на. И  так  было  почти
всегда. Она бросала непонятные, загадочные фразы, исполненные  какого-то
потайного смысла, и не считала нужным нормально объясняться с подругами.
С годами это становилось все заметнее и все  тягостнее  для  окружающих.
Терехины растеряли всех знакомых, к ним в дом никто не хотел  приходить.
После Наташи родилась Оленька, потом Павлик. Все дети у  Терехиных  были
не очень здоровыми, постоянно болели то одним, то другим,  и  у  Галины,
занятой детьми, наверное, просто не было ни сил, ни времени поддерживать
отношения с подругами. Года за два до несчастья Лидия перестала  звонить
ей и приходить. Галина, казалось, этого даже не заметила.
   Однажды Лида встретила на улице неподалеку от своего дома Леонида Те-
рехина, мужа Галины, с десятилетней Ирой. Леонид почему-то  ужасно  сму-
тился, а Ира, простая душа, громко заявила:
   - Мы ходили папиного друга дядю Гришу навещать, он болеет. Только  вы
маме не говорите, что нас видели, ладно? А то она ругаться будет.
   - Ругаться? - страшно удивилась Лида. - Почему мама должна  ругаться?
Вы же не сделали ничего плохого.
   Терехин смутился еще больше, ласково погладил дочку по голове и  бро-
сил на Лиду затравленный взгляд.
   - Ирочка, добеги до булочной, мы с тобой забыли Наташе шоколадку  ку-
пить, вот возьми деньги.
   Когда девочка отошла подальше, зажимая в кулачке деньги, Леонид  ска-
зал:
   - Лид, ты правда Галке не говори про нас, хорошо?
   - Да в чем дело-то? Что вы такого страшного натворили?
   - Ничего мы не натворили, Гришу Самсонова навестили, болеет он.
   - Ну и что?
   - Галка терпеть его не может. Запрещает мне с ним встречаться.  А  уж
если узнает, что я Иру с собой брал, вообще убьет.
   - Господи, чем Гришка-то ей не угодил? Сколько вас  знаю,  вы  с  ним
друзья закадычные, и Галя всегда к нему нормально  относилась.  Поссори-
лись, что ли?
   - Ну, вроде того. Уж не знаю, в чем там дело, только однажды она  мне
сказала: "Дай слово, что с Самсоновым  больше  общаться  не  будешь".  И
больше ничего не объяснила. Ты ведь Галку знаешь, она как скажет  -  так
все, как отрезала. И никаких объяснений. Спрашивай - не спрашивай, а ре-
зультат один. Ничего не добьешься. Смотрит с тихой улыбкой,  укоризненно
так, и сам начинаешь себя виноватым чувствовать. Но что-то у них с  Гри-
шей произошло, это точно. Я ведь и с ним пытался поговорить, выяснить, в
чем дело, а он усмехнулся и говорит: "Ты, Леня, на меня зла не держи,  я
твою жену ничем не обидел. Но и на нее не сердись. Незачем нам с  нашими
женщинами ссориться. Не велит она тебе со мной общаться - ну и ради  Бо-
га. Будем встречаться потихоньку, без шума и пыли".
   - Так и не выяснил ничего?
   - Нет, - покачал головой Леонид. - Но я думаю,  дело  все  выеденного
яйца не стоит. Галка религией увлеклась, так я-то нормально это  воспри-
нимаю, нравится ей - и пусть, а Гриша - он воинственный очень,  ехидный,
на язык злой. Наверное, ляпнул что-нибудь про Бога или про церковь,  она
и обиделась.
   - Тяжело тебе с ней? - сочувственно спросила Лида.
   - Я ее люблю, - просто ответил Терехин.  -  Люблю  такой,  какая  она
есть. А вот другим, наверное, действительно с ней тяжело.  Нина  Боженок
сильно обижается, да и ты, Лидуня, тоже, я же вижу.  Галка  всех  подруг
разогнала, никто ей не нужен. Так ты не скажешь ей, что мы к Грише ходи-
ли?
