. Я знаю, что вы не жаловались ни руко-
водству Ольшанского, ни моему. По-видимому, вы с пониманием относитесь к
нашим трудностям - нехватке кадров и чрезвычайно высокой нагрузке опера-
тивноследственного аппарата, и мы вам за это благодарны...
   Колобок, привыкший говорить короткими рублеными фразами, написал этот
изысканный текст заранее и выучил наизусть. Он хотел усыпить Ковалева  и
создать у него впечатление, что "интеллигентные люди всегда смогут дого-
вориться".
   - Поэтому, - продолжил Гордеев, бросив взгляд на  лежащую  перед  ним
шпаргалку, - я проинформирую вас о ходе  оперативно-розыскных  мероприя-
тий, предпринятых по делу об изнасиловании вашей дочери. Во-первых...
   Виктор Алексеевич добросовестно и нудно перечислял все, что в течение
трех недель сделала группа, возглавляемая Игорем Лесниковым, сыпал  циф-
рами, указывавшими на количество проверенных подростков, половых  извра-
щенцов, хулиганов, лиц, стоящих на различных учетах. Дабы не быть голос-
ловным, полковник даже достал из сейфа пухлый конверт и потряс им  перед
Ковалевым.
   - Здесь фотографии всех, кого мы могли бы на сегодняшний день  подоз-
ревать в совершенном преступлении. Как только ваша дочь поправится  нас-
только, что сможет давать показания, эти снимки будут ей предъявлены для
опознания. Видите, как их много? Проделана гигантская кропотливая  рабо-
та! - Гордеев неловко махнул рукой, часть фотографий вывалилась из  кон-
верта и заскользила по гладкой полированной поверхности  стола  прямо  к
Ковалеву. Виталий Евгеньевич с любопытством разглядывал лица на снимках.
   - Будьте любезны, подайте, пожалуйста, фотографии, мне не дотянуться.
- Смущенный своей неловкостью. Колобок быстро собирал снимки со стола.
   Первый этап проехали благополучно, отметил про себя Гордеев.  Ты  по-
держал в руках фотографию Шумилина и не узнал его.  Значит,  ты  его  не
помнишь. Немудрено, четыре года прошло, а таких Шумилиных у тебя, как  у
народного заседателя, не меньше десятка было. Фокус с нечаянно  выпадаю-
щими из конверта фотографиями Виктор Алексеевич проделывал в своей жизни
множество раз..
   - Но, - Гордеев убрал конверт обратно в сейф и снова водрузил на  нос
очки, - среди всех этих людей есть один человек,  в  отношении  которого
подозрения особенно сильны, а улики особенно красноречивы. -  Он  сделал
паузу. - Это некто Шумилин Сергей Викторович, 1968 года  рождения,  пле-
мянник президента Фонда поддержки предпринимательства Виноградова.
   Ковалев замер, на скулах выступили красные пятна, глаза судорожно за-
метались.
   - Вы... вы уверены? - выдавил он.
   Гордеев молчал, делая вид, что перебирает бумаги на столе.
   - Нет, - снова подал голос Ковалев, - это  какая-то  ошибка.  Я  знаю
Сергея... Сережу много лет. Это очень хороший мальчик.  Серьезный,  доб-
рый, честный. Я, собственно, дружен с Виноградовым...  Мы  дружим  дома-
ми... Повторяю, я прекрасно знаю Сережу. - Голос его окреп,  он  овладел
собой и выбрал линию поведения. - Уверен, что это - трагическая  ошибка.
Этого просто не может быть.
   "Да, как же, знаешь ты его, - подумал Гордеев. - Может, и  слышал  от
дядюшки, что у него есть племянник Сережа. Но Виноградов тебе  наверняка
не рассказывал, что племянник получил срок, хоть и  условно,  за  пьяную
езду. Иначе бы ты мне тут не пел сейчас, какой твой Сережа  серьезный  и
честный".
   Вслух же Виктор Алексеевич произнес:
   - Вполне вероятно, что вы правы, Виталий Евгеньевич. Версия, как  го-
ворится, сырая, мы сами пока ни в чем не уверены. Я мог бы и не говорить
вам всего этого, и вы были бы избавлены от лишних волнений,  тем  более,
если версия не подтвердится.
   - Я уверен, что не подтвердится, - быстро встрял Ковалев.
