газеты, где работал  Баглюк.  И
вы должны немедленно узнать, зачем она искала погибшего журналиста.
   Понуро опустив плечи, Михаил побрел к себе. Для начала  нужно  созво-
ниться с Клыковым и договориться с ним о встрече. Потом подъехать  в  то
отделение милиции, где работал Дмитрий Вавилов, и пошептаться с кадрови-
ками по поводу списков личного состава. Это уже задача куда более  слож-
ная, списки за просто так не дадут, и  мечтать  нечего.  Пожалуй,  лучше
всего поискать в этом отделении знакомых и попросить  перечислить  опер-
состав по памяти. Да, так определенно будет лучше. А вот  если  знакомых
не найдется, тогда придется придумывать что-нибудь хитроумное, чтобы  не
подключать к этому начальство. Ему-то что, он бы и к  начальнику  пошел,
объяснил, зачем нужен такой список, но Каменская запретила. Что-то ей во
всем этом не нравится, что заставляет ее избегать начальников. И  вообще
какая-то она странная сегодня... Нерадостная. Подавленная.
   Ему повезло хотя бы в том, что отделение, в котором работал  Вавилов,
находилось в той же части города, что и станция "Профсоюзная". Если при-
дется туда ехать, то и до Анны недалеко. Осталось  для  полного  счастья
найти там знакомых. Но счастье получилось неполным, хотя, конечно, полу-
чилось, да и ехать в отделение не пришлось.  Человек,  которого  Доценко
мог бы попросить об одолжении, там уже  не  работал,  перешел  в  другую
службу. Но зато Михаилу удалось с первой же попытки его разыскать.
   - Мне нужно получить помощь на вашей территории, но конфиденциальную,
- отчаянно врал Доценко, - светиться лишний раз не хочется.  Ты  мог  бы
назвать мне поименно всех сотрудников отделения,  а  потом  наши  ребята
посмотрят список и сообразят, у кого в твоей бывшей конторе есть  надеж-
ные каналы.
   - Ну, всех-то я вряд ли назову, - засомневался знакомый. - Да  и  но-
вые, может, какие пришли после моего перевода.
   - Это ничего, - успокоил его Доценко, - новые нам не нужны, нам нужны
именно старые, которые территорию хорошо знают.
   - Лады, - согласился тот и, не мудрствуя лукаво,  начал  по  телефону
перечислять фамилии и должности.
   Через полчаса список сотрудников, с которыми когда-то работал Дмитрий
Вавилов, был у Михаила в руках. С  этим  списком  он  завтра  поедет  на
встречу с Клыковым, тогда разговор о фамилиях, которые по тому или иному
поводу упоминал Вавилов, будет более предметным.  Доценко  хорошо  знал,
что вспоминать самому куда труднее, чем узнавать знакомое и отделять его
от незнакомого. Если Клыков сам не скажет, к кому из работников  милиции
обращался за помощью его начальник, придется начинать кропотливую работу
с памятью.
   Закончив подготовку к завтрашнему дню, Доценко отправился на "Профсо-
юзную". К его большому удивлению, за знакомым лотком с газетами и журна-
лами Анны не оказалось. Вместо нее стоял огромный бородатый дядька, зыч-
ным голосом выкрикивающий заголовки самых скандальных  или  сенсационных
материалов, опубликованных в разложенных перед ним изданиях.
   - Популярный певец оказался маньяком! Стареющая актриса выходит замуж
за юного статиста! Кровавое убийство в Мытищах!  Новый  сверхэффективный
препарат для похудения, тем, кто предъявит купон, напечатанный в  газете
"Мир новостей", предоставляется скидка! Покупайте свежие выпуски газет и
журналов!
   Михаил подошел к нему, купил пару совершенно ненужных ему газет.
   - А где Дня? - спросил он бородатого дядьку.
   - Она сегодня не работает. Это ты, что ли, Михаил?
   Бородатый бросил на Доценко взгляд, полный любопытства.
   - Я, - чуть удивленно ответил капитан. - А вы про меня уже знаете?
   - Да про тебя вся контора знает, ребята же видят, как  ты  с  Анюткой
стоишь, когда они товар забирают на склад.  Да  и  Анютка  рассказывала,
прямо взахлеб, какой ты необыкновенный.
   - Почему Аня сегодня не работает? Заболела?
