сь, кроме двух купюр по пятьсот рублей и мелочи. На ней
даже украшений никаких не было.
   - То есть тот человек, который их нанял,  сам  никаких  денег  им  не
платил? - уточнила Настя.
   - В том-то и дело! Ему это ничего не  стоило.  Он  втянул  мальчиков,
обманул их, а теперь, если  Сашу  арестуют,  выйдет  сухим  из  воды.  И
невозможно будет доказать, что он их нанял.
   Ну и каша в  голове  у  этого  филолога!  Ему  не  правоохранительную
деятельность нужно изучать, а уголовное право.
   Его идиоту сыну вовсе не требуется доказывать, что его наняли, потому
что убийство, совершенное по заказу, является  куда  более  тяжким,  чем
убийство с целью ограбления.
   Ему выгоднее идти по более мягкой статье и  молчать  о  заказчике.  А
несчастный папаша продолжает думать, что мальчика, бедненького,  втянул,
обманул, запутал плохой  злой  дядька,  и  если  этого  дядьку  найти  и
привлечь к ответственности, то все сразу увидят, какой его сынок белый и
пушистый.
   Она посмотрела на раскрытую тетрадь. Адрес, где проживала жертва двух
молодых придурков. Хороший адрес, знакомый. Примерно три  недели  назад.
Значит, они убили  Галину  Васильевну  Аничкову.  И  кто  же  их  нанял,
хотелось бы знать. Сын Самарина не врет, Аничкова, как правило, не имела
при себе крупных сумм, во всяком случае, домой она их не приносила, а  в
момент убийства она именно возвращалась домой. И украшений мальчишки  не
брали, потому что их и в самом деле не было. Паша Дюжин объяснял  Насте,
что  кинезиолог  во  время  работы  снимает  с  себя  все  металлические
предметы: кольца, цепочки, браслеты, часы, серьги. А если работает много
и постоянно, то без специальной надобности и не носит всего этого, чтобы
не приходилось  без  конца  снимать-надевать  и  снова  снимать.  Галина
Васильевна в тот день ехала  из  клиники  неврозов,  где  находилась  на
лечении ее пациентка.
   - Ваш сын может указать человека, который его нанял?
   - Нет... То есть да... То есть... Он его знает в лицо.
   - А по имени не знает?
   - Нет.
   - То есть они не знакомы, - уточнила Настя.
   - Нет. Тот человек подошел  к  мальчикам,  когда  они..,  у  них  это
называется тусоваться... В подземном переходе, он с дружком  там  часами
торчит,  не  понимаю,  что  они  там  делают...  Тот  человек   подошел,
перекинулся с ними парой слов, предложил угостить пивом.  Они  поперлись
за ним, как ослы за морковкой.
   - И что было дальше?
   - Было то, что было. И я подумал, что надо  обязательно  найти  этого
человека, чтобы, если Сашу арестуют,  он  не  ушел  от  ответственности.
Чтобы подтвердил, что это была его идея - убить ту женщину. Понимаете?
   - Понимаю, - кивнула она. - И вы его нашли?
   - Нашел.
   - Каким образом?
   - Я его выследил. Вернее, мы с сыном... Я подумал, что  этот  человек
вряд ли подошел бы к первым попавшимся юношам, это же очень  рискованно,
а вдруг они окажутся порядочными и умными и сдадут его в  милицию?  Ведь
такое могло быть, правда?
   - Конечно.
   - Значит, он присматривался к ребятам, он  видел  их  неоднократно  и
заметил, что они бездельничают,  шатаются,  якшаются  с  подозрительными
личностями, ругаются матом. Но если он видел их много  раз,  значит,  он
постоянно ходит через этот  подземный  переход.  Или  не  постоянно,  но
часто. И обязательно пройдет там снова. Вот как я рассуждал.
   - Разумно, - не могла не согласиться Настя.
   Дурак он, конечно, этот филолог, но мозги у него работают, в этом ему
не откажешь.
   - Я заставил Сашу пойти туда вместе со мной и ждать.
   Мы нашли укромное местечко, откуда нас не видно, если  специально  не
искать, и стали ждать. Стояли несколько дней, с утра до ночи. И  наконец
Саша его увидел. Мой расчет оказался правильным.
   - Поздравляю, - Настя позволила себе слегка улыбнуться. -  И  что  вы
сделали? Пошли за ним?
   - Да. Я его выследил. Но я не понимал: он пришел домой или  в  гости,
мне нужно было дождаться, пока он  выйдет,  и  посмотреть,  куда  пойдет
потом. Я ждал всю ночь.