   - Не скажу, не волнуйся. Но все-таки не по-людски это, -  укоризненно
сказала Лида. - Как можно друзей разлучать изза ерунды?
   Вернулась Ира, неся в руке большую шоколадку в яркой обертке...
   Когда в семье Терехиных произошла непоправимая беда, Лидии Евтеевой в
Москве не было. За несколько месяцев до этого она вышла замуж  за  воен-
нослужащего из Риги и уехала к нему в Латвию. Вернулась год назад вместе
с мужем, который стал в силу русского происхождения и незнания латышско-
го языка нежелательным элементом и был уволен в запас.  Узнала  от  Нины
Боженок о том, что случилось в семье Терехиных, и сразу же  помчалась  к
Ире, но та встретила ее неприветливо и даже нагрубила. В  квартире  было
полно каких-то шумных мужчин, говорящих не по-русски, и Лидия  поспешила
ретироваться, решив, что Ира занялась "делом" и в помощи не особо нужда-
ется.
   Григорий Самсонов, певец музыкального театра, жил неподалеку от Евте-
евой, и Настя решила заглянуть к нему наудачу. Ей повезло, Самсонов  был
дома и, по-видимому, скучал, так как к визиту сотрудника уголовного  ро-
зыска отнесся с явным  удовольствием.  Ему  хотелось  поговорить.  Стоял
июнь, жена с детьми уехала на дачу, и певец рад был скоротать одиночест-
во в обществе незнакомой женщины.
   Ситуацию, о которой шла речь, он помнил очень хорошо.
   - Да знаю я, почему Галка запретила Лене со мной общаться,  -  заявил
он безапелляционно. - Боялась она.
   - Чего боялась? - удивилась Настя.
   - Я так думаю, что у нее был любовник. Может, и не был, но она  тогда
здорово перепугалась. Вся белая стала.
   - Когда - тогда? Григорий Петрович, я  ничего  не  понимаю  из  ваших
слов. Давайте-ка все сначала и подробно.
   - Я встретил Галку, когда она выходила от Катерины. Я хочу сказать  -
от Екатерины Бенедиктовны Анисковец, но мы за глаза ее все Катериной зо-
вем. То есть звали.
   - Вы были хорошо знакомы с Анисковец?
   - Ну... Как сказать... - Он улыбнулся и развел руками. - Мы все знали
ее много лет. Она была большой ценительницей оперы и ходила в наш  театр
регулярно, не реже раза в неделю. Ее всегда  приглашали  на  капустники,
юбилеи, премьеры. Она у нас была чем-то вроде  талисмана.  Посмотришь  в
зал, видишь - Катерина сидит, значит, все в порядке, мир не  перевернул-
ся, все живы-здоровы. Но сказать, что я знал ее близко, нельзя. Она  хо-
рошо умела держать дистанцию, к ней в душу влезть было не так-то просто.
   - Расскажите, пожалуйста, как вы встретили Терехину.
   - Я должен был заехать за Катериной, чтобы отвезти ее  за  город,  на
дачу к нашему  главному  режиссеру.  У  него  было  шестидесятилетие.  Я
подъехал к дому, поднялся на лифте, а  в  это  время  дверь  Катерининой
квартиры открылась и на лестницу вышла Галка Терехина. Я страшно удивил-
ся: что ей тут делать? Никогда не слыхал, чтобы Катерина была с ней зна-
кома. Галка стала белая как снег, на меня зыркнула, поздоровалась сквозь
зубы и в лифт нырнула, я даже дверь еще закрыть не успел.
   - А у Екатерины Бенедиктовны вы не спрашивали о Терехиной?
   - Спросил, а как же. Но она  только  головой  покачала.  Дескать,  не
спрашивайте, Гришенька, это не моя тайна, разглашать не имею права.