   - Не знаю, - бородатый пожал мощными плечами. - Позвонила в  контору,
сказала, что в ближайшие две недели на работу не выйдет, вот и все.  Она
отчитываться не обязана, не может работать - денег  не  получит.  Только
предупредить должна, чтобы замену на точку найти сумели.
   В душе у Доценко шевельнулось недоброе предчувствие, но пока еще сла-
бенькое, и голос его был тих и невнятен. Он два дня не приходил сюда,  к
Анне, и не звонил ей домой. Вероятно, она решила, что он ее бросил. Пра-
вильно, в общемто, решила, совершенно справедливо. За время общения  До-
ценко успел кое-что понять в Анне Лазаревой, в частности, и то, что  ре-
шения она принимает быстро и выводы из происходящего делает так же быст-
ро и без колебаний. А если вспомнить, что два раза в жизни она принимала
поистине страшные решения, то можно допустить...
   Нет, лучше не допускать. Лучше не думать об этом. Надо пойти и позво-
нить ей, вот и все.
   Михаил быстро спустился в метро, купил в кассе жетон, нашел автомат и
набрал номер домашнего телефона Анны.
   Трубку снял отец. Анна рассказывала, что ее отец деликатностью не от-
личается и образ жизни дочери ему не нравится категорически, о чем он  и
сообщает всем подряд, причем не выбирая особо выражений. Отец крутится в
бизнесе, работал весьма удачно, денег в семье вполне достаточно,  посему
каждый раз, когда единственная дочь просит  его  проявлять  сдержанность
хотя бы в присутствии посторонних, отвечает, что условия ставить она ему
будет тогда, когда слезет с его шеи.
   - Добрый вечер, - вежливо начал Доценко, - я могу попросить к телефо-
ну Анну?
   - Ее нет, - равнодушно сообщил отец.
   - А как скоро она появится? Когда мне имеет смысл перезвонить?
   - А черт ее знает. Она дома не ночует, - голос был все так же  равно-
душен.
   - Я могу позвонить ей туда, где она ночует?
   - Она номер не оставила. Не хочет, чтобы мы с матерью ее доставали. С
ней всегда так: как новый хахаль, так про все забывает, из койки  с  ним
не вылазит. Через три дня появится, кошка драная, куда ей деваться.
   - Она обещала через три дня вернуться?
   - Как же, - проворчал Лазарев-старший. - Больше трех дней ее ни  один
хахаль не выдерживал.
   - Ну зачем вы так, - осторожно возразил Михаил. - Почему вы  думаете,
что она непременно у нового  кавалера  ночует?  Может  быть,  у  подруги
что-то случилось, и Аня должна побыть с ней. Или еще что-нибудь...
   - Да что я, дочку свою не знаю?! - рассердился отец. - Я по ее голосу
лучше чем по писаному читаю.
   Больше ничего существенного узнать у Аниного отца не  удалось.  Инте-
ресно, почему он так уверен, что Анна "залегла на дно" с  новым  кавале-
ром? Можно подумать, у нее женихи не переводятся, стоит только одному на
минутку отлучиться, так остальные стоящие в очереди тут  же  кидаются  к
ней, ломая ноги. Но странно все-таки... Куда она  могла  подеваться?  На
работе предупредила, что не выйдет, дома предупредила, что ночует в дру-
гом месте. Классическая картина попытки скрыться, не вызывая  тревоги  у
близких. Раз всех кругом предупредила, то и искать никто не станет.  Что
там Лазарев говорил про голос? Он так уверен, что у Анны новый  любовник
и причин для беспокойства нет, потому что голос у нее был веселый, звон-
кий, радостный? Наверное. Чему же радоваться, Анна Сергеевна,  если  вас
красавец журналист только-только бросил?
   Что-то не так. Что-то происходит  непонятное.  Аня  Лазарева  исчезла
прямо из-под носа, без видимых причин. И где ее искать теперь?


   Глава 13

   Давно уже Настя  Каменская  не  проводила  таких  беспокойных  ночей.
Собственно, "давно" в данном случае означало месяца два. Мало того,  что
дурацкая бутылка дурацкого алкаша-журналиста не давала ей покоя, так еще
и Анна Лазарева исчезла. И всему виной ее, Анастасии, легкомыслие и  до-
верчивость. С чего она взяла, что Лазарева не имеет к преступлениям  ни-
какого отношения? Только с того, что так или приблизительно  так  заявил
ей ученый профессор? Тоже мне, аргумент. Мало ли что  ей  наука  скажет,
всему верить, что ли? Тем более Самойлов и не говорил о невиновности Ан-
ны, он только утверждал, что семь убийств не являются серией. Может, Ла-
зарева и не серийная убийца, но она вполне могла совершить одно из  семи
преступлений. Почему нет? А теперь очевидно, что с бывшей  баскетболист-
кой что-то не в порядке.
