ксана, что я могу для вас сделать? Для того чтобы Кириллу не приш-
лось платить деньги, нужно не позднее завтрашнего  полудня  назвать  имя
убийцы, верно ведь? Мы бьемся над этим убийством целый  месяц  и  ничего
пока не сумели. Как я могу вам обещать, что завтра к  обеду  буду  знать
имя преступника? Это нереально, поймите.
   - Хорошо, пусть нереально. Не надо называть  имя,  заставьте  Кирилла
отдать им деньги. Пусть он не валяет дурака, пусть не пытается их  обма-
нуть. Они же убьют меня, как вы не понимаете! А я со своей стороны расс-
кажу вам все, что знаю, отвечу на любые ваши вопросы, даже  на  неприят-
ные, потому что хочу, чтобы вы поскорее поймали этого убийцу.
   - Ответить на все наши вопросы, даже на неприятные, - это  мужествен-
ное решение. Вы сами его приняли?
   Возникла пауза, потом Оксана медленно опустила глаза, обвела взглядом
пустой стол с поцарапанной полированной крышкой, взмахнула  ресницами  и
уставилась на Доценко в упор.
   - Нет. Это решение я приняла не сама. Мне его подсказали.
   - Я могу узнать - кто?
   - Можете. Мой знакомый.
   - У него есть фамилия?
   - И даже имя. - Губы Оксаны дрогнули в грустной улыбке. - Вадим Усти-
нов.
   - Кто он? Где работает? Чем занимается?
   - Не знаю. Референтом в какой-то  правительственной  структуре,  я  в
этом плохо разбираюсь.
   - И что же он вам посоветовал?
   - Он посоветовал прийти к вам и предложить ответить на любые вопросы,
которые могут помочь найти убийцу.
   - Это мудрый совет, - одобрительно кивнул Доценко. - Господин Устинов
- ваш родственник? Друг?
   - ДРУГ.
   - Как давно вы знакомы?
   - Какое это имеет значение?
   - Имеет. Возможно, он тоже обладает какой-то полезной для нас  инфор-
мацией, если знаком с вами достаточно давно. Тогда мы и его попросим от-
ветить на наши вопросы.
   - Он ничего не знает. Он общается только со мной. Ни с кем из  работ-
ников издательства он не знаком.
   - Вы в этом уверены?
   - Совершенно уверена.
   - Хорошо, начнем с самого начала. Когда вы узнали о существовании Ма-
рины Собликовой по кличке Газель?
   - Когда ее убили.
   - А с Андреем Кореневым вы были знакомы?
   - Конечно. Я видела его сначала, когда он работал водителем-курьером,
а потом - в доме у Соловьева, когда он  стал  работать  его  помощником.
Только я не знала, что его фамилия Коренев. Андрей, и все.
   - А когда вы услышали впервые его фамилию?
   - Когда разговаривала с ним по телефону. Кирилл вышел по делу,  оста-
вил меня в машине одну и сотового телефона не взял. Пока  его  не  было,
раздался звонок, и мужской голос попросил передать, что звонил  Коренев.
Я фамилию запомнила и Кириллу передала, но с самим Андреем ее не  связа-
ла.
   - А что было дальше?
   - А дальше я поняла, что в доме у Соловьева чтото ищут.
   Снова пауза, на этот раз наполненная электрическими разрядами. Оксана
отвела глаза и стала разглядывать грязные потеки на давно не мытом окон-
ном стекле.
   - И? - не выдержал Доценко.
   - И я рассказала об этом Устинову. Это его очень заинтересовало.
   - Оксана, вы понимаете, что говорите? Вы отдаете себе  отчет  в  том,
что сейчас происходит в этом кабинете?
   - Да.
   Она смотрела прямо в глаза Доценко, неестественно  спокойная,  словно
окаменевшая. Зрачки расширены, губы плотно сжаты, щеки ввалились.
   - Да, я понимаю. Очень хорошо понимаю.
   - Вы не будете потом жалеть о том, что рассказали мне об этом?
   - Я буду жалеть только о том, что не сделала этого раньше.
   - Он вас чем-то обидел?
   - Он меня унизил. Не стесняйтесь, Михаил Александрович,  спрашивайте.
Я же обещала ответить на все ваши вопросы. Даже на неприятные.
