пкой взбитых сливок.
   Паб надежды оправдал. Настя старательно  изучила  меню,  но  поняла,  что
после  двух  сверхобильных  завтраков  даже  думать  не  может  о   еде,   и
ограничилась только кофе и соком. Она старалась сосредоточиться и  думать  о
деле, но мысли почему-то все  время  съезжали  на  посторонние  предметы.  В
частности, на Короткова. Еще несколько дней - и  он  поселится  в  пустующей
квартире своего приятеля. Она снова останется одна. Хорошо  это  или  плохо?
Настя любила одиночество и никогда не скучала, до замужества она  много  лет
жила одна, да и после того, как  вышла  замуж,  проводила  в  обществе  мужа
далеко не каждый вечер, поскольку работал он в Подмосковье. Жить  одной  для
нее не в новинку.  И  когда  на  горизонте  нарисовался  Коротков  со  своей
семейной  проблемой  и  робким   скрытым   намеком   на   просьбу   "пустить
переночевать", Настя сама предложила ему свое гостеприимство,  но  при  этом
внутренне  поежилась,  заранее  представляя,   как   будет   ее   раздражать
необходимость коротать вечера, спать в одном помещении и завтракать с  давно
знакомым, по-товарищески любимым, но, в сущности, посторонним  мужчиной.  Да
еще и кормить его, иными словами -  готовить,  что  казалось  ей  совсем  уж
неприемлемым.  Однако  Юрка  прожил   у   нее   целую   неделю,   и   ничего
катастрофического не произошло. Она не свихнулась от раздражения и не умерла
от перенапряжения, стоя у плиты. Более того, Юркино присутствие рядом с  ней
дома выглядит и ощущается  совершенно  гармонично,  просто  как  продолжение
рабочего дня и служебной обстановки. Если бы Коротков жил у  себя  дома  или
где-то в другом месте, они оба сидели бы на Петровке до  позднего  вечера  и
обсуждали все то же самое, что  обсуждают  на  уютной  кухне.  И  когда  Юра
наконец съедет, ей будет жаль... Она отчетливо поняла это в тот вечер, когда
Коротков не пришел ночевать, остался у Ирины Савенич. Да-да, как ни странно,
ей будет не хватать его. И потом, его присутствие  волей-неволей  заставляет
Настю быть хозяйкой, пусть не в полной мере, но хотя  бы  отчасти.  Готовить
еду, покупать продукты, мыть посуду, одним словом, делать все то, что всегда
делают нормальные женщины и чего никогда не делала она, во всяком случае  на
протяжении целой недели. Периодически, раз в месяц -  да,  но  чтобы  каждый
день... И что самое удивительное, это  оказалось  не  обузой,  не  тягостной
повинностью, а внесло приятное разнообразие в ее жизнь, чего Настя уж  никак
не ожидала.
   Неторопливо потягивая через  трубочку  свежевыжатый  апельсиновый  сок  и
гоняя по извилинам  неспешные  бестревожные  мысли,  Настя  лениво  обводила
глазами посетителей бара. Уже в который раз,  скользя  взглядом  по  столику
возле окна, она натыкается на ответный внимательный взгляд седого мужчины  с
моложавым лицом, Чего он ее рассматривает? Может быть,  они  знакомы?  Настя
напрягла память, но так и не вспомнила,  моложавое  красивое  лицо  с  четко
очерченными бровями казалось ей чужим. "Нет, вряд ли мы где-то сталкивались,
уж больно красив этот мужик, я бы его не забыла", - решила она.
   Настойчивый взгляд тревожил ее все больше и больше.
   Даже кофе казался не таким вкусным. Чтобы отвлечься, она достала блокнот,
ручку и очки и попыталась заняться делом.  Итак,  что  мы  имеем?  Первое  и
главное: у Яны Нильской была масса возможностей встречаться с кем-то  тайком
от мужа. Во-первых, ее поездки с водителем Теймуразом  Инджия.  Выявлено  по
меньшей мере два случая, когда она выходила из машины и проводила неизвестно
где и как примерно по полтора-два часа.  В  одном  случае  она  была  где-то
здесь,  рядом  с  метро  "Смоленская"  и  домом  Вороновой  (читай  -  домом
Ганелина), во втором  -  на  проспекте  Мира,  в  ресторанчике,  в  обществе
крупного  полного  мужчины  примерно  пятидесяти  лет  (опять  же  читай   -
Ганелина). Возможно, таких случаев  было  больше,  но  и  этих  двух  вполне
достаточно для составления общего  впечатления.  Во-вторых,  Яна  оставалась
полностью бесконтрольной в те часы, когда ее муж Руслан уезжал к  Вороновой,
чтобы работать над сценарием. Более того, со  слов  Ирины  Савенич,  Руслана
Нильского и самой Вороновой известно, что когда Руслан находился  у  Натальи
Александровны, Яна постоянно туда звонила  под  самыми  разными  предлогами.
