не
смутившись.
   - Что еще?
   - Он просил, чтобы я никому не рассказывала о его визитах.  И  платил
мне за это деньги. На них я покупала разные мелочи для Галины  -  зубную
пасту, мыло, конфеты, белье. На себя ни копейки не потратила, можете  не
сомневаться.
   - Вы даже ее дочери не сказали об этом?
   - Разумеется, нет. Я же дала слово. В конце концов, это  тайна  самой
Галины, и я обязана ее сохранить. Но она этого человека не  помнит.  Она
вообще ничего не помнит из того, что было до несчастья.
   - Откуда вы знаете, что она его не помнит? Вы все-таки рассказали  ей
о нем?
   - Нет, что вы, как можно. Он сам хотел убедиться в  том,  что  у  нее
полная амнезия, и несколько раз прошел мимо нее, когда я вывезла  Галину
в парк на прогулку. Она не обратила на него никакого внимания.
   - Может быть, они не были раньше знакомы? - предположила Настя.
   - Возможно, - согласилась сестра Марфа.
   - Очень любопытно. Давно этот человек был здесь в последний раз?
   - Недели три назад.
   - Значит, теперь он появится не скоро. Что ж, придется ждать.  Сестра
Марфа, я могу попросить вас об одолжении?
   - Смотря о каком, - осторожно откликнулась монахиня.
   - Я оставлю вам свой телефон. Если этот человек  появится,  позвоните
мне сразу же. Только именно сразу же, а не тогда, когда  он  уже  уйдет.
Хорошо?
   - Я постараюсь, - кивнула та.
   Результаты посещения детской больницы, где лежали младшие дети  Тере-
хиных - Наташа, Оля и Павлик, - оказались такими же неожиданными.  Неиз-
вестный мужчина приходил и сюда, и тоже  очень  интересовался  здоровьем
детей. Последствия падения с высоты были у всех троих разными, общим бы-
ло только одно - двигаться без посторонней помощи они не могли.  Тринад-
цатилетняя Оля, например, остановилась в развитии, и сейчас ее интеллект
был на уровне все той же семилетней девочки, какой она была, когда  мать
вышвырнула ее из окна. Переломанные кости никак  не  хотели  срастаться,
без конца возникали какие-то осложнения и воспалительные процессы в опе-
рационных швах, и девочка до сих пор должна  была  находиться  в  гипсе.
Семнадцатилетняя Наташа, напротив, осталась интеллектуально сохранной  и
поражала врачей своей целеустремленностью,  самостоятельно  осваивая  по
учебникам школьную программу. Учебники ей приносила Ира.  Несколько  раз
ее пытались перевести в специальный  интернат  для  детейинвалидов,  где
есть учителя, но врачей останавливало то, что девочка постоянно  чем-ни-
будь болела и нуждалась в медицинской помощи. От малейшего  сквозняка  у
нее поднималась температура чуть ли не до сорока  и  держалась  по  нес-
кольку дней. Кроме того, недели не проходило  без  сердечного  приступа.
Главная трудность состояла в том, что и Оля, и Наташа страдали аллергия-
ми на множество лекарств, и за то время, что они находились в  больнице,
весь персонал уже наизусть знал, что можно им давать, а чего нельзя. Ал-
лергические реакции были у девочек настолько сильными, что малейшее про-
медление грозило ураганным отеком гортани и смертью от удушья.  В  такой
ситуации отдавать детей в другое  учреждение  было  опасным.  Недоглядят
еще, чего доброго. Загубят девчонок. В отличие от визитов в дом  инвали-
дов, где неизвестный мужчина ограничивался только беседами с сестрой-мо-
нахиней, приходя в больницу, он навещал девочек  и  маленького  Павлика.
Поэтому Настя сразу же попросила проводить ее к Наташе Терехиной.  Ната-
ша, красивая, но болезненно бледная девушка,  закованная  в  специальный
корсет, сидела на кровати, обложившись книгами. Кроме нее, в палате  ле-
жали еще пять подростков, и пять пар любопытных детских глаз тут же  ус-
тавились на Настю.
   Наташа Терехина была совсем не похожа на свою старшую сестру ни внеш-
не, ни манерой поведения. Несмотря на тяжелую болезнь, она  улыбалась  и
разговаривала с Настей с той старательной вежливостью, которую,  бывает,
демонстрируют люди, изо всех сил стремящиеся произвести хорошее  впечат-
ление. Настя невольно вспомнила свою единственную встречу  с  Ирой:  та,
судя по всему, нисколько не беспокоилась о впечатлении, которое она про-
изводит на окружающих.