   - Да какая же тут может быть тайна?
   - О, какая угодно! - рассмеялся Самсонов. - Катерина обожала покрови-
тельствовать чужим романам. Достоверно знаю, что многим  известным  лич-
ностям она предоставляла приют в своей квартире для амурных  встреч.  Но
назвать ни одного имени не могу. Катерина была просто на  удивление  не-
болтлива. Ей бы в разведке работать, честное слово.
   - Можно ли из ваших слов сделать вывод, что в квартире Екатерины  Бе-
недиктовны Галина Терехина встречалась с кемто из известных людей?
   - Ну, насчет вывода - это сильно сказано. Но это вполне  правдоподоб-
но. Кстати, совсем не обязательно, чтобы эти встречи носили  романтичес-
кий характер. Не удивлюсь, если окажется, что у них там проходили спири-
тические сеансы или еще какая-нибудь дребедень в том же роде.
   - Разве Анисковец была верующей? - спросила Настя. - Об этом никто из
ее близких не говорил.
   - Э, нет, Катерина была отъявленной безбожницей, но очень светской  и
за модой следила. Как пошла мода на экстрасенсов и медиумов  -  Катерина
тут как тут. Она любила устраивать у себя "салоны", только повод дай.  А
поводом мог служить любой интересный или известный человек, актер, писа-
тель, диссидент, экстрасенс. Кто угодно.
   - Как вы думаете, Григорий Петрович, есть такой человек, который  мо-
жет знать, что общего было у Анисковец и Галины Терехиной?
   Самсонов усмехнулся и покачал головой.
   - Если и есть, то только один. Тот, с кем Галка встречалась в кварти-
ре Катерины. Ну и сама Катерина, разумеется, только теперь  ведь  ее  не
спросишь.
   Что ж, круг замкнулся. Настя надеялась, выбрав путь  от  Терехиной  к
Анисковец, получить ответ на свой вопрос, но ничего у нее не вышло.  Да,
эти две женщины были знакомы, Марта Шульц не ошиблась. Ну и  что?  Имеет
ли это какое-нибудь отношение к смерти Екатерины Бенедиктовны? Вряд  ли.
Даже наверняка - никакого.


   ГЛАВА 3

   Рот уже который день Ира видела в ресторане этого типа. Не  то  чтобы
он пялился на нее, но поглядывал часто и с явным интересом.
   Ресторанчик "Глория" был крошечным и самым обычным,  крутая  мафия  в
нем не собиралась и разборок не устраивала. Просто приходил сборщик  раз
в месяц, хозяин отстегивал ему энную сумму, и все спали  спокойно.  Днем
"Глория" работала как кафе, с восьми до одиннадцати -  как  ресторан,  и
было здесь всегда тихо и уютно. Посетителей было мало, в основном одни и
те же люди, предпочитающие вкусно и недорого поесть рядом с  домом,  чем
возиться с ужином на ночь глядя. И гардеробщик дядя Коля, и  официантки,
и буфетчицы почти всех клиентов знали по именам и пристрастиям в еде,  и
Ире нравилась та атмосфера семейности, которая здесь царила. К ней отно-
сились хорошо, подкармливали, обращались ласково. Особенно любил ее дядя
Коля, который жил в аккурат в той самой шестнадцатиэтажке, где Ира  мыла
лестницы, и видел ее ежедневно сначала с метлой в руках на улице,  когда
выгуливал пса, потом с тряпками и ведрами - в подъезде, а  вечером  -  в
"Глории".
   - Уморишь ты себя, - вздыхал он. - Виданное ли дело - так надрываться
на трех работах с утра до ночи.
   Он еще не знал про вещевой рынок...
   Сегодня незнакомый молодой мужик опять пришел один, сел в уголок, за-
казал, как и раньше, шашлык из осетрины, а из выпивки - джин с  тоником.