Воронова считает, что это было вызвано ревностью: Яна безумно ревновала мужа
к Ирине, это ни для кого не  было  тайной,  над  ревностью  молодой  женщины
втихаря посмеивалась вся съемочная  группа.  Но  ведь  можно  посмотреть  на
ситуацию и с другой стороны: Яна звонила, чтобы точно знать,  где  в  данный
момент находится ее муж, все еще у Вороновой или уже уехал  домой.  И  такой
взгляд вполне оправдан, если  предположить,  что  у  Яны  в  Москве  завелся
любовник. Ганелин? Или все-таки кто-то другой, кто специально познакомился с
Яной и  втянул  в  свои  игры,  чтобы  облегчить  убийство  Тимура?  А  если
рассмотреть третий вариант: этот "кто-то другой" и есть Ганелин?  Почему  бы
нет? Другой вопрос, что Андрею  Константиновичу  на  первый  взгляд  незачем
убивать несчастного водителя, но  это  именно  на  первый  взгляд.  Если  мы
чего-то не знаем, это не означает, что этого нет...
   Настя рисовала квадратики, вписывала в них имена,  прочерчивала  стрелки,
обозначающие связи между объектами и событиями. Так ей легче думалось.
   - Позвольте угостить вас чашечкой кофе.
   Настя от неожиданности выронила ручку,  даже  не  успев  сообразить,  что
хорошо знает этот голос. Перед ней,  слегка  наклонившись,  стоял  начальник
одного из главных управлений Министерства внутренних дел генерал Заточный.
   - Иван Алексеевич, вы?!
   - А что, не похож?
   - Не ожидала увидеть  вас  в  таком  месте...  Я  почему-то  думала,  что
генералы не ходят туда, куда ходят простые  смертные.  Наверное,  неприлично
спрашивать, что вы здесь делаете?
   - То же, что и вы. Вот сейчас сяду за ваш столик, закажу кофе и сок и  не
буду ничем отличаться от простого смертного подполковника.
   - Ой, я так  рада  вас  видеть!  -  искренне  улыбнулась  Настя,  поверив
наконец, что это не сон и перед ней  действительно  Заточный,  которого  она
привыкла видеть либо в генеральской  форме  в  служебном  кабинете,  либо  в
спортивном костюме во  время  утренних  прогулок  в  Измайловском  парке.  В
отлично скроенном элегантном костюме да еще в интерьере ирландского паба  он
смотрелся  совсем  по-другому,  непривычно,  даже  пугающе  непривычно,   но
невероятно привлекательно.
   Она ни секунды не сомневалась, что Иван Алексеевич пришел сюда  с  дамой.
Никакими другими причинами Настя, зная  характер  и  привычки  генерала,  не
могла объяснить его  появление  в  воскресенье,  среди  бела  дня,  в  очень
приличном, дорогом, но все-таки питейном заведении. Машинально она  поискала
глазами спутницу генерала, но снова наткнулась на красивое  лицо  моложавого
седого мужчины. На этот раз  мужчина  улыбался.  "Все,  голубчик,  -  ехидно
подумала она, - кончились твои бесцеремонные разглядывания. Ко  мне  кавалер
пришел".
   - Что же вы стоите, Иван Алексеевич? Садитесь, вон  уже  официант  к  нам
идет.
   - Простите, Настенька, я здесь не один...
   "Ну конечно, так я и знала. И где  же  ваша  красотка,  товарищ  генерал?
Давайте ее сюда, познакомьте со мной. Умираю от  любопытства  посмотреть  на
женщину, которой удалось пробить броню вашей холостяцкой жизни".
   - Если вас не смущает присутствие двух траченых молью стариков, то  мы  с
удовольствием к вам присоединимся, - продолжал между тем Заточный, глядя  на
нее желтыми тигриными глазами, излучающими теплый солнечный свет.
   "Значит, не с красоткой... Жаль. Интересно было бы взглянуть".
   - Конечно, - приветливо ответила она, - зовите своего спутника.
   Заточный повернулся к окну,  сделал  приглашающий  жест  рукой,  и  седой
мужчина, сияя улыбкой, поднялся и подошел к ним.