   - Дядя Саша - папин друг, - охотно стала объяснять Наташа, когда Нас-
тя задала  вопрос  о  человеке,  который  навещает  Терехиных-младших  в
больнице.
   - А фамилия у дяди Саши есть? - поинтересовалась Настя.
   - Николаев. Александр Иванович Николаев.
   Из разговора с Наташей выяснилось, что "дядя Саша", он же некто Нико-
лаев, навещает их примерно раз в месяц, но  ничего  детям  не  приносит,
кроме книг для Наташи. Откуда взялся этот человек, они не знали, во вся-
ком случае, при жизни отца никогда его не видели и имени его не слышали.
Он очень добрый и внимательный, следит за успехами Наташи в учебе и даже
проверяет, как она решает задачки по физике и математике. Не жалея  вре-
мени, объясняет ей те разделы школьной программы, которые она плохо  по-
няла.
   Медсестры тоже знали о "дяде Саше", однако отметили, что Олей и  Пав-
ликом он почти не интересуется, большую часть времени проводит  с  Ната-
шей, а с младшими посидит минут десять, не больше. Правда,  об  их  здо-
ровье выспрашивает каждый раз очень подробно. Как выглядит? Лет  пятиде-
сяти, приятное лицо, волосы темные, с проседью, особых примет нет.
   - Мы, знаете, даже подумываем, что Наташа - его дочь,  -  по  секрету
сообщила Насте одна из медсестер. - Наверное, у него был роман с их  ма-
терью. Поэтому он другими детьми меньше интересуется,  так  только,  для
виду, чтобы в глаза не бросалось, что он одну Наташу выделяет.
   Похоже, она была недалека от истины. Во всяком случае,  предположение
это выглядело вполне логичным. И если именно с ним когда-то  встречалась
Галина Терехина на квартире у Екатерины Бенедиктовны, то можно с  чистой
совестью эту линию оставить. С убийством Анисковец это никак не связано.
Но все-таки что-то мешало  Насте  окончательно  отказаться  от  проверки
семьи Терехиных. Это "что-то" было настойчивым  интересом  таинственного
дяди Саши к здоровью Галины Терехиной и ее троих  детей.  Только  троих,
хотя всего детей было четверо. Старшая, Ира, почему-то его не  интересо-
вала. Или все-таки интересовала?
   Все жильцы подъезда, в котором находилась квартира  покойной  Аниско-
вец, уже знали Мишу Доценко в лицо и по имени. Не осталось ни одного че-
ловека, которого он не опросил бы самым подробным образом. Доценко твер-
до знал, что между "видел" и "обратил внимание" - дистанция  не  так  уж
велика, как думают многие. Человеческий мозг фиксирует  все,  что  видят
глаза и слышат уши, и складывает в хранилище, к которому нужно уметь по-
добрать ключ. Идущего по улице человека видят десятки и сотни  людей,  и
совершенно неправильно впоследствии заявлять, что "его никто не  видел".
Трудолюбию и упорству молодого оперативника можно было  позавидовать.  В
итоге он все-таки сумел выяснить, что незадолго до убийства в доме появ-
лялся человек, которого раньше там не видели. Точнее, не видели те,  кто
жил в доме недавно, правда, таких было все-таки большинство. Мужчина лет
пятидесяти, приятной наружности, волосы темные, седоватые. Никто особен-
но в его лицо не всматривался, так что никаких особых примет названо  не
было. Правильные черты, нос с небольшой горбинкой.
   Доценко еще раз обошел "старожилов" - тех, кто жил в доме больше шес-
ти-семи лет, то есть до случившегося в семье Терехиных несчастья. Стара-
ния его были вознаграждены: один из жильцов припомнил, что мужчину с та-
кими приметами он видел неоднократно, но много лет назад.
   Таким образом, появилась новая рабочая версия: некий мужчина,  встре-
чавшийся на квартире у Екатерины Бенедиктовны с Галиной  Терехиной,  пе-
рестал сюда приходить после того, как Галина и трое ее детей оказались в
больницах. С тех пор прошло шесть лет Все эти шесть лет тот  же  мужчина
постоянно появлялся возле Галины и ее  детей  и  интересовался  их  здо-
ровьем, а совсем недавно его вновь видели в доме,  где  жила  Анисковец,
после чего саму Анисковец находят убитой. Миленькая история,  ничего  не
скажешь.