   Домой Настя пришла поздно, и еще от лифта услышала, как надрывается в
квартире телефон. Разговаривать ни с кем не хотелось, и  она  решила  не
торопиться. Если настойчивый абонент дождется, пока она откроет дверь  и
снимет грязную обувь, тогда она поднимет трубку,  а  коль  не  дождется,
значит, так тому и быть. Не очень-то и хотелось. То есть, положа руку на
сердце, совсем не хотелось.
   Но абонент оказался настойчивым, и трубку пришлось снимать. Это  была
мать Насти, звонившая с традиционной вечерней проверкой.
   - У тебя грустный голос, - заметила Надежда Ростиславовна. -  Что-ни-
будь случилось?
   - Просто устала, - вяло ответила Настя. - Голос  обыкновенный,  какой
еще голос может быть после рабочего дня.
   - Как ты себя чувствуешь? Спина не болит?
   - Нет, все в порядке, ничего не болит.
   - Что у тебя сегодня на ужин?
   - Еще не знаю, я только вошла. Сейчас  посмотрю,  что  есть  в  холо-
дильнике.
   - Доченька, ты завтра должна к нам приехать, - твердо заявила мать. -
Это не дело.
   - Что - не дело? - машинально повторила Настя, думавшая в этот момент
совсем о другом.
   - То, как ты питаешься. Приезжай завтра после работы, я куплю продук-
тов и наготовлю тебе еды на несколько дней. Я понимаю,  у  тебя  нет  ни
сил, ни времени ходить по магазинам и стоять у плиты, ты приходишь позд-
но и усталая. Поэтому ты должна приехать к нам и взять продукты.
   - Мама...
   - Ничего не хочу слушать, - отрезала мать. - Ты же не хочешь, чтобы я
переехала жить к тебе, пока Алеша за границей.
   Это точно, Настя этого совсем не хотела. Поэтому решила быстро согла-
ситься, чтобы не развивать опасную тему и не обижать  Надежду  Ростисла-
вовну.
   - Хорошо, мамульчик, я приеду завтра, - покорно сказала она.
   - Вот и славно, - тут же успокоилась мать, - я все приготовлю к твое-
му приходу. Борщ тебе сварить?
   - Нет-нет, борщ не надо. И вообще никакого супа не надо.
   - А что ты хочешь? Отбивные?
   - Ага. И папиных цыплят хочу.
   - Ладно, посмотрю, что лучше. В котором часу тебя завтра ждать?
   - Не знаю, мама, с моей работой это плохо прогнозируется.  Не  раньше
девяти, я думаю.
   Может, это и хорошо, что завтра она поедет к родителям. Ей необходимо
разобраться с самой собой, со своим внезапным желанием  уйти  на  другую
работу. И лучше отчима ей советчика не найти.
   После разговора с матерью Настя переоделась в теплый махровый халат и
уселась на кухне, сделав себе  нечто  вроде  бутерброда.  Она,  конечно,
опять забыла купить хлеб, и единственным, что ей удалось найти, была по-
лузасохшая горбушка, которую можно было попытаться  привести  в  чувство
при помощи духовки или микроволновой печи. Ветчины в холодильнике оказа-
лось много, а сыра почти совсем не осталось, но  если  положить  на  пе-
чальную горбушку толстый кусок ветчины,  задекорировать  сверху  жалкими
остатками сыра, украсить для цветности несколькими каплями кетчупа и за-
сунуть это неизвестное науке подобие сандвича в микроволновку, то вполне
можно приглушить чувство голода.