   Дальше все стало раскручиваться с молниеносной  быстротой.  Эксперты,
выезжавшие на место происшествия в дом Соловьева, обнаружили и  зафикси-
ровали следы колес автомашины, которая парковалась неподалеку от  машины
Марины Собликовой. Чтобы не спугнуть Устинова раньше времени,  сравнение
следов от его машины с уже имеющимися образцами провели негласно, просто
чтобы быть уверенными. Никаких сомнений не осталось, это именно его  ав-
томобиль стоял в ту ночь рядом с машиной Газели. А из того, что поведала
им Оксана, стало ясно, что произошло и почему Устинов так яростно уверял
сотрудников уголовного розыска в том, что издательство "Шерхан" не имеет
перед государством долгов в виде неуплаченных налогов.
   Он уже два года подбирался к "Шерхану". Но совсем не потому, что  хо-
тел вывести издателей на чистую воду и привлечь к ответственности.  Нет.
Он хотел, чтобы издательство прочно встало на ноги, стало мощным,  круп-
ным и богатым. Он подсказывал через Оксану разные ходы,  советовал,  как
укрыться от налогов, подбрасывал плодотворные идеи,  позволяющие  увели-
чить продаваемость книг. Он вел в своем департаменте полиграфическую ли-
нию и держал в руках все нити, ведущие к "Шерхану". Устинов поставил пе-
ред собой задачу: еще пять лет, пока не представится  возможность  выйти
на пенсию, прикрывать издательство, подчищая все концы, собирать на него
компромат, учитывая каждую контрафактную книгу, каждый тираж, выпущенный
в нарушение авторского договора, а потом, через пять лет, явиться к  ру-
ководителям издательства. Господь учил: надо делиться. И  перед  "Шерха-
ном", к тому времени богатейшим издательством России, встанет неприятная
дилемма: или уступить львиную долю доходов  Вадиму  Устинову,  или  всем
дружною толпою идти на скамью подсудимых за уклонение от уплаты  налогов
и нарушение авторских прав. И первое все-таки лучше, чем второе, тем бо-
лее что значительная часть высоких доходов существует благодаря фантазии
и изобретательности самого Устинова.
   Узнав от Оксаны, что вокруг дома переводчика Соловьева идет  какая-то
возня, он решил сам посмотреть. Ведь он в отличие  от  Оксаны  прекрасно
понимал, какого рода должен быть документ, чтобы издатели так  убивались
в попытках его найти. Такой документ был ему самому позарез нужен. И  не
только для того, чтобы положить еще один кирпичик в воздвигаемое им зда-
ние вечной тюрьмы для "Шерхана", но и для того, чтобы документ не  попал
в руки Соловьева. Возникни скандал - и все пропало. Издателей могут  ли-
шить лицензии, выплывут "левые" тиражи и нарушения  договоров,  и  госу-
дарство не моргнув глазом сделает то, что собирался через три года  сде-
лать сам Устинов. Этого нельзя было допустить. И  Вадим  решил  провести
предварительную разведку, чтобы при первой  же  возможности  постараться
добыть документ, который никак не могут найти люди из "Шерхана". Приехал
ночью, чтобы оглядеться на местности, не попадаясь никому на глаза.  На-
шел коттедж Соловьева, поднялся на крыльцо и заметил, что входная  дверь
приоткрыта. Не смог справиться с любопытством и вошел в дом. Дальше  все
известно.
   История Вадима Устинова, рассказанная Мишей Доценко в  кабинете  пол-
ковника Гордеева, вызвала шок и оторопь. Но не у всех. Когда Миша закон-
чил, возникла пауза, внезапно прерванная звонким хохотом.
   - Анастасия, изволь объясниться, - строго сказал Виктор Алексеевич. -
Не вижу ничего смешного в том, что сотрудник налоговой полиции  оказался
подонком и убийцей.
   - Я не над этим, - всхлипывала от смеха Настя. - Я подумала,  что  он
ведь не знал истинных размеров тех доходов, которые получали руководите-
ли "Шерхана". У них на зарубежных счетах должны такие деньги лежать, что
можно умом тронуться. Устинов вряд ли знал о них. Представляю, что с ним
будет, когда он поймет, чего на самом деле лишился.
   - Очень смешно, - недовольно фыркнул полковник. - Чувство юмора у те-
бя, дорогая моя, очень уж специфическое.
   - Извините, - пробормотала Настя, с трудом взяв себя в руки.
   - Ну, успокоилась? Теперь отвечай, какие  это  неучтенные  доходы  ты
имела в виду, когда говорила про зарубежные счета "Шерхана".