   - Версия, прямо скажем, дохленькая, -  заметил  Юра  Коротков,  когда
Настя описала ему свои поездки в дом инвалидов и в больницу.
   Кто может лучше - пусть сделает, - пожала она плечами.
   - Но здесь же дыра на дыре, - возмутился Юра. - Неужели  ты  сама  не
видишь?
   - Вижу, - невозмутимо согласилась Настя. - Но лучше латать дыры,  чем
сидеть сложа руки и охать по поводу безвременной кончины Екатерины Бене-
диктовны. Самое главное - установить идентичность четырех мужчин: первый
встречался с Терехиной, второй приходил в дом инвалидов и задавал  массу
вопросов монахине сестре Марфе, третий навещает в больнице детей Галины,
уделяя при этом особое внимание Наташе, а четвертый появился на горизон-
те незадолго до убийства Анисковец. Описание внешности такое  расплывча-
тое, что под него подойдут сотни мужчин соответствующего возраста. И  из
моей, как ты изволил выразиться, дохленькой  версии  моментом  вырастают
еще несколько в зависимости от того, сколько этих мужчин на самом деле -
один, двое, трое или четверо. Ловишь идею?
   - Твою идею поймаешь, как же, дожидайся, - проворчал Коротков. - Слу-
шай, пусти переночевать, а?
   Переход был таким резким, что Настя чуть не поперхнулась глотком  ко-
фе.
   - Тебя что, из дома выгнали?
   - Не то чтобы выгнали, но лучше мне там пару дней не появляться. Я бы
к Коляну напросился, как раньше, но теперь неудобно,  у  него  Валентина
живет.
   Да, после того, как Коля Селуянов познакомился с Валентиной, проблема
"конфликтных" ночевок встала для Юры Короткова  особенно  остро.  Раньше
он, бывало, без малейшего смущения отправлялся ночевать к товарищу, пос-
кольку после развода Селуянов жил один в  большой  квартире.  Теперь  же
присутствие очаровательной Валечки сильно осложнило ситуацию. Дело  было
не в тесноте - в трех селуяновских комнатах они все разместились бы сво-
бодно, - а в деликатности, которая не позволяла Юре  нарушать  уединение
влюбленных друг в друга людей. При этом на Настину однокомнатную кварти-
ру эта деликатность почему-то не распространялась. Юре вполне достаточно
было знать, что Настин муж в данный момент в  отъезде,  чтобы  попросить
приютить себя.
   - Поехали, - кивнула Настя. - Постелю тебе на раскладушке.  Только  у
меня еды нет.
   - Ничего, купим по дороге, - оживился Юра. -  Заодно  и  порепетируем
душераздирающую сцену завтрашней оперативки. Я прямо вижу,  как  Колобок
будет нас с тобой мордой об стол возить за дело Анисковец.
   - И будет прав, - мрачно добавила она. - Столько дней  прошло,  а  мы
топчемся на месте.
   - Ну ты, мать, не права, - развел руками Коротков. -  Мы  же  попытку
ограбления отрабатывали, все каналы сбыта проверяли. Между прочим,  могу
тебе похвастаться, я соседям  здорово  помог.  Заказчиков  на  коллекцию
Анисковец я не нашел, что верно - то верно, зато обнаружил следы  заказа
на кражу у крупного антиквара. Ребята там  профилактические  мероприятия
развернули по всему фронту, ждут воров  с  распростертыми  объятиями.  А
представь себе, если эти воры готовы пойти на убийство хозяев? Тогда  я,
умный сыщик Коротков, еще и от трупа нас избавил. А ты меня даже не пох-
валишь, только ругаешься и ворчишь.
   - Да что я, - Настя рассмеялась и ласково взъерошила  ему  волосы,  -
вот Колобок завтра будет ругаться - мало не покажется.  Я  вообще  ангел
рядом с ним.
   Они сели в старенькую Юрину машину, давно уже дышащую на ладан, и по-
ехали на Щелковское шоссе, где жила Настя. Дома они на скорую руку  при-
готовили ужин из полуфабрикатов, при этом Коротков не переставал ныть по
поводу Настиной нехозяйственности.
   - Сюда нужно добавить чеснок и какую-нибудь приправу.
   - Чеснока нет. А приправы, наверное, есть, но я не знаю,  куда  Лешка
их кладет.
   - Но майонез у тебя хотя бы есть?
   - Кажется, нет. Надо в холодильнике посмотреть.
   - Ну ты даешь! Даже не знаешь, что у тебя есть, а чего нет. Он открыл
дверцу холодильника и присел перед ним на корточки.