   - Но я полагал, - мерно продолжал гнуть свое Гордеев, - что, как отец
потерпевшей, вы имеете право знать, в каком направлении ведется  рассле-
дование. Иными словами, я не вижу причин скрывать от вас какую-либо  ин-
формацию. Поверьте, я вам искренне сочувствую, тяжело сознавать,  что  в
преступлении подозревается родственник близкого друга. Но я еще раз под-
черкиваю: версия сырая, подозрений у нас пока больше, чем реальных улик.
Если ваша дочь его опознает - тогда другое дело. А посему у меня  к  вам
просьба, Виталий Евгеньевич. Не надо пока выяснять отношения с  Виногра-
довым. Он человек достаточно влиятельный, чтобы помешать  следствию.  Он
захочет любыми средствами спасти своего племянника и  может  предпринять
действия, которые помешают нам  поймать  насильника,  свяжут  нам  руки,
выбьют почву из-под ног. А вдруг Шумилин в самом деле невиновен?  А  Ви-
ноградов своими необдуманными действиями не даст нам  выявить  истинного
преступника. Так случается очень часто. Я  полагаюсь  на  вашу  рассуди-
тельность, Виталий Евгеньевич.
   Гордеев закончил свой заготовленный монолог. Он  радовался,  что  ему
удалось ни разу не сбиться с гладкого текста.
   - И все-таки я уверен, что Сережа не имеет к этому  никакого  отноше-
ния, - уже у самых дверей повторил Ковалев.
   Гордеев, вежливо поднявшийся, чтобы  проводить  посетителя,  согласно
кивнул.
   - Дай-то Бог, Виталий Евгеньевич, дай-то Бог.
   Вернувшись к столу, Виктор Алексеевич с удовлетворением  поглядел  на
бланк выписанного следователем Ольшанским поручения на допрос  Ковалева.
"Вот и ладно, - подумал он. - А допрашивать я вас, товарищ Ковалев, буду
тогда, когда вы начнете мне мешать. Если, конечно, начнете".
   Полковник запер изнутри дверь кабинета, с облегчением  снял  галстук,
расстегнул рубашку, включил вентилятор и подставил разгоряченное влажное
тело под упругую струю воздуха.
   Прежде чем уйти домой, Гордеев по обыкновению выяснил, кто из его ко-
манды чем занимается. На месте по-прежнему была  только  Каменская,  ос-
тальные - в бегах. Среди прочего Виктор Алексеевич выяснил, что Юра  Ко-
ротков успешно заканчивает дело об убийстве Плешкова, а Миша  Доценко  и
Володя Ларцев начали работать с Интерполом, чтобы  попытаться  выяснить,
не связана ли смерть Ирины Сергеевны Филатовой с международной мафией.
   - Домой пора, Анастасия, чего ты тут высиживаешь? Время девятый  час.
Давай, давай, оторви задницу от стула, пойдем, пройдемся пешочком.
   Настя сунула в необъятную сумку две  толстые  папки,  принесенные  из
института, чтобы дома их просмотреть.
   Полковник Гордеев и майор Каменская шли не  торопясь  по  Бульварному
кольцу и мирно рассуждали о том, что самая лучшая ложь - это недосказан-
ная правда. А за ними высоко в выцветшем от жары небе плыло облачко,  то
самое, которое витало над  Виктором  Алексеевичем  уже  несколько  дней.
Только было это облачко уже не таким легким  и  не  таким  светлым,  как
раньше. Но ни Гордеев, ни Настя его не заметили.
   В субботу, прочитав очередную порцию привезенных из института матери-
алов и выйдя с работы, Настя Каменская не пошла, как обычно,  в  сторону
метро, а уселась за столик открытого павильона-закусочной, расположенно-
го как раз в том месте, где Петровку пересекает бульвар. После неудачно-
го падения в гололедицу у Насти побаливала спина, и  носить  тяжести  ей
было трудно. Чтобы не ехать на работу в воскресенье и при этом не  поте-
рять драгоценного времени, она нагрузила сумку бумагами Филатовой и  до-
говорилась с Лешей, что он за ней заедет. Леша в отличие от своей подру-
ги не отличался умением планировать маршруты и рассчитывать время,  поэ-
тому Настя, взяв в павильончике чашку кофе и стакан сока, раскрыла толс-
тую переплетенную рукопись и приготовилась к долгому ожиданию.