   Обычно она не испытывала необходимости в советчиках, если вопрос  ка-
сался ее собственной совести. По тонким служебным вопросам она спрашива-
ла совета у Колобка-Гордеева или могла, например, проконсультироваться с
генералом Заточным из Главного управления по организованной  преступнос-
ти. Что касается различных логических построений и нюансов поведения лю-
дей, то об этом лучше всего было разговаривать с мужем. У Лешки мышление
совсем другое, и он часто умеет посмотреть на задачу под совершенно иным
углом зрения. А со своей совестью Настя Каменская  привыкла  разбираться
самостоятельно. Правда, ситуация была для нее все-таки  необычной,  ведь
она за все время службы в милиции меняла место работы только  один  раз,
много лет назад, когда  ее,  никому  не  известную  девчонку-лейтенанта,
"открыл" полковник Гордеев, нашел в одном из московских районных  управ-
лений и забрал в свой отдел, на Петровку. Тогда ей не нужно было  прини-
мать никаких сложных решений, потому что все случилось как в  кино:  она
добросовестно делала свое дело, внося в него элементы творчества  и  вы-
думки, над ней смеялись, ее придумок не  понимали,  о  ней  рассказывали
анекдоты, но она все равно упрямо делала посвоему, и вдруг нашелся чело-
век, которому как раз такая работа и нужна была. Он пришел к ней и  ска-
зал: плюнь на все, собирай свои вещи и иди ко мне, все равно здесь  тебя
никто не оценит, потому что твои способности и  мозги  здесь  никому  не
нужны, а у меня ты будешь заниматься той  самой  аналитической  работой,
которая у тебя лучше всего получается. Разве ей нужно было что-то решать
в этой ситуации? Ей нужно было только собрать бумаги  и  передать  дела.
Такая удача приходит раз в жизни и, между прочим, далеко не к каждому.
   И теперь, сидя в своей маленькой, давно  требующей  ремонта  кухне  и
медленно пережевывая горячий бутерброд, Настя думала о том,  что  каждая
удача рано или поздно оборачивается неудачей. Ей привалило когда-то нео-
быкновенное везенье: она попала в подчинение к хорошему начальнику,  ко-
торый, во-первых, прекрасно знал ту работу, которую выполняли его подчи-
ненные, и потому мог их учить и помогать им, во-вторых, умел быть мудрым
и терпимым руководителем и, в-третьих, считался  с  природными  данными,
способностями и склонностями каждого оперативника своего отдела. Он пос-
меивался на Настиной патологической ленью, ругал за то, что она не зани-
мается спортом и не заботится о своем здоровье, но понимал, что  переде-
лывать ее уже поздно, поэтому и загрузил  ее  аналитической  работой  на
пользу всему отделу. Никогда от нее не требовали дальних поездок, бегот-
ни, ночных дежурств и прочих вещей, в которых от Насти было бы мало тол-
ку. Она обожала свою работу, готова была не спать неделями и не  уходить
в отпуск, если надо, но такая счастливая жизнь привела  к  тому,  что  к
несчастливой жизни она оказалась не готова. У нее нет опыта приспосабли-
вания к новому начальнику, который ей не нравится. Кроме того, этот  но-
вый начальник вовсе не намерен, как это делал Гордеев,  полностью  оста-
вить за ней аналитическую работу, он собирается загружать ее  такими  же
делами, как и всех в отделе, а аналитику рассматривает как приятный  до-
весок, который можно и нужно с нее стребовать в  дополнение  к  основным
сыщицким обязанностям.
   Может ли она работать так же, как и все остальные? Да, может, эта ра-
бота неприятная, тяжелая, но вполне человеческая, и люди  занимаются  ею
не одно столетие. Хочет ли она так работать? Нет. Нет, нет  и  нет.  Она
слишком ленива для этого. Она психологически недостаточно  закалена  для
интенсивного ежедневного плавания в море ненависти, горя, отчаяния, зло-
бы и страха. Она... да что там перечислять, не хочет она  работать  так,
как работают другие. Она хочет работать так, как привыкла при Гордееве.
   Как же ей поступить? Смириться с тем, что так, как раньше, уже никог-
да не будет, и открыть новую страницу в своей жизни, в которой все, все,
все будет по-другому? Или попробовать найти такое место, где можно будет
сохранить привычный стиль работы и при этом делать то, что нужно и важно
для других и интересно ей самой. Как поступить? Бросить ребят, с которы-
ми проработала бок о бок больше десяти лет и с которыми ее связывают  не
только совместными усилиями раскрытые преступления? Или остаться с ними,
быть верным другом и мучиться, выполняя работу, которую раньше выполнять
не приходилось. Конечно, это не означает, что Анастасия Каменская никог-
да не работала со свидетелями или не выезжала на осмотр места происшест-
вия. Еще как работала. И очевидцев искала, и установки  сама  делала,  и
разложившиеся или расчлененные трупы осматривала, и в разработках участ-
вовала, и с наемными убийцами наедине по нескольку часов проводила.  Она
все умела и все делала, когда нужно. Но одно дело, когда она приходила к
Гордееву и говорила: "Виктор Алексеевич, я придумала вот такой ход...  И
для этого нужно, чтобы кто-нибудь сделал вот это... А сама я хочу попро-
бовать сделать вот так..." И совсем другое дело, когда Мельник будет  ее
заставлять делать то, что ОН считает нужным, а не то, что ОНА придумала.
