невелика премудрость. Ты мне про черепаху  сыграй".
И тут Настю осеняет. Она  улыбается  и  начинает  петь,  аккомпанируя  себе,
песенку из старого мультфильма про львенка и  черепаху.  "Вот,  Горбатый,  -
произносит Шарапов-Нуаре, - ты хотел про черепаху. Убедился теперь?"
   Настя не успела узнать, как отреагировал Карп  Горбатый  на  ее  выходку,
потому что ее разбудил телефонный звонок.
   - Это я, - послышался ровный, лишенный эмоций голос  Игоря  Лесникова.  -
Ничего не вышло, Настя.
   - Совсем ничего? - зачем-то переспросила она, хотя и без  того  все  было
ясно.
   - Совсем ничего. Женя никого не опознала.
   - Понятно, - вздохнула она. - Спасибо, Игорь. Я часам  к  трем  появлюсь.
Позвони, пожалуйста, Чеботаеву и Сереже Зарубину, пусть приходят к  четырем.
И Мишу предупреди.
   Она снова опустила голову на полушку и  закрыла  глаза,  вспоминая  такой
странный сон. "Ловко я выкрутилась, - думала Настя.  -  Не  могла  вспомнить
увертюру Верди, так вместо нес Листа  подсунула.  Интересно  мозги  устроены
все-таки, думаладумала,  выбирала  между  двумя  произведениями,  а  сыграла
вообще какое-то третье, о  котором  и  не  думала.  Я,  кстати,  даже  и  не
подозревала, что помню эту пьесу - "Утешение".
   Она еще немного полежала, потом встала и побрела в  душ.  Надо  ехать  на
работу. Когда по городу разгуливает сумасшедший убийца, кого интересуют твои
бессонные ночи, твоя голодная боль и твоя усталость?
   Горячей воды по-прежнему не было, но сейчас холодный душ оказался  весьма
кстати - он немного взбодрил ее, а после чашки кофе жизнь стала казаться  не
такой мрачной. Место встречи изменить  нельзя...  Кто  сказал,  что  нельзя?
Очень даже можно.
   * * *
   Игорь Лесников умел казаться спокойным и бесстрастным даже  тогда,  когда
был на самом деле  сильно  расстроен.  При  этом  на  большинство  людей  он
производил впечатление человека, постоянно  чем-то  озабоченного,  поскольку
мало кому удавалось увидеть улыбку на его лице. И только близкие  и  коллеги
знали эту его особенность: Игорь старался не выказывать эмоций, ибо  считал,
что все происходящее в его душе - это  его  сугубо  личное  дело,  обсуждать
которое с посторонними нет ни малейшей нужды. Именно таким, бесстрастным и в
то же время чем-то озабоченным, он и был в  то  утро  пятницы,  когда  сидел
рядом с Женей Рубцовой перед экраном телевизора. Он видел, что девушка очень
старается, по нескольку раз возвращаясь к одним и  тем  же  эпизодам,  чтобы
рассмотреть попавших в кадр людей с разных точек. Но все без  толку.  Фаната
среди посетителей клуба "Селена" не оказалось.
   - Спасибо, Женя. - ровным голосом поблагодарил ее Лесников,  -  извините,
что отняли у вас время.
   - Мне очень жаль, - грустно сказала девушка, и  Лесников  ни  секунды  не
усомнился в ее искренности. Он видел, что ей действительно жаль. -  А  когда
вы будете снимать в следующий раз?
   - Мы больше не будем снимать выступления "Би-Би-Си".
   - Но как же так, - Женя растерялась, и Лесников это отметил. - Как же  вы
собираетесь его ловить?
   - Другими способами. - уклончиво ответил он.
   - Какими?
   - Способов много. Давайте я подпишу ваш пропуск и провожу вас.
   Но девушка и не думала выходить из кабинета. Она  по-прежнему  сидела  за
столом, судорожно сцепив пальцы рук, слегка побледневшая и напряженная.