   Сидел на противоположной стороне улицы  и  ждал.  Утром  он  вышел  с
газетой в руках, и я понял, что он  там  живет  или,  по  крайней  мере,
регулярно ночует.
   - И что вы сделали, Валя? Стали выяснять его личность?
   - Я хотел... Но не успел. Я очень устал. Вы не представляете,  как  я
устал. Особенно за ту ночь, которую провел на  улице.  Я  решил  поехать
домой, помыться, поспать, поесть, а потом вернуться и на  месте  решить,
как действовать дальше.
   - Почему же вы не вернулись?
   - Я вернулся. Но ничего не  смог  предпринять.  Вернее,  я  побоялся.
Возле дома стояли милицейские  машины,  а  спустя  некоторое  время  тот
человек вышел из дома  вместе  с  другим  мужчиной,  они  еще  о  чем-то
поговорили, и второй мужчина сел в милицейскую машину.
   - А заказчик? Сел вместе с ним?
   - Нет, он купил в киоске сигареты и вернулся в дом.
   Но я испугался. Сначала я подумал, что милиция уже  знает,  что  этот
человек заказал моему сыну убить женщину, и теперь он будет  все  валить
на Сашу и снимать с себя всякую ответственность, а  Саша  и  его  дружок
окажутся единственными виноватыми. Потом, когда я  увидел,  что  его  не
арестовали и он вернулся домой, я испугался еще больше. Потому что  если
его отпустили, то, выходит, он сумел оправдаться. И вопрос только в том,
как скоро придут за Сашей.
   Наверное, я поступил не правильно, но я так растерялся...
   Настя, вы меня понимаете?
   - Понимаю, - снова успокоила она Самарина. -  Рассказывайте,  что  вы
сделали дальше.
   - Я подумал, что мне нужно как-то познакомиться с  тем  милиционером,
который отпустил заказчика.
   - Зачем?
   - Чтобы выведать, что там на самом деле происходит и кого подозревают
в убийстве женщины. Я хотел ориентироваться в ситуации.
   Бедный, бедный  филолог!  Начитался  книжек,  насмотрелся  фильмов  и
думает,  что  можно  вот  так  запросто  познакомиться   с   сотрудником
уголовного розыска  или  со  следователем  и  все  у  него  вызнать.  Да
познакомиться-то  не  фокус,  только  не  станут   они   никому   ничего
рассказывать.
   А как только новый знакомец начнет  проявлять  повышенный  интерес  к
делу, которое находится в работе, так моментально сам же и подпадет  под
подозрение. В жизни не всегда бывает так, как в кино.
   -   Я   поехал   следом   за   ним,   выискивая   подходящий   случай
познакомиться...
   - А случая все не было и не было, - подсказала Настя.
   - Не было, - подтвердил Самарин.
   - И вы ехали за ним до тех пор, пока он не привел вас в Болотники,  к
этому дому.
   - Откуда вы знаете?
   - Это же очевидно, - Настя снова улыбнулась. - И тогда вы решили, что
проще познакомиться со мной, а уж через меня - с ним. Так?
   - Вы правы.
   - И вы следили за домом, чтобы понять, как нужно действовать, увидели
моего мужа, составили план и блестяще выполнили его. Вы ехали следом  за
Алексеем до Жуковского, выяснили, где он ставит машину, и вам оставалось
только подождать, когда он поедет ко мне. Вы обогнали его  на  трассе  и
поджидали в удобном месте с колесом в руках.
   Вы даже  подслушивали  поздно  вечером,  когда  я  у  открытого  окна
разговаривала по телефону. Было такое?  А  на  следующий  день  мой  муж
попросил вас охранять меня по вечерам. От вас же  самого.  Вам  не  было
смешно?
   Она впервые за все время разговора дала злости прорваться  и  тут  же
укорила себя за  неосмотрительность,  но  Самарин,  казалось,  этого  не
заметил. Он был так погружен в собственные переживания, что вообще  мало
что замечал.
   - Не было, - очень серьезно ответил он, не заметив сарказма. - Мне не
было смешно. Мне было страшно.
   Очень. Я понимал, что вот я познакомился с вами,  и  вы  работаете  в
уголовном розыске, то есть вы коллега того милиционера, который отпустил
заказчика. И вы наверняка знаете все то же, что и он. Я  сначала  думал,
что он ваш любовник и приезжает к вам, когда мужа нет, и все гадал,  как
мне устроить знакомство сперва с вами, а затем с ним. Потом я понял свою
ошибку и обрадовался, моя задача облегчалась.