   - Настенька, позвольте вам представить моего старого  друга,  однокашника
по школе милиции, генерал-майора милиции Василия Ивановича Турьялова.  Вася,
представляю тебе красу и гордость МУРа,  мою  любимую  сыщицу  подполковника
Каменскую.
   Настя вежливо привстала и протянула руку:
   - Очень приятно.
   Турьялов... Начальник УВД одной  из  приволжских  областей.  Фамилию  она
знала, а вот лично встречаться не  приходилось.  Или  все-таки  приходилось,
именно поэтому он и разглядывал ее так пристально? Вот  черт,  неудобно  как
получается! А, ладно, была не была, за спрос дорого не возьмут.
   - Василий Иванович, а почему вы меня все время разглядывали?  -  спросила
она. - Я уж даже собралась начать смущаться.
   - Да что вы? А  я  думал,  смущаться  придется  мне.  Голос  у  Турьялова
оказался неожиданно высоким, а говорок - быстрым, округлым и  журчащим,  как
бегущий  по   камушкам   ручеек,   что   совсем   не   соответствовало   его
кинематографически-мужественной  внешности.  Василий  Иванович  резво   взял
бразды правления в свои руки,  сделал  заказ  терпеливо  ждущему  официанту,
занял место рядом с Настей и бодро повел разговор.
   - Вы только представьте себе мое положение. Несколько лет назад я  был  в
Москве, у Ивана в управлении, пока ходил по коридорам и решал свои  вопросы,
несколько раз столкнулся с вами. Я на вас сразу обратил внимание и запомнил,
вы мне показались ужасно строгой, неприступной и очень красивой.
   - Ну да?! - Настя от изумления вытаращила глаза.  -  Не  может  быть.  Вы
что-то путаете, Василий Иванович. Я действительно работала в главке у  Ивана
Алексеевича, и у меня действительно бывает совершенно отстраненное выражение
лица, когда я о чем-то усиленно думаю. Некоторые принимают это за  строгость
и неприступность, такое  случалось.  Но  никому,  никогда  и  ни  при  каких
обстоятельствах я не могу показаться очень красивой. Это, наверное, была  не
я.
   - Вы, Настенька, вы, - со смехом подтвердил  Заточный.  -  Вася  мне  вас
тогда показал издалека и спросил, что это за фифа у меня в конторе завелась.
Очень вы ему в сердце запали, прямо до самого донышка.
   - Да ну вас, - смутилась Настя, - не вгоняйте меня в краску.
   - Ну и вот, - невозмутимо продолжал журчать Турьялов, - теперь приезжаю я
в Москву на пятидесятилетие нашего с Иваном товарища,  договариваюсь  с  ним
встретиться заранее, за пару часов до банкета, чтобы пообщаться в  спокойной
обстановке, все-таки мы давно не виделись, а на банкете,  сами  знаете,  как
бывает, рассадят в разные углы и  как  хочешь...  Короче,  остановился  я  в
"Белграде", это здесь, прямо напротив, а банкет будет в "Праге", вот Иван  и
предложил встретиться и посидеть в этом пабе, и от гостиницы  близко,  и  до
банкета недалеко. И вот теперь представьте, прихожу я в  то  место,  которое
указал мне Иван, и что я там вижу? Я  там  вижу  женщину,  которая  у  Ивана
работала. Более того, женщину, про которую мне говорили, что ее сам Заточный
на работу приглашал и долго уговаривал. А те, кто мне это говорил, при  этом
гадко улыбались и многозначительно подхихикивали,  дескать,  сломался  Иван,
дал слабину, любовницу к себе поближе перетащил,  чтоб,  значит,  сподручней
было. Ну и вот что я должен был подумать, увидев вас здесь?
   - А что? - глупо спросила Настя. - Что вы такого особенного  должны  были
подумать?
   -  Говори-говори,  Вася,  -  подзадорил  его  Заточный,  -  не   тушуйся,
выкладывай все как есть.
   - Я и подумал, что Иван назначил вам тут свидание.
   - А хоть бы и так, что в этом дурного? Чего-то ты намудрил, Василий.  Или
не все сказал?
   - Погоди, конечно, не все, - живенько откликнулся Турьялов. - Я ведь  как
рассуждал? Как нормальный  среднестатистический  мужик,  всю  жизнь  активно
любивший женщин, в том числе и замужних.  Мы  с  тобой,  Иван,  не  виделись
четыре года, вот как раз с тех пор, как я  к  тебе  в  управление  приезжал.