   - Вы будете снимать  где-то  в  другом  месте?  -  настойчиво  продолжала
выпытывать Женя.
   - Женечка, вы задаете слишком много вопросов, - строго произнес Лесников.
   - Так не полагается.
   - Что вы, Игорь Валентинович, - испуганно залепетала она, - я  совсем  не
собираюсь влезать в ваши  секреты.  Просто  мне  нужно  знать,  когда  снова
приезжать  сюда  отсматривать  запись.  Папа   требует,   чтобы   я   всегда
предупреждала заранее. Он не любит, когда ему внезапно приходится оставаться
одновременно без секретаря и без водителя.
   - Ваш папа может не беспокоиться, в ближайшее время мы вас не потревожим.
Вполне  возможно,  вы  будете  нам  нужны  только  тогда,  когда  мы  найдем
преступника. А до тех пор можете чувствовать себя свободно. Да, Женя,  и  не
забывайте о нашей просьбе. Если увидите этого человека  рядом  с  собой,  не
подавайте виду, что узнали его. Он совершил уже третье убийство,  и  теперь,
по всей вероятности, захочет сообщить вам об  этом  в  письменной  форме.  В
любой момент он может появиться рядом с вашим домом, чтобы бросить письмо  в
ваш почтовый ящик. Будьте внимательны, пожалуйста.
   Лесников начал слегка раздражаться, у него было много дел, каждая  минута
на счету, а Женя все не уходит и не уходит. Не выгонять же ее силой!
   - Да, я поняла. Значит, мне не нужно больше приезжать сюда?
   "Она что, тупая? - с внезапной злостью подумал Игорь. - Или глухая? Я  же
только что ей все объяснил. Сколько можно повторять одно и то  же?  Сидит  и
сидит как пришитая".
   - Нет, Женечка, - с привычной мягкостью, об  обманчивости  которой  знали
очень немногие, ответил он.  -  Приезжать  пока  не  нужно.  Если  возникнет
необходимость - мы вас вызовем.
   - Значит, я вас больше не увижу? - выпалила она, и тут Игорь  все  понял.
Только этого ему не хватало! И обижать девочку нельзя, обиженный
   свидетель  в  любой  момент  может   превратиться   в   лжесвидетеля.   И
обнадеживать  ее  не  хочется,  хотя  по  уму  надо   бы   обнадежить.   Как
профессионал, Игорь Лесников понимал, что любую симпатию к себе  надо  уметь
оборачивать на пользу делу, но как мужчина,  с  которым  разводится  любимая
жена, он не испытывал ни малейшего  желания  затевать  флирт  хотя  бы  и  в
служебных интересах. Не тот у него был душевный настрой, н  переломить  себя
сейчас  он  не  мог.  Единственное,  на  что  у  него   хватило   сил.   это
доброжелательно-нейтральный тон. Ни да - ни нет.
   - Ну что вы, Женечка, - он даже заставил себя улыбнуться, - почему же  вы
меня не увидите? Я не собираюсь никуда уезжать, да и умирать  пока  тоже  не
собираюсь. Кроме того, мы обязательно  пригласим  вас  на  опознание,  когда
задержим убийцу.
   - А это будет скоро? - с надеждой спросила Женя.
   Игорь  отрицательно  покачал  головой,  стараясь  не  встречаться  с  ней
глазами.
   - Не обещаю. Таких преступников обычно ловят долго и  мучительно,  иногда
годами. Конечно, если нам повезет, то мы его поймаем быстро. Но может  и  не
повезти. Может даже так случиться, что к тому времени, когда мы его поймаем,
вы вообще забудете и про него, и про меня.  Представляете,  я  вам  позвоню,
скажу, что я Лесников, а вы ответите, что не знаете  такого.  И  не  сможете
опознать убийцу, потому что забудете, как он выглядел.
