ся без работы на всю оставшуюся жизнь. Тут  все  по-
нятно. Кому охота пригревать на груди змею и жить на пороховой бочке.  А
если будет ее выгораживать, давая милиции  заведомо  ложную  информацию?
Своих-то коллег бывших обмануть можно, не фокус, и Ксению вытащить  мож-
но, а вот дальшето что? Мазуркевич будет знать, что он, начальник службы
безопасности Владислав Стасов, вполне профессионально водит за нос  уго-
ловный розыск и укрывает убийц от правосудия. Завтра он с кем-нибудь по-
делится этой информацией, послезавтра она уйдет гулять по самой  широкой
общественности, а еще через два дня по его, Стасова, душу явятся  крутые
дяденьки с требованием, чтобы он шел работать на них. Пойти - влипнуть в
такой криминал, из которого уже не вывернешься, сядешь  в  ближайшие  же
полгода, а то и не просто сядешь, а под "вышак" подлетишь.  Не  пойти  -
проживешь максимум часа два, ну три от  силы.  Нет,  выходит,  Каменская
все-таки права, надо с ней дружить и искать убийцу Алины,  кто  бы  этим
убийцей ни оказался. Лучше уж остаться без работы, но живым, чем с рабо-
той, но покойником.
   - Я расскажу тебе, почему я не люблю Борю Рудина и не хочу у него ра-
ботать. И еще я расскажу тебе о том, как меня вызвал сегодня  Мазуркевич
и просил проверить алиби его жены Ксении...

   АЛИНА ВАЗНИС ЗА ПЯТЬ ЛЕТ ДО СМЕРТИ

   "Леонид Сергеевич! Вы, наверное, хорошо знаете  сюжет  "Трубадура"  и
музыку, но никогда не слушали эту оперу на русском языке. Потому что ес-
ли бы слушали, то обратили  бы  внимание  на  слова  Азучены  в  финале.
Собственно, этими словами заканчивается вся опера. Глядя  из  окна,  как
казнят ее приемного  сына  Манрико,  она  восклицает:  "Отомщена  родная
мать!" И эти слова переворачивают все представление об образе старой цы-
ганки.
   Что есть Азучена? Цыганка из табора. Когда-то, много  лет  назад,  ее
мать схватили в замке графа ди Луна и сожгли на костре  по  обвинению  в
колдовстве. За что? За то, что ее застали возле постели одного из  сыно-
вей графа, и ребенок после этого стал чахнуть и болеть. Можем ли мы счи-
тать, что мать Азучены ни в чем не виновна? Точно ли мы можем быть  уве-
рены, что болезнь ребенка носила случайный характер и не была  спровоци-
рована злонамеренными действиями цыганки? Ведь если она не хотела ничего
плохого, зачем пробралась в замок, зачем стояла возле кроватки младенца?
Я склонна все-таки считать, что мать Азучены была виновна, может быть, в
отравлении, может быть, в каком-то экстрасенсорном воздействии,  но  бе-
зусловно виновна. И наказана вполне заслуженно, хотя и неоправданно жес-
токо.
   Что происходит дальше? Азучена, желая  отомстить  за  смерть  матери,
пробирается в замок графа и похищает одного из его сыновей,  совсем  ма-
ленького. Похищает для того, чтобы сжечь на костре в отместку за  смерть
матери. Убить младенца? Невинное дитя? Даже и  в  отместку,  но,  Леонид
Сергеевич, согласитесь, это все-таки не по-христиански. Это против Бога.
И горящую праведным гневом Азучену это никак не украшает и не оправдыва-
ет.
   Далее. Азучена, сама недавно ставшая матерью (что, кстати,  подчерки-
вает ее абсолютную жестокость - иметь на руках ребенка и не пожалеть чу-
жого малыша), приносит похищенное дитя к костру, на котором  только  что
казнили ее мать, чтобы его сжечь. Но будучи в сильном волнении,  бросает
в огонь собственного сына вместо сына ненавистного графа ди Луна. И пос-
ле этого, отплакав и отрыдав свое, берет похищенного младенца и начинает
растить его как собственного ребенка. Почему, спрашивается? Если  уж  ты
так сильно ненавидишь графа, так брось его сына в лесу, пусть его  волки
съедят. Или сожги в том же костре, благо он еще, наверное,  не  догорел.
Но нет, Азучена испытывает жалость к ребенку и, по-видимому,  раскаяние.