   - Дикая история. Поверить невозможно. Но факты налицо.
   - Ладно, не пугай.
   - Есть в славной стране Японии бездарный писатель. То есть выдумщик и
мастер интриги он блестящий, а вот грамотешки не хватает, пишет с  ошиб-
ками, и словарный запас как у младенца. Естественно, общей культуры нет,
образования нет и так далее. Зато честолюбия навалом. И хочется ему сла-
вы - просто смерть. Причем не для богатства, он человек и без того  дос-
таточно состоятельный. Он даже готов приплатить, только чтобы ему  славу
устроили. И пишет этот человек свои произведения, а никто их печатать не
хочет. Безграмотно, говорят, нечитабельно, не литература это, а  детский
беспомощный лепет. Он уж куда только со своими нетленками не толкался  -
нигде не берут. И вот нашелся добрый дядя из России, который купил у пи-
сателя на пробу одну рукопись. Фактически даром взял. Показал дядя-изда-
тель рукопись переводчику, тот и говорит, мол, плохо это,  нечитабельно,
хотя и закручено здорово, и характеры есть, и интриги. И попросил  изда-
тель переводчика поработать над текстом в смысле стиля и культуры  изло-
жения. И родился на русском языке первый бестселлер из новой "восточной"
серии. Зачитаешься. Дальше рассказывать?
   - И твой Соловьев все его рукописи заново переписал?  -  почему-то  с
ужасом спросил Коротков.
   - Еще не все, - усмехнулась Настя. - Он их много написал, штук  трид-
цать, наверное. Издатели их все купили,  Соловьев  перевел  и  переделал
примерно половину. Так что работы впереди -  непочатый  край,  начать  и
кончить.
   - Теперь понятно, почему они так за него переживали, боялись, что  мы
его станем подозревать в убийстве любовницы и помощника, - протянул  Ко-
ротков. - Конечно, куда ж им без него?
   - Вот-вот, - кивнула Настя. - Но это как  раз  не  самое  интересное.
Дальше-то еще лучше было. Узнав, как удачно идет обработка  его  рукопи-
сей, автор-графоман рождает идею. Впрочем, не знаю, может быть,  идея  и
не ему принадлежит, а кому-то другому. Рукопись, обретшая приличный вид,
переводится с русского на английский или еще на какой-нибудь распростра-
ненный язык и запускается на мировую арену. Но уже  под  другим  именем.
Русские переводы публикуются под псевдонимом  А.  Накахара,  а  все  ос-
тальные - под подлинным именем автора, Отори Митио. Улавливаете,  в  чем
фокус?
   - Вообще-то не очень, - признался Селуянов. - А в чем?
   - А в том, чтобы завоевать мировую славу. Честолюбивый он, я ведь уже
говорила. И ничего в этой жизни, кроме мировой славы, ему не нужно.  Че-
ловек, чьи книги выходят на русском языке под именем Накахара, не  имеет
ничего общего со звездой мировой величины Отори Митио, чьи книги  завое-
вали международное признание, переведены на  десятки  языков,  продаются
миллионными тиражами всюду, кроме, естественно, России, а по каждому  из
опубликованных романов снято как минимум по две экранизации  -  одна  на
какой-нибудь американской или европейской киностудии, другая - на Восто-
ке, в Индии или в Китае. Вот и представьте, сколько гениальный  автор  с
этого имеет. Но поскольку без помощи издательства "Шерхан"  и  конкретно
Владимира Соловьева все это сделать совершенно невозможно,  то  господин
Отори Митио отстегивает почти девяносто процентов своих  гонораров  тем,
чьими усилиями создаются его произведения в пристойном литературном  ви-
де. То есть издательству "Шерхан"  и  человеку,  переводившему  книги  с
русского языка еще на какой-нибудь.
   - На бред похоже, - с сомнением покачал головой Коротков.
   - Ага, - с готовностью согласилась Настя. - Очень похоже.  Поэтому  я
проявила чудеса расторопности и добыла несколько  книг  Отори  Митио  на
английском и французском языках, а также два фильма, снятые по его  кни-
гам. И поскольку с русскоязычным вариантом его творчества я  уже  хорошо
знакома, остальное было легко и просто. В  титрах  фильмов  он  значится
только как автор романа, по которому сделана экранизация.
   - И что это означает?
