еувеличива-
лись. Полтора года назад, во время  задержания  наемного  убийцы  Галла,
именно эта собака, повинуясь незаметным командам хозяина, обеспечила ей,
Насте, возможность, не вызывая подозрений преступника, отойти от опасно-
го места и не мешать тем, кто ожидал его в засаде. Кирилл делал вид, что
собирается вцепиться ей в горло, а Настя, в свою  очередь,  делала  вид,
что очень этого боится, но в итоге, набив на голове шишку, разбив колен-
ку и сломав каблук, ей удалось благополучно убраться с линии огня.
   Внешне Настя и Андрей Чернышев были похожи, как брат  и  сестра:  оба
высокие, худощавые, светловолосые, с тонкими чертами лица и серыми  гла-
зами. Но если Андрей был красивым, то о Насте вряд ли кто-нибудь мог это
сказать. Она не была ни красавицей, ни уродиной, она просто  была  ника-
кой, незаметной, неброской, с незапоминающимся лицом и блеклыми глазами.
Она от этого не страдала, так как знала, что при помощи умело наложенно-
го макияжа и элегантной одежды может  стать  совершенно  неотразимой,  и
иногда даже пользовалась этим. В остальное же время Настя была  невзрач-
ной серой мышкой, не испытывая ни малейшей потребности нравиться и вызы-
вать восхищение. Это было ей неинтересно.
   Конечно, вдвоем с Чернышевым они успевали делать много, но вот  толку
от этого было, прямо скажем... Дело замерло на мертвой точке. Сотрудники
отдела по борьбе с экономическими преступлениями никаких данных о  махи-
нациях на фирме, где работала убитая, не имели, а когда  Настя  выразила
сомнение в том, что в наше время есть коммерческие предприятия, работаю-
щие абсолютно чисто, ей ответили:
   - Грязи кругом полно, и у них наверняка тоже. Но не по  части  денег,
мы проверяли.
   Оказывается, Гордеев уже успел обратиться к ним по  этому  поводу.  И
все-таки Настя решила сама побывать на фирме.
   Генеральный директор, вопреки ожиданиям, от беседы не уклонялся, при-
нял Каменскую, как говорится, по первому требованию и выразил готовность
еще раз ответить на все вопросы.
   - Почему вы так терпимо относились к  пьющей  и  недисциплинированной
секретарше? - спросила его Настя.
   - Я уже говорил об этом вашему сотруднику, - пожал плечами  гендирек-
тор. - Конечно, это нас не украшает, но скрывать не вижу смысла, тем бо-
лее что Вике ничто уже повредить не может. В  обязанности  Вики  входило
сидеть в приемной, отвечать на телефонные звонки, а также подавать  чай,
кофе и напитки, особенно когда у меня в кабинете находились  иностранные
партнеры. Вы меня понимаете?
   - Нет, - сухо ответила Настя.
   - Странно. Ладно, скажу открытым  текстом:  иногда,  чтобы  уговорить
партнера, надо его напоить и подсунуть ему красивую девицу,  чтобы  раз-
мяк. Ну что вы на меня так смотрите? Впервые слышите? Не  притворяйтесь,
Анастасия Павловна, вы же не первый день на свете живете. Все так  дела-
ют. И Вику я держал здесь именно для этого. Она была просто фантастичес-
ки красива, ни один мужчина не мог остаться равнодушным, какие бы  вкусы
у него ни были. Если надо, я отпускал ее с нужным человеком на несколько
дней, она сопровождала иностранцев, если им хотелось  поехать  в  Питер,
или по "Золотому кольцу", или еще куда-нибудь. Вика никогда не капризни-
чала, всегда выполняла мои просьбы, какого бы мужчины они  ни  касались.
За это я прощал ей запои и прогулы. Кстати, несмотря  на  пьянство,  она
была обязательной. Вы не поверите, но если я  предупреждал  ее,  что,  к
примеру, в среду у меня важные переговоры и она будет мне  нужна,  то  в
каком бы глухом загуле она ни была, сколько бы ни выпила,  в  среду  она
была в офисе при полном параде. Она ни разу, вы слышите, ни разу меня не
подвела. Поэтому совершенно естественно, что я многое ей прощал.
   - Иными словами, вы держали Еремину как штатную проститутку,  -  тихо
подытожила Настя.