Только что лишившись собственного сына, она понимает весь ужас того, что
собиралась натворить с графом, а сделала в результате с самой собой. Ло-
гично было бы после этого вернуть ребенка в замок,  чтобы  не  причинять
графу страдания, которые только что испытала она сама. Но она и этого не
делает! Стало быть, не жалость и не сострадание руководили ею в тот  мо-
мент. Тогда что же?
   Мне представляется, что Азучена оставила маленького графа  у  себя  с
одной-единственной целью - заполнить внезапно образовавшуюся пустоту.  С
момента рождения собственного ребенка все ее существо приготовилось жить
в режиме заботы, опеки, нежности, безграничной любви  к  крошечному  су-
ществу. Механизм запущен, и вдруг оказывается, что  он  должен  работать
вхолостую. Душа, подобно железам, вырабатывает  вещество,  состоящее  из
нежности, любви, стремления защитить, и вещество это  предназначено  для
того, чтобы окутывать ребенка. А ребенка нет. И  оно  разъедает  душу  и
уничтожает ее, оставляя страшные язвы. Азучена  производит  механическую
подмену объекта. Раз нет больше своего ребенка - возьмем  чужого.  Какая
разница? Лишь бы с ума не сойти.
   Она забирает малыша в табор, дает ему имя Манрико, и он растет  среди
цыган, ни о чем не подозревая. Что же происходило с Азученой все эти го-
ды? Привязалась ли она к Манрико, привыкла ли считать его своим сыном? И
да, и нет. Да, потому что переживает за его  судьбу  и  помогает  в  его
борьбе, насколько это вообще в ее силах. И нет, потому что,  даже  теряя
его, даже видя, как его лишают жизни, она помнит о мести за свою сожжен-
ную на костре мать. И не рвет на себе волосы, а торжествует и  потрясает
морщинистыми старческими руками. И мне кажется, Леонид Сергеевич, что на
протяжении всей оперы в Азучене происходит постоянная внутренняя  борьба
между привязанностью к юноше, которого она вырастила, и неотмщенной оби-
дой за мать.
   Можем ли мы считать, что с годами Азучена сделалась мудрее и все реже
вспоминала о мести? Вряд ли. Если бы она сделалась мудрее, она бы  поду-
мала в первую очередь о том, что мать ее была наказана  справедливо,  и,
стало быть, вопрос о мести вообще неправомерен. Поскольку она этого  так
и не поняла до самой старости, можно считать, что жажда мести  с  годами
не стала менее острой. Отношение же к Манрико, напротив, с годами должно
было становиться все более мягким, ведь даже  между  врагами  происходит
притирание и привыкание, если они много лет живут вместе. А  они  отнюдь
не были врагами. И чем дальше, тем больше раздирало ее душу это страшное
противоречие между стремлением отомстить за мать и любовью  к  приемному
сыну. Наверное, самый пик этой душевной борьбы как раз и пришелся на  те
события, о которых повествует опера. Манрико ведет свою борьбу со  стар-
шим сыном графа ди Луна, то есть со своим родным братом, о чем,  естест-
венно, и не подозревает. Но Азучена-то знает, прекрасно знает, что  Ман-
рико поднял руку на родного брата, что, между прочим, тоже  противоречит
Божескому канону. И взирает старая цыганка на это безобразие вполне рав-
нодушно, ее совершенно не пугает тот факт, что Манрико по неведению пос-
тупает, мягко говоря, не совсем правильно. Она, поощряя  войну,  которую
ведет Манрико со своим родным братом, косвенно мстит семье ди Луна,  ра-
дуясь их поражениям и потерям. Более того, она поощряет Манрико и в  его
любви к Леоноре, на которой хочет жениться сам его старший брат. Чего же
Азучена желает для Леоноры, между прочим, герцогини, согласно  либретто,
девушки из семьи хоть и обедневшей, но дворянской? Жизни в кочевом табо-
ре? Леонора не пара ее приемному сыну, это очевидно, более того, она бу-
дет чужой в таборе, и это вызовет недовольство остальных цыган. Но это -
пусть. Лишь бы еще одна потеря в стане ди Луна, лишь бы и в этом ему до-
садить. Нет, мысль о возмездии старую цыганку Азучену отнюдь не  покину-
ла, теперь в этом можно уже не сомневаться.
   Еще один момент. По ходу действия Азучена имеет возможность  общаться
с графом, братом Манрико. Разве воспользовалась она возможностью остано-
вить братоубийство, открыв ему глаза на происхождение его заклятого вра-
га? Нет. Она дождалась, пока Манрико казнят, и только после  этого  зло-
радно сообщает графу: "Видишь, что ты наделал? То брат твой родной!" Вот
он, момент ее наивысшего торжества.