   Но я очень быстро понял, что заблуждался. Вы ничего  не  рассказывали
про то убийство, вы вообще ничего не рассказывали про преступления,  над
которыми работаете, а я не знал, как спросить, как начать этот разговор,
как подобраться к тому, что меня интересует. Я придумал  байку  про  то,
что хочу писать детективы, но это не помогло. Вы мне  все  очень  хорошо
объясняли, но про убийство - ни слова.
   Вот и все, Настя. Что мне делать? Как мне спасти сына?
   - Не знаю, - честно ответила она. - Боюсь, что спасти его невозможно.
Я имею в виду, спасти от тюрьмы. Вы напрасно  надеялись,  Валентин,  мне
жаль вам это говорить, но все было напрасно. Если бы вы не затеяли  этот
цирк, все могло бы обойтись. А теперь вы сами все испортили, вы  полезли
в дурацкую авантюру и подставились. Вы филолог, педагог, а не сыщик и не
шпион, и рано или поздно вы все  равно  совершили  бы  ошибку,  а  я  ее
заметила бы. Ваша затея была обречена на  провал  в  тот  самый  момент,
когда вы решили заняться самодеятельностью.
   - И вы ничего мне не посоветуете?
   Он цеплялся за Настю, как за соломинку, но  по  его  обмякшей  фигуре
было видно, что он уже понял всю безнадежность своего положения.
   - Валя, я могу посоветовать только одно.
   - Что? - встрепенулся он.
   - То, что всегда советуют преступникам в книжках и  кинофильмах.  Ваш
сын должен прийти с повинной раньше, чем мы арестуем заказчика.
   - И его не посадят?
   - Скорее всего, посадят, но срок будет меньше. А если он будет  вести
себя правильно, то его могут даже до суда оставить на свободе.  Этого  я
вам не гарантирую, но такое вполне может случиться.
   - И никаких других вариантов? - упавшим голосом спросил Самарин.
   -  Никаких,  Валя.  Мне  очень  жаль.  У  нас  с  вами  остались  два
непроясненных вопроса.
   - Каких?
   - Адрес и приметы того человека, который  нанял  вашего  сына  и  его
друга.
   В общем, Настя представляла себе,  какой  адрес  он  сейчас  назовет.
Коротков приезжал к ней после убийства актрисы Халиповой и  после  того,
как побеседовал с Кричевцом. Именно у дома, где живет Кричевец,  филолог
и увидел  Юрку.  И  приметы,  которые  он  назовет,  наверняка  окажутся
приметами каскадера. И режиссера  Островского  Самарин  как  раз  там  и
увидел.
   Так и вышло.
   - Про Островского, пожалуйста, поподробнее, - попросила она.
   - Он приехал вечером, часов около десяти, вместе с молодой девушкой.
   Все правильно, так и было, подумала Настя. Пока все сходится, так что
Самарин не врет и ничего не путает.
   - Около половины первого ночи они уехали.
   - Кто это - они? - насторожилась Настя.
   Около половины первого уехала Юлия. На машине Островского.
   - Островский и девушка, - пояснил филолог. - Они  вместе  приехали  и
вместе уехали. На черном "Лексусе".
   А вот это  уже  непорядок.  По  показаниям  Кричевца,  Островского  и
Волковой выходило совсем иначе.
   - Вы уверены? Вы точно это видели?
   - Да точно, Настя. У меня  зрение  очень  хорошее,  даже  в  темноте.
Можете проверить.
   - Может быть, вы видели только девушку, но решили, что раз они вместе
приехали, то и уезжают вместе? Вспомните как следует, Валя, это важно.
   - Да нет же, я отлично видел их обоих.  Островский  сел  за  руль,  а
девушка - рядом. Потом, примерно через час или, может, чуть  меньше,  из
дома вышел тот человек, заказчик, и с  ним  была  женщина.  Они  сели  в
машину и уехали. Я тогда ужасно расстроился.
   - Почему?
   - Я решил, что раз он оттуда  уехал  ночью,  значит,  он  там  был  в
гостях, и  я  его  снова  потерял.  Понимаете,  они  так  быстро  вышли,
буквально побежали к машине и рванули с места, а я не успел  поехать  за
ними. Моя машина стояла чуть дальше, и я растерялся... В общем, я решил,
что упустил его. Но выхода не было, и я стал ждать. А  вдруг  что-нибудь
еще случится, что мне поможет? Мне  не  хотелось  возвращаться  домой  с
сообщением, что  я  провалил  все  дело.  Мы  с  Сашкой  так  долго  его
выслеживали, и получается, что все впустую... Понимаете?