   - Мать честная! У тебя ж тут кастрюля с супом стоит!
   - Да? - искренне удивилась Настя. - Ну надо же, а я и не знала. А что
там еще есть интересного?
   - Остатки жаркого, кажется, из баранины. Сыр в огромных  количествах.
Ты когда сюда заглядывала в последний раз?
   - Да ну тебя, Коротков, отстань, - отмахнулась Настя. - Я хватаю  ку-
сок, который лежит поближе, быстро его съедаю и заваливаюсь спать.
   - Вот кикимора, - Юра осуждающе покачал головой.  -  Лешка  старался,
готовил тебе еду, чтобы ты с голоду не померла, пока он в  командировке,
а ты ведешь себя кое-как.
   - Не обзывайся, а то не дам раскладушку, будешь на полу спать. Ладно,
вытаскивай суп, его и в самом деле надо съесть, а то Лешка обидится.
   Ужин оказался неожиданно обильным и сытным, и Настя с Юрой, с голоду-
хи разом впихнувшие в себя такое количество продуктов, уже не могли  по-
шевелиться.
   - Слушай, - с ужасом сказала Настя, - я, кажется, даже встать не  мо-
гу. Обжорство - большой грех.
   - Ну посидим еще за столом, куда спешить-то? - флегматично откликнул-
ся Коротков. - Когда Лешка возвращается?
   - Через три дня.
   - Скучаешь?
   - Я? - от такого предположения Настя даже сигарету из пальцев вырони-
ла.
   - Ну не я же. Чистяков - твой муж, а не мой.
   - Нет, не скучаю. Ты же знаешь, Юрик, я никогда не скучаю.
   - Ни по кому? - недоверчиво переспросил он.
   - Ни по кому. Я до противного самодостаточна. Иногда мне кажется, что
мне вообще никто не нужен. Кошка, гуляющая сама по себе.
   - Ася, а тебе не бывает страшно от твоей самодостаточности?
   - Бывает, - усмехнулась она, - регулярно. Но я с этим борюсь.
   - Каким образом?
   - Уговариваю себя, что  всему  виной  моя  работа,  которая  отнимает
столько времени и сил, что уже нет желания ни с кем общаться. И потом, у
меня есть Лешка, который заменяет мне подруг, друзей и любовников, вмес-
те взятых. Кстати, о друзьях. Мы с тобой забыли Стасову позвонить.
   - Точно! - спохватился Коротков. - Растяпы мы. Сейчас уже поздно, на-
верное, неудобно беспокоить.
   - Поздно? А который час?
   - Половина первого.
   - Тьфу ты, Юрка, вот вечно ты со своими  философскими  идеями  голову
мне морочишь. Ладно, утром позвоним. Пошли укладываться.
   Она постелила Короткову на раскладушке и  по  законам  гостеприимства
предоставила ему право первому идти в душ. Забравшись в  постель,  Настя
свернулась калачиком и устало прикрыла глаза, но сна не было.  Мысли  ее
то и дело возвращались к Ире Терехиной, которая по воле злой судьбы  ос-
талась на всем белом свете совсем одна, хотя ее вины в этом не было.
   - Нет, я не понимаю, - внезапно произнесла она вслух.
   - Чего ты не понимаешь? - сонно отозвался Коротков, который уже успел
задремать.
   - Ничего не понимаю. Девчонка колотится изо всех сил, надрывается  на
четырех работах, и ни один человек не хочет ей помочь. Ведь были же у ее
родителей друзья, так где они сейчас? Неужели время так сильно людей из-
менило? Я не понимаю, Юрик, куда делось сострадание, сочувствие да обык-
новенная жалость, наконец! Ну почему ни у кого сердце не дрогнуло? Я хо-
рошо помню, как мы жили, когда мне было четырнадцать лет. И если бы,  не
дай Бог, с моей семьей что-нибудь случилось, нашлось бы как минимум  се-
мей десять, которые помогли бы мне, поддержали. Я  бы  совершенно  точно
одна не осталась. И в интернат меня не позволили бы  забрать.  А  сейчас
что происходит?