   Рукопись оказалась кандидатской диссертацией  Филатовой,  и  Настя  с
одобрением отметила не просто хороший, а какой-то легкий  стиль  изложе-
ния. Отслеживая путь движения информации от момента совершения  преступ-
ления до момента попадания в уголовную статистику, Ирина словно  расска-
зывала увлекательную приключенческую повесть, где главного героя на пути
к заветной цели подстерегают коварные враги: незнание закона,  недоверие
к органам милиции, жалость к преступнику и многие,  многие  другие.  Так
легко и красиво мог писать только человек, по-настоящему разбирающийся в
проблеме и увлеченный ею. Настя перелистала таблицы, приведенные в  при-
ложений, и смутное, неясное пока беспокойство закралось в ее расплавлен-
ный на жаре мозг. Но Настя не успела его ощутить, потому что за соседний
столик  усаживалась  женщина,  приковавшая  ее  внимание.  Свыкшаяся   с
собственной невзрачностью, Настя остро реагировала на чужую красоту,  не
уставала восхищаться ею и даже наслаждаться. Вот и теперь она пристально
рассматривала незнакомку, не забывая обращать внимание и на ее спутника.
   Женщина была по-настоящему красива: высокая, стройная, с густыми тем-
но-рыжими, почти каштановыми волосами, тяжелым  покрывалом  лежащими  на
плечах и спине. Движения ее были порывистыми, словно она с трудом  сдер-
живала рвущиеся наружу энергию и темперамент. Вот она закинула  ногу  на
ногу, и было в этом некое обещание,  томительное  и  неопределенное.  Ее
спутник весь подался вперед, но взял себя в руки и расслабленно откинул-
ся на спинку колченогого стула. Вот женщина запустила руку  с  намаиикю-
ренными пальцами в волосы, как  большим  гребнем  провела  сверху  вниз.
Сверкнул на солнце бронзовый лак ногтей, и будто язычки пламени вспыхну-
ли в роскошной темнорыжей гриве. Иногда женщина встряхивала  головой,  и
бежала по ее длинным волосам волна, плавно переходя на спину и  добегая,
чудилось Насте, по ногам до самых кончиков пальцев в  открытых  босонож-
ках. Страстная, распространяющая вокруг  себя  какую-то  огненную  ауру,
женщина напоминала Насте молодую норовистую кобылу с длинной рыжей  гри-
вой и мускулами, играющими под холеной лоснящейся кожей. Она жадно  впи-
тывала каждый жест красавицы, чутким ухом ловила хрипловатый смех и нем-
ного странные интонации. Обладая абсолютным слухом и хорошо разбираясь в
иностранных языках, Настя подумала, что так интонируют фразы только анг-
личане, хотя женщина говорила по-русски бегло и без  малейшего  акцента.
"Скорее всего, долго жила за границей", - подумала она, с сожалением за-
метив почти бегущего по аллее Лешу.
   Оставшуюся часть субботы и все воскресенье Настя провела, лежа на по-
лу (даже тех нескольких сотен метров, которые  ей  пришлось  тащить  не-
подъемную сумку, оказалось достаточно, чтобы спина снова разболелась)  и
обложившись документами и рукописями, черновиками и расчетами Ирины  Фи-
латовой. Ирина была человеком аккуратным, писала красивым четким  почер-
ком и даже черновые графики и рисунки вычерчивала по линейке  на  милли-
метровой бумаге. Настя взяла в руки листок с надписью: "Следственная ра-
бота. Владимирская обл. ". На графике фломастерами разных цветов прочер-
чены четыре линии, обозначенные: "Закончено  расследованием",  "Приоста-
новлено", "Передано в суд", "Передано на общественность". Линия, обозна-
чающая количество законченных дел, была почти  прямой.  Зато  идущие  до
1985 года параллельно линии "Передано в суд" и "Передано  на  обществен-
ность" вдруг стали резко расходиться в разные стороны,  первая  -  вниз,
вторая - круто вверх. Внизу под рисунком убористая приписка:  "Выяснить,
не менялся ли в 1985 г. прокурорский корпус. Если нет, запросить карточ-
ки ф. 2". Молодец, Ирина Сергеевна, одобрительно подумала Настя, хоть ты
ни одного дня в следствии не работала, но знаешь, где что  искать.  Если
уголовное дело прекращается с применением мер общественного воздействия,
то либо виновный не представляет большой  общественной  опасности,  либо
следователь знает, что доказательства по делу слабоваты и в суде обвине-
ние развалится, как карточный домик, либо прокуратура ужесточила  требо-
вания к доказанности обвинения.
   Настя внимательно просмотрела все материалы. Странно, но  не  удалось
обнаружить никаких признаков того,  что  Филатова  готовила  монографию.
Книга стоит в плане на текущий год, уже середина июня, а среди  бумаг  -
ни черновиков, ни плана-проспекта, ни набросков - ничего. Открыв  прочи-
танную еще вчера диссертацию, Настя вспомнила, что именно показалось  ей
выпадающим из общей картины.