   - Я вас никогда не забуду.
   Она сказала это так, что Игорю стало не по себе. Да что она, с ума сошла?
Фактически признается ему в своих чувствах, не оставляя Игорю  ни  малейшего
шанса выйти из ситуации, не объяснившись до конца.
   - А его? - он постарался говорить шутливым тоном, прилагая все  усилия  к
тому, чтобы увести разговор на более безопасную тропу.
   - Его тоже.
   - Он так поразил ваше воображение?
   - Нет. Он сделал так, что вскрылся мой обман, и теперь отец вообще  зажал
меня в тиски. Я уже вздохнуть не могу без его  разрешения.  Так  и  буду  до
старости ходить уродкой с косичкой. А все из-за этого подонка, который писал
мне письма.  Никогда  его  не  забуду  и  не  прощу!  Честное  слово,  Игорь
Валентинович,  я  все  отдам  и  все  сделаю,  только  бы  его  поймали.   И
расстреляли!
   - У-у, какая вы мстительная! - Игорю на мгновение стало весело, даже боль
от мыслей о жене и дочери как-то притупилась. - А вы не думали, Женечка, что
любой обман раскрывается не по чьей-то вине, а только в силу  того,  что  он
существует?
   Брови девушки сдвинулись, глаза чуть сузились и от этого  стали  казаться
темно-синими.
   - Я не поняла...
   - Извините, я, наверное, плохо выразил свою мысль. Я хотел  сказать,  что
если обман раскрывается, то виноват в этом не  дядя  с  улицы,  а  тот,  кто
обманывал. Врать не надо, тогда и раскрываться будет нечему.
   Это было грубо, особенно после  того  доверительного  разговора,  который
состоялся  между  ними  в  воскресенье   дома   у   Рубцовых.   Нельзя   так
злоупотреблять искренностью людей, и Лесников  знал  это  очень  хорошо.  Но
сейчас то, что он сделал, было необходимо. Женя не должна думать, что он  ее
отвергает. Она должна сама перестать  стремиться  увидеть  его  из  опасений
нарваться на подобную бестактность.
   Расчет оказался правильным. Женя оторопела, как от удара в спину.
   - Зачем вы так, Игорь Валентинович, - тихо произнесла она, глядя в пол, -
я же  вам  все  объяснила.  Я  обманывала  папу,  чтобы  он  лишний  раз  не
расстраивался. Я же ничего для себя не выгадывала.
   - Не обижайтесь, Женя, - Лесников счел, что теперь самое  время  оборвать
разговор,  -  мы,  милиционеры,  люди  грубые,  неотесанные.  Часто   бываем
неделикатными. Работа такая, понимаете ли. Пойдемте, я провожу вас и  побегу
к начальству на доклад. Меня уже ждут.
   Женя наконец встала и потянулась за сумочкой, лежащей на подоконнике.
   - Не надо меня провожать, я не потеряюсь, - сухо сказала  она,  вскидывая
на плечо тонкий кожаный ремешок и глядя, как Игорь ставит на бланке пропуска
свою затейливую подпись.
   - Так вы не только мстительная, но еще и жестокая? Вы сегодня так чудесно
выглядите, мне хочется еще пять минут полюбоваться вами, а вы  лишаете  меня
такого удовольствия. Если вы пообещаете мне всегда  так  выглядеть,  я  буду
стараться поймать Фаната как можно быстрее.
   - Почему?
   Она вскинула на него глаза, полные мольбы и надежды,  и  в  то  же  время
Лесников увидел в них страх снова услышать грубую шутку.
   - Чтобы снова вас увидеть. При нашей работе свободного времени совсем  не
бывает, на свидания мы не бегаем, так что  увидеть  красивую  девушку  можно
только по служебной надобности.