   - Да! - взорвался гендиректор. - Если вам так больше нравится,  то  -
да! В чем тут криминал? Она работала секретарем, получала за это зарпла-
ту, а спать с клиентами ей нравилось, она делала это добровольно и,  за-
метьте себе, бесплатно. Внешне это будет выглядеть только  так  и  никак
иначе! А то, что я вам рассказал, - ерунда.
   - То есть вы отказываетесь от своих слов? - уточнила Настя.
   - Бог мой, нет, конечно. Я сказал вам правду, но только лишь для  то-
го, чтобы помочь найти убийцу Вики, а вовсе не для того,  чтобы  вы  мне
тут мораль читали. И если вы будете грозить мне пальчиком и  упрекать  в
безнравственности, то я от всего откажусь, тем более, я вижу, вы  прото-
кол не ведете. Я, знаете ли, прожил достаточно и в ваших нравоучениях не
нуждаюсь. А убийство - вещь серьезная, и я не считаю себя вправе  что-то
скрывать. Я, однако, надеялся, что буду понят правильно. Видимо, я ошиб-
ся. Очень жаль, Анастасия Павловна.
   - Да нет, вы не ошиблись, - Настя постаралась  улыбнуться  как  можно
приветливее, но это у нее не получилось, улыбка вышла смущенная, стыдли-
вая и какая-то покаянная. - Спасибо вам за откровенность.  Скажите,  мог
кто-нибудь из этих... клиентов приехать в октябре в Москву и попытаться,
минуя вас, снова встретиться с Ереминой?
   - Разумеется. Но я об этом тут же узнал бы. Вика работает... работала
у меня больше двух лет. За это время ее услуги требовались мне множество
раз, но далеко не всегда партнеры были новыми. Некоторым она так  нрави-
лась, что они хотели встретиться с ней и  в  свои  последующие  приезды.
Кое-кто из них действительно делал это за моей спиной. Но Вика таких ве-
щей никогда от меня не скрывала, ведь это была ее работа,  а  не  личная
жизнь. Она прекрасно понимала, что если иностранный партнер  оказался  в
Москве и не позвонил мне хотя бы для того, чтобы перекинуться парой слов
по-дружески, то это показатель его отношения и ко мне лично, и к  фирме,
и к нашему совместному бизнесу. Она понимала, что о таких фактах я  дол-
жен знать, да и я сам ее неоднократно предупреждал. Нет, не думаю, чтобы
она решила утаить что-то от меня.
   - Значит, в октябре ничего подобного не случалось?
   - Нет. Кстати, тот фирмач-голландец, который 22  октября  отвез  Вику
домой, спал с ней уже два года, в каждый свой приезд.
   - Мне нужен перечень всех клиентов Ереминой, - потребовала Настя.
   Перечень этот, довольно длинный, был ей предоставлен, и теперь  Настя
ждала, когда через отдел виз и регистрации проверят, не был  ли  кто  из
указанных в списке людей в Москве в тот период, когда  исчезла  Виктория
Еремина. Настя очень надеялась на эту версию,  но  понимала,  что  ждать
придется долго.
   ...Добравшись до дома, она обессиленно плюхнулась на диван и блаженно
вытянулась. Хотелось есть, но вставать и идти на кухню было лень. Вообще
Настя Каменская говорила про себя, что лень родилась намного  раньше  ее
самой.
   Провалявшись на диване до позднего вечера, она собралась с  силами  и
выползла на кухню. Еды в холодильнике  было  совсем  мало,  выбирать  не
пришлось: яйцо всмятку и сайра из консервной банки. Погруженная в мысли,
Настя не чувствовала вкуса того, что ела. Очень хотелось выпить кофе, но
она мужественно боролась со своим желанием, так как знала, что и без то-
го заснет с большим трудом.
   Ее мучило ощущение бесполезности того, что она делает, отсутствие да-
же малейших сдвигов в раскрытии убийства. Ей казалось, что она все дела-
ет неправильно, и она боялась, что Колобок  будет  разочарован.  Впервые
она работает самостоятельно, а не занимается анализом информации,  добы-
той другими сотрудниками, и не дает им умных советов.  Теперь  она  сама
добывает информацию, и советчиков у нее нет.
