ьга Васильевна, я задам  вам  вопрос,  который  может  показаться
обидным и оскорбительным, и вы можете на него не отвечать. Но я его  все
равно задам. Вы верите в невиновность Георгия Николаевича?
   Наступило молчание, и Селуянову  показалось,  что  сейчас  что-нибудь
взорвется в этой комнате. Наконец Ермилова ответила. Она говорила ровным
невыразительным голосом:
   - Нет, я не верю в его невиновность.
   - Тогда почему вы стремитесь его защищать?
   - Потому что, кроме веры в невиновность, есть еще чувство сострадания
и чувство долга. Георгий доверился мне и попросил о помощи как  близкого
человека, и я не могу его подвести.
   - Но тем, что вы мне сейчас рассказали, вы ему не помогаете, -  осто-
рожно заметил Селуянов. - Вы ему вредите.
   - А вам? Вам я помогаю?
   - Пока не знаю, - честно признался он. - Может быть, и нет.  А  может
быть, и помогаете, если, опрашивая людей, которых вы мне назвали, я  уз-
наю о Храмове что-то такое, что прольет свет на его убийство. Но  гаран-
тий нет никаких. Ольга Васильевна, я понимаю, что вы  приносите  опреде-
ленную жертву, но я хочу, чтобы вы понимали,  что  она  может  оказаться
бесполезной.
   Ольга снова помолчала несколько секунд. Потом взглянула на Селуянова.
   - Зачем вы мне все это говорите? Я ответила на  ваши  вопросы,  пусть
даже в ущерб собственным интересам и интересам  Георгия.  Чем  вы  недо-
вольны? Почему вы меня мучаете этим разговором? Не лезьте в мою жизнь, я
вас прошу.
   - Извините, - пробормотал Селуянов, испытывая неловкость.  -  Давайте
вернемся к Храмову и людям, с которыми он должен был  общаться.  Вы  мне
назвали знакомых семьи. Дударевых, которые могли бы,  по  вашему  общему
замыслу, рассказать о том, как Елена Петровна хранила верность мужу и не
собиралась с ним разводиться. А каким образом вы  собирались  подкрепить
данные о том, Что ваш муж давно знал о ваших отношениях с Георгием Нико-
лаевичем? Ведь именно таким способом вы, если я не  ошибаюсь,  намерева-
лись скомпрометировать мужа как следователя - и доказать, что он проявил
предвзятость, собирая в первые сутки следствия доказательства вины Дуда-
рева. Так как вы хотели это сделать?
   Ольга глубоко вздохнула и отвела глаза. Она сидела вполоборота к  Се-
луянову и смотрела в окно, за которым неподвижно застыли уставшие от жа-
ры крупные листья клена. Правая рука ее лежала на коленях,  левой  Ольга
тихонько и ритмично постукивала по столу, и не было в этом стуке ни  ма-
лейшей нервозности, только какая-то обреченность и безмерная усталость.
   - Храмов должен был пойти к моей подруге и предложить  ей  деньги  за
показания.
   - К какой подруге? Имя назовите, пожалуйста.
   - Я не знаю, кого он выбрал. Я назвала ему три имени и  сказала,  что
это мои близкие приятельницы, которые знали, что у меня роман с  Дударе-
вым, но у меня язык не повернется предложить  им  такое,  тем  более  за
деньги. Анатолий Леонидович посмеялся и сказал, что от меня они,  конеч-
но, денег не возьмут и на такое не согласятся, а от него, человека  пос-
тороннего и умеющего быть убедительным, возьмут. Он сам встретится с ни-
ми по очереди, побеседует, присмотрится к ним  повнимательнее  и  только
после этого решит, кто из них наиболее для этого пригоден.  Только  про-
сил, чтобы я им не звонила и не предупреждала; о его визите, а то не ро-
вен час кто-нибудь из них окажется излишне честной и сочтет нужным пого-
ворить с Михаилом до того, как все будет организовано.
   - Храмов говорил вам, с кем он успел встретиться и каковы результаты?
   - Нет, он звонил и говорил, что работа идет и чтобы и  ни  о  чем  не
беспокоилась. А потом вдруг заявил, что отказывается от дела, потому что
ему нужно срочно уезжать по семейным обстоятельствам. Вот и все.
   После встречи с Ермиловой Николай долго не мог вернуть себе привычное
шутливое и легкое расположение духа. У него было такое чувство,  что  он
разговаривал с женщиной, которая, только  что  похоронила  единственного
близкого человека и больше у нее не осталось ни  одной  родной  души  на
всем свете.