   Расставшись с Женей, Игорь с облегчением вздохнул. Ну и девчонка! На ходу
подметки рвет. "Я вас никогда не забуду". Кажется, ему удалось довести до ее
сознания все, что нужно: он грубый, неотесанный и вообще не такой,  как  она
себе придумала, бегать  на  свидания  с  ней  он  не  будет  из-за  нехватки
свободного временила так он - с  дорогой  душой,  всегда  готов  оценить  ее
неземную красоту. Обычно эта схема срабатывала, но раньше Игорь  использовал
ее в отношениях с более взрослыми дамами, которые умеют читать между строк и
понимать намеки. А Женя... Кто ее знает, может, она маленькая еще для  таких
тонкостей. Того, что не хочет слышать, не услышит, а запомнит только то, что
Лесников стремится как можно скорее снова увидеть ее. И повиснет на нем.
   * * *
   - Ну ты даешь, - сердито проговорил Коротков, когда Игорь пересказал  ему
сцену с Женей Рубцовой. - Ты куда смотрел-то? Совсем  нюх  потерял?  Да  эта
девчонка никогда в жизни Фаната не узнает, даже если его в трех  экземплярах
ей под нос сунуть. Она все равно будет упираться и говорить,  что,  дескать,
его здесь нет, только чтобы ее еще раз вызвали и дали ей возможность с тобой
пообщаться. Неужели сам не допер?
   - Если бы не допер,  не  пришел  бы  к  тебе  сейчас,  -  зло  огрызнулся
Лесников. - И не ори на меня. Я внимательно следил за ней, пока  она  пленки
отсматривала. Не  было  там  Фаната,  голову  могу  прозакладывать.  Девочка
старалась, как могла, и ни разу не дернулась, не заволновалась без  причины.
Я бы заметил.
   - Да хрен бы ты чего заметил! - взорвался Коротков.  -  Она  влюбилась  в
тебя по уши, а ты понял это только  тогда,  когда  она  сама  тебе  об  этом
фактически сказала. Ты вообще в последнее время хоть что-нибудь вокруг  себя
замечаешь? Элементарное задание тебе дали - и то запороть  ухитрился.  Ну  и
что нам теперь со всем этим делать?
   - Воспользуйся тем, что  ты  руководитель,  вынеси  мне  выговор.  Ничего
другого, к сожалению, предложить не могу, - холодно ответил Игорь и вышел из
кабинета замначальника отдела, хлопнув дверью.
   Коротков долго смотрел на закрытую дверь, потом налил из термоса в стакан
немного кофе и выпил залпом, как горькое лекарство. В отличие от Насти он не
пошел  домой  спать,  а  явился  на  службу  после  всех  разбирательств   с
разбойничком Василенко. В предвкушении долгого ночного  бдения  возле  клуба
"Селена" он взял с собой из дома термос с крепчайшим кофе, но ночью дело  до
него как-то  не  дошло,  и  теперь  у  Юрия  была  возможность  подстегивать
увядающий от усталости организм небольшими дозами изрядно остывшего,  но  не
утратившего тонизирующих свойств  напитка.  Кофе  показался  ему  невкусным,
Коротков сморщился и крякнул, с ненавистью посмотрел на темные  крупинки  на
дне стакана и позвонил Каменской.
   - Аська, спишь, что ли?
   - Уже почти нет.
   Голос у  нее  был  совсем  не  сонным,  и  Коротков  быстро  справился  с
начавшимся было приступом угрызений совести.
   - Слушай, чего скажу... Ты когда придешь, сразу  ко  мне  забеги,  ладно?
Прямо сразу-сразу, даже  к  себе  не  заходя.  Пошептаться  надо.  Лесникова
увидишь - в разговоры с ним не вступай.
   - Да что случилось-то? - встревоженно спросила Настя.
   - Так, ерунда. Дело есть, посоветоваться надо.
   - А Лесников тут при чем?
   - При всем. Короче, придешь - все узнаешь. Ты скоро?