Но привычный распорядок оказался нарушенным. Ира драила противни, на ко-
торых днем жарились фирменные пирожки с капустой,  когда  почувствовала,
что за спиной кто-то стоит. Она обернулась и  увидела  того  посетителя,
который так странно поглядывал на нее.
   - Чего надо? - нелюбезно, но, впрочем, беззлобно спросила она.
   - Ничего. Поговорить хочу, - ответил мужик.
   - Ну, говори.
   - Тебя как зовут?
   - Ира.
   - А я - Олег. Можно просто Алик. Вот и познакомились.
   - Ну, познакомились. Так чего надо-то?
   - Ничего мне не надо. Хотел спросить, что у тебя с лицом. Болеешь?
   - Я с детства такая. Обмен неправильный. А тебе что за дело?
   - Просто спросил. У тебя, наверное, жизнь тяжелая, да? Я  смотрю,  ты
здесь каждый вечер как пчелка моешь-драишьубираешь.
   - Какая надо, такая и жизнь. Чего ты привязываешься? Она разговарива-
ла, стоя спиной к незнакомцу,  исступленно  оттирая  жирную  поверхность
противней.
   - Ты до которого часа работаешь?
   - Пока всю работу не сделаю. Как получится.
   - Живешь далеко отсюда?
   - Рядом.
   - Не страшно ночью возвращаться?
   - Страшно, - она позволила себе слегка  улыбнуться.  -  Но  выхода-то
нет. Мне работу на дом не принесут.
   - Хочешь, я тебя провожу сегодня? - неожиданно спросил посетитель.
   - Зачем? Чего тебе от меня надо?
   - Ничего мне не надо, - снова повторил Олег. - Так как насчет  прово-
дить?
   - Ну проводи, - она равнодушно пожала плечами. -  Домой  я  тебя  все
равно не приглашу.
   - А я домой и не напрашиваюсь.
   Он вернулся в зал и снова принялся за свой джин с тоником. Через пять
минут Ира про него забыла. Вспомнила только тогда, когда после  одиннад-
цати вышла в зал мыть полы. Его столик был пуст. "Тоже  еще,  провожалы-
цик, - мысленно усмехнулась она. - Сбежал. Небось лежит под боком у  ка-
койнибудь..." Додумать мысль до конца она не успела, потому что со  сто-
роны гардероба послышался голос дяди Коли. Гардеробщик с кем-то разгова-
ривал. Ира прислушалась. Голос второго собеседника показался  ей  знако-
мым. Похоже, это был настырный Олег.
   Она заставила себя преодолеть  любопытство  и  спокойно  домыть  зал,
прежде чем приступать к холлу и туалету. Выходя с ведром  и  шваброй  из
зала, она отчетливо понимала, что выглядит  не  лучшим  образом:  старые
спортивные брюки, застиранная поблекшая майка, растрепанные волосы,  ус-
талое лицо. Ну и пусть. Ей работать надо. А ему не нравится - пусть  ка-
тится куда подальше.
   Олег не обратил на нее ни малейшего внимания,  увлеченно  обсуждая  с
дядей Колей что-то спортивное, не то футбол, не то хоккей. На минуту  ей
показалось, что он вовсе и не ждет ее, просто поговорит сейчас с  гарде-
робщиком, помашет насмешливо ручкой - и гуд бай, королева поломоек. Или,
что тоже приятно, ждет он вовсе не ее, а официантку или  буфетчицу.  Она
сразу пошла мыть туалет, втайне надеясь на то, что если Олег и уйдет, то
сделает это по крайней мере не у нее на глазах. Однако  он  не  ушел.  В
первом часу ночи Ира закончила работу, сложила ведро и тряпки в подсобку
и направилась к выходу. Дядя Коля тут же загремел ключами - в  его  обя-
занности входило закрывать "Глорию" и по утрам открывать ее.