Старым друзьям всегда есть о чем поговорить, что  вспомнить,  кому  косточки
перемыть. На такие встречи обычно с женами и  подругами  не  приходят.  Ведь
так? Так. И вдруг я вижу, что ты, кроме меня, назначил здесь встречу  еще  и
даме, про которую мне намекали в соответствующем  контексте.  Почему?  Зачем
она при нашем разговоре? Совсем ей  тут  нечего  делать.  На  банкет  ее  не
приглашали, я точно знаю, мне списки гостей показывали. Объяснение тут может
быть только одно: между вами, друзья мои, такая  страстная  любовь,  что  вы
используете любую свободную минутку, чтобы увидеться,  побыть  вместе,  хоть
парой слов перекинуться. И, опираясь на свой богатый жизненный опыт, я делаю
вывод,  что  я  в  этой  ситуации  совершенно  лишний.  То  есть  вы  будете
наслаждаться обществом друг друга, а я вам буду мешать со  своими  дурацкими
разговорами и воспоминаниями. Как я должен себя чувствовать, придя к  такому
выводу?
   - Плохо, - со смехом констатировал Заточный. - Чувствовать ты себя должен
- хуже некуда, аналитик ты хренов. Но теперь-то успокоился?
   - Уж конечно. Как увидел, что Анастасия ручку выронила и рот  открыла  от
изумления, когда ты появился, так и понял, что она тебя не ждала.
   - Ну и слава богу. А кстати, Настенька,  с  нами-то  все  понятно,  а  вы
какими судьбами здесь оказались?
   - У  меня  в  двух  шагах  отсюда  свидетели  живут,  надо  было  с  ними
побеседовать. Сижу здесь и жду сигнала, может,  возникнут  новые  вопросы  и
придется возвращаться, поэтому решила далеко не уезжать.
   - Понятно. Как вам с новым начальником работается?
   - Да ну его, - Настя махнула рукой. - Если человек - не Гордеев,  то  это
навсегда. Придется терпеть.
   - Уж потерпите, дорогая моя, я вам больше помочь  ничем  не  смогу.  Чуть
раньше предложил бы вам снова уйти ко мне, а теперь и я сам без должности.
   - Как?! - ахнула Настя. - И вы тоже?
   - Вы очень удачно выразились, я воспользуюсь вашей же формулировкой: если
человек не из Петербурга, то это навсегда. К сожалению, я коренной  москвич,
а у нового министра в моде выходцы из Питера. Так что  я  отправлен  пока  в
распоряжение управления кадров. Сами знаете, что это означает.
   - Знаю, - грустно кивнула она. - Но как же так, Иван  Алексеевич,  вы  же
такой  специалист,  вы  же  главк  на  ноги  поставили...  Разве  можно  так
обращаться с кадрами?
   - Все к лучшему, Настенька, все к лучшему, нельзя слишком долго сидеть  в
одном и том же кресле, от этого происходит застой в мышлении. Вот  осмотрюсь
и найду себе занятие по душе. Пенсия у меня генеральская, выслуга - тридцать
пять лет, так что не пропаду. Кстати, а у вас-то какая выслуга?
   -  В  чистом  виде  девятнадцать  лет,  плюс  половина  срока   учебы   в
университете -  еще  два  с  половиной  года,  получается  двадцать  один  с
половиной.
   - О, так вы тоже можете уходить на пенсию!  Не  на  полную,  конечно,  но
все-таки.
   - Кто? Я? - Настя от души расхохоталась. - Да вы  что,  Иван  Алексеевич,
какая из меня пенсионерка. Я еще поработаю, если вы не возражаете.
   Из сумки донесся  вальс  Чайковского,  Настя  поднесла  к  уху  маленький
аппарат.
   - Ты где? - Голос Зарубина был напряженным и отнюдь не игривым.
   - В центре, возле "Смоленской".
   - Можешь подъехать на Покровку?
   - Могу.
   - Ресторан "Ходжа Насреддин в Хиве".
   - Знаю. Что у тебя случилось?
   - В машине Ганелина обнаружен пистолет. Ганелин клянется,  что  в  первый
раз его видит. Я уже следователю позвонил, он сейчас будет вместе с дежурной
группой.
   - Какой пистолет, Сережа?
   - "Макаров". Сечешь расклад?
   - Сейчас приеду.
