а беспомощно оглянулась и встретилась глазами с высо-
ким мужчиной лет пятидесяти, который курил, прислонясь к цветочному  ки-
оску, и с насмешливой улыбкой наблюдал за ней. Мужчина тут же  вынул  из
кармана зажигалку и поднес ей огонь.
   - Спасибо, - пробормотала Настя, пытаясь справиться одновременно с не
желающей закрываться "молнией" на сумке и с выпадающим из рук пакетом.
   В десять минут девятого из магазина вышла Даша Сундиева вместе с про-
давщицей из секции сувениров. Они пошли  к  троллейбусной  остановке,  а
мужчина в кожаной куртке неторопливо сел в стоящую неподалеку  "ауди"  и
медленно поехал вдоль тротуара. Насте было видно,  как  девушки  сели  в
троллейбус, а "ауди" пристроилась ему в хвост.
   И все это майору милиции Каменской совсем не нравилось.
   Он спрятал зажигалку в карман и снова облокотился о киоск. Опять Еро-
хин выпасает эту блондиночку из магазина. Значит, сегодня  вечером  вряд
ли подвернется удобный случай. Игорь потащится за ней до места встречи с
ее кавалером, будет таскаться за ними по пятам, пока они  будут  искать,
где бы поужинать, потом кавалер повезет блондиночку домой, а от ее  дома
Игорь поедет, как обычно, к себе. Ничего интересного на этом  пути  слу-
читься не может.
   Глядя на Ерохина, жующего уже третий за последний час гамбургер, муж-
чина с привычным недоумением думал о том, что этот молодой, еще так мало
проживший двадцатитрехлетний парень уже успел отнять жизни двух человек,
а жизни троих других людей полностью искалечить. И ведь  со  стороны  он
выглядит совершенно обыкновенным, ничем не примечательным, в меру симпа-
тичным парнем. Интересно, сам-то Игорь хотя бы понимает, сколько зла  он
сделал за свою короткую жизнь? Нет, наверное, он над этим даже и не  за-
думывается.
   Мужчина бросил взгляд на молодую женщину в джинсах и синей  ветровке,
которой он помог прикурить. Женщина стояла  неподвижно  в  уголке  между
двумя киосками, видно, кого-то ждала. На лице у нее было написано  безг-
раничное терпение и готовность стоять здесь столько, сколько  понадобит-
ся, без малейшего недовольства или раздражения. Он усмехнулся.  Конечно,
такая некрасивая, невзрачная мышка не посмеет взбунтоваться, будет  сми-
ренно ждать своего хахаля хоть до завтрашнего утра и не  скажет  ему  ни
слова упрека за опоздание. Судя по ее позе и выражению лица, она привык-
ла ждать. Ну что ж, пусть ждет.
   Мужчина повернулся всем корпусом и пошел к своим белым "Жигулям". Ра-
но или поздно Игорь перестанет тратить все свободное время на блондиноч-
ку-продавщицу, тогда он снова начнет по вечерам навещать  свою  подругу,
которая живет в очень удобном месте. Недалеко от ее дома находится  заб-
рошенный пустырь. Ерохин трясется над своей "ауди" и никогда не оставля-
ет ее на ночь без присмотра, всюду находит платные стоянки, платит  сто-
рожам бешеные бабки, чтобы позволили поставить машину до утра. Там,  где
живет подружка Ерохина, платная стоянка находится далековато, чтобы сок-
ратить путь, надо идти через тот самый пустырь. А  пустырь  нехороший...
Вот и нужно будет поймать момент, когда Игорь раненько поутру побежит  к
своей ненаглядной "ауди" через нехороший пустырь.  Утро  -  время  самое
подходящее с точки зрения безопасности. Люди сонные, соображают плохо. А
кто успел проснуться и начал соображать, тот торопится, опаздывает.  Это
одинаково применимо и к свидетелям, и к милиции.
   Водитель белых "Жигулей" хотел убить Игоря Ерохина.
   Виктор Алексеевич Гордеев по  прозвищу  Колобок  заканчивал  утреннюю
оперативку.
   - Если ко мне нет больше вопросов, все могут быть  свободны.  Анаста-
сия, останься.
   Сотрудники торопливо потянулись из кабинета начальника, чтобы  разбе-
жаться по своим не терпящим отлагательства делам. Настя осталась  сидеть
в дальнем углу.
   - Чего прячешься? - пробурчал Колобок. - Садись ближе.
   - Зачем? - улыбнулась она. - Бить будете?