   А еще мучило Настю сострадание к своему начальнику, Виктору  Алексее-
вичу Гордееву, который узнал откуда-то, что среди его подчиненных завел-
ся нечестный человек, а может быть, и не один, и теперь он никому из них
не верит, а должен делать вид, что ничего не произошло и он их всех ува-
жает и любит по-прежнему. Похоже на театр, подумала Настя, вспоминая ре-
петицию у Гриневича. С той лишь разницей, что у Колобка отныне и до  вы-
яснения ситуации вся жизнь превратилась в спектакль, весь день он должен
быть актером на сцене. А настоящая жизнь - только то, что у него внутри,
в душе. И если актер, сыграв спектакль,  может  разгримироваться,  пойти
домой и пожить своей настоящей жизнью, то у  Колобка  такой  возможности
нет, потому что даже дома он постоянно помнит, что кто-то, кого он любит
и кому верит, его обманывает. Как он сможет жить с такой тяжестью?
   Настя почему-то совсем не думала о том, что с такой  же  тяжестью  на
сердце отныне будет жить и она...
   Полковника Гордеева трудно было узнать. Энергичный, подвижный, в  пе-
риоды раздумий любивший быстро ходить по кабинету, сейчас он словно ока-
менел, неподвижно восседая за своим столом и обхватив голову руками. Ка-
залось, эмоции в нем бушуют и он опасается, что одно неосторожное движе-
ние - и все, что накипело, выплеснется наружу. Впервые за все время  ра-
боты на Петровке Насте стало не по себе в присутствии начальника.
   - Что по делу Ереминой? - спросил Виктор Алексеевич.  Голос  его  был
ровным, бесстрастным. В нем не было даже любопытства.
   - Глухо, Виктор Алексеевич, - честно ответила Настя. - Ничего у  меня
не получается. Полный тупик.
   - Ну да, ну да, - пробубнил Колобок, глядя куда-то поверх ее  головы.
Насте показалось, что начальник ее не слушал, думая о чем-то другом.
   - Помощь нужна? - вдруг спросил он. - Или пока справляетесь вдвоем?
   - Будет нужна, если я придумаю новые версии. На сегодняшний день про-
верены...
   - Не надо, - все так же равнодушно прервал ее Гордеев. - Я верю,  что
ты не халтуришь. С Ольшанским отношения нормальные?
   - Не ссоримся, - коротко и суховато сказала Настя,  чувствуя,  как  в
ней поднимается обида и недоумение.
   - Ну да, ну да, - снова кивнул полковник, и снова  Насте  показалось,
что он задает ей вопросы только для того, чтобы  изобразить  руководящую
роль. Ее ответы его не интересуют, он в это время думает о своем.
   - Ты не забыла, что с первого декабря у нас  должен  быть  стажер  из
Московской школы милиции?
   - Я помню.
   - Что-то не похоже. Осталось десять дней, а ты туда еще не  съездила.
Почему тянешь?
   - Сегодня же позвоню и договорюсь. Не беспокойтесь,  Виктор  Алексее-
вич.
   Настя старалась говорить ровным голосом, хотя больше всего  на  свете
ей хотелось в этот момент убежать сломя голову из кабинета Гордеева, за-
переться у себя в кабинете и расплакаться. Почему он так разговаривает с
ней? Чем она провинилась? За все годы работы ее ни разу нельзя было  уп-
рекнуть в том, что она по забывчивости чего-то не сделала. Да, она  мно-
гого не умела, она не владела огнестрельным оружием  и  приемами  едино-
борств, не могла обнаружить слежку и оторваться от нее, плохо бегала, но
память у нее была феноменальная. Анастасия Каменская никогда  ничего  не
забывала.
   - Не откладывай, - продолжал между тем Гордеев. - Выбирай стажера для
себя, а не для чужого дяди. Подключишь его к делу Ереминой. Похоже,  что
за десять дней мы убийство все равно не раскроем. Так что будешь  с  ним
работать, а заодно и учить. Не ошибешься - возьмем его на работу, у  нас
людей не хватает. Теперь другое. Весной к нам приезжала  делегация  сот-
рудников итальянской полиции. В декабре планируется ответный  визит.  Ты
тоже едешь.
   - Почему? - растерялась Настя. - С чего это?
   - А ты не вникай. Едешь - и все. Считай, что это компенсация  за  ис-
порченный отпуск. Я уговаривал тебя ехать в санаторий,  я  сам  доставал
тебе путевку и чувствую себя отчасти ответственным за  то,  что  ты  так
толком и не отдохнула. Поедешь в Рим.
   - А как же Еремина? - глупо спросила Настя.