   - Что он не участвует в  написании  сценария.  Потому  что  абсолютно
безграмотен, пишет с ошибками и имеет  бедный  словарный  запас.  Только
этого никто еще не понял, потому что господин Митио оберегает свою репу-
тацию. Нагнал вокруг своего имени таинственного тумана, уехал из Японии,
чтобы никто его не спросил, почему отсутствуют рукописи его  бессмертных
творений на родном языке. Но во всем этом самое пикантное - то, что  Со-
ловьев со всех этих бешеных гонораров не имеет ни копейки. Соловьев, че-
ловек, чьим трудом фактически создана рукопись,  человек,  сделавший  из
краткого рассказика настоящую литературу, наполнив ее образами, чувства-
ми, переживаниями, - этот человек оказался выброшенным из процесса  все-
общей дележки. Вот об этих деньгах я говорила, когда смеялась. О них Ус-
тинов вряд ли знал. Потому что Оксана о них не знала, а все,  что  каса-
лось издательства, он узнавал только от нее.
   - Так ты говоришь, непереведенных романов еще много осталось?  -  за-
думчиво переспросил Гордеев.
   - Достаточно. Десятка полтора, а то и  больше.  Японец-то  продолжает
творить, все не уймется никак.
   - И каждый из них - миллионные тиражи и парочка экранизаций?
   - В общем, да. Виктор Алексеевич...
   - Вот именно, деточка. Мы должны были об этом сразу  подумать.  Редко
что в нашей жизни случается вовремя. А уж когда два раза подряд -  тогда
это совсем нехорошо.


   Глава 18

   Это был уже пятый по счету вуз, куда пришла Настя Каменская со  своим
странным вопросом: когда в соответствии с учебным  планом  у  них  сдают
криминологию. В четырех  предыдущих  учебных  заведениях,  где  готовили
юристов, этот предмет сдавали во время летней сессии, а если  подозрения
Насти по поводу странной шпаргалки, обнаруженной случайно в бумагах  Со-
ловьева, верны, то экзамен должен был состояться зимой.
   Девушка в учебном отделе  смотрела  на  Настю  с  нескрываемым  любо-
пытством.
   - Что же это за преступление такое, что вы нашим учебным планом инте-
ресуетесь? - спросила она, доставая из несгораемого шкафа толстые папки.
   - Да так, - неопределенно улыбнулась Настя. - Вы  разве  наизусть  не
знаете, какой предмет когда сдают?
   - Что вы! - замахала руками инспектор учебного отдела. - У нас  учеб-
ный план почти каждый год меняют. В этом году криминологию третьекурсни-
ки сдают летом, это я точно помню, потому что мы уже расписание  экзаме-
нов на летнюю сессию составили. А в позапрошлом году вполне могло  быть,
что и зимой. Если вводятся новые предметы или меняется количество часов,
отводимых на дисциплину, то и расстановка экзаменов может измениться.  И
потом, у очников, вечерников и заочников расписание  разное.  Вас  какой
год интересует?
   - Девяносто третий - девяносто четвертый.
   - Сейчас посмотрю. Да, в том учебном году  криминологию  на  вечернем
отделении сдавали зимой. А очники и заочники - летом.  Этого  достаточно
или что-нибудь еще нужно?
   - Нужно. Мне нужен пофамильный список  всего  курса,  который  сдавал
криминологию в ту зимнюю сессию.
   - Ничего себе! - охнула инспектор. - Их же триста человек.
   - Что поделать, - вздохнула Настя. -  Вы  говорите,  это  был  третий
курс?
   - Да. Сейчас они на пятом, через неделю у них госэкзамены начинаются.
Вы можете подождать минут десять? У меня все списки в компьютере, я рас-
печатаю. Вам алфавитный список курса или с разбивкой по группам?
   - Нет, по группам не надо.
   Девушка принялась усердно щелкать клавишами. Настя  терпеливо  ждала,
примостившись в уголке на колченогом стуле, который каждую секунду  гро-
зил развалиться под ней при малейшем неосторожном движении. Внезапно  ее
осенило.
   - Скажите, а экзаменационные билеты у вас сохранились?
   - Конечно. Мы обязательно по одному экземпляру оставляем. Достать?
   - Если не трудно.
   Это, разумеется, была простая вежливость. Даже если бы оказалось, что
достать эти старые билеты трудно, Настя все равно настояла бы на  своем.
Это был хоть и микроскопический, но шанс,  позволяющий  избежать  нудной
проверки всех трехсот человек.