   - Скоро. Час на кофе попить и в себя прийти, еще час  на  дорогу.  Вот  и
считай.
   - А побыстрее нельзя?
   - Перебьешься, - фыркнула Настя. - У меня на спине пропеллера нет. Ты мне
разрешил отсутствовать до трех часов, ровно в три я буду.
   * * *
   Женя ехала в машине, молча глотая  слезы.  Ну  вот,  все  кончилось.  Она
больше не нужна Игорю, ей не нужно теперь приезжать к нему  на  Петровку.  И
неизвестно, когда теперь она сможет его увидеть, разговаривать с ним, ловить
его взгляд, вдыхать запах его туалетной воды, а потом долго-долго перебирать
в памяти каждую проведенную рядом с ним минуту, каждое сказанное  им  слово.
Она  так  старалась  сегодня,  специально  пришла  минут  за   двадцать   до
назначенного  времени,  чтобы  спокойно   получить   пропуск   и   наверняка
разминуться с тем, кого снова пришлют  ее  встречать.  Она  успела  зайти  в
туалетную комнату, привести себя в порядок и снять  носочки.  Погода  стояла
сырая,  влага  висела  в  воздухе  и  пропитывала  собой  все  вокруг,   это
чувствовалось даже в помещении, и надетые на босые ноги  туфли  сразу  стали
нещадно натирать пятки  и  кожу  на  подъеме  ступни,  но  Женя  мужественно
терпела. И было ради чего! Пусть не сразу, пусть  только  при  прощании,  но
Игорь сказал, что она чудесно выглядит. Ей совсем не нужно было, чтобы он ее
провожал до выхода, она знала, что водитель Гриша обязательно настучит отцу,
если заметит, в каком виде она вышла из здания на Петровке. Но ведь она  все
объяснила Игорю еще в воскресенье, поэтому сочла приличным сказать ему,  что
ей нужно зайти в туалет, заплести косу и умыться. Игорь понимающе  кивнул  и
оставил ее одну, взяв с Жени честное слово, что она помнит дорогу к выходу и
сможет без приключений выйти самостоятельно.
   - Что-то ты какая-то расстроенная,  -  внезапно  прервал  ее  размышления
водитель. - Тебя там случайно не обидели?
   Ну вот, пожалуйста. Сейчас еще  Гриша  прицепится  со  своими  вопросами.
Ответишь утвердительно, он отцу донесет, а тот крик поднимет, начнет звонить
или самому Игорю, или, что  еще  хуже,  его  начальству  и  орать,  что  его
маленькую доченьку обидели плохие милиционеры. Если ответить отрицательно  и
ничего больше не объяснять, то Гриша тем более донесет.
   - Голова разболелась, - соврала Женя. - Три часа сидела перед экраном,  а
там лица мелькают, и их надо внимательно рассматривать.
   Она тут же сообразила, что Гриша мог  заметить  ее  слезы,  и  на  всякий
случай добавила:
   - Видишь, даже глаза слезятся. Остановись,  когда  будем  проезжать  мимо
аптеки, я капли куплю.
   Возле аптеки он притормозил и вышел из машины.
   - Скажи, какие капли нужны, я сам куплю. Ты лучше посиди спокойно, у тебя
и правда вид больной.
   Гриша принес капли, и Женя тут же  демонстративно  открутила  колпачок  и
запрокинула голову,  закапывая  лекарство.  Водитель  протянул  ей  открытую
бутылку пепси-колы и упаковку таблеток.
   - Я тебе еще от головной боли лекарство купил, на, выпей.
   Она послушно сунула  в  рот  таблетку  чего-то  болеутоляющего  и  запила
пепси-колой. Наверное, на ее лице было написано такое страдание,  что  Гриша
потянулся за мобильным телефоном, висящем в футлярчике на брючном ремне.
   - Давай я шефу позвоню, скажу, что ты плохо себя  чувствуешь.  Может,  он
разрешит отвезти тебя домой. Зачем же тебе так мучиться?
