Ваши позиции правомерны, но непримиримы, поэтому что?
     - Что? - послушно повторила вслед за ним Ира.
     - Надо искать компромисс, а не требовать, чтобы один из вас полностью разделил и принял мнение другого.
     Короткой сидел набычившись, а Настя, Селуянов и Валя тихонько давились от хохота, глядя на Чистякова и Ирочку. Она сидела за столом, сложив перед собой руки и завороженно глядя на вещающего Лешу, а тот, высоченный, с всклокоченными волосами, в очках - типичный безумный профессор из комиксов, - ходил взад-вперед, заложив руки за спину, и читал молодой актрисе лекцию о принципах построения взаимоотношений в коллективе, состоящем из двух человек. Глаза его смеялись, но голос был размеренным и даже слегка суровым.
     - Ты имеешь право на любые желания, но не имеешь права требовать, чтобы другие люди исполняли их в полном объеме...
     Селуянов ткнул Настю локтем в бок.
     - Слушай, как ты с ним живешь? - прошептал он ей на ухо. - Он же тебя угнетает, как дон Леонсио рабыню Изауру Только рабыню угнетали силой, а Лешка - своей правильностью.
     Настя прыснула и закрыла рот ладонью. Чистяков неодобрительно посмотрел на нее:
     - Каменская, покиньте аудиторию, вы мешаете своим товарищам слушать лекцию.
     - Леша, а ты когда в Стэнфорде лекции читал, тоже студентов выгонял за болтовня? - спросила Валентина, сделав невинные глазки.
     - Там студенты не болтают, там обучение платное, не интересно - не плати и не ходи на лекции, - пояснил Чистяков. - Но если уж пришел, то слушает внимательно, чтобы за свои денежки получить максимум знаний. Все, теоретическое занятие окончено, переходим к практической части. Кто хочет высказаться в свете изложенной теории?
     Высказаться первым захотел Коля Селуянов, которого хлебом не корми - дай посмеяться. Ему удалось пошутить так удачно, что даже мрачный Коротков заулыбался. Отхохотав, собравшиеся перешли на серьезный тон, дружно встав на сторону коллеги: надо уважать его мужское достоинство, и Ирине следует пойти ему навстречу. Ира грустнела на глазах, и тут Коротков, глядя на ее печальное личико, сделал шаг ей навстречу:
     - Ладно, если ты так хочешь, то пусть будет не четыре тысячи, а пять. Так и быть.
     - А на шесть не сговоримся? - тут же воспряла Ира.
     - Ребята, вы не с того начали, - Лешка снова взял бразды правления в свои руки. - Сначала надо составить список приглашенных, потом обсудить его, почистить, сократить, потом прикинуть, сколько будет стоить ресторан для такого количества людей, и только потом обсуждать необходимость и возможность дополнительных расходов Мы сейчас начнем считать, и окажется, что четырех тысяч хватит за глаза, тогда и спорить не о чем. Или окажется, что даже с минимальным количеством приглашенных вам потребуется больше четырех тысяч, тогда придется либо увеличивать смету, либо вообще отказаться от ресторана Сперва решаются принципиальные вопросы, а уже потом финансовые, а не наоборот. Пусть каждый возьмет бумагу и ручку и напишет свои предложения по гостям. Людей, которые окажутся во всех списках, будем считать безусловно приглашенными, а всех остальных обсудим.
     В комнате воцарилась тишина, шесть человек склонились над листками бумаги Насте показалось, что тишина эта какая-то неполная, несовершенная, что-то мешало, какой-то назойливый и неуместный звук.
     - Ася, - Чистяков поднял голову и прислушался, - по-моему, твой мобильник жужжит. Он у тебя где?
     - В сумке.
     Настя вскочила и выбежала в прихожую. На мониторе высветился номер, с которого звонят. Номер был незнакомым Кто бы это мог быть?
     - Анастасия Павловна?
     Голос показался смутно знакомым.
     - Это Славчикова Вы меня помните?
     - Да, конечно, - рассеянно ответила Настя, сожалея о том, что ответила на звонок. Они важным делом занимаются, Короткова женят, а Катерина сейчас начнет рассказывать, как плохо ей помогает Стасов, и просить, чтобы Настя взялась за дело сама. - Я вас слушаю.
     - Анастасия Павловна.., у нас.., несчастье. Я не знаю, что делать... Глафира Митрофановна...