   Но как бы ни было на душе скверно, а работать надо, интимные  пережи-
вания сыщиков никого не волнуют, кроме них самих. И Селуянов  отправился
к людям, которых назвала ему Ольга Ермилова. Впереди было еще полдня,  и
можно было многое успеть. К шести вечера он отработал четверых из  шести
человек, с которыми должен был встретиться адвокат Храмов, и чувство не-
доумения, возникшее после первых двух встреч, к концу  четвертой  беседы
переросло в чувство острой тревоги. Что-то было не так, совсем  не  так.
Концы с концами никак не, сходились, даже если пытаться стягивать их па-
рой лошадей.
   К девяти вечера, навестив последнего, шестого человека, он нашел  те-
лефон-автомат и позвонил на работу. Каменской на месте не было,  ее  до-
машний телефон тоже не отвечал, зато до Короткова  удалось  дозвониться.
Юра никогда не уходил с работы рано.
   - Аде, босс! - бодро выкрикнул в трубку Селуянов. - А где  наша  под-
полковница?
   - Будешь обзываться - не скажу, - молниеносно парировал Коротков.
   - Ну лад но" шеф.
   - Не годится.
   - Тогда начальник.
   - Обижусь.
   - Ну Юр, заканчивай издеваться.
   - Вот можешь же, когда хочешь, только придуриваешься.  Чего  тебе?  -
смилостивился Коротков.
   - Аська где?
   - А тебе срочно?
   - Срочно.
   - Она у Стасова. Сказала, что не навещала Татьяну неприлично долго  и
нужно наконец выбрать время и нанести визит. Телефон сказать?
   - Сам знаю.
   - Колян, а ты не считаешь нужным проинструктировать меня  о  причинах
такой безумной срочности? Я все-таки твой начальник. И к  деду  Дударева
вроде как подключен.
   - Здрасьте, приехали. То ты обижаешься, что я тебя начальником  назы-
ваю, то недоволен. Не поймешь вас, Коротковых. И вообще, это не по Дуда-
реву, а по Храмову.
   - А не один ли хрен? Дело-то одно. Не увиливай, Колям.
   - Юра, все очень смутно и непонятно, я не хочу  тебя  грузить  раньше
времени. Давай я сначала с Аськой поговорю, а тебе завтра доложим.
   - Ладно, уговорил. Завтра прямо с утра.
   - Есть, шеф!
   - Убью... - пообещал Коротков с угрозой.


   Глава 12

   Ирочкины знаменитые пирожки были, как всегда, отменными,  но  жара  и
тут сделала свое подлое дело, начисто лишив Настю аппетита.  Ей  удалось
впихнуть в себя только два маленьких шедевра с капустой,  хотя  в  былые
времена количество поглощаемых ею за один визит пирожков  обычно  бывало
больше пяти.
   - Неужели не вкусно? - огорченно спросила Ира. - Не получились?
   - Получились. Просто сил нет жевать, - объяснила Настя.
   - Вот так всегда. Я стараюсь, стараюсь...
   - Не расстраивайся, - рассмеялась Татьяна. - Гришка подрастет,  будет
в твоем хозяйстве еще один мужичок, они  вдвоем  со  Стасовым  всю  твою
стряпню оприходуют.
   - Когда еще он подрастет, - махнула рукой Ирочка.
   Ждать действительно оставалось немало, ибо сыну Татьяны и  Стасова  -
Гришеньке только через три недели исполнялся годик. Это был  невероятных
размеров бутуз с ужасно серьезными глазами и не  по  возрасту  солидными
движениями. Он уже ходил, проявляя в этом сложном деле полную  самостоя-
тельность, и каждый шаг делал своими пухлыми ножками так  значительно  и
основательно, как будто заявлял: "Вот я иду, и попробуйте мне помешать".
Ростом он пошел в двухметрового отца, а олимпийским спокойствием  и  вы-
держкой - вероятно, в маму-следователя.
   - Настя, скажи ей, чтобы и не думала выходить на работу, - потребова-
ла Ирочка. - Пусть сидит дома  с  ребенком  и  пишет  книжки:  и  малышу
польза, и семейному бюджету.
   - Ага, - тут же поддакнул Стасов, - и семейной жизни  в  целом  Тоже.
Ира, перестань привлекать всех гостей  к  решению  собственных  проблем.
По-моему, Таня ясно сказала, что с сентября возвращается на  службу.  Ее
же все равно не переубедить. Тебя можно переубедить, Танюха?
   - Не-а.