   Пока принтер натужно скрипел, распечатывая триста фамилий,  инспектор
достала папку с подшитыми в нее копиями экзаменационных билетов.
   - Вам любые билеты по криминологии или именно с той сессии?
   - Именно с той.
   Экземпляр был совсем "слепой", наверное, четвертый или пятый, сделан-
ный на машинке под копирку. Настя быстро пробежала глазами вопросы и  на
второй странице нашла то, что искала. Билет  номер  17.  Первый  вопрос:
"Основные приемы анализа уголовной статистики". Второй вопрос:  "Предмет
криминологии как науки".  Искомый  студент  был  человеком  предусмотри-
тельным, готовил шпаргалки не на отдельные вопросы, а на билет  целиком.
Потому два крошечных листочка и оказались сколоты скрепкой, чтобы лежали
вместе.
   - Вот, пожалуйста. - Инспектор протянула Насте длинную бумажную ленту
распечатки. - Это все?
   - Вы меня простите, - покаянно сказала Настя, - но я, кажется,  пото-
ропилась. Это далеко не все. Теперь мне еще нужны экзаменационные  ведо-
мости.
   - Господи! - всплеснула руками инспектор. - А это-то зачем?  Вы  что,
подозреваете, что кто-то из наших преподавателей берет взятки за хорошие
оценки на экзаменах?
   - Ну что вы, - успокоила ее Настя. - Ни в коем случае. Мне нужно най-
ти всех студентов того курса, которые вытащили на  экзамене  семнадцатый
билет. Только и всего.
   - А что это за билет? - живо  заинтересовалась  девушка.  -  Какой-то
особенный?
   - Пока не знаю. Может, и особенный. Если мне повезет. Так как  насчет
ведомостей?
   Девушка снова полезла в огромный несгораемый шкаф и  через  некоторое
время извлекла на свет Божий очередную папку. Свободного стола в комнате
не было, и Насте пришлось выписывать фамилии, положив то и дело  норовя-
щую закрыться толстую папкускоросшиватель к себе  на  колени.  Всего  на
курсе было десять групп. Десять человек, по  одному  из  каждой  учебной
группы, вытащили на экзамене семнадцатый билет с вопросами по статистике
и предмету криминологии. Что ж, десять - это не триста.  Намного  легче.
Но легче только в том случае, если Настина догадка верна. Если же она  в
очередной раз ошиблась, то симпатичная десятка снова превращалась в  ог-
ромные неуправляемые три сотни. Не хотелось бы...
   Догадка же ее была проста, но, по большому счету, не очень-то правдо-
подобна и убедительна. Вытащив билет, студент садится за стол готовиться
и ухитряется достать из кармана или из портфеля нужную шпаргалку. Подго-
товив ответ и написав его на отдельных листах, как и положено, он  шпар-
галку прячет. Маловероятно, что он старательно засовывает  ее  туда  же,
откуда вытащил. Обычно просто кладет куда-нибудь поближе, но так,  чтобы
не привлекать внимания преподавателя-экзаменатора. Например, в нагрудный
карман пиджака, сделав вид, что достает носовой платок или прячет  авто-
ручку. Либо засовывает листочки в принесенную  из  библиотеки  программу
курса - программами на экзамене пользоваться разрешают.  Иными  словами,
отработанная, использованная шпаргалка в девяти случаях из десяти оказы-
вается лежащей отдельно от всех остальных шпаргалок, заготовленных к эк-
замену. Это и был тот шанс, на который так надеялась Настя. Если же слу-
чайно потерянная шпаргалка не  лежала  отдельно,  то  вся  затея  теряла
смысл. Тогда придется проверять весь курс.
   Выписав из экзаменационных ведомостей десять фамилий, она внимательно
перечитала получившийся список. Нет, похоже, идея-то  оказалась  плодот-
ворной. Одна фамилия была знакомой. Совсем недавно  она  фигурировала  в
отчете Селуянова.
   Случай с Вадимом Устиновым был тем классическим случаем, когда опера-
тивники точно знают, кто убийца, а доказать ничего не могут. Подобраться
к Устинову оказалось практически невозможно. Что можно  ему  предъявить?
Только то, что его автомобиль какое-то время находился рядом  с  машиной
Марины Собликовой на дороге неподалеку от коттеджного  городка  "Мечта".
Это что, основание для обвинения в убийстве? Да ничуть. На  найденном  в
лесу оружии отпечатков пальцев Устинов