     - Это домработница Богданова? - вспомнила Настя. - И что с ней на этот раз?
     - Ее убили.
     Настя все еще никак не могла вернуться в статус подполковника милиции с Петровки, сейчас она была обыкновенной женщиной, мужней женой, окруженной друзьями и решающей такой интересный вопрос, как свадьба коллеги. Поэтому следующие ее слова были словами не оперативника, а самой обыкновенной женщины.
     - Как убили? Когда?
     - Только что.
     - Где?
     - Здесь.
     - Где - здесь?
     - У Глеба Борисовича. Анастасия Павловна.., что делать-то?!
     Последние слова Екатерина Сергеевна почти выкрикнула, и было в этом крике столько отчаяния и страха, что подполковник милиции тут же вернулся на положенное место.
     - Вы в милицию звонили?
     - Нет. Я сразу вам... Глебу Борисовичу плохо... Вася "Скорую" вызвал, а я вам звоню...
     - Адрес диктуйте.
     Настя быстро прошла в комнату и на листке, на котором только что с удовольствием писала имена приятных ей людей, записала адрес.
     - Никуда пока не звоните, я сама все сделаю. И отойдите подальше от тела, не топчитесь рядом и тело не трогайте. Вы абсолютно уверены, что она уже.., не живая?
     Первую помощь оказывали?
     - Ее убили, - тупо повторила Славчикова.
     - Тогда делайте, как я сказала. И держите меня в курсе.
     Ирина смотрела на Настю с ужасом. Она привыкла к тому, что Короткову могли позвонить и сообщить об убийстве в любой момент, но ей казалось невозможным что-либо подобное, когда они не просто в гостях, а еще и свадьбу обсуждают. Свадьба - и чья-то смерть. Нет, невозможно.
     - Юра, звони быстро дежурному, пусть высылает группу, вот адрес. И мы сейчас подъедем туда.
     - Какой округ? - спросил Селуянов.
     - Центральный.
     - Слава богу, не мой.
     - Аська, ты хорошо подумала? - подал голос Коротков, держа телефонную трубку в руках. - Может, не надо? Пусть местные занимаются. А то наши приедут, потом на них же и повесят. Точнее, на нас. А еще точнее - на тебя лично. Тебе это надо?
     - Юра, я уже в теме. Звони, пожалуйста, а я тебе по дороге все объясню.
     Коротков вздохнул и начал набирать номер дежурного по городу Настя схватила брюки и свитер и побежала в ванную переодеваться.
     - Коль! - крикнула она через дверь. - Ты прикинь пока, как быстрее добраться.
     - Куда?
     - Сретенский бульвар.
     - Какая сторона Бульварного кольца, внутренняя или внешняя?
     - Ой, я этого не понимаю. Дом шесть.
     - Ни фига себе! - присвистнул Селуянов. - Знатный домишко. Там в свое время Крупская с Цурюпой заседали, во времена Наркомпроса. Ребята, я с вами поеду.
     - Зачем?
     - Всю жизнь мечтал в этом доме побывать, но не везло. То ли там преступления не совершались, то ли меня на них не посылали.
     Настя выскочила из ванной и заметалась по кухне.
     - Леш, где мой блокнот?
     - Не видел.
     - Ну, Леш, он вчера здесь лежал, на холодильнике, рядом с дедком. А теперь дедок есть, а блокнота нет.
     - Ты из него странички вырывала, чтобы мы списки составляли, - напомнил Чистяков.
     - Правильно. - Она сунула фигурку дедка в сумку, зашла в комнату и обнаружила свой блокнот на самом видном месте. - Какой ты умный, это что-то! Юра, ты дозвонился?
     - Слушай, не командуй, а? - попросил Коротков. - И без твоих команд трудностей в жизни достаточно.
     - Не груби. Давай одевайся, и вперед. Ириша, извини.
     Так получилось.
     - Ничего, - обреченно пробормотала Ирина. - Я понимаю. Юра, а мне что делать? Ты же машину возьмешь. А мне домой ехать или как?
     Коротков растерянно оглянулся на Настю. В самом деле, уехать на Иркиной машине означало заставить невесту возвращаться на другой конец города на городском транспорте. Но если оставить машину ей, то на чем добираться? На машине Чистякова? Чтобы уговорить Настю сесть за руль, нужны были не дай бог какие обстоятельства, а никому, кроме жены, Чистяков свой автомобиль не доверит, проверено многократно. Ах да, Селуянов что-то такое говорил...
