,  что
это я где-то маху дал и Мамонтова подставил. И при всем том я  не  пони-
маю, что это за лажа в статье про диктофонную запись. Наши  газеты,  ко-
нечно, черт знает что себе позволяют, но не до такой же степени! Все-та-
ки скандалы с непроверенной информацией были, и судебные процессы  были.
Не верю я, что в редакции пропустили материал  Баглюка,  не  убедившись,
что под ним есть фактологическая основа. Значит, какая-то  запись  была.
Может, Мамонтов мне из-за нее звонил?
   - Может. Слушай, сделай доброе дело, принеси водички, а? - Настя про-
тянула Короткову пустой графин. - Ваш мальчиковый туалет ближе.
   - Лентяйка, - проворчал он, беря графин. - За это нальешь мне  кофею,
и печеньица дашь, того, вкусного, которое у тебя вчера было.
   - Так то вчера, - рассмеялась Настя. - У меня его  уже  растащили.  Я
тебе конфету дам. Не торгуйся, иди.
   Через полчаса, когда они выпили по две чашки кофе и прикончили короб-
ку конфет, подаренную Насте кем-то на Рождество, заглянул Миша  Доценко.
Он, как и все остальные, должен  был  в  конце  дня  отчитываться  перед
Мельником о выполнении плана работы на день.
   - Иду на очередное свидание с Лазаревой, - сообщил он. - Мельник счи-
тает, что мы двигаемся в правильном направлении. Даже  похвалил  за  то,
что так быстро ее установили.
   - Он уже уверен, что мы вышли "в цвет"? - удивилась Настя.
   И было чему удивляться. Виктор Алексеевич Гордеев всегда  сомневался,
сомневался до самого конца, фактически до приговора  суда.  А  иногда  и
после него. Может быть, оттого, что проработал  в  розыске  раза  в  два
дольше, чем их новый начальник, и повидал на своем веку, соответственно,
раза в два больше ошибок, допущенных оперативниками и следователями. Ко-
лобок был ярым приверженцем отмены смертной казни. Каждый раз, когда  он
узнавал, что обнаружен истинный виновник преступления,  по  обвинению  в
котором уже кого-то посадили, а случалось, что и расстреляли,  он  терял
покой. "Представляю, каково сейчас сыщику, который  нашел  улики  против
этого невиновного, - говорил он. - Не дай Бог мне  или  кому-то  из  вас
оказаться на его месте. До самой смерти себе не простите, век будете му-
читься". Ну что ж, Барин моложе, более уверен в себе. Может, это и  неп-
лохо.
   - Какое Лазарева производит впечатление? - спросила она.
   - Сложное, - Доценко мягко улыбнулся. - Она очень  неглупая  девушка,
правда, малообразованная, но природный ум несомненно есть. И  в  общении
довольно приятная. Но нервы у нее не в порядке,  это  совершенно  точно.
Плохо владеет собой. И знаете... - он замялся, - она  действительно  ка-
кая-то романтичная. Я обратил внимание на то, как она одевается. То есть
теперь-то понятно, что она одевается в расчете на свидание со мной. Но в
первый день, когда я с ней только познакомился, она  никуда  вечером  не
собиралась, а выглядела на все сто. Такое впечатление, что она  двадцать
четыре часа в сутки ждет своего прекрасного принца. Очень ухоженная, хо-
леная, серьги в ушах, маникюр.
   - Да, маникюр, - задумчиво пробормотала Настя. - Маникюр нам никак не
подходит. С тех пор, как вы мне об этом в первый раз сказали, я все  го-
лову ломаю. Все пытаюсь что-то вспомнить... Есть! Вспомнила. -  Она  об-
легченно улыбнулась. - Надо же, два дня мучаюсь. Теперь вспомнила.  Я  в
какой-то газете читала рекламное объявление о том, что теперь  оказывают
новые виды косметических услуг, правда, дорогущие до помрачения  рассуд-
ка. При помощи специальных приборов быстро наращивают  волосы  и  ногти.
Мишенька, бегите к своей неуравновешенной девице, а я  постараюсь  найти
эту рекламу, посмотрю, где проделывают такие фокусы,  и  попробую  выяс-
нить, не числится ли Лазарева среди их клиенток. Если она  действительно
обращалась к ним после даты обнаружения последнего трупа, то можно  счи-
тать, что мы молодцы.