   Она быстро попрощалась с Заточным и его говорливым  другом,  оставила  на
столе деньги за кофе и сок и выскочила на  Садовое  кольцо.  Машину  удалось
поймать почти мгновенно.  Настя  забилась  в  уголок  на  заднем  сиденье  и
вытащила из сумки блокнот, куда записала выдержки из заключения экспертов по
пулям, извлеченным из трупа Тимура  Инджия.  "На  ведущей  поверхности  пуль
наблюдается минус металла размерами... Форма и размеры  минуса  металла  для
обеих пуль одинаковы, что позволяет  сделать  вероятный  вывод  о  том,  что
данные пули могли быть выстреляны из оружия, снабженного ствольной насадкой,
которая может быть устройством для  глушения  звука  выстрела...  Обе  пули,
изъятые при проведении судебно-медицинской экспертизы трупа гр.Инджия  Т.Г.,
являются  составными  частями  девятимиллиметровых  пистолетных  патронов  к
пистолетам Макарова  и  Стечкина.  Данные  пули  могли  быть  выстреляны  из
пистолета  конструкции  Макарова,  калибр  9,  или  иного  оружия,  имеющего
аналогичные признаки".
   Что за пистолет Макарова нашел Зарубин в  машине  Андрея  Константиновича
Ганелина? Неужели тот самый, из которого был убит водитель Тимур? Но  почему
в машине? Зачем Ганелин возил его с собой? Почему не избавился от оружия? Не
полный же он идиот. Нет, на кого, на кого, а на идиота муж Натальи Вороновой
совсем не похож.  Наверняка  пистолет  другой,  просто  совпало.  Ганелин  -
бизнесмен, не самый, конечно, богатый в нашей стране, не олигарх,  но  и  не
бедный. Личную охрану не завел, а оружие на всякий  случай  носит  с  собой,
мало ли что. Разрешения у него, надо полагать, нет, но это  грех  небольшой,
во всяком случае по сравнению с убийством. А приобрести пистолет  сегодня  -
пара пустяков, надо только знать, куда идти и что сказать.
   А если все-таки пистолет тот самый?

Глава 12

   - Мне очень жаль, .Андрей Константинович, но придется  вас  задержать,  -
следователь Гмыря был непреклонен.
   Настя прекрасно его понимала. Какое еще решение он мог принять, получив в
руки человека, в машине которого обнаружен  пистолет  той  же  марки,  какая
обозначена в заключении эксперта? Понять, тот ли  это  пистолет  или  просто
такой же, можно только после еще одной экспертизы, а это за  пять  минут  не
делается. Кроме того, нужна и дактилоскопическая экспертиза, которая  сможет
ответить на вопрос, держал ли данный пистолет в руках господин Ганелин. Если
на оружии будут обнаружены следы его рук, то все разговоры о том, что Андрей
Константинович в первый раз видит  этот  пистолет,  окажутся  разговорами  в
пользу бедных. Но самое смешное, что даже если таковых следов обнаружено  не
будет, это все равно не снимет подозрений с мужа Натальи  Вороновой,  потому
что протереть поверхность - задача не из самых сложных.
   В кабинете следователя было душно, окна выходили на запад, и с трех часов
дня солнце щедро отапливало небольшое помещение.
   - Бред какой-то! - возмущался Ганелин. - Я все понимаю, вы изъяли у  меня
оружие, с этим надо что-то делать, но почему я  должен  сидеть  при  этом  в
камере? Отпустите меня домой, я никуда не денусь, не убегу. Ну хотите, я вам
подсписку дам?
   - Какую подписку? - устало спросил Гмыря.
   - О невыезде, или как это у вас там называется.
   - Андрей Константинович, подписку о невыезде можно брать с подозреваемого
или обвиняемого. Для этого я обязан вынести постановление о привлечении  вас
в таком качестве, а для постановления требуются основания,  которые  у  меня
появятся только после экспертизы.
   - А я кто?
   - Вы пока задержанный. Я вас задерживаю в  порядке  статьи  сто  двадцать
второй Уголовно-процессуального  кодекса  как  лицо,  у  которого  обнаружен
пистолет, по внешним признакам сходный с разыскиваемым в связи с совершением
убийства.
   - Но я же вам объясняю, я в первый раз вижу этот чертов пистолет! Мне его
подбросили.
   - Когда? При каких обстоятельствах?
   - Не знаю...
   - Вот видите, я тоже не знаю. Вы требуете, чтобы я верил , вам на  слово,
но я не ваш товарищ и не ваша жена, я - следователь. Я  не  могу  верить  на
слово, мне нужны доказательства. Я  понимаю  ваше  негодование,  но  сделать
ничего нe могу. Вы  мне  сказали,  что  открывали  бардачок  сегодня  утром,
положили туда складной зонт и вытащили панель автомагнитолы. Верно?
   - Верно.
   - И никакого пистолета вы там не видели.
   - Не видел.