   Ира вышла на улицу, демонстративно сделав вид, что не замечает Олега,
а если и замечает, то совершенно не понимает, чего он  тут  торчит.  Она
слышала его шаги сзади, но, к ее большому удивлению, он не стал ее дого-
нять. Просто шел следом. Борясь с нарастающей тревогой и с трудом  прео-
долевая желание обернуться, она дошла до своего дома.
   - Ну, проводил? -  зло  спросила  Ира,  останавливаясь  перед  дверью
подъезда.
   - Проводил, - спокойно ответил Олег.
   Возле подъезда горел яркий фонарь, и теперь Ира  смогла  как  следует
рассмотреть его. Среднего роста, но, конечно, повыше ее  самой,  и  лицо
симпатичное, открытое. Одет дорого, хотя и просто. Джинсы с  виду  самые
обычные, да и майка с курткой тоже, но  Ира,  целыми  днями  крутившаяся
среди шмоток, хорошо знала, сколько это "обычное" стоит.
   - Так чего же тебе все-таки надо, провожатый?
   - Хочу убедиться, что ты дошла спокойно, ничего с тобой не случилось.
   - И с чего вдруг такая забота? Время девать некуда?
   - Есть куда. Забот полно, - неожиданно улыбнулся он. - Ладно,  я  по-
шел. Счастливо.
   Он повернулся и не спеша пошел обратно в сторону "Глории". Ира снача-
ла удивилась, потому что к метро нужно идти совсем в другую сторону, по-
том подумала, что Олег, наверное, живет где-то рядом, недаром  же  ходит
почти каждый день ужинать в "Глорию".
   В квартире было тихо и чисто. Новый жилец, Ильяс, как  въехал  -  так
через три дня умотал куда-то по делам, сказал, дней на  десять.  Георгий
Сергеевич уже спал, свет в его комнате не горел. Ира поставила чайник на
огонь и юркнула в ванную, где висело большое зеркало.
   И чего этот тип к ней привязался? Рожа-то и в  самом  деле  могла  бы
быть получше. Ира сказала ему правду, она с детства такая, поэтому  при-
выкла к виду нездоровой кожи, покрытой противными розовыми прыщами, но с
непривычки, наверное, смотреть неприятно. Волосы неухоженные, висят  как
пакля. Нет, ну действительно, чего он привязался? Чайник на плите  начал
тихонько посвистывать, и Ира метнулась в кухню, торопясь выключить  газ"
пока свист не стал громким и пронзительным. Ей  не  хотелось  беспокоить
Георгия Сергеевича. Открыв холодильник, она с  грустью  убедилась,  что,
кроме маргарина и двух сосисок, там ничего нет. "Дура! - мысленно  обру-
гала она себя. - Тебе же Аня оставила пакет с  едой,  а  ты  его  забыла
взять. Все из-за этого Олега дурацкого". Буфетчица Аня действительно ос-
тавляла ей пакет, Ира помнила, что в нем были два пирожка с  капустой  и
кусочек колбасы. Она так разнервничалась из-за Олега, что забыла про па-
кет. Сморщенные, усталые от собственной невкусности  сосиски  как-то  не
вдохновляли. Но и маргарин намазывать было не на что,  купить  хлеб  она
сегодня не успела, потому что сразу же после работы на рынке помчалась к
сестрам в больницу и застряла там надолго, а когда возвращалась, магази-
ны уже были закрыты. Конечно, для нормальных людей купить хлеб не  проб-
лема в любое время суток. Часов до десяти вечера в метро стоят бабки  со
свежими батонами, но у них намного дороже, чем в магазине. Она не  имеет
права на такие траты. У нее есть цель, и к этой цели она движется плано-
мерно, подчинив ей все до самой мелкой мелочи. И даже лишняя тысяча руб-
лей, которую нужно было переплатить за хлеб, отдаляла тот миг, когда Ира
сможет наконец заплатить за лечение братика.