   Татьяна помотала головой, при этом ее отросшие волосы, стянутые сзади
заколкой в хвост, весело запрыгали по плечам.
   - Я вообще-то тоже против того, чтобы моя жена  работала,  -  пояснил
Стасов, - но я полагаю разумным не вмешиваться. Женщина, которая  больше
десяти лет проработала следователем и трижды выходила замуж, знает,  что
делает, и в советчиках вряд ли нуждается. Верно, Танюха?
   - Верно, Стасов.
   - Но тут есть одно серьезное "но", - продолжал Владислав - Наша Ироч-
ка. Если ты, Танечка, выходишь на работу, но Ира автоматически продолжа-
ет оставаться нашей домоправительницей, потому что должен же кто-то  си-
деть с ребенком и вести хозяйство. И я считаю это глубоко  безнравствен-
ным. Ира должна устраивать свою собственную жизнь, а не нашу.
   - Ничего я не должна, - горячо заговорила Ирочка. - Мне вполне хвата-
ет вашей жизни, не гоните меня.
   Настя поняла, что присутствует при давнем споре, который в семье Ста-
сова ведется изо дня в день и всем уже изрядно надоел. Конечно, это  не-
нормально, когда красивая молодая женщина посвящает все свое время  обс-
луживанию другой семьи. Они с Татьяной даже не родственники в  юридичес-
ком смысле, просто Татьяна когда-то была замужем  за  Ирочкиным  братом.
Ирочке катастрофически не везло в личной жизни, и это лишь  подтверждало
давно известную закономерность, в соответствии с которой красивые, умные
и хозяйственные женщины почему-то никак не могут выйти замуж. Объяснения
этой закономерности пока никто не дал, зато каждый имел возможность наб-
людать ее собственными глазами. Татьяна и Стасов предпринимали несколько
раз попытки познакомить Иру с кем-нибудь, по их мнению,  подходящим,  но
всегда это заканчивалось неудачей. Ира упорно цеплялась за ставший  при-
вычным образ жизни и, похоже, просто боялась его менять.
   - Ничего, Ириша, вот познакомлю тебя с нашим
   Доценко, и все твои аргументы рассыпятся в прах, -  угрожающе  произ-
несла Настя. - Доценко - это наш последний аргумент  в  борьбе  за  твою
личную жизнь. Красивый, холостой, по возрасту тебе  подходит.  И,  между
прочим, "умный.
   - Точно, - радостно подхватил Стасов - мы давно уже с этой идеей  но-
симся, а в жизнь воплотить - руки не доходят. Миша  Доценко  -  отличный
парень, вы составите прекрасную пару.
   - Да ну вас!
   Ирочка залилась краской и отвернулась.
   - Я вам мешаю, что ли? Что вы так стараетесь меня выпихнуть замуж?  А
кто домом будет заниматься?
   - Ира, миллионы семей состоят из работающих супругов и маленьких  де-
тишек, но только в некоторых семьях есть  домработницы.  Все  же  как-то
справляются, так почему мы не сможем? - увещевал ее  Стасов.  -  Отдадим
Гришку в ясли, будем покупать полуфабрикаты и жить как все люди.
   - Гришеньку? В ясли? Полуфабрикаты?
   На лице у Ирочки был написан такой  неподдельный  ужас,  что  Татьяна
расхохоталась, следом за ней рассмеялись Настя и Стасов.
   - А чем Гришка хуже других детей? Я вот, например, ходил  в  ясли,  и
Танюха тоже... Ася, ты как?
   - Я как все, - ответила Настя. - У меня папа в уголовном розыске  ра-
ботал, а мама в институте училась, когда я родилась, так  что  я  честно
прошла и ясли, и детский садик.
   - О! - Владислав многозначительно поднял указательный палец.  -  Слы-
шишь, Ирусик, что люди говорят? Вон Аська какая умная выросла, да и я не
подкачал, а уж про Таню и говорить нечего, ее книжками вся страна  запо-
лонена, стало быть, тоже не дурочка получилась. И Гришка в яслях не про-
падет.
   - Гришеньку я в ясли не отдам! - категорически заявила Ира. - Это да-
же не обсуждается. Настя и Таня, между прочим, в ясли и садик ходили-хо-
дили, да все здоровье там растеряли. У них не организм, а  сплошные  бо-
лячки.
   - Но я-то здоров, - возразил Стасов.
   - Зато дурак, - сердито бросила Ира. - А Гришеньку  я  выращу  здоро-
веньким и умненьким. И не позволю кормить ребенка полуфабрикатами.