   Когда за Доценко закрылась дверь, Настя  посидела  минутку,  уставясь
невидящими глазами в окно, и негромко добавила:
   - А если окажется, что Лазарева к ним не обращалась, тогда  все  нап-
расно. Это не она. Знаешь, Юра, оказывается, наука может утешать. Я  тут
прочитала одну любопытную статью, правда, не знаю, насколько  достоверно
то, что в ней написано. Якобы существует связь между датой рождения  се-
рийного убийцы и датами совершения им преступлений. Серия преступлений -
это реализация некоторой программы, заданной от рождения. Программа, как
ты понимаешь, должна быть выполнена. Так природа задумала.  И  программа
эта защищена от внешних воздействий. Понимаешь, что это означает?
   - Ни черта не понимаю, - пожал плечами Коротков. - Больно мудрено.
   - Ничего не мудрено, ты просто соображать  ленишься.  Если  программа
защищена от внешних воздействий, то никто не может повлиять на серийного
убийцу. То есть его невозможно установить и найти, пока программа не бу-
дет выполнена полностью. Его невозможно испугать, убедить  или  еще  ка-
ким-то способом удержать от осуществления задуманного. Если мы не  ошиб-
лись с Лазаревой, то можно разрабатывать ее не торопясь, она уже  никого
больше не убьет.
   - Конечно, куда ей, - усмехнулся Юра, - с ней же Мишка целыми вечера-
ми гуляет и до дому провожает, пережидая типичное  для  убийцы  время  -
двадцать три часа.
   - Да нет же, не в этом дело. Она больше не будет убивать, потому  что
программа закончилась. Если бы программа еще действовала, мы бы Лазареву
не вычислили.
   - Да ну тебя, Аська, - рассердился Коротков. - Неужели ты  всерьез  в
эту муру веришь? Делать тебе нечего, мозги только засоряешь. Помоги луч-
ше план по Баглюку составить.
   - Угу, ты за один графин воды будешь теперь меня эксплуатировать  це-
лую неделю. Ладно, давай займемся планом.

   * * *

   В вагоне метро было относительно малолюдно, никто не дышал в  затылок
и не пихал в бок локтем, и Насте даже удалось сесть в уголке. Достав  из
сумки сборник научных статей в невзрачной бумажной  обложке,  она  снова
вернулась к той публикации, которая вызвала неприкрытый скепсис Коротко-
ва. На основе изучения серийных убийств ученые делали вывод о  том,  что
чем моложе преступник, тем  выше  частота  криминальных  эпизодов.  Семь
убийств за две недели. Вполне можно говорить о том, что маньяк достаточ-
но молод. И с этой точки зрения двадцатидевятилетняя Анна Лазарева  под-
ходит как нельзя лучше. Но есть и другая зависимость: чем  старше  прес-
тупник, тем в большем диапазоне варьируется возраст жертв. У семи потер-
певших разброс по возрасту большой, от двадцати семи  до  сорока  девяти
лет, и это некоторым образом ставит под сомнение выбор Лазаревой в каче-
стве подозреваемой, преступник должен быть постарше. Надо готовить  дру-
гие рабочие версии, если окажется, что с баскетболисткой  они  промахну-
лись. И одновременно найти возможность встретиться с теми, кто вел науч-
ные разработки по серийным убийствам. Может быть, они подскажут...
   - ...просьба освободить вагоны. Уважаемые пассажиры,  при  выходе  из
поезда не забывайте свои вещи. О вещах, оставленных другими пассажирами,
сообщайте дежурному по станции.
   Настя очнулась и выскочила из вагона. Напоминание о вещах,  оставлен-
ных другими пассажирами, показалось ей сегодня особенно зловещим.  Жизнь
давно перестала быть простой и понятной. Раньше  она  твердо  знала:  не
приводи в дом случайных знакомых и не ходи к ним в гости, не  вступай  в
сомнительные денежные отношения, не имей дела с пьяными, и  это  поможет
тебе уберечься от неприятностей. А теперь от правильного или, как  гово-
рят американцы, безопасного поведения мало что зависит. В метро или  на-
земном транспорте может взорваться бомба. При переходе улицы на  зеленый
свет тебя может сбить ошалевший от собственной крутизны пьяный или  наг-
лотавшийся таблеток идиот на иномарке. Конечно, маньяки были  всегда,  и
сто лет назад, и пятьсот, и защиты от них не было. Тем  они  и  страшны,
что их жертвой может оказаться кто угодно, как бы правильно и  "безопас-
но" себя человек ни вел. Но все-таки одно дело, когда только маньяки,  и
совсем другое, когда еще и бомбы, и лихачи, и террористы, взрывающие це-
лые дома и захватывающие больницы. Никогда не знаешь,  где  завтра  ока-
жешься и будешь ли жив к вечеру следующего дня. Ты боишься  планировать,
рассчитывать, и от этого теряешь ощущение перспективы собственной жизни.