     - Коляныч, ты серьезно говорил насчет того, что с нами поедешь?
     - Абсолютно. Возьмете?
     - Тогда ты нас и отвезешь.
     - А я? - тут же подала голос Валентина.
     - Слушайте, вы меня совсем заморочили своими транспортными средствами! - разозлилась Настя, резким движением застегивая "молнию" на куртке. - Буржуи несчастные, разучились на метро ездить. Ириша, отвезешь Валю?
     - Конечно, - откликнулась Ирина.
     Чистяков подошел к жене, обнял легонько, потерся подбородком о ее макушку.
     - Асенька, поезжай и ни о чем не беспокойся, мы тут с девушками сами разберемся, кого куда везти.
     Коля Селуянов знал Москву так, что мог проехать по ней с закрытыми глазами. Город, в котором он родился и прожил всю жизнь, был его главной, давней и непреходящей любовью, он помнил не только расположение улиц, переулков, проездов и дорожных знаков, но и историю многих зданий.
     - Этот дом строило страховое общество "Россия", строительство закончилось в тысяча девятьсот втором году, - увлеченно рассказывал он, гоня машину по Щелковскому шоссе в сторону Садового кольца. - В нем была собственная электростанция и восемь паровых котлов для горячего водоснабжения и отопления. Сто лет назад! Вы можете себе представить?
     - Не могу, - буркнул Юра. - У них, наверное, воду не отключали каждый год на два месяца, как у нас.
     - А водой дом снабжался из артезианского колодца, а не из городской системы, - продолжал Селуянов.
     - Ага, и хлорки и ржавчины не было, как сейчас.
     Ирка через день ванну надраивает, от воды стенки уже оранжевые.
     - Коротков, перестань бухтеть, - попросила Настя. - Да, признаю, я испортила тебе выходной...
     - Первый за два месяца, - вставил он.
     - Ну и что, ты меня теперь будешь ненавидеть за это всю оставшуюся жизнь? Я же не считаю, сколько выходных ты мне испортил, когда передал на контроль дело Щеткиной. Хотя мог бы передать любому другому сотруднику.
     - Ребята, кончайте цапаться, а? - попросил Селуянов. - Лучше послушайте. В этом доме жил один очень известный доктор, Савва Никитич Богданов. Он знаете чем прославился? Мастерски штопал разбившихся жокеев. И все крупные ипподромные деятели, в особенности имевшие собственные конюшни, на руках его носили и пылинки сдували. А потом эстафету принял его сынок, Борис Саввич, и в этот дом сам Лаврентий Палыч Берия, случалось, захаживал, потому как большим был любителем бегов. Так что место, можно сказать, историческое.
     А уж сын Бориса Саввича вообще прославился на всю страну, он книжки писал про разных пламенных борцов, и все мы эти книжки в школьные годы читали. Серия "Факел", помните?
     - Не помню, - огрызнулся все еще дувшийся Короткой.
     - Ну, с тебя какой спрос, ты вообще за всю жизнь две с половиной книжки прочитал, из которых одна - букварь, а вторая - Уголовный кодекс. А ты-то, Настюха, неужели тоже не помнишь?
     - Помню, - усмехнулась Настя, - Везунчик ты, Коленька.
     - Это почему?
     - Да потому, что мы как раз к этому Богданову и едем. Так что осуществится твоя заветная мечта, и ты собственными ногами пройдешь по половицам, по которым ступала нога Берии.
     - Иди ты! - восхитился Селуянов. - Вот это удача.
     Погоди, а Богданов-то разве жив?
     - Да пока вроде жив, правда, полчаса назад к нему "Скорую" вызывали, но будем надеяться...
     - Я не в том смысле, - перебил ее Селуянов. - Я думал, он умер давно. Книжек новых лет пятнадцать не появляется. Ему уже лет до фига должно быть.
     - Нет, не до фига, гораздо меньше, - улыбнулась она. - Всего семьдесят два, если я не ошибаюсь. Совсем пацан.
     - Так это его хотели убить, но не убили?
     - Нет, Коля, убили его домработницу. Коротков, ты все еще злишься или уже можешь слушать?
     - Ладно, рассказывай, - смилостивился Юра. - Все равно уже едем.

