Это неожиданно, - снова улыбнулся Миша, - но приятно. Я сделаю  все
возможное, чтобы отменить то, что уже запланировал на завтра.
   - Вот это высший пилотаж, - очень серьезно сказал Константин Михайло-
вич. - Тебе, старлей, цены нет. Тебя в Дипломатической академии  случаем
не обучали?
   - С чего вы решили?
   - Ну, ты меня совсем-то за придурка не считай, - почти обиделся  сле-
дователь. - Хочешь, я переведу то, что ты мне сейчас сказал? Твою  мать,
старый козел, ты что же, думаешь, у меня на завтрашний день  других  дел
нет, кроме как блины с тобой кушать? Да у меня, молодого и резвого,  все
вечера на месяц вперед распланированы, и завтра я тебе скажу с сожалени-
ем в голосе, что, несмотря на все мои старания, часть  нужных  и  важных
дел, назначенных на вечернее время, мне отменить  не  удалось,  если  ты
своими куриными мозгами допереть не можешь, что я к  тебе  на  блины  не
пойду, даже если буду со скуки и безделья  подыхать,  потому  что  блины
твои и девчонки твои, недомерки, мне, молодому и  резвому,  неинтересны.
Ну как, дословно перевел или с литературными вольностями?
   - У вас получился перевод с английского на китайский, - засмеялся Ми-
ша, внутренне опять сжавшись. Да, следователь Ольшанский язык в узде  не
держит, не задумываясь ставит людей в сложное  и  неприятное  положение.
Немудрено, что Анастасия Павловна его не любит и общаться с ним  не  хо-
чет.
   - Почему именно с английского и именно на китайский?
   - А потому что при переводе с  английского  на  китайский  происходит
приращение объема текста примерно в восемь раз.  Английский  язык  очень
емкий, а китайский - сложный, витиеватый,  с  множеством  дополнительных
определений. Я вам сказал ровно шестнадцать слов,  а  в  вашем  переводе
сколько?
   - Ладно, выкрутился, - махнул рукой Ольшанский. - Голыми руками  тебя
не возьмешь. Тебе в какую сторону?
   - Я на работу вернусь, так что мне на Серпуховскую линию надо.
   - Тогда поехали вместе по Кольцевой, я на "Павелецкой" выйду, а ты на
"Серпуховской" пересадку сделаешь.
   Они вместе двинулись к зданию метро. Уже давно стемнело, с неба сыпа-
лись крупные хлопья мокрого снега. Миша Доценко шел с  непокрытой  голо-
вой, и белые хлопья облепили седой шапкой его тщательно подстриженные  и
уложенные черные волосы. Ольшанский шел ссутулившись, засунув руки  глу-
боко в карманы пальто и натянув на голову капюшон. Всю оставшуюся дорогу
они устало молчали.
   На следующее утро телефонный звонок раздался, едва Константин  Михай-
лович успел переступить порог своего кабинета.
   - Я вспомнила, - взбудораженно сообщила Ольга Красникова. - Я  разго-
варивала об этом со следователем.
   - С каким еще следователем? - недовольно переспросил Ольшанский.
   - Его фамилия Бакланов, Олег Николаевич Бакланов. Он вел дело о краже
джинсов.
   Ольга в двух словах описала Ольшанскому непонятную историю с  джинса-
ми.
   - Следователь меня тогда спросил, не может ли быть у мальчика  психи-
ческого расстройства и как с этим обстояло дело у его  родственников  до
третьего колена. Я ему все честно рассказала. Но, Константин Михайлович,
это же следователь, не мог же он...
   - Не мог, не мог, - успокоил женщину Ольшанский. - И чем дело  кончи-
лось?
   Вопрос он задал для проформы, думая уже о другом, ему  совершенно  не
интересно было, чем закончилось дело о краже каких-то дурацких  джинсов.
Но ответ заставил его снова включиться в разговор с Красниковой.
   - Я не знаю, но надеюсь, что все благополучно.
   - Я что-то не понял, - сказал Ольшанский. - Как это вы  не  знаете  и
что значит вы надеетесь?
   - Ну, когда мы Димочку забрали домой, я спросила у следователя, можно
ли надеяться, что его отдадут на поруки или еще как-нибудь... Я не знаю,
как можно сделать, только чтобы не в колонию. Он  велел  принести  хода-
тайство, справки с места жительства, из психоневрологического и  венеро-
логического диспансеров. Я в течение двух недель все  бумаги  собрала  и
передала через адвоката.