   - Понимаю. Но ведь он вернулся,  верно?  Вы  сказали,  что  утром  он
выходил из подъезда с газетой в руках.
   - Да, он вернулся. Они втроем вернулись.
   - Вот даже как?
   Настя уже ничему не удивлялась. Вдвоем уехали -  так  вдвоем,  втроем
вернулись - так втроем. Все врали, все, кроме несчастного Самарина.
   - Точно, втроем. Тот человек, женщина,  которая  с  ним  выходила,  и
Островский.
   - А девушки с ними не было?
   - Не было. Их было трое.
   - И потом что?
   - Больше ничего. Утром тот человек вышел, и я поехал домой.
   - Как вам показалось, Островский был  трезв,  когда  ночью  уезжал  с
девушкой? Он твердо стоял на ногах?
   - Он был сильно пьян, это даже мне было заметно.
   Я еще, помню, удивился, зачем он в таком состоянии садится за руль.
   Уф-ф-ф, ну и денек...  Все  понятно.  Островский  сбивает  женщину  с
ребенком  и  уезжает,  не  останавливаясь.  Юля  впадает   в   истерику.
Островский звонит Кричевцу...  Нет,  зачем?  Не  станет  Островский  ему
звонить. Он где-то останавливает машину и пытается успокоить актрису.  У
него ничего не получается. А время идет. И Кричевец, который видел,  что
Островский уезжает не в самом трезвом виде, названивает ему  сам,  чтобы
убедиться, что тот благополучно доехал.
   Но режиссер пока еще не доехал. По его  голосу  и  по  звукам  Юлиной
истерики становится понятно, что что-то  произошло.  Кричевец  выясняет,
где находится его патрон  по  будущим  съемкам,  и  они  с  Анитой  едут
"разруливать" ситуацию. Вероятно, все оказывается  куда  хуже,  чем  они
ожидают. Юля требует,  чтобы  они  вернулись  к  месту  наезда,  вызвали
милицию и "Скорую помощь" и во всем признались. Ей легко быть честной  и
порядочной, не ей же в тюрьму садиться, а Островскому. А допускать этого
нельзя.
   Режиссера надо спасать  во  что  бы  то  ни  стало,  не  то  Кричевец
останется без работы.
   Юлю  уговаривают,  успокаивают,  обещают,  что   вернутся   к   месту
происшествия. Едут. На двух машинах.  Разумеется,  Островского  от  руля
отстраняют, он пьян, Юля тоже вести машину не может, она в слезах.  Одну
машину ведет Кричевец, другую - Волкова. Они выезжают Подальше,  находят
достаточно пустынное место и  решают  вопрос  с  Юлей  кардинально.  Она
больше никому не скажет, что женщину и ребенка задавил великий  режиссер
Островский. И убийцу, насмерть сбившего пешеходов, тоже никто искать  не
станет, потому что убийца - Юлия Халипова. Вот и машина при  ней,  а  на
машине явные следы столкновения с людьми.
   Вот почему Юля так спокойно вышла из машины и позволила  себя  убить.
Она знала своих убийц. Всех троих.
   И доверяла им.
   Они вернулись в дом Кричевца и выстроили  свою  версию  случившегося.
Так появилась история о телефонном звонке, который невозможно проверить,
потому что звонили на городской номер. История о напившемся  Островском,
который одолжил любовнице свой автомобиль  и  заснул  в  гостях  мертвым
сном. История о том, как они волновались, звонили Юле домой, искали ее.
   Они  все  продумали.  Тщательно,  аккуратно.  Они  не   учли   только
несчастного отца, который в  наивных  попытках  спасти  беспутного  сына
несет вахту  неподалеку  и  наблюдает  все  их  передвижения.  Они  были
уверены, что их никто не видит. Им просто не повезло.
 
*** 
 
   Доценко решил начать издалека. Можно спокойно вести неспешную беседу,
делая вид, что просто еще раз  уточняешь  детали  и  ничего  плохого  не
подозреваешь.  Усыпить  бдительность,  а  потом  бабахнуть  из   тяжелой
артиллерии.
   Островский был трезв и чем-то сильно раздражен. Мишу  это  более  чем
устраивало, раздраженный человек плохо контролирует то, что говорит,  и,
если ему есть что скрывать, обязательно допустит ошибку.
   - - Давайте начнем с самого начала, Константин  Федорович.  Зачем  вы
поехали в гости к Антону Кричевцу?