Ты перестаешь видеть будущее и погружаешься с головой в настоящее,  ста-
раясь выжать из него все, что можно, потому что настоящее по крайней ме-
ре есть уже сейчас, а будущее еще неизвестно, будет ли.
   К вечеру внезапно потеплело, и, поднявшись из метро на  улицу,  Настя
оказалась по щиколотку в грязном месиве подтаявшего снега. Настроение, и
без того подавленное с тех пор, как ушел  Гордеев,  испортилось  оконча-
тельно, ей захотелось как можно скорее оказаться дома, и она сделала то,
что вообще-то делала крайне редко, только при совсем уж  особых  обстоя-
тельствах: поймала машину. Водитель оказался  разговорчивым  дядечкой  и
всю дорогу рта не закрывал, хорошо еще, что ответных реплик не требовал.
Настя с трудом вытерпела несколько минут этой пытки, сунула ему  десяти-
тысячную бумажку и с облегчением вышла из машины возле своего дома.
   Квартира была тихой и пустой, Лешка в Америке, никто ее не ждал.  Она
вяло побродила по комнате, решая, то ли поужинать, то ли  сразу  принять
душ и лечь в постель. Голод давал о себе знать,  но  готовить  еду  было
лень. В конце концов Настя приняла компромиссное решение: залезть в  го-
рячую ванну с книжкой, а дальше посмотреть,  как  организм  отреагирует.
Если чувство голода притупится и уснет, то и слава  Богу,  тогда  она  с
чистой совестью уляжется под теплое одеяло. Если же есть  захочется  еще
больше, тогда, так и быть, она что-нибудь себе изобразит из имеющегося в
холодильнике.
   Процесс приготовления к водной процедуре ее отвлек, нужно было подоб-
рать подходящую книгу, притащить в ванную телефон, найти флакон с  пеня-
щейся жидкостью. Настя залезла в горячую ароматно пахнущую воду, вытяну-
ла ноги и блаженно прикрыла глаза, чувствуя, как уходит озноб, сопровож-
дающий ее постоянно на протяжении всего осеннезимнего  сезона.  Она  уже
протянула руку, чтобы взять книгу, как зазвонил  телефон.  Конечно,  это
была ее мать, Надежда Ростиславовна, и конечно, с традиционным вопросом:
   - Что ты ела?
   - Я только что вошла, - соврала Настя, - сейчас буду ужинать.
   - Опять бутерброд с колбасой? - вздохнула мать.
   - Сосиски с гречкой.
   Это повторялось ежедневно, точнее, ежевечерне.  Прекрасно  зная  свою
дочь, Надежда Ростиславовна могла бы  предположить,  что  та  все  равно
правды не скажет, если это огорчит мать. Но тем не менее продолжала каж-
дый вечер, стоило только Алексею улететь в командировку, звонить с одни-
ми и теми же вопросами, получая одни и те же ответы, в которых  варьиро-
вался только гарнир, а сосиски планомерно чередовались с магазинными за-
мороженными бифштексами.
   Следующий звонок раздался, когда Насте удалось прочесть страниц  пять
из любовно выбранной книги. Коля Селуянов разыскивал Короткова,  и  пос-
кольку не нашел его ни на работе, ни дома, счел нужным  поинтересоваться
у Насти, не знает ли она, куда Юрка подевался. Еще  через  две  страницы
телефон затренькал с укороченными интервалами  -  межгород.  Голос  мужа
звучал так громко и отчетливо, словно он находился  здесь  же,  рядом  с
ней, в ванной:
   - Ты, конечно, ничего не ела, - начал он без долгих предисловий.
   - А тебя, конечно, зовут Надеждой Ростиславовной, - передразнила  его
Настя. - Я уже получила от нее вливание на эту тему.  И  почему  вы  все
считаете, что самое главное в жизни - поесть? Давай  лучше  поговорим  о
приятном.
   - Давай, - покладисто отозвался Леша. - Я нашел твои туфли в  дырочку
и купил целых две пары, про запас.
   - Спасибо, солнышко, ты меня порадовал.