   - А почему через адвоката? - поинтересовался Ольшанский.
   - Он так настаивал.
   - Кто - он?
   - Бакланов. Сказал, что его трудно застать на месте, а с адвокатом он
периодически встречается в суде, так что лучше передать через адвоката.
   - И дальше что было?
   - Так ничего. Тишина. Наверное, все закончилось.
   - Когда это было, напомните мне еще разок, - попросил Константин  Ми-
хайлович.
   - 12 сентября.
   - А справки когда принесли?
   - 28 сентября. Я точно помню, потому что выбирала день, когда у  меня
в расписании "окно".
   - То есть вы хотите сказать, что 12 января исполнилось 4 месяца,  как
ваш сын совершил кражу, - уточнил он на всякий случай. Уж больно неверо-
ятным выглядело то, что рассказывала Красникова.
   - Совершенно верно, - подтвердила она.
   - И следователь больше ни разу вас не вызывал, ни  повесткой,  ни  по
телефону?
   - Нет, ни разу.
   - А что адвокат говорит?
   - Сначала он говорил, что все будет стоить очень дорого, но  зато  он
гарантирует, что Диму не отправят в колонию. А потом я  очень  долго  не
могла его застать, он то болел, то уезжал в отпуск, потом  мне  сказали,
что он по этому номеру больше не живет. А потом я и  звонить  перестала,
решила, что все кончилось хорошо и дело даже до суда решили не доводить.
   - Знаете что, Ольга Михайловна, мой вам совет, сходите-ка вы к проку-
рору и спросите, что происходит с вашим делом. Бакланова застать на мес-
те, может, и трудно, а прокурор округа всегда в кабинете. Вы человек  не
очень, видимо, сведущий, а вам кто-то просто морочит  голову.  Не  может
все кончиться так, чтобы вы об этом не знали. Вас  должны  пригласить  и
ознакомить с решением, а вы должны расписаться, что вы его  прочитали  и
все поняли. И что ваш Бакланов делает с преступлением, которое  не  надо
раскрывать, мне сказать трудно. Я даже предположить не  могу.  Но  очень
хотел бы это знать. Впрочем, погодите, - спохватился Ольшанский.  В  нем
только что говорил юрист и работник прокуратуры. А сейчас в нем проснул-
ся следователь, ведущий дело о разглашении тайны усыновления, и не далее
как вчера он думал о том, что докопаться до этой тайны проще всего  было
бы работнику милиции. Если с делом Димы Красникова происходит что-то не-
понятное, а в деле есть сведения об усыновлении, то  ни  в  коем  случае
нельзя посылать Ольгу к прокурору, чтобы не будоражить общественность  и
не насторожить раньше времени этого Бакланова.
   - Не надо никуда ходить, - сказал Ольшанский. - Я сам сейчас пойду  к
прокурору округа и все выясню. Позвоните мне вечером.
   Визит к прокурору округа, на территории которого четыре  месяц  назад
Дима Красников пытался совершить кражу джинсов из  магазина,  закончился
совершенно неожиданно. Настолько неожиданно, что когда Ольшанский  сооб-
щил об этом по телефону Мише Доценко, тот пулей примчался к Насте.
   - Анастасия Павловна, оказывается, у следователя Бакланова была кража
дел. Он никак в себе сил найти не мог заявить об этом. С его  стороны  -
чистейшая халатность, постоянно уходил, дверь не запирал, ключ  прямо  в
сейфе торчал. Теперь локти кусает.
   - И что? - не поняла Настя. - Ну, кража. Дальше что?
   - Украдены четыре уголовных дела, в том числе дело Димы Красникова, а
в деле есть сведения об усыновлении.
   - Час от часу не легче! - выдохнула Настя. - Что же получается,  све-
дения из украденного дела попали к Галактионову?
   - Получается так, Анастасия Павловна.
   - Он, что ли, их украл?
   - Может быть, - согласился Миша. - А почему бы и нет?
   - Да зачем ему?! - с досадой воскликнула Настя. - На кой черт ему эти
дела? Впрочем, нет, Мишенька, я не права, я говорю глупости, а  вы  меня
слушаете и молчите, вместо того чтобы поправлять. Какие еще дела украде-
ны?