***

     Из троих свидетелей двое мало на что были пригодны: Глеб Борисович благодаря усилиям врача "Скорой помощи" чувствовал себя уже прилично, но при малейшей попытке заговорить о случившемся снова хватался за лекарство; Екатерина Сергеевна впала в некое подобие ступора и отвечала на вопросы добросовестно, но бестолково. Только Василий сохранял самообладание и рассказывал относительно внятно.
     Отвечая по телефону на Настин вопрос о том, когда убили Глафиру Митрофановну, Славчикова ответила "только что", но оказалось, что на самом деле ее убили непонятно когда. Соавторы собрались на очередное совещание, в три часа, как обычно, пообедали, после чего продолжили литературные дебаты, а Глафира ушла на кухню мыть посуду. Около половины пятого Глеб Борисович позвал домработницу - он хотел чаю, но Глафира на его зов не пришла, тогда он попросил Василия пойти на кухню и передать ей просьбу хозяина. На кухне молодой человек и обнаружил тело старой женщины, задушенной кожаным мужским ремнем. Поднялся переполох, Глебу Борисовичу стало плохо, Василий вызвал врача, а Катерина между тем позвонила Каменской, так что слова "только что" относились не к смерти Глафиры, а к моменту обнаружения тела.
     Обедать закончили без четверти четыре, с тех пор Глафиру не видели, и можно полагать, что убили ее в промежутке между этим временем и половиной пятого.
     Убийца вошел через выходящую в кухню дверь черной лестницы, следов взлома наружным осмотром не обнаруживалось, то есть либо у него был ключ, либо Глафира сама открыла дверь. Зачем? С кем-то договорилась о встрече и ждала гостя? Или услышала за дверью подозрительную возню и выглянула посмотреть, что происходит?
     Селуянов, похмыкивая, ходил по квартире, заглядывал в комнаты, мерил шагами длину коридора. Коридор был длинный, метров двенадцать, и разделен посередине дверью. От входа до двери - гостевая часть квартиры: по одну сторону коридора - комната с камином, по другую - кабинет Богданова, просторная столовая с эркером и гардеробная, которая в былые времена выполняла функцию приемной деда и отца Богдановых. За дверью следовала "хозяйская" часть жилья: две спальни, ванная, туалет, кухня и маленькая комнатка для прислуги, в которой когда-то жила, а сейчас иногда оставалась ночевать Глафира Митрофановна.
     Василий вспомнил, что, когда пошел звать Глафиру, дверь между первой и второй частями коридора была закрыта, и дверь в кухню тоже притворена.
     - Коля, я пойду на кухню, закрою обе двери, а ты меня позови из кабинета, - попросила Настя.
     Она отправилась к месту убийства (слава богу, медики и эксперты работу закончили и тело унесли), машинально считая шаги от кресла, в котором во время встречи соавторов сидел Богданов. Получилось шестнадцать шагов до входа в кухню и двадцать два - до места, где лежал труп. Расстояние более чем достаточное, чтобы при двух закрытых дверях ничего не услышать: ни звука открываемой двери на черную лестницу, ни шума борьбы, ни стука падающего тела.
     - Страшно, да? - послышался у нее за спиной голос.
     Она вздрогнула и обернулась. Василий. Вошел следом и аккуратно прикрыл за собой дверь. Это Насте не понравилось.
     - Почему страшно? - дежурно спросила она, чтобы что-нибудь сказать и не выдать охватившего ее смятения.
     - Посуда грязная в раковине, а вот здесь, на полотенчике, чистая. Я воду выключил, а когда.., ну, вы понимаете.., вода текла из крана, наверное, баба Глаша как раз посуду мыла, а он... Хлеб в хлебницу не убран, масло на столе, а не в холодильнике. Словно она в разгар уборки на минутку вышла из кухни и сейчас вернется. А она не вернется.., никогда...
     Внезапно он заплакал, закрыв лицо руками, тихо и как-то очень по-детски. Издалека послышался голос Селуянова, он громко звал: "Каменская! Настя!" Слышно было не очень хорошо, все-таки двери добротные, толстые, а стены вдоль коридора сплошь увешаны картинами и фотографиями в рамках - какая уж тут акустика.
     - Не надо, Вася, - ласково сказала Настя, - теперь ничего не поделаешь. Остается надеяться на то, что она не успела по-настоящему испугаться и не очень мучилась. Она хорошо к вам относилась?