   Да, туфли - это удачно. Три года назад Настя купила такие туфли, ког-
да была в Италии, и потом волосы на себе рвала от досады,  что  привезла
только одну пару. Они были сделаны из мягчайшей кожи,  имели  потрясающе
удобную колодку, и в них было так же легко и комфортно, как в  тапочках.
Ноги не уставали, и даже если отекали в жаркие летние дни, то края  этих
замечательных туфелек не врезались в тело. При этом они были на каблучке
и выглядели более чем прилично. Настя, до этого обычно ходившая в  спор-
тивной обуви, за два года износила свои волшебные башмачки до  состояния
драных лохмотьев и теперь страдала от перспективы снова влезать в  крос-
совки, в которых летом будет, прямо скажем, тяжеловато. Но, к сожалению,
ни в чем, кроме кроссовок, она ходить не могла. Только в этих туфельках.
А в Россию их почему-то не ввозили.
   Не прошло и полминуты с того момента, как она  закончила  разговор  с
мужем, и телефон снова подал голос. И опять интервал между звонками  был
чуть короче, чем при внутригородской связи. Наверняка Леша забыл  что-то
сказать.
   - Да, солнышко, - проворковала она, сняв трубку.
   В ответ Настя услышала смущенное покашливание.
   - Добрый вечер, Анастасия Павловна.
   Она вздрогнула. Этот голос она никак  не  ожидала  услышать.  Неужели
опять в ее жизни начинаются проблемы?
   - Здравствуйте, Анатолий Владимирович, - осторожно ответила она.
   - Вы меня узнали?
   - Конечно, у меня хороший слух.
   - С Новым годом вас и с Рождеством.
   - Спасибо, и вас.
   Повисло неловкое молчание. Сердце у Насти заколотилось, она ждала  от
этого звонка чего угодно, но только не радостных известий.
   - Анастасия Павловна, я, собственно, звоню... С  Эдуардом  Петровичем
не все благополучно.
   - Что с ним?
   - Рак. Слава Богу, врачи надеются, что операбельный. Завтра мы  везем
его в Москву, в клинике нас уже ждут. Будут делать операцию.
   - Он очень плох?
   - Ну... Объективно - не очень. Он самостоятельно двигается, продолжа-
ет заниматься делами. Но вы же знаете Эда, он всегда был на ногах, всег-
да был бодр и энергичен. И тот факт, что он теперь мало ходит  и  быстро
устает, для него настоящая катастрофа. Есть люди, для которых это норма,
они в таком состоянии живут годами, десятилетиями,  а  Эд  считает,  что
жизнь кончена.
   - Я могу чем-то помочь?
   - Спасибо, Анастасия Павловна, ничего не нужно, уже  все  сделано.  Я
только подумал, что перед операцией Эдуард Петрович, наверное, захочет с
вами переговорить, и хотел просить вас не подавать виду, что все  плохо,
если вам покажется, что он сильно сдал. Знаете, он как ребенок, готов  у
первого встречного спрашивать, есть ли надежда. И верит всему, что  слы-
шит в ответ.
   - Почему вы думаете, что он захочет поговорить со мной?
   - Я знаю. Он очень тепло к вам относится.
   - Мы не общались с ним больше года, - заметила Настя. - Он, наверное,
уже и забыл обо мне.
   - Вы не правы, он вас помнит и очень хорошо о вас  отзывается.  А  не
звонит потому, что не хочет создавать вам проблемы. Но  перед  операцией
он наверняка будет вам звонить, может быть, даже попросит приехать к не-
му в клинику. Вы не откажете ему?
   - Разумеется, нет. Я приеду, если он попросит.
   Денисов. Могущественный финансист, купивший и положивший в свой  кар-
ман целый город вместе с администрацией и всей правоохранительной систе-
мой, богатый, как Крез. Человек, для которого нет  ничего  невозможного.
Дважды Настя оказывала ему помощь, один раз и она обратилась к нему. Де-
нисов ей помог, заплатив за это жизнью собственного  сына.  Отношения  у
них были сложными. Эдуард Петрович никогда не просил ее сделать что-то в
обход закона, оба раза речь шла только о том, чтобы помочь  в  раскрытии
преступления и найти убийц. Но Настя Каменская, проработавшая в  уголов-
ном розыске не один год, понимала, что полагаться на  безусловную  поря-
дочность крутого мафиози она вряд ли имеет право. Конечно,  хотелось  бы
надеяться, что Эд Бургундский, как называли его приближенные, не  станет
злоупотреблять их знакомством  и  пытаться  втянуть  ее  в  какую-нибудь
грязь. Но дать голову на отсечение она не могла.