   - Вот, я записал. Первое - Красников, покушение на  кражу.  Второе  -
нападение на Сбербанк, групповое. Третье -  бытовое  убийство  и  самоу-
бийство, дело надо было закрывать за смертью лица, подлежащего привлече-
нию к уголовной ответственности, еще буквально день - и дело бы  ушло  в
архив. Четвертое - особо  злостное  хулиганство,  статья  двести  шестая
часть третья, виновный установлен, тоже еще чуть-чуть - ив суд бы пошел.
   - Мишенька, раздобудьте срочно сведения о всех фигурантах по этим де-
лам, кроме Красникова, конечно. Украсть надо было одно какое-то дело,  а
остальные прихватили для прикрытия, взяли, что поближе лежало, не  выби-
рать же. Если Галактионов причастен к краже этих дел, тогда понятно, от-
куда у него информация об усыновлении. И тогда понятно, что  за  удачное
дело он провернул перед самой смертью. И понятно, почему  он  никому  об
этом не говорил. Все его аферы - это его собственные дела, притом с виду
вполне законные. А кража уголовных дел из кабинета следователя - это уже
чужая тайна, за разглашение которой можно и  жизнью  поплатиться.  Кроме
того, дело-то преступное, даже олигофрену понятно, тут в удачливого биз-
несмена не поиграешь. Постараемся понять, какое именно дело  из  четырех
должен был украсть вор, может быть, даже это был сам Галактионов. А  мо-
жет, он всего лишь организовал кражу. И нужно понять, зачем он это  сде-
лал. То есть был ли у него в этом уголовном деле собственный интерес или
его просто кто-то попросил помочь выкрасть дело. Но в том, что дело Димы
Красникова побывало в руках у Галактионова, я уже почти не сомневаюсь.
   - А что кроется за вашим скромным "почти"?
   - Я допускаю, что кражу мог совершить и Лыков. И сваливать теперь все
на Галактионова. А почему нет? Стало быть, будем мы  с  вами,  Мишенька,
тянуть ниточки от трех украденных уголовных дел и к Лыкову, и к Галакти-
онову; Какая-нибудь из них да дотянется. И еще, Миша, поезжайте к  Шито-
вой. С ней разговаривал Лепешкин, так что вам придется трудно, надо  бу-
дет исправлять положение. Но вы уж постарайтесь.
   Надежда Шитова приняла Мишу Доценко сначала холодно.
   - Надежда Андреевна, - мягко говорил он, - я понимаю ваше горе и  мне
очень неловко терзать вас разговорами и воспоминаниями, когда вы пережи-
ваете такую трагедию.
   - Разве? - сухо отвечала она. - По-моему, мне вовсе не пристало  уби-
ваться по Саше, я на это и права-то не имею.
   - Почему вы так говорите? Это жестоко.
   - Вот именно. Однако именно это мне в популярной форме разъяснил  ваш
коллега Игорь Евгеньевич Лепешкин. По его словам, я поощряю  супружескую
измену, в то время как сама не могу решить собственные семейные проблемы
и окончательно разобраться в своих отношениях с мужем. Он, видимо, пола-
гает, что штамп в паспорте ко многому обязывает, даже  если  супружеские
отношения давно прекращены и люди живут раздельно.
   - Игорь Евгеньевич не хотел вас обидеть.
   - Ничего подобного, - резко ответила Шитова. - Он специально подбирал
слова, чтобы ударить побольнее. Это было очень заметно.
   - Надежда Андреевна, прошу вас, пожалуйста, давайте вернемся к разго-
вору об Александре Владимировиче. Можно как угодно  относиться  к  Игорю
Евгеньевичу, но нужно отдать ему должное: он делает все возможное и даже
невозможное, чтобы раскрыть преступление и найти убийцу вашего друга.  У
него сложный характер, я не спорю, иногда он бывает излишне прямолинеен,
но он настоящий профессионал. Если вам так неприятно  его  общество,  то
могу вам обещать, что постараюсь избавить вас от бесед с ним.  Договори-
лись?
   - Хорошо, - хмуро кивнула Шитова. - Спрашивайте.