   - Не надо, - вздохнула Женя, - поедем на работу. Голова должна пройти,  я
же выпила лекарство.
   - Трудовой порыв? - усмехнулся водитель. - Ну как скажешь.
   Конечно,  ей  хотелось  поехать  домой,  уткнуться  лицом  в  подушку   и
выплакаться. А потом побыть одной в тихой квартире, никого не видеть и чтобы
никто не лез с разговорами.  Но  отец...  Сказать,  что  ты  заболела  после
встречи с работником уголовного розыска, это еще хуже, чем сказать,  что  он
тебя обидел. Тут уж точно скандала не избежать.
   - Гриша, у меня сегодня курсы, - напомнила она. - Ты один  меня  повезешь
или вместе с папой?
   - А сегодня, Женечка, ты одна поедешь, - весело откликнулся  водитель.  -
Шеф еще вчера предупредил, что мы в пять часов едем в Шереметьево  встречать
партнера из Португалии.
   Ну вот, с облегчением подумала Женя, и здесь тоже все  кончилось.  Четыре
дня жесткого контроля - и вожжи отпущены. Все как обычно. А коль так, то она
сможет  что-нибудь  придумать,  чтобы  снова  увидеть   Игоря.   Обязательно
придумает.
   * * *
   Коротков сокрушенно вздыхал и методично рвал на мелкие  кусочки  какие-то
ненужные бумаги.
   - Козел я, козел! Ну чего я на Игоря  наехал?  Ведь  я  же  все  знаю,  и
Колобок предупреждал, и вообще... Чего я начал на него орать? Что,  со  мной
так не бывало? Бывало. Со всеми такое было. Даже с тобой.
   - Юра, ты просто устал. Ты ночь не спал, нервничал. Конечно, ты сорвался,
но опять-таки, с кем не бывает? Со всеми случается. Я не вижу  здесь  повода
для трагедии.
   Настя уже полчаса сидела в кабинете Короткова и  наблюдала  за  процессом
битья себя в грудь и посыпания головы пеплом. Она понимала, что  дело  не  в
Игоре Лесникове, а в самом Юре. За год, который прошел с момента  назначения
его заместителем начальника отдела, Коротков так и не сжился со своей  новой
ролью, остро переживая каждый раз, когда ему приходилось отчитывать  тех,  с
кем когда-то он работал на равных, вместе сидел в засадах, вместе рисковал и
встречал пули.
   - Если уж  на  то  пошло,  то  я  виновата  не  меньше  Игоря.  Я  теперь
припоминаю, какими глазами Женя  смотрела  на  него,  когда  была  здесь  во
вторник. Да и в понедельник, когда она только зашла ко мне в кабинет и я  ей
сказала, что в лабораторию с ней пойдет Миша Доценко,  она  даже  не  сумела
скрыть разочарования. Она, видно, думала, что с ней Игорь будет  заниматься.
И я все это видела, но значения не придала. Кто ж мог подумать, что все  так
серьезно?
   Коротков с ненавистью сгреб рукой мелкие бумажные клочки и швырнул  их  в
урну.
   - Столько работы псу под хвост! Две ночи снимали, технарей задействовали,
оперов в клубы нагнали, и что теперь? Все зря? Если  Фанат  там  был,  то  в
любую минуту можно ожидать новый труп. Делать еще одну съемку?  Бессмысленно
Она его опять не узнает. А потом мы  получим  еще  одну  жертву.  И  так  до
бесконечности.
   - А давай попробуем ее обмануть, - осторожно предложила Настя.  -  Только
это технически очень сложно. Но может сработать.
   Юра поднял голову и скептически уставился на нее.
   - Говори.
   - Надо сделать из всех имеющихся  пленок  винегрет.  Такой,  чтобы  могло
сойти за новую запись. Женя производит впечатление нормального человека,  то
есть я хоч