     Он молча кивнул, вытер глаза и посмотрел на нее.
     Глаза были мокрыми и несчастными, но одновременно в них стояли вызов и неприязнь. "Ему неприятно, что расплакался при посторонней женщине", - поняла Настя.
     - Баба Глаша? Да, хорошо. Вообще-то она, кроме своего Глебушки, никого не жаловала, он для нее светом в окошке был. Семьдесят лет вместе. Но ко мне она относилась действительно хорошо.
     - А к Екатерине Сергеевне?
     Настя спрашивала просто так, она понимала, что к расследованию убийства это не имеет никакого отношения. Какими бы ни были взаимные чувства писателей и старой домработницы, никто из них ее не убивал, они все время были на глазах друг у друга. Если только не убили ее все втроем. Но это бывает у Агаты Кристи, а не в сегодняшней московской жизни.
     - О, Катерину она не любила и даже не скрывала этого. Правда, баба Глаша всегда с ней вежливо обращалась, обходительно, но кого это могло обмануть?
     - Почему? Чем Екатерина Сергеевна ей не угодила?
     - Понятия не имею. А чем я ей угодил? Тоже неизвестно.
     - Василий, вы падать умеете?
     - Падать? - удивился он. - В каком смысле?
     - В самом прямом. Как спортсмены падают или каскадеры. Вы можете упасть на пол, рухнуть?
     - Могу. Но больно будет.
     - Я понимаю, - Настя подавила неуместную улыбку. - Если бы было не больно, я бы сама упала.
     - Вы хотите, чтобы я упал, как баба Глаша?
     - Хочу. Если можно, - добавила она.
     Василий упал, надо заметить, довольно ловко. Полежал несколько секунд, поднялся, вопросительно взглянул на Настю.
     - Хватит? Или еще?
     - Еще. Если не трудно, подойдите к двери на черную лестницу, потом от двери быстро пройдите сюда и упадите. Сможете?
     - Чего ж не смочь? - пожал он плечами.
     Тут Настя сообразила, что у Василия на ногах тапки, а ведь убийца вряд ли был в тапочках или босиком, он скорее всего был в ботинках.
     - Погодите, Василий, - остановила она его. - Вы не могли бы надеть ботинки?
     Василий ушел в прихожую за ботинками. Когда вернулся, лицо его снова было напряженным, и он старался не встречаться с Настей глазами.
     - Баба Глаша.., она не разрешала в уличной обуви.., а теперь, значит, можно... Теперь ее нет, и все можно...
     "Господи, какой же он нежный, - подумала она с неожиданным сочувствием. - Послушать Катерину, так он строит из себя крутого супермена, а на самом деле он совсем ребенок. Его слишком рано оторвали от родителей, и он привязался к старухе, которая выбрала его в любимчики. Баловала, наверное, кусочек послаще старалась подсунуть, Васенькой называла. И теперь он горюет, как будто потерял бабушку".
     - Ну что, идти и падать?
     - Идите и падайте, - кивнула она. - Да, чуть не забыла, еще дверь на лестницу откройте, потом закройте, потом идите и падайте. Только идите быстро, напористо.
     - Да понял я, понял.
     Он проделал все, что просила Настя, потом, также по ее просьбе, поднялся с пола, сделал несколько быстрых шагов к двери, открыл, вышел на лестницу.
     Вдвоем они вернулись в кабинет. Следователь и два оперативника, приехавшие с Петровки, в комнате с эркером пытались разговаривать с Богдановым и Катериной, а в кабинете сидели Коротков и Селуянов.
     - Ну что? Слышали что-нибудь? - спросила Настя.
     - Ничего. Но мы не прислушивались, мы разговаривали, - ответил Селуянов.
     - Так мы тоже разговаривали, - встрял Василий. - И тоже специально не прислушивались.
     - А я тебя звал, как ты просила, - доложил Коля.
     - Громко кричал? - поинтересовалась она.
     - В рамках разумного. Не вопил, конечно, но громко звал. А ты не слышала?
     - Слышала.
     Значит, если бы Глафира Митрофановна громко вопила и звала на помощь, ее скорее всего услышали бы.
     Но она не кричала. Вероятно, нападение было таким внезапным, что она сумела только сделать несколько шагов назад, на большее ее не хватило От страха горло перехватило, и она не с