   Она была красивой яркой брюнеткой двадцати восьми лет и жила в  хоро-
шей двухкомнатной квартире. Но сейчас перед Мишей Доценко  сидела  блед-
ная, измученная женщина, еще не вполне оправившаяся после операции.  Для
нее было огромным ударом, когда к ней в больницу  через  несколько  дней
после операции явились работники милиции и стали спрашивать, не знает ли
она, где можно искать Галактионова. Узнав, что у него были ключи  от  ее
квартиры, попросили отдать им ее собственные ключи, а через день вернули
их и сообщили, что Галактионов найден мертвым у нее дома. Ей было  очень
страшно возвращаться домой после больницы, повсюду в квартире она видела
следы пребывания посторонних, а в большой  комнате  -  обведенный  мелом
контур мертвого тела, который криминалисты не удосужились стереть  после
того, как сделали все фотографии. Надежда боялась находиться в  квартире
одна, особенно ночью, мысль о том, что мертвый Саша пролежал здесь  нес-
колько дней, не давала ей покоя.
   Послеоперационный шов заживал плохо, болел, ей было трудно ходить, но
она все-таки поехала в прокуратуру, когда ее вызвал Лепешкин,  не  стала
отговариваться болезнью. От следователя она  ушла  оскорбленная,  глотая
слезы и унося в душе ненависть ко всей правоохранительной системе. Почти
три недели ее никто не беспокоил, и вот теперь явился  этот  симпатичный
черноглазый мальчик, который сумел-таки растопить лед и разговорить ее.
   - Вы были знакомы с Александром Владимировичем...
   - Почти год, - подсказала она.
   - Меня интересуют люди, с которыми он вас  знакомил  или  которых  вы
просто видели с ним, даже если он вас не знакомил. Особенно в  последние
недели перед гибелью.
   - Вы странно ставите вопрос, -  заметила  Шитова,  плотнее  запахивая
теплый халат. Плохо заживающий шов не давал ей носить облегающие брюки и
узкие юбки, к которым она привыкла.
   - Почему странно?
   - Лепешкин спрашивал меня только о тех, кого я знаю. Когда я пыталась
обрисовать ему людей, с которыми Саша меня не знакомил, следователь меня
прерывал и говорил, что мои домыслы его не интересуют.
   "Черт возьми, ну надо же было так напортить, - с досадой подумал  Ми-
хаил. - Неужели эмоции иногда настолько берут верх, что можно забыть  не
только элементарные приличия, но и интересы следствия?"
   - На том этапе следствия действительно  важнее  было  выявить  людей,
имена и фамилии которых вы знаете, - принялся он выгораживать следовате-
ля, - чтобы проверить в первую очередь их. Теперь пришло время  заняться
теми, кого еще нужно устанавливать и искать. Я очень рассчитываю на вашу
помощь. Надежда Андреевна. Вы были самым близким человеком для Галактио-
нова, и если у него и были знакомства, которые он предпочитал  скрывать,
то вам он скорее всего доверился бы.
   Шитова заметно смягчилась. Миша ясно дал ей понять, что  признает  ее
право считаться "неофициальной женой", и это было так  непохоже  на  то,
что ей говорил Лепешкин. Если бы ее сейчас спросили, любила ли  она  Га-
лактионова, она, конечно, ответила бы утвердительно. Каждый  понимает  и
чувствует любовь по-своему, считала она, и для нее любовь означала  лег-
кое и радостное существование рядом с мужчиной, который  может  и  хочет
потакать ее прихотям, будь то поездка на престижный курорт или очередная
новая тряпка, поход на премьеру модного фильма или ремонт в  квартире  с
какими-нибудь невероятными отделочными работами.
   Она знала не так уж много приятелей Саши. Некоторые из них  регулярно
появлялись в ее квартире по приглашению самого Галактионова, с некоторы-
ми они встречались в ресторанах на банкетах или скромных деловых ужинах,
а некоторые существовали для оказания услуг: приносили продукты, органи-
зовывали ремонт, помогали с автосервисом, ездили в  кассы  аэропорта  за
билетами. Он действительно не делал секрета из своих отношений  с  этими
людьми, разница была только в том, что одних он представлял ей,  называя
имя, фамилию и даже должность, других называл своими старинными  прияте-
лями и обращался к ним по имени, а для третьих у него существовали клич-
ки или простецкое "ты". И только однажды...
   ...Это произошло примерно за неделю до его  смерти,  как  раз  в  тот
день, когда она попала в больницу. На работе у нее началось сильное кро-
вотечение, она отпросилась и примчалась домой около трех часов дня. Вой-
дя в квартиру, сразу поняла, что пришел Саша, и не  один.  Рядом  с  его
курткой висело чье-то пальто. Не успела она раздеться,  как  Галактионов
вышел в прихожую, плотно притворив за собой дверь в комнату.
   - Ты чего так рано? - спросил он, и голос у него был почему-то  недо-
вольный.