   - А то и происходит, что ты видишь на живом примере Терехиной. Деньги
отравляют людей, Асенька. Весь цивилизованный мир живет с врожденным по-
ниманием того, что у одних людей денег много и даже  очень  много,  а  у
других их мало или совсем нет. Это нормальное течение жизни, и  не  надо
по этому поводу психовать. А наши сограждане выросли с мыслью, что денег
у всех должно быть одинаково мало. Поэтому когда вдруг привычное течение
жизни у нас нарушилось, да еще так резко, психология не успевает перест-
роиться. Виданное ли дело, когда у человека пенсия размером со стоимость
единого проездного билета на городском транспорте. А у соседа три машины
и два загородных дома, и за один поход в супермаркет этот  сосед  тратит
на продукты три старушкиных пенсии. Что это может вызвать, кроме  злобы,
зависти, равнодушия к чужой беде и неоправданной жадности?
   - Да, наверное, ты прав, - задумчиво сказала Настя. - Плюс  ко  всему
отсутствие уверенности в том, что завтра все не  отберут.  Поэтому  даже
состоятельные люди не занимаются благотворительностью. Боятся, что завт-
ра власть переменится, источник дохода прикроют, и  стараются  подкопить
побольше, чтобы потом до конца жизни прилично существовать. И  при  всем
этом ходит по городу некий человек, который живо  интересуется  матерью,
сестрами и братом Иры Терехиной. Зачем, Юра? Откуда у него этот интерес?
И почему он совершенно не интересуется самой Ирой?
   - Слушай, ты меня замучила, - жалобно сказал Коротков. - У тебя всег-
да вопросы так интенсивно рождаются, когда спать надо? Найдем  мы  этого
Николаева и все у него спросим. Потерпи.
   - Извини, - виновато сказала Настя. - Спокойной ночи. Она уже  сейчас
была уверена, что никакого Александра Ивановича Николаева они не найдут.
Спасибо, конечно, что не Иванов Иван Петрович, но разница,  в  сущности,
невелика.
   Зоя была полной  противоположностью  Верочке.  Неяркая,  забитая,  до
тридцати семи лет просидевшая в  старых  девах,  она  беременность  свою
воспринимала как Божий дар, а на него смотрела как на высшее существо  -
с немым обожанием и восторгом. И несмотря на то, что он был отцом ее бу-
дущего ребенка, называла на "вы". О законном  браке  она  в  отличие  от
энергичной и предприимчивой Веры даже не заикалась. В работе с Зоей  ме-
тодика была другой, ей нужно было приходить на процедуры каждую  неделю.
Он строго следил за тем, чтобы обе женщины не столкнулись в его  кабине-
те.
   - Вы столько со мной возитесь, - робко сказала  Зоя,  одеваясь  после
процедуры. - Даже не знаю, как я смогу вас отблагодарить.
   - Не говори глупости, - раздраженно буркнул он. - Это  же  наш  общий
ребенок, я должен заботиться и о тебе, и о нем. Как ты себя чувствуешь?
   - Спасибо, хорошо. Только страшно немножко. Говорят, в таком возрасте
рожать в первый раз опасно. Как вы считаете, все обойдется?
   - Естественно. Выбрось это из головы. Ты - нормальная здоровая женщи-
на, все должно пройти без осложнений. Я же не зря проверяю  тебя  каждую
неделю.
   Зоя была на четвертом месяце, но на нее он возлагал самые большие на-
дежды. Двадцать лет упорного труда, бессонных ночей, связей с нелюбимыми
женщинами должны были наконец принести долгожданный  результат.  И  если
Зоя оправдает его надежды, он, пожалуй, женится на ней. В виде благодар-
ности судьбе. Отношения с Зоей - тот капитал, на ренту от которого можно
будет существовать до конца дней. Она будет счастлива стать его женой. А
стало быть, будет все ему прощать и преданно за ним ухаживать всю остав-
шуюся жизнь.
   Но вообще-то она права, первые роды в тридцать семь лет - штука  рис-
кованная. Разумеется, он следит за состоянием ее здоровья, но нужно  бу-
дет в роддоме подстраховаться, пусть пригласят хорошего кардиолога, да и
хирург не помешает, если Зоя не сможет родить сама и придется делать ке-
сарево. Нельзя рисковать ни самой Зоей, ни  тем  более  ребенком.  Малыш
должен быть вскормлен материнским молоком, иначе все бессмысленно.
   - У вас скоро день рождения. Вы не рассердитесь, если  я  сделаю  вам
подарок?
   Господи, ну до чего трогательное существо! Почему он  должен  рассер-
диться? Совсем наоборот.
   - Зоенька, детка, конечно, мне очень приятно, что ты  помнишь  о  дне
моего рождения, - тепло сказал он. - Но ты не должна тратить  деньги  на
меня. К сожалению, я не могу тебе помогать так, как должен и  как  хотел
бы, я сам зарабатываю