   На холодильнике стояла красивая деревянная хлебница, которую Ира  от-
дала в пользование жильцам, а сама свой хлеб хранила  в  холодильнике  в
полиэтиленовом пакете. В холодильнике он не плесневел, а ей  нужно  быть
экономной. Воровато оглянувшись, Ира открыла хлебницу. Там лежал большой
кусок лаваша и половинка "сокольнического". Отрезать кусочек, что ли?
   Нет. Она решительно опустила деревянную крышку и отдернула руку, буд-
то обожглась. Сроду не брала чужого, даже в интернате. И сейчас  не  бу-
дет. Да, она грубая необразованная нищая дворничиха,  она  же  уборщица,
она же посудомойка. Но не воровка.
   Ира налила себе крепкого чаю, бросила в чашку побольше сахару и  усе-
лась на табуретке возле стола. В квартире стояла тишина, и, как  всегда,
в этой тишине снова пришли мысли, которые  она  не  любила  и  старалась
гнать от себя. Почему она так живет? Кто в этом виноват? Мать? Да, имен-
но так она думала все эти годы после того, что случилось. Но в последнее
время в голову стали приходить и другие соображения. Почему мать внезап-
но "умом тронулась"? Что случилось? Что так сильно подействовало на нее?
Если бы у нее сохранилась память... Иногда, когда  она  очень  уставала,
Ира начинала жалеть о том, что в ту страшную ночь успела убежать и спря-
таться у соседей. Позволила бы матери и ее из окна вытолкнуть, может, не
мучилась бы, как сейчас. Лежала бы себе в больничной койке на полном го-
сударственном обеспечении и горя не знала бы. Уж во всяком случае,  кор-
мили бы ее точно лучше, чем она сама  себя  кормит,  пытаясь  сэкономить
жалкие крохи А если бы очень повезло, то вообще убилась бы  насмерть.  И
никаких проблем.
   Дом инвалидов находился довольно далеко, добираться туда  нужно  было
на электричке. Настя Каменская знала, что мать  Иры  Терехиной  потеряла
память после падения с высоты, и ни на что в общем-то  не  рассчитывала,
собираясь навестить Галину. Поехала больше для порядка.
   Директор дома инвалидов ничего интересного Насте не рассказала, а вот
сестра Марфа оказалась полезным собеседником. Полная,  добродушная,  лет
пятидесяти, сестра Марфа в миру носила имя Раиса, но несколько лет назад
ушла в монастырь, который был здесь же, неподалеку, и бескорыстно ухажи-
вала за одинокими больными людьми. Галине Терехиной она  уделяла  особое
внимание, ибо ей сказали, что Галина до несчастья была очень набожной.
   - Навещает ее только дочь, - сказала Насте монахиня.  -  И  есть  еще
один человек, который интересуется Галиной, но к ней никогда не заходит.
   - Какой человек? - насторожилась Настя.
   - Мужчина, очень интересный. Появляется примерно раз в три-четыре ме-
сяца, обязательно находит меня и спрашивает о Галине.
   - Кто он такой? Он как-нибудь объяснил свой интерес к ней?  Родствен-
ник, друг семьи?
   - Не могу сказать, - мягко улыбнулась сестра Марфа. -  Какое  я  имею
право спрашивать его? Он сказал, что хорошо знал покойного мужа  Галины,
и мне приходится ему верить. Но у меня такое впечатление, что он - врач.
   - Почему вы так подумали?
   - По вопросам, которые он задает. Его интересует, какие лекарства да-
ют Галине, чем она болеет. И знаете, что странно? Он никогда  ничего  не
приносил для нее, ни гостинцев, ни подарков. Просто находил меня и зада-
вал свои вопросы.
   - И все? - Настя пристально посмотрела на круглолицую добродушную мо-
нахиню.
   - Нет.
   Сестра Марфа твердо и спокойно встретила  Настин  взгляд,  ничуть