   - Еремина? А что Еремина? Если по горячим следам не раскрыла, то  по-
том уже пять-шесть дней роли не играют. В Рим летишь 12 декабря. Если  к
этому времени ты убийцу Ереминой не найдешь, то ты не найдешь его никог-
да. Это очевидно. И потом, без тебя жизнь  не  остановится.  Надо  будет
что-то делать - сделает Чернышев. Да и стажер будет...
   К подбору кадров Виктор Алексеевич относился весьма серьезно, не пре-
небрегая и выпускниками высших учебных заведений МВД. Каждый  год  перед
началом периода стажировок он по негласной договоренности с  начальником
учебного отдела Московской высшей школы милиции посылал  Каменскую  выб-
рать слушателя, которого направят к ним на практику. Для этого существо-
вала такая удобная "крыша", как приглашение практических работников  для
проведения отдельных занятий,  особенно  по  криминалистике,  уголовному
процессу и оперативно-розыскной деятельности.  Настя  проводила  семинар
или практическое занятие в двух-трех группах старшекурсников, после чего
Гордеев звонил в школу и называл фамилию того слушателя, которого он хо-
тел бы видеть на стажировке у себя в отделе. Конечно, это делалось в на-
рушение всяческих правил, но Колобку редко в чем-либо  отказывали.  Лич-
ностью он был известной, да и добрых знакомых у него немало. Именно  та-
ким путем попал в МУР самый молодой сыщик отдела Миша Доценко,  которого
Настя "выкопала" аж в Омской школе, когда была там в  командировке.  Сам
Гордеев лет десять назад высмотрел в Московской школе, проверил во время
стажировки и привел в отдел Игоря Лесникова, который теперь  стал  одним
из лучших оперативников, находившихся в подчинении Колобка.
   Настя позвонила в учебный отдел школы, где  ей  предложили  на  выбор
несколько тем, по которым в ближайшие два-три дня должны состояться  се-
минары и практические занятия. Она попросила отдать ей практическое  за-
нятие по психологическим особенностям показаний очевидцев.
   - Очень кстати, - обрадованно ответили ей в учебном отделе. -  Препо-
даватель, который должен проводить эти занятия, сейчас  болен,  так  что
никаких проблем. И нам легче: замену искать не надо.
   Настя точно знала, по какому принципу  она  будет  отбирать  стажера.
Принцип этот подсказал ей широко известный графический тест Равена. Тест
состоял из шестидесяти задач, пятьдесят девять из которых  построены  на
одном и том же принципе и различались только по степени сложности:  если
первые шесть были примитивно простыми, то начиная с пятьдесят  четвертой
для поиска правильного ответа требовалось значительное напряжение,  свя-
занное с необходимостью удерживать глазами и отслеживать несколько пока-
зателей одновременно. Пятьдесят девять задач, таким  образом,  проверяли
способность испытуемого сконцентрировать внимание и быстро принять реше-
ние в условиях ограниченного времени. Помимо многого другого, тест Раве-
на показывал, умеет ли испытуемый сосредоточиться и не впадать в  панику
при цейтноте. А вот последняя, шестидесятая, задача была очень коварной,
ибо, будучи на удивление простой, основывалась на совершенно ином  прин-
ципе. Если испытуемый сумел решить последнюю задачу, это  означало,  что
он умеет взглянуть на задачу со стороны, подняться над  ней  и  поискать
новые пути, а не двигаться в заданном направлении, тупо пытаясь  открыть
замок тем же ключом, что и раньше, на том лишь основании, что предыдущие
замки легко открывались именно этим ключом. Конечно, говорила себе  Нас-
тя, с точки зрения физика, пятьдесят девять экспериментов - вполне  дос-
таточно, чтобы сделать вывод о шестидесятом. А с точки зрения  математи-
ка, это далеко не так. И Настя искала среди слушателей того, у кого ока-
жется мышление именно математическое.
   Она порылась в старых записях, позвонила  двум  знакомым  сотрудникам
ГАИ и составила наконец задачу, на примере которой будет проводить прак-
тическое занятие.
   - Как дела? - улыбаясь, поинтересовался Ольшанский у вошедшей в каби-
нет Насти.
   - Плохо, Константин Михайлович. Надо начинать все сначала.
   Она села за стол и приготовилась к длинной  беседе.  Но  следователь,
судя по всему, ее намерений не разделял. Он мельком взглянул на  часы  и
вздохнул.
   - Почему надо начинать сначала? Почему нельзя двигаться дальше?