   А теперь Денисов болен. Оказывается, он не все может. Есть вещи, про-
тив которых бессильны все его несчитанные деньги и многочисленные связи.
   Насте показалось, что вода в ванне стала  совсем  холодной.  Включила
горячую воду, но это не помогло, и она поняла, что нервничает. Ее  снова
зазнобило. А так славно все начиналось!  Пенная  ванна,  хорошая  книга,
разговор с Алексеем...
   Она встала под душ, чтобы смыть мыло, не испытывая от  своей  любимой
процедуры ни малейшего удовольствия. Никогда не знаешь,  где  тебя  беда
подстережет. Взрыв, террорист, маньяк. Или неизлечимая болезнь. Жаль Де-
нисова. А имеет ли она право его жалеть? Имеет, решила Настя. Каковы  бы
ни были его взаимоотношения с законом. Любой человек достоин сочувствия,
когда его настигает беда. Особенно такая.
   Закутавшись в халат, она отправилась на кухню  и  неожиданно  ощутила
прилив энтузиазма в части ужина. Это был тот редчайший случай, когда  ей
не хотелось просто сидеть и думать. Ей нужно  отвлечься,  и  ради  этого
Настя готова была даже на кулинарные подвиги. В морозильнике нашелся па-
кет цветной капусты, как раз то, что надо. Высыпав содержимое на  сково-
родку, она принялась за поиски какого-нибудь зачерствевшего куска белого
хлеба, чтобы при помощи обыкновенной терки превратить его  в  панировку.
Поиски увенчались успехом, поскольку предусмотрительный Чистяков  специ-
ально выкладывал недоеденные куски батонов  на  стоящий  на  подоконнике
поднос, чтобы они там сушились в ожидании лучшей участи. Участь подоспе-
ла. Но надежды Настины не оправдались, работа по  превращению  черствого
хлеба в сухари оказалась монотонной и совершенно нетворческой, и в голо-
ву снова полезли грустные мысли о непредсказуемости  жизни  и  коварстве
судьбы.
   - Кто она? - требовательно спросила Ольга.
   - Женщина, - спокойно ответил Доценко.
   Он давно уже перестал реагировать на сцены ревности, которые  закаты-
вали его подружки. Миша был привлекательным парнем, девушки его  любили,
а поскольку свою "единственную" он пока еще не встретил, то  расставался
с дамами легко, особенно с такими, которые не желали считаться со специ-
фикой службы в уголовном розыске. Ольга была его нынешней пассией и  не-
годовала по поводу того, что Михаил уже который вечер подряд не  уделяет
ей внимания. Не то что должного, а вообще никакого. Не звонит,  и  домой
приходит за полночь.
   - Ты давно с ней знаком? - продолжала она допрос.
   - Не очень.
   - Кто она такая?
   - А тебе не все равно? - ответил он вопросом на вопрос. -  Как  будто
если она дворник - это одно дело, а если кинозвезда - совсем другое.
   - Ты что, решил меня бросить?
   - Пока нет. Но если ты будешь мешать мне работать, брошу обязательно.
Оля, я смертельно устал и хочу спать, давай закончим, ладно?
   Девушка в гневе бросила трубку. Миша улыбнулся и вернулся к  прерван-
ному ужину. Его заботливая мама, ложась в больницу, попросила своих мно-
гочисленных приятельниц, живших по соседству, не бросать сына без  прис-
мотра, и даже оставила им ключ от квартиры, поэтому  Мишу  каждый  вечер
ждал обильный ужин - плод коллективных усилий милых пенсионерок.  В  тот
день, когда здесь была Анна, в холодильнике тоже стояли принесенные  еще
днем кастрюльки, баночки и пакетики с жареными отбивными, салатами и пи-
рожками, и Доценко надеялся только на то, что гостья туда заглядывать не
станет и "купится" на его легенду о холостяцком ужине.
   Во время ежедневных свиданий с Лазаревой Михаил вел беседы, из  кото-
рых узнавал характер и образ мыслей бывшей спортсменки. Заодно и старал-
ся прощупать ее алиби на время совершения семи убийств. Получалась у не-
го полная чересполосица. С  одной  стороны,  Аня  была  физически  очень
сильной и вполне могла быстро и практически без шума задушить и женщину,
и не особенно крупного мужчину. С другой стороны, у нее  длинные  ногти,
ч