   Они препирались беззлобно и словно  автоматически,  и  даже  Ирочкина
сердитость не могла никого обмануть. Настя слушала их  любовно-дружескую
перепалку и невольно вспоминала Артема с Денисом. Как все похоже бывает!
Просто рождаются на свет самые разные люди, одни  светловолосые,  другие
жгучие брюнеты, одни маленькие, другие высокие, одни с прекрасными физи-
ческими данными, позволяющими им стать успешными спортсменами, другие  -
со склонностью к творчеству, как Татьяна. Рождаются люди,  предназначен-
ные для лидерства, и люди, для которых самым важным в  жизни  становится
ощущение собственной нужности кому-то. Разве это плохо? Почему мы всегда
стремимся причесать всех под одну гребенку, всех женщин и мужчин  непре-
менно соединить в крепкие семьи с детишками и из каждого ребенка  вырас-
тить родительскую мечту - физически здорового  отличника,  вежливого  со
старшими и ласкового в семье. Родители  Артема  Кипиани  вовремя  поняли
главное: их сын не должен быть отличником, он должен быть счастливым. Он
должен получить полноценное образование и жить полноценной жизнью, пусть
более трудной; чем все остальные, но ТАКОЙ ЖЕ, как все, и если для этого
приходится получать тройки в аттестате, то пусть будут тройки. А сколько
родителей не понижают этого? Ребенок рожден для того, чтобы быть  лучшим
в стране краснодеревщиком, уникальным мастером, а его ругают за то,  что
он плохо понимает астрономию и не может выучить сто слов по-немецки. Его
заставляют заниматься, ему нанимают репетиторов, пропихивают в институт,
который ему не интересен, и несчастный учится, умирая  от  скуки,  потом
работает, умирая от тоски и злости, он не  делает  карьеру,  потому  что
постылая работа не может быть успешной. И все это вместо того, чтобы за-
ниматься любимым делом и быть счастливым. Может быть, Ирочке Миловановой
вовсе не нужно выходить замуж, чтобы быть  счастливой,  потому  что  она
счастлива ощущением своей необходимости в этой семье. Интересно,  а  что
нужно Денису Баженову, чтобы стать счастливым? Быть  возле  Артема?  Или
жить своей собственной жизнью?
   - Настя! Ты что, не слышишь?
   Мелодичный голос Ирочки звенел у самого Настиного уха.
   - А? Извини, я задумалась. Что?
   - Тебя к телефону.
   - Лешка?
   - Коля Селуянов. Говорит, срочно.
   - Он всегда так говорит, - спокойно ответила Настя, сползая с дивана,
на котором сидела, уютно поджав под себя ноги. - У него вечный пожар.
   - Пригласи его к нам, хоть пирожков поест, - предложила Ира.
   - Не выйдет, - покачала головой Настя, - у него теперь жена есть, от-
менная кулинарка.
   - А ты все равно пригласи, вдруг придет?

   * * *

   Как ни странно, Селуянов пришел. Поохав над  маленьким  Стасовым,  он
тут же выцыганил у Татьяны два экземпляра ее последней книги и  попросил
написать автографы для жены Валентины  и  для  тестя,  который  оказался
большим поклонником Таниного творчества.
   - Он как узнал, что я с тобой знаком, так всю плешь проел, чтобы  ав-
тограф твой получить, - тараторил Николай с  набитым  ртом.  Пирожки  он
поглощал с такой скоростью, что у Ирочки не осталось ни малейших основа-
ний опасаться за результаты своих трудов. Ничего не пропадет  и  не  за-
черствеет. - А у меня и так с растительностью на голове не очень, так  я
подумал, что надо побыстрее ему книжку привезти, пока я вконец не  полы-
сел.
   Через десять минут на огромном блюде не осталось даже крошки.
   - Спасибо, родная, - с чувством произнес Селуянов, целуя Ирочку в обе
щечки, - ты не дала погибнуть светочу советской легавки.
   - Российской, - поправила Ира с улыбкой.
   - А, ну да, никак не переучусь.
   - И не легавки, а милиции, - снова поправила его Ира. Она очень  тре-
петно и с огромным уважением относилась к работе Татьяны и всегда  восп-
ринимала любые пренебрежительные слова в адрес милиции  как  личное  ос-
корбление.