   - Плохо себя чувствую, отпросилась пораньше. А кто у тебя?
   - Ты не знаешь, - неопределенно ответил он. - У нас серьезный  разго-
вор, ты к нам не заходи и не мешай.
   Такое было впервые, и Шитову это задело, но виду она не  подала,  тем
более что внезапное кровотечение беспокоило ее гораздо больше.
   - Может, вам кофе подать? - предложила она.
   - Не нужно. Он скоро уйдет.
   Саша вернулся в комнату, снова закрыв за собой дверь. Гостя  его  На-
дежда так и не увидела.
   Она прошла в спальню, сняла официальный костюм, надела халат  и  при-
легла на кровать. Через некоторое время решила выпить чаю, встала и  по-
чувствовала сильное головокружение. Дурнота резко усиливалась, она  села
обратно на постель и, собрав последние силы, позвала:
   - Саша...
   Ей казалось, что она умирает. В спальню  вбежал  Галактионов.  Видно,
выглядела она очень плохо, потому что он сильно испугался.
   - Что, Надюша? Что тебе подать? Валидол? Валокордин?
   Она ничего не могла ответить, только стонала. Такого с ней никогда не
было, и она представления не имела, как протекает сердечный приступ. Са-
ша тоже на здоровье не жаловался, поэтому сердечных лекарств в  доме  не
было.
   - Надюша! - испуганно окликал он ее. - Ну скажи, что надо делать, чем
тебе помочь, я же не знаю...
   Галактионов выскочил из спальни и вернулся вместе с  гостем.  Надежда
лежала с закрытыми глазами, ей было очень плохо, и когда она  почувство-
вала чью-то руку у себя на запястье, глаз не открыла.
   - Почему она ушла с работы? - услышала Шитова незнакомый мужской  го-
лос. - Что у нее заболело?
   - Не знаю, - ответил Саша. - Сказала, плохо  себя  чувствует,  а  что
конкретно... Не сказала.
   - Она не может быть беременной?
   - Вроде нет. Там были какие-то проблемы, она ходила к врачу, тот ска-
зал, что беременности нет.
   - Надя, вы меня слышите? - обратился к ней незнакомец. -  В  связи  с
чем вы ходили к врачу? Подозревали, что беременны?
   Она с трудом приоткрыла глаза и тут же снова закрыла их. Ее раздражал
даже неяркий свет угасающего зимнего дня. Мужчину она почти не разгляде-
ла, да и не до того ей было.
   - Надо вызывать "неотложку", - сказал он. - Очень похоже, что  у  вас
внематочная беременность. Вам нужно срочно в больницу. Александр,  вызы-
вайте "скорую", быстро, быстро, не стойте как изваяние.
   - Разве вы врач? - услышала она сквозь одурь удивленный голос Саши.
   - Я не врач, но у нас на работе недавно  был  похожий  случай.  Одной
сотруднице стало плохо, тоже думали - сердце прихватило,  вызвали  "ско-
рую", а оказалась трубная беременность. Врачи ей потом сказали, что  еще
минут пятнадцать - и ее бы до операционного стола живой не довезли. Ког-
да лопается труба, происходит кровоизлияние в брюшную полость. Да что вы
стоите, звоните скорей!
   Дурнота стала постепенно проходить,  через  некоторое  время  Надежда
открыла глаза, но в комнате был один Саша. Потом приехала "скорая" и  ее
увезли...
   - Скажите, Надежда Андреевна, Галактионов приходил к вам в больницу?
   - Нет.
   - Вас это не удивило?
   - В общем-то, нет. Саша не любил больниц, вид больных людей его разд-
ражал. Да к тому же приходить в гинекологию - это как-то... Ну, не знаю.
Вы меня понимаете?
   - Конечно, конечно. Значит, когда вас забирала  "скорая",  вы  видели
Александра Владимировича в последний раз?
   - Да.
   На глаза ее навернулись слезы, но она быстро взяла себя в руки.
   - Извините.
   - Давайте теперь попытаемся с вами вспомнить об этом госте  все,  что
можно.
   - Но я его совсем не помню. Видела-то полсекунды всего.
   - Ну, этого вполне достаточно, - улыбнулся Миша. - Начнем с пальто.
   - Да что вы, откуда же я помню. Я и внимания не обратила.
   - А вот вы сказали, что пришли и сразу увидели, что  Саша  пришел  не
один. О чем вы в тот момент подумали?