   И последнее. Когда Азучена попадает в плен к графу ди Луна,  один  из
его военных командиров, Феррандо, опознает в ней  дочь  старой  цыганки,
двадцать лет назад сожженной на костре. Опознает  спустя  двадцать  лет!
Вам это ни о чем не говорит, Леонид Сергеевич? Я  специально  посмотрела
несколько постановок "Трубадура" и в оперных театрах,  и  в  записях,  и
всюду Азучена - морщинистая патлатая старуха. А сколько же ей лет на са-
мом деле? Самое большее - пятьдесят, но на самом деле наверняка  меньше,
едва-едва сорок. Это во-первых. Во-вторых, если Феррандо узнал ее спустя
двадцать лет, стало быть, она не так уж  сильно  изменилась,  во  всяком
случае, совершенно точно, она не превратилась из молодой цветущей женщи-
ны, только что родившей своего первого  ребенка,  в  ужасную  костлявую,
горбатую старуху. Иначе никакой Феррандо не смог бы ее узнать, вспомнить
ее лицо через двадцать лет.
   Подводя итог всему, что я здесь написала,  хочу  сказать:  Азучена  -
персонаж безусловно отрицательный, исходя из логики ее поступков, но ав-
тор оперы ей явно симпатизирует, это недвусмысленно следует из музыки. И
я, если вы мне позволите, буду играть именно эту  двойственность,  неод-
нозначность ее образа. Внешность же Азучены  должна  соответствовать  ее
реальному возрасту, это яркая сильная женщина, еще не  утратившая  своей
красоты... "


   Глава 3
   КОРОТКОЕ

   Пока Анастасия Каменская прорабатывала "женские" линии, пытаясь уста-
новить, почему же покойную Алину Вазнис так люто ненавидели  вышедшая  в
тираж актриса Зоя Семенцова и жена президента "Сириуса" Ксения Мазурке -
вич, Юрий Коротков занимался неким Николаем  Харитоновым,  работавшим  в
киноконцерне администратором.
   Харитонов был типичным неудачником, одним из тех, кому  категорически
противопоказано заниматься бизнесом и кто, тем не менее, упорно стремит-
ся сделать "быстрые" деньги, вложив рубль и через два дня "наварив"  ты-
сячу. Все его проекты проваливались один за другим, но он настойчиво, не
успев вылезти из предыдущего долга, втягивался  в  следующий.  В  январе
1995 года он попросил в долг у Алины три тысячи долларов на четыре меся-
ца под пятнадцать процентов в месяц - именно столько  платил  Алине  тот
банк, где она держала свои сбережения. Четыре месяца истекли 15 мая,  но
Харитонов деньги не отдал. Более того, он начал вроде бы  даже  избегать
Алину.
   Все лето Алина провела в экспедициях, снимаясь в новом фильме  Андрея
Смулова "Безумие", действие которого в большей своей части проходило  на
морском побережье. 15 сентября, по истечении  еще  четырех  месяцев,  ее
терпение лопнуло и она потребовала вернуть всю сумму вместе с  процента-
ми, что в итоге составило уже не три, а шесть тысяч  шестьсот  долларов.
Для Харитонова это оказалось неприятной неожиданностью.  Он  знал  Алину
давно и прекрасно представлял себе перспективы: Алина никогда ни  с  кем
не выясняла отношений, не умела требовать и настаивать, и он очень наде-
ялся, что она будет терпеливо ждать, пока он соберется вернуть  долг,  и
не станет хватать его за горло. Не такова, однако, оказалась Алина  Ваз-
нис. Правда, она не собралась с духом поговорить с Харитоновым сама,  но
зато подослала к нему своего любовника Смулова, который и передал ему  в
самых недвусмысленных выражениях, что пора и честь знать и  деньги  вер-
нуть немедленно. Такого поворота бедняга Харитонов не ожидал.
   - И что же вы сделали после звонка Смулова? - спросил Коротков, кото-
рому этот Харитонов с каждой минутой делался все более противен.
   - Ну что, что... Кинулся по знакомым деньги собирать.
   - Собрали?
   - Собрал, - с тяжким вздохом подтвердил Харитонов. - Куда ж я денусь.
С Алиной я бы, может, еще договорился бы, но с Андреем Львовичем  связы-
ваться - себе дороже.
