ее щеке, поцеловал и тихонько шепнул:
   - Я вечером заеду, и мы обо всем поговорим. Ни о чем не волнуйся, все
в порядке, я тебя уверяю. Тебе просто показалось.
   Вечером, около одиннадцати часов, он приехал к Алине.  Все  оказалось
даже хуже, чем он предполагал.
   - Не смей уверять меня, что я сумасшедшая! - кричала Алина. - Не смей
говорить, что мне показалось. Я сегодня ездила туда, я видела его, гово-
рила с ним. Он мне рассказал, как ты уговаривал его уехать, как  посылал
ему деньги. А на самом деле ты убил кого-то другого, какого-то Татосова.
Я ведь даже фамилии этого психа не знала. Милиционеры спрашивали про Та-
тосова, а я-то, дура, думала, это про него спрашивают. Я тебя покрывала!
Ты сделал из меня соучастницу! Дрянь, холодная  бессердечная  дрянь!  Ты
просто пользовался мной, моей благодарностью и преданностью!
   Он сразу, едва войдя в  квартиру,  понял,  что  Алина  принимала  ле-
карства. Движения ее были вялыми, какими-то заторможенными,  речь  то  и
дело делалась бессвязной. Чем дальше, тем  больше  Смулов  понимал,  что
отступать ему некуда. Ее надо убивать.
   - Я ненавижу тебя, - бормотала она, устав от такой  длинной  речи.  -
Господи, как же я тебя ненавижу. Ты мне противен. Ты был прекрасен в мо-
их глазах, пока я думала о том, ЧТО ты сделал ради меня. А ты... Я  тебя
терпела все эти годы, потому что отдавала тебе долг. А оказалось, что  я
ничего тебе не должна. А ты втянул меня в убийство...
   Этого он уже не мог вы