   - Горло у меня болит, - пожаловался Гордеев, -  громко  разговаривать
не могу. Оперативку еле-еле протянул, как будто наждаку в глотку напиха-
ли. Ангина у меня, что ли?
   - Похоже, - согласилась Настя. -  Полощите  горло  раствором  йода  с
солью, он хорошо дезинфицирует, особенно если там гнойнички.
   - А эти... как их... Ну, которые по телевизору рекламируют? Может, их
попробовать?
   - Вы имеете в виду колдрекс и панадол?
   - Вот-вот.
   - Не знаю, тут я вам не советчик. Я вообще-то боюсь  новых  лекарств,
но это потому, что у меня аллергия.
   - Ладно, обойдусь народными средствами, - вздохнул Колобок.
   Похоже, он и вправду заболевал. Обширная лысина его была покрыта  ка-
пельками пота, несмотря на прохладный октябрьский день,  нос  покраснел,
глаза слезились, голос сел и с каждым словом становился все  более  сип-
лым.
   - Что с аналитической справкой? - спросил он. - Когда будет готова?
   - Да она практически готова, теперь мне нужен ваш совет. Нет, два со-
вета, - поправила сама себя Настя.
   - Валяй, - махнул рукой Виктор Алексеевич. - Когда я  болею,  у  меня
сопротивляемость падает, и с меня можно даже два совета  бесплатно  сод-
рать. Пользуйся.
   - Я обнаружила несколько групп убийств, можно даже назвать их  серия-
ми, которые расследовались поодиночке, и вопрос об объединении дел  даже
не ставился. Я уверена процентов на девяносто пять, что это все-таки се-
рии, каждая из которых объединена либо своим исполнителем, либо каким-то
другим признаком. Я могу просто указать на это в справке,  а  могу  дать
развернутый анализ с объяснениями, но тогда начнут мелькать фамилии тех,
кто это просмотрел, упустил, кто схалтурил. Есть  третий  вариант:  я  в
справке для штаба только упоминаю об этом, а  отдельно  делаю  подробный
анализ по этим сериям. Короче, как вы скажете, так и будет.
   - Как скажу, как скажу, - брюзгливо проворчал полковник Гордеев,  об-
матывая горло серым форменным шарфом. - Никак я не скажу. Я болею.  Твоя
справка, как напишешь, так и хорошо.
   - Ну Виктор Алексеевич, - взмолилась Настя, - может, не  стоит  ребят
подставлять?
   Давайте, я напишу без фамилий. В конце концов,  справка-то  нужна  не
для того, чтобы делать оргвыводы, а для того, чтобы учитывать  ошибки  и
типичные промахи. Разве нет?
   - Ну, правильно, - кивнул Колобок, переходя на хриплый шепот.  -  Раз
ты сама все знаешь, чего ж спрашиваешь?
   - На всякий случай, вы же начальник.
   - Плохо, Анастасия. Ты уже большая девочка, кончай прятаться  за  мою
спину, учись сама принимать решения. Не сегодня-завтра уйду  на  пенсию,
что будешь делать без меня?
   - Без вас я пропаду, - твердо ответила она.
   - Чушь, - поморщился полковник. - Давай быстрее  становись  на  ноги,
набирайся смелости, чтобы я мог со спокойной  совестью  отойти  от  дел.
Один совет я тебе, считай, дал. Чего ты еще хотела?
   - Ну, в свете того, что вы мне только что сказали, выходит,  что  ваш
второй совет мне не нужен. Поэтому я не советуюсь и не спрашиваю  разре-
шения, а просто ставлю вас в известность.
   - О чем?
   - О том, что мне необходимо провести оперативную  проверку  некоторых
обстоятельств, и я собираюсь использовать для этого собственные  возмож-
ности.
   - Какие это, интересно, у тебя возможности? - От удивления у  Колобка
на мгновение прорезался голос. - Ты десять лет сидишь  на  аналитике,  у
тебя нет ни одного агента, ни платного,  ни  какого-либо  другого.  Нас-
колько я знаю, других источников информации у тебя тоже нет. Ты что  это
задумала, а? Ну-ка быстро признавайся.
   - Не признаюсь ни за что, - засмеялась Настя. - Вы же сами велели на-
бираться смелости и принимать решения самостоятельно.
   - Смелость заключается не в том, чтобы перечить начальству и утаивать
от него информацию.
   - И в этом тоже, - упрямо возразила Настя. - Но я утаивать не буду. Я
хочу попросить помощи у Денисова.
   - У кого?! - поперхнулся полковник.