   Настя не ответила на вопрос, ибо ответ был трудным и для нее самой, и
для Ольшанского.
   - Нужно повторно допросить Бориса Карташова, друга Ереминой.
   Следователь медленно поднял голову и, не  мигая,  уставился  на  нее.
Из-за толстых линз в очках глаза его казались маленькими, и оттого  лицо
было неприятным, а взгляд - сверлящим.
   - Зачем? Ты обнаружила что-то, что позволяет его подозревать?
   Настя и в самом деле кое-что обнаружила, но, во-первых, это не давало
оснований подозревать Бориса Карташова, а вовторых, она вообще  не  была
уверена, что то, что она обнаружила, представляет какой-то интерес. Что-
бы укрепиться в своих мыслях, ей просто необходим был повторный допрос.
   - Я вас очень прошу, - упрямо повторила она, - допросите, пожалуйста,
Карташова. Вот список вопросов, ответы на которые надо непременно  полу-
чить.
   Настя достала из сумки сложенный листок и протянула следователю. Тот,
однако, листок не взял, а вместо этого вытащил из стола бланк отдельного
поручения.
   - Хорошо, допрашивай, - сухо произнес он, быстро заполняя бланк.
   - Я думала, вы сделаете это сами.
   - Зачем? Это же у тебя появились вопросы к Карташову, а не у меня. По
крайней мере, ты сможешь задавать их до тех пор, пока не получишь ответ,
который тебя устроит. А то вдруг тебе результаты моего допроса  тоже  не
понравятся.
   - Ну зачем вы так, Константин Михайлович, - укоризненно сказала  Нас-
тя. - Я же не говорю, что предыдущий допрос проведен плохо. Просто в де-
ле открылись новые обстоятельства...
   - Какие? - Он резко поднял голову.
   Настя молчала. Она привыкла доверять своим, пусть даже неясным,  ощу-
щениям, но никогда не рассказывала о них, пока не получала в руки факты.
Дело об убийстве Виктории Ереминой вовсе не было запутанным делом, в ко-
тором было много противоречивой информации. Все, что Насте  удалось  уз-
нать, было логичным и стройным, но не проливало ни  малейшего  света  на
вопрос о том, где была погибшая с 22 октября до 1 ноября, когда ее, судя
по всему, задушили. Если девушка и впрямь находилась в состоянии острого
психоза, то она могла уйти или уехать куда угодно, познакомиться  с  кем
угодно, и никакой нормальной логике ее поступки  не  подчинялись.  Когда
человек в здравом уме, то его можно искать у родственников или знакомых,
и вопрос только в том, чтобы как можно полнее установить круг  этих  лю-
дей. А угадать возможные маршруты передвижения  сумасшедшего  -  занятие
пустое. Уходит человек из дома без документов куда глаза глядят...  Труп
обнаружен местными жителями случайно, ягодно-грибная пора прошла, в лесу
людям в ноябре делать нечего. Повезло, что хотя бы опознать сумели, и то
лишь благодаря тому, что было заявление о розыске. Нет, убийство  Ереми-
ной не было запутанным. В деле было поразительно мало информации, а  это
было еще хуже.
   Хотя ответ из ОВИРа еще не поступил, Настя мысленно распрощалась и  с
той версией, на которую так надеялась еще два дна назад. Обнаруженное ею
"кое-что" подсказывало, что Вика убита не каким-то заграничным  любовни-
ком, что дело здесь совсем в другом...
   - Так какие появились новые обстоятельства? -  тихо  и  очень  жестко
спросил Ольшанский, протягивая ей бланк с поручением  на  допрос  Бориса
Карташова. - Ты мне не ответила.
   - Можно, я отвечу вам после допроса?
   - Хорошо, ответишь после. Но имей в виду, Каменская, утаивать от меня
информацию ты не имеешь права, даже если считаешь, что она не важна  для
дела. Мы с тобой работаем в первый раз, поэтому я тебя по-хорошему  пре-
дупреждаю, что со мной эти фокусы не пройдут. Узнаю - за шкирку  выкину,
как паршивого котенка. И ни к одному делу, которое  будет  находиться  в
работе у следователей городской прокуратуры, тебя больше никогда  близко
не подпустят. Уж об этом я позабочусь. Не думай, что ты  самая  умная  и
можешь решать, что годится для дела, а что - нет. И не забывай, что про-
цессуальное лицо - я, а не ты, поэтому играть буд