   - Леша! - крикнула она. - Принеси мне телефонный  справочник,  он  на
холодильнике.
   Страстный любитель пасьянсов, Леша оторвался от  "Могилы  Наполеона",
которую безуспешно раскладывал уже несколько часов, и, прихватив толстый
справочник, зашел в комнату.
   - Может, тебя поднять? - заботливо спросил он,  зная,  что,  когда  у
Насти болит спина, она может либо лежать, либо стоять,  но  перемещаться
из одного положения в другое ей приходится только с посторонней помощью.
   - Пока не надо. И будь добр, подай мне во-он ту стопку  блокнотов  на
столе.
   Настя заглянула в телефонный справочник и стала медленно листать  за-
писную книжку и блокноты-ежедневники  Ирины.  Видно,  Филатова  была  не
очень-то общительна, не стремилась расширить круг знакомств. Судя по об-
наруженному в  книжке  служебному  телефону  начальника  информационного
центра ГУВД, который ушел на пенсию еще в 1981 году, записи вносились на
протяжении как минимум десяти - пятнадцати лет, и все Иринины  знакомые,
появившиеся за это время, вполне сюда уместились.
   Не найдя того, что искала, Настя взялась за ежедневники. Обычные  за-
писи - отмечены совещания, необходимые звонки, дни рождения. Одна  стра-
ница сплошь покрыта тщательно выписанными словами "Владимир Николаевич",
то прописными буквами, то строчными, то печатными, то  с  завитушками  и
вензелями. Так бывает, когда сидишь на скучном собрании и  делаешь  вид,
что записываешь. Интересно, кто такой этот Владимир Николаевич?  Очеред-
ной поклонник? Ай да Ирочка!
   Странное все-таки это дело, подумала Настя. Все  время  вылезает  то,
чего не ждешь, и упорно не находится то, что непременно должно быть.
   - Лешик, подними меня! - попросила Настя и, уже стоя и  облокотившись
на кухонный шкаф-пенал, вдруг спросила: - Как ты думаешь, может  человек
быть скрытным, замкнутым и одновременно насквозь фальшивым?
   - Теоретически, наверное, может, - кивнул Леша.  -  А  практически  -
вряд ли. Это неэкономично.
   - Поясни, - потребовала Настя.
   - Если человек скрытный и замкнутый, то зачем  ему  врать  и  притво-
ряться? Это же огромная  затрата  энергии.  Проще  ничего  не  говорить.
Скрытность и замкнутость и откровенная фальшь - два разных способа  дос-
тижения одной и той же цели: не дать окружающим узнать, какой ты на  са-
мом деле. Не открыться. Обычно человек выбирает только  один  способ,  в
зависимости от своего характера и стиля мышления. Оба одновременно плохо
сочетаются, - произнес Леша, не отрываясь от карт.
   - Вот и я так думаю.
   А про себя Настя добавила: "Зачем же вы врете, Александр  Евгеньевич?
В диссертации Ирины нет ни единой цифры по Энской области, где вы  изво-
лили жить и работать. В ее записной книжке нет ни одного телефона с  ко-
дом Энска. И вашей фамилии там тоже нет. Ваши координаты записаны у  нее
на перекидном календаре, на листочке от 15 октября за  прошлый  год,  но
координаты новые, московские. И против них стоит большой  вопросительный
знак. Так зачем же вы говорите нам неправду?"
   К вечеру боль в спине почти совсем утихла, и Настя отправила Лешу до-
мой в подмосковный Жуковский, клятвенно заверив его, что с  укладыванием
в постель и с утренним вставанием она справится сама.
   Вытянувшись на спине под одеялом, Настя мысленно восстанавливала кар-
тину убийства Филатовой. Вот Ирина поднимается на девятый этаж,  хлопает
дверью лифта, отпирает квартиру. Просыпаются старики соседи. Ирина  вхо-
дит в темную прихожую, и здесь происходит нечто, пока не  совсем  понят-
ное. Но к этому можно вернуться потом.  Ирина  теряет  сознание,  убийца
кладет ее на пол в прихожей, снимает обувь и ставит  ее  под  вешалку  -
следов мокрых кроссовок на кухне не обнаружено. Потом несет Ирину к пли-
те, прикладывает ее руку к нужному месту. Сам он в резиновых  перчатках,
ему ток не страшен. Ирина получает электротравму  и  мгновенно  умирает.