   - Ладно, сойдемся на ментовке. Я предлагаю тебе разумный  компромисс,
или, как нынче модно говорить, консенсус. Это я такой уступчивый, потому
что объелся. Слушайте, люди, я вдруг подумал, может, у них в  Думе  сто-
ловка плохая, а? Чего ж они там никак договориться не могут? Такое  впе-
чатление, что наши всенародно избранные парламентарии  заседают  полуго-
лодными. Сытый человек должен быть добрым, понятливым и уступчивым,  как
я. А они злые, никому ничего не уступают и совершенно не  понимают,  что
им говорят. Надо с  этим  делом  разобраться,  нельзя  допустить,  чтобы
судьбы страны зависели от повара, который не  умеет  готовить.  Об  этом
правильно писал еще знаменитый детский поэт. Помните? "Враг  вступает  в
город, пленных не щадя, потому что в кузнице не было гвоздя".
   - Коля, уймись, - попросила Настя. - Если ты наелся,  то  пошли,  уже
поздно.
   Однако остановить Селуянова, если уж он начинал балагурить,  было  не
так-то просто.
   - Не смей затыкать мне рот упреками, - заявил он, - это можно сделать
только вкусной едой.
   - Коленька, а может, отбивную съешь? - обрадовалась Ира.  -  Она  еще
горячая, а если хочешь, я тебе свежую поджарю.
   - Свежую не надо, - гордо отказался Селуянов, - давай ту, которая уже
есть.
   Он тут же принялся с аппетитом уминать жареное мясо вприкуску с  хле-
бом и свежими огурцами.
   - Слушай, как в тебя столько влезает? - сказала Настя, задумчиво  ог-
лядывая его с ног до головы. - Ума не приложу. Ты же на целую голову ни-
же меня ростом, у тебя внутри должно быть меньше места, чем  во  мне,  а
ешь ты раз в десять больше. Где ты все это размещаешь?
   - Я тебе потом объясню, - пообещал он. - Вот доем, мы с тобой сядем в
машину, поедем, и я все-все тебе расскажу  на  тему  размещения  и  пра-
вильного распределения продуктов питания в сыщицком организме.
   Настя безнадежно махнула рукой:
   - Доедай уже скорее.
   Однако стоило Николаю сесть в машину, он мгновенно  перестроился.  От
веселого балагура и шутника не осталось и следа, он даже  словно  подоб-
рался, как перед прыжком.
   - Значит, так, Ася Павловна. С нашим  покойным  адвокатом  происходит
нечто абсолютно непонятное. Навещаю я подружек мадам Дударевой,  которые
рассказывали следователю Ермилову про разгульную жизнь Елены Петровны  и
которые, по замыслу Храмова и Дударева, должны были изменить свои  пока-
зания. И что я от них слышу?
   - И что же ты слышишь? - нетерпеливо спросила Настя.
   - От одной подруги покойной Елены Дударевой я слышу, что у Елены была
бурная личная жизнь за спиной мужа. А от двух других - что ничего такого
конкретного они Ермилову не говорили. Во всяком случае,  о  том,  что  у
Елены был любовник и она собиралась за него замуж, они  точно  якобы  не
говорили, потому что сами ничего про это не знали. А на  мои  удивленные
вопросы про первую подругу дружно сказали, что она стерва и лгунья, всем
известно, что она была влюблена в Дударева и при каждом  удобном  случае
намекала ему про неверность Елены, чтобы их поссорить.
   - А что же они говорили?
   - Они говорили... Даже не так, они не говорили сами,  а  отвечали  на
вопросы следователя. Елена Петровна была привлекательной  женщиной?  Да,
безусловно, она была очень красива. Пользовалась Елена Петровна внимани-
ем мужчин? Конечно, пользовалась, а как же иначе? Были у  нее  серьезные
романы до замужества с Дударевым? Опять же не без этого. Любила она сво-
его мужа? Да кто ж его знает, наверное, любила, но в чужую душу ведь  не
влезешь. Высказывала она хоть когда-нибудь недовольство супругом? Ну ес-
тественно, в какой же семье без этого обходится. И так далее. Ответы бы-
ли искренними и при желании вполне могли интерпретироваться именно  так,
как их записал в протокол Ермилов.
   - А как-нибудь иначе они интерпретироваться могли?
   - Могли и иначе. Я, натуральное дело, дамочек спрашиваю, а не был  ли
у вас адвокат по фамилии Храмов? Был, говорят. Так, может быть,  спраши-
ваю, то, что вы мне сейчас рассказываете, есть результат работы  адвока-
та? Сколько он вам заплатил за такие обтекаемые показания и за обвинения
вашей Подружки в том, что она стерва и лгунья? А они мне чуть ли не мор-
ду бить кинулись. Все как о