   - И потом что?
   - Отвез Алине. Рассчитался подчистую.
   - Когда это было? В котором часу?
   - Вечером уже, часов, наверное, в десять.
   - Вы уверены?
   - В чем? Что вечер был?
   - И что вечер уже был, и что деньги отдали. Уверены?
   - Конечно, я же не сумасшедший.
   - Беда в том, Николай Степанович, что в квартире Вазнис этих денег не
оказалось.
   - Как это? Как это не оказалось, когда я сам лично ей привез всю сум-
му? Может, она их сразу в банк снесла?
   - В десять вечера? Побойтесь Бога, Николай Степанович. Неладно у  нас
с вами получается. Либо деньги взял убийца, либо вы их вообще не отдава-
ли. Алина-то Валдисовна теперь уж не подтвердит, привозили вы ей  деньги
или нет. Есть и третий вариант: вы же ее и убили, чтобы  долг  не  отда-
вать. Конечно, это уж крайний случай, и верить в такой  поворот  мне  не
хочется, поэтому наша с вами задача -  установить,  кто  видел,  что  вы
действительно приходили к Вазнис около десяти вечера и что после  вашего
ухода она была еще жива. И желательно найти человека, которому она  ска-
зала, что, мол, Коля приходил Харитонов, деньги наконец-то все полностью
вернул.
   Этот прием часто помогал Юре Короткову. Не таить  от  человека  своих
подозрений, говорить ему все начистоту, сокрушаться и предлагать  помочь
в сборе оправдывающих подозреваемого сведений. Если  человек  невиновен,
то он сам выполнит за сыщиков львиную долю работы, а уж если виновен, то
все равно проколется, и чем активнее будет действовать, тем быстрее сде-
лает ложный шаг и разоблачит сам себя.
   - Да вы что? - неподдельно испугался Харитонов. - Вы думаете, что это
я Алину?..
   - Мне не хочется так думать, Николай Степанович, - с притворной  мяг-
костью отозвался Коротков. - Но обстоятельства - сами видите. Не в  вашу
пользу, одним словом. Если бы деньги нашлись в квартире у Вазнис, так  и
вопрос бы не возник. Где же они? Давайте уж вместе попробуем снять с вас
подозрение. Припомните, кто видел вас возле ее дома  или  квартиры?  Кто
может подтвердить, что вы к ней приходили? Начнем хотя бы с этого...
   Харитонов мучительно напрягал память, потел, нервничал, но так ничего
и не вспомнил. Зато он назвал полный перечень людей, у которых "перехва-
тывал" суммы в тот день с обещанием вернуть  в  самое  ближайшее  время.
Расставшись с Харитоновым, Коротков разыскал этих людей, всего  их  было
четверо, и выяснил два обстоятельства. Во-первых,  вся  требуемая  сумма
была собрана в интервале от часу дня до пяти часов вечера. И  во-вторых,
всем своим кредиторам Харитонов обещал вернуть деньги в течение  недели.
И эти два обстоятельства майору Короткову очень не понравились.  Почему,
если все деньги были собраны уже к пяти часам, Николай Степанович  повез
их Алине только в десять вечера? Чего он ждал? Почему тянул? И  с  каких
это таких доходов собирался он возвращать деньги в течение ближайшей не-
дели? Если у него маячили крупные поступления, он мог бы договориться  с
той же Алиной, клятвенно пообещав вернуть весь долг через  неделю  и  не
ввязываясь в мороку со срочным сбором шести с половиной тысяч  долларов.
Почему же он этого не сделал?
   Как сказала бы его коллега Настя Каменская, ответов может быть только
два. Или он уже в тот момент рассчитывал принести деньги  Вазнис  (пусть
пересчитает и успокоится), убить ее и деньги снова положить в свой  кар-
ман. Или есть некое обстоятельство, в силу  которого  он  и  не  пытался
объясниться ни с Алиной, ни со Смуловым. Что же это может быть за обсто-
ятельство?
   Коротков решил, что, пожалуй, озадачит этим Каменскую, а  сам  поедет
наконец к режиссеру Андрею Львовичу Смулову. Вчера, в  субботу,  погово-
рить с ним толком не удалось - он был совершенно раздавлен  случившимся,
плохо понимал смысл задаваемых вопросов и отвечал невпопад. Сегодня, на-
верное, уже можно попытаться получить от него какие-нибудь сведения.