Убийца хорошо слышал стук двери лифта и громкий щелчок замка, он понима-
ет, что кто-нибудь мог и проснуться. Лишний шум для него опасен, поэтому
он не дает телу Ирины свободно упасть на пол. Он наносит ей удар по  за-
тылку плоской поверхностью сиденья кухонной табуретки, чтобы имитировать
удар об пол, но не очень точно рассчитывает силу удара - он  оказывается
слабее, чем нужно. Осторожно кладет труп на пол, придает ему нужную  по-
зу. И уходит. Разумеется, у него были ключи, при помощи которых он попал
в квартиру. Экспертиза не обнаружила на замке следов взлома. Он  мог  бы
уходя запереть квартиру, но уж очень неудачным было время, он  побоялся,
что кто-нибудь услышит лязгающий звук замка. Поэтому он поднимает  рыча-
жок - собачку", оставляя дверь плотно притворенной, но не запертой.  Ос-
тается вопрос: от чего Филатова потеряла сознание, когда вошла в кварти-
ру? В противном случае, если убийца ей не знаком, она бы подняла шум,  и
в любом случае, даже если в квартире был знакомый, - не стала бы снимать
обувь, ведь ей надо отдать деньги Захарову. Что же сделал убийца? Хлоро-
форм? Айрумян следов не обнаружил. Удар по голове? Тоже  нет.  Какой-ни-
будь парализующий газ? Все это не годится. Гурген - опытнейший  эксперт,
он не мог бы этого упустить. Так что же? Что же?


   Глава 5

   В понедельник, двадцать второго июня, едва  Гордеев  успел  закончить
оперативку, его вызвал к себе начальник. По его лицу Гордеев понял,  что
ничего хорошего не ожидается.
   Генерал начал сразу на повышенных тонах:
   - Чем вы там, черт  возьми,  занимаетесь?!  Мне  следователи  телефон
оборвали - жалуются на твоих ребят. Своевольничают, дерзят, язык распус-
кают где не надо!
   "Петраков, - подумал Виктор Алексеевич. - Недоволен, что не дали зак-
рыть дело Филатовой. С этим ясно. Дальше что?"
   - Отираются по Академии, понимаешь ли, по институту, порядочных людей
от дела отрывают! - продолжал выговаривать генерал. - Убийство сотрудни-
цы из Дома моделей еле-еле вытянули, на последних секундах буквально.  И
вообще претензий к твоим ребятам много, а к тебе - особенно. Что за  де-
вицу ты у себя пригрел? Чем она у тебя занимается? Чай  тебе  заваривает
да юбку задирает по первому требованию?! Хорошо устроился, Гордеев,  ни-
чего не скажешь! Содержишь у себя  под  боком  любовницу  за  офицерскую
зарплату из государственного кармана. Что молчишь? Стыдно?
   - Товарищ генерал, - осторожно начал Гордеев, - на меня  или  на  Ка-
менскую пришла анонимка?
   - Да при чем здесь анонимка! - взорвался начальник.  -  Вся  Петровка
только об этом и говорит! Люди ночами не спят, ноги до мозолей стаптыва-
ют, язвы себе наживают, света белого не видят, а она сидит себе  и  без-
дельничает! Совесть ты совсем потерял, Виктор Алексеевич, вот что я тебе
скажу! Вот ты приведи мне хоть один пример, чего это твоя Каменская сде-
лала полезного? Ну? Хоть один пример!
   "С этого бы и начинал, - зло подумал Гордеев. - Гадости про Настю вся
Петровка, положим, не говорит, а те, кто говорит, делают это  не  первый
год. И вы, любезный товарищ генерал, эти разговоры не вчера услышали.  А
вот то, что кто-то вас накрутил не далее как на днях, - вот  это  точно.
Кто-то очень хочет узнать, чем мы занимаемся, а заодно и мне  настроение
испортить. А вы, товарищ генерал, попались на удочку, и теперь вас  дер-
гают за веревочку, как марионетку. Вы  хотите  меня  побольнее  ударить,
чтобы я начал оправдываться и раскрылся. Примеры вам нужны? Ох, не хотел
я отдавать Настю, видит Бог, не хотел, но очень уж сильно вы меня обиде-
ли, заподозрив в прелюбодействе".
   - Что ты молчишь? - продолжал напирать генерал.  -  Ответить  нечего?
Или придумываешь на ходу, что бы такое хорошее про свою телку сказать?!
   "Ну, благословясь!" - сказал сам себе Гордеев и быстро, взволнованно,
словно оправдываясь и как бы выбалтывая  под  влиянием