   - А что,  для  этого  нужен  повод?  -  сердито  огрызнулось  светило
кинематографии. - Люди ходят друг к другу в гости просто так, потому что
они дружат.
   - Раньше  вы  говорили,  что  поехали,  чтобы  отдать  новый  вариант
сценария, - ненавязчиво напомнил Доценко.
   - Ну да, так и было. Я привез сценарий. Седьмой вариант, черт  бы  ее
побрал.
   - Ее - это кого?
   - Аниту. Все время ей  что-то  не  нравится,  придирается  к  каждому
эпизоду.
   - А при чем тут Анита Станиславовна? Раньше вы говорили, что сценарии
читал Кричевец, потому что должен был  выступать  постановщиком  трюков.
Разве не так?
   - Так, так. Но у Аниты свой интерес, поэтому сценарии читала в первую
очередь она сама.
   - Какой у нее может быть интерес? - вполне искренне удивился Михаил.
   - Так она же собиралась сыграть главную роль, - Островский недоуменно
посмотрел на сыщика, который не понимает таких элементарных вещей. -  Вы
что, не знали?
   - Нет. Никто об этом не говорил. А что, Анита  Станиславовна  хорошая
актриса? Надо же, сколько талантов у одной женщины!
   - Да какая там она актриса! - махнул рукой режиссер. - Смех один.  Но
природные данные есть, так что в моих руках она бы справилась, это уж вы
можете не сомневаться.
   - Все-таки это большой риск - снимать непрофессиональную  актрису,  -
Миша решил проявить знание вопроса. - Как правило, из таких затей ничего
путного не выходило. И как вы не боитесь, Константин Федорович?
   - А мне не все равно? За ее же деньги снимать, не за  мои.  Если  она
плохо сыграет, я ничего  не  теряю,  потому  что  снято-то  будет  рукой
мастера. То есть снято будет хорошо, и ко мне как к режиссеру  претензий
не  возникнет,  -  повторил  он,  вероятно,  опасаясь,  что  далекий  от
искусства милиционер пассаж про "руку мастера" может не оценить.
   - Вы хотите сказать, что фильм будет сниматься на деньги Волковой?  -
Миша ушам своим не верил.
   Откуда у нее такие деньги? Впрочем, он точно не знал,  сколько  нужно
денег, чтобы снять фильм. Может, не так уж много?
   - Именно это я и хочу сказать. Неудивительно, что  Анита  ничего  вам
про это не рассказала, она не хочет,  чтобы  информация  раньше  времени
утекла в прессу. Она хочет, чтобы это была бомба. Неожиданное  появление
на экране доктора физико-математических наук, да еще в главной  роли!  И
она там  блеснет  всеми  своими  талантами,  и  танцами,  и  гитарой,  и
саксофоном, и говорить будет по-испански. А если она  платит,  так  я  и
сниму, как она хочет.
   - И сколько стоит такое кино? - осторожно спросил Доценко.
   - Пока мы  запланировали  бюджет  в  миллион  долларов,  -  в  голосе
Островского слышалось нескрываемое самодовольство.
   - Миллион?
   Не хило. И откуда  у  Аниты  Волковой  миллион  долларов?  Собирается
ограбить банк? Впрочем, у нее есть богатый  брат,  с  которым,  как  все
уверяют, она очень дружна.
   Наверное, он пообещал ей деньги. Да, скорее всего, так и есть.
   Права оказалась  Настя  Пална,  ой  как  права.  Не  смирилась  Анита
Станиславовна с потерей статуса. Вон чего  удумала!  Уникальная,  ни  на
кого не похожая, единственная в своем роде.
   А если не брат дает деньги на кино, тогда кто? Кто еще есть  у  Аниты
Волковой?
   А еще у нее есть сестра, которая  ведет  себя  крайне  подозрительно.
Крутит какие-то темные делишки с немецко-говорящим иностранцем и впадает
в транс, когда тот исчезает и она не может его найти.  Было  подозрение,
что Люба Кабалкина проворачивала с ним финансовую аферу. Уж не для  того
ли, чтобы добыть денежки сестрице на съемки?
   Ради Аниты она на все готова, мать, Зоя  Петровна,  так  и  говорила,
мол, Любочка Аните в рот смотрит и надышаться на  нее  не  может  -  так
сильно любит.
   - Мне нужно позвонить, - Миша лучезарно улыбнулся Островскому.  -  Вы
позволите, я выйду в другую комнату? Буквально на минуту.
 
*** 
 
   - Я не хотел бы беспокоить вас на рабочем месте