   Короткову достаточно было одного взгляда на режиссера Смулова,  чтобы
понять, что такое настоящее, неприкрытое страдание. Сорокалетний  Андрей
Смулов был настолько красив, что неизменно должен  был  вызывать  жгучую
неприязнь у представителей мужского пола, но в это же самое время он вы-
зывал не менее жгучее сочувствие. Ему было больно  и  тяжело,  это  было
видно невооруженным глазом.
   Жил Смулов в большой  удобной  квартире,  обстановка  которой  свиде-
тельствовала о его гостеприимстве. Мягкие кресла, диванчики, низкие сто-
лики в огромной гостиной были, несомненно, предназначены для одновремен-
ного приема большого количества людей. Вообще квартира была обставлена и
отделана со вкусом и любовью, и было понятно, что хозяин ею гордится.
   Смулову удалось взять себя в руки, и к приходу Короткова он  уже  мог
вполне внятно и последовательно отвечать на вопросы. Он усадил оператив-
ника в удобное кресло в своей нарядной гостиной, принес чай и пепельницы
- отдельно себе и гостю.
   - Начнем, Юрий Викторович, - сказал он, стараясь говорить ровным  го-
лосом. - Спрашивайте.
   Обо всем, что касалось непосредственно утра 16 сентября и обнаружения
трупа Алины Вазнис, Смулов был допрошен еще вчера дежурным следователем,
выезжавшим на место происшествия. Сегодня перед Коротковым стояла другая
задача - узнать как можно больше об Алине Вазнис. Ведь помощник режиссе-
ра Елена Альбикова совершенно определенно заявила вчера, что Андрей Сму-
лов был самым близким Алине человеком, и лучше  него  покойную  не  знал
никто.
   - Да, я знал ее лучше других, - кивнул Смулов. - Но вы не должны обо-
льщаться, Юрий Викторович, даже я не знал ее до конца. Алина была  неве-
роятно "закрытой". И очень ранимой. Мы были вместе  четыре  года,  и  на
протяжении всех этих четырех лет я постоянно наталкивался на  мысль,  на
ощущение, что я, оказывается, совсем ее не знаю.
   - Если можно, поконкретнее, пожалуйста, - попросил Коротков.  -  И  с
самого начала.
   - С самого начала... Что ж, можно и с самого начала. Я "нашел"  Алину
в нашей музыкальной студии, у Лени Дегтяря. И влюбился. Сразу,  в  одно-
часье, влюбился так, что дыхание останавливалось. Вы понимаете?  А  сни-
мать ее я начал уже потом, тут все банально. Редкий режиссер не  снимает
своих любовниц, если они актрисы, конечно.  Причем  степень  одаренности
актрисы никакой роли не играет, если любовница  -  снимают  обязательно.
Некоторые ухитряются снимать даже тех своих баб, которые вообще актриса-
ми никогда не были. Правда, я видел, что у Алины есть талант,  это  было
бесспорно. Но как-то все было... Смазано, что ли. Словно берешь  кассету
с записью великой музыки, вставляешь в магнитофон, нажимаешь кнопку -  а
оттуда раздается что-то маловразумительное. То ли шумы какие-то  мешают,
то ли скорость не тянет, но впечатление совсем не то. Но я  очень  любил
Алину, поэтому все равно ее снимал и постоянно пытался добиться  от  нее
полной отдачи. Было очевидно, что она недорабатывает на  съемочной  пло-
щадке, ей что-то мешает работать в полную мощность, хотя  она  старается
изо всех сил. Вы не поверите, но у меня ушло два года на то,  чтобы  она
перестала от меня "закрываться". И тогда у нас все  получилось.  Я  снял
"Извечный страх", в котором Алина сыграла главную роль. И  как  сыграла!
Все поняли, что перед ними актриса с большим будущим.  Великая  актриса.
Настоящая. Я гордился ею, я понимал, что тут есть и моя доля успеха... Я
тут же взялся за следующий фильм, он называется "Безумие", и вы не пове-
рите, но Алина стала играть еще лучше. Она была невероятна!  Неподражае-
ма! Последний эпизод, который мы снимали на натуре, получился  шедевром,
все говорили, что эти кадры войдут в мировую летопись кинематографа. Нам
оставалось совсем чуть-чуть, чтобы закончить фильм... И вот... Алины нет
больше. Вы понимаете? Я без нее - ничто. Скажу вам откровенно, до встре-
чи с ней я уже почти стал "режиссером одного фильма". Так  называют  ре-
жиссеров, которые делают очень хороший первый фильм, а дальше  все  идет
хуже и хуже, слабее и сла