Первый месяц совместной работы ясно показал, что к  ее  идеям  начальник
относится более чем скептически и категорически отвергает за  ней  право
на попытку, не говоря уж об эксперименте. Зато себя Барин считает  исти-
ной в последней инстанции и чуть ли не дельфийским оракулом. С таким  не
то что не поспоришь, а и мнения своего не выскажешь, если не хочешь нар-
ваться на скандал и публичное оскорбление.
   Да, муж ей в этом деле не советчик, ей нужно поговорить с  человеком,
который хорошо представляет себе оперативную работу  и  будет  понимать,
что ее беспокоит и чего она хочет. С Юркой Коротковым ей  стыдно  обсуж-
дать эту проблему. Она попробовала и поняла, что душевных сил не  хвата-
ет. А отчим ее поймет, сам всю жизнь в милиции прослужил, четверть  века
на практической работе, теперь вот кафедрой командует,  будущих  сыщиков
обучает.
   Почему-то мысль о необходимости посоветоваться с отчимом  тоже  каза-
лась ей неприятной, словно она  собралась  нанести  близким  людям  удар
из-за угла. Может быть, ей стыдно и неловко за свое более легкое положе-
ние? Собственное жилье есть, и в этом смысле она от ГУВД не зависит. Муж
- известный ученый, получающий приглашения из крупных зарубежных универ-
ситетов, так что от голода их семья не умрет, если начать принимать  эти
приглашения не раз в год, а постоянно. Детей нет. Родители, слава  Богу,
здоровы. Не жизнь, а одно сплошное непрекращающееся  удовольствие.  Мало
того, она еще пять иностранных языков знает и в качестве переводчика мо-
жет зарабатывать куда больше, чем в уголовном  розыске,  так  что  имеет
возможность вообще плюнуть с высокой  колокольни  на  серые  милицейские
будни и на нового начальника, который ей, видите ли, не нравится,  такая
вот выискалась у нас принцесса.
   И при всем этом феерическом благополучии она еще бегает к папочке со-
вета спрашивать. У нее, понимаете ли, папочка, иными словами -  мамочкин
муж есть со связями в Министерстве внутренних дел  и  большим  жизненным
опытом по части ловли преступников. Так что с родителями нашей принцессе
тоже повезло. Такая вот она у нас удачливая, хорошо образованная (а  это
ей с мамой повезло) и замужем за профессором-академиком (и с  мужем  по-
везло).
   Она не заметила, как кончился ужасный резиново-жесткий бутерброд, по-
тому что с изумлением прислушивалась сама к  себе.  Откуда  эти  мерзкие
мысли у нее в голове? Неужели кто-то из сослуживцев  может  так  сказать
про нее? Да нет же, она никогда не давала повода, не прибегала к  помощи
отчима, не пыталась решить с его помощью свои служебные проблемы.  Да  и
проблем-то таких не было, а если что и случалось, так на это всегда  был
любимый начальник Виктор Алексеевич Гордеев. И разве она хоть  когда-ни-
будь выказывала высокомерие или снобизм в связи с тем, что, в отличие от
своих коллег, знает не только юриспруденцию, но и математику,  и  иност-
ранные языки? Нет, не было такого, не выказывала она этих чувств, просто
потому, что им нет места в ее душе. Откуда же взялся этот отвратительный
ехидный голосок, нашептывающий ей в ухо гадкие слова о ней самой? Госпо-
ди, что же это с ней происходит? Почему-то отчаянно  захотелось  погово-
рить с Лешей.
   И, словно откликаясь, тут же зазвенел телефон.
   - Что у тебя стряслось? - спросил муж вместо приветствия.
   - А... - Она растерялась и даже не сразу пришла в себя. - Как ты  до-
гадался? То есть я хотела сказать, с чего ты взял?
   -