   - У Эдуарда Петровича Денисова,  -  невозмутимо  повторила  Настя.  -
Во-первых, вы совершенно правы в том, что собственных источников  инфор-
мации у меня нет. Во-вторых, Эдуард Петрович остался мне должен, так что
я могу прибегнуть к его помощи без зазрения совести. И я очень вас  про-
шу, Виктор Алексеевич, не запрещайте мне делать то, что я задумала,  по-
тому что я все равно буду это делать, только буду вынуждена вам врать, а
мне этого не хочется.
   - Зачем тебе это? - тоскливо просипел Гордеев, держась руками за гор-
ло. - Что ты хочешь выяснить?
   - Пока не скажу. И не давите на меня, Виктор Алексеевич, я инструкции
знаю.
   - Ладно, делай как решила, - неожиданно миролюбиво отозвался Колобок.
- Ты у меня девочка умненькая, ничего катастрофически глупого не  сдела-
ешь. Только поосторожней с Денисовым, этот старый зубр тебя одним  зубом
перекусит и не заметит.
   Эдуард Петрович Денисов был полновластным хозяином старинного  Города
с полумиллионным населением. Год назад он обнаружил, что  на  территории
его владений какая-то криминальная банда затеяла незаконную охоту.  Эду-
ард Петрович потратил немало сил и средств, чтобы создать в своем Городе
единую и монолитную мафию, тщательно оберегал свое хозяйство  от  конку-
рентов, и нахальное поведение чужаков его до глубины души  возмутило.  А
тут возьми и случись убийство в Городском санатории, да еще явно связан-
ное с этой бандой. Купленная Денисовым милиция ничего толком сделать  не
сумела. И тогда ему, пришла в голову  идея  использовать  для  раскрытия
убийства некую Каменскую, которая как раз в это самое время  отдыхала  в
санатории, лечила свою больную спину и даже была знакома с убитым.
   Для самой Насти ситуация оказалась далеко не простой. Она  мучительно
пыталась понять, может ли пойти на сотрудничество с  мафией,  если  речь
идет о разоблачении группы опасных убийц и предотвращении новых кровавых
преступлений. Кроме того, она ужасно боялась Денисова и возглавляемой им
криминальной структуры, потому что никого в Городе не знала и  прекрасно
отдавала себе отчет в том, что в случае осложнений или неприятностей бе-
жать за помощью и защитой ей будет не к кому: при наличии единой и моно-
литной мафии родная милиция ей не подмога: она вся на корню закуплена.
   В конце концов ей удалось победить страх и найти моральное оправдание
своим действиям. Убийц она вычислила, а с Денисовым у нее сложились  от-
ношения теплые и почти дружеские. За свою работу она не взяла с  Эдуарда
Петровича ничего, кроме билета на поезд в Москву, и при прощании он ска-
зал ей:
   - Мне уже за шестьдесят, Анастасия, не  ровен  час  -  умру.  Умирать
должником мне бы не хотелось. Поймите меня правильно. Дайте  слово,  что
позвоните мне, если в вашей жизни возникнут хотя бы малейшие  трудности.
Вы успели неплохо меня узнать и понимаете, что нет  такого,  чего  я  не
смог бы сделать. А для вас я сделаю даже то, что в принципе невозможно.
   Миновал год, и сейчас содействие Денисова  было  как  нельзя  кстати.
Больше никто Насте помочь не мог.
   Она набрала десятизначный телефонный номер. А вдруг Денисов  забыл  и
ее саму, и свои обещания? А вдруг он умер? Или его  посадили?  Умом  она
понимала, что посадить Эдуарда Петровича невозможно - не за  что,  да  и
некому. Идеологическое руководство - это еще не повод  для  следствия  и
суда, не говоря уже о том, что в Городе просто нет следователей и судей,
которым было бы под силу свалить эдакую махину. Когда в трубке послышал-
ся знакомый голос, Настя с облегчением перевела дыхание.
   - Здравствуйте, Эдуард Петрович, - осторожно начала она,  приготовив-
шись деликатно напомнить ему о себе и о данных им год назад обещаниях.
   - Анастасия, - тут же радостно отозвался он. - Боже мой, деточка, ес-
ли бы вы знали, как я рад вас слышать!
   - А я рада, что вы меня не забыли, - ответила Настя.
   - Да вы с ума сошли, - искренне возмутился Денисов. - Меня можно  уп-
рекать в чем угодно, только не в неблагодарности и забывчивости.  И  по-
том, Анастасия, вас не так просто забыть.
   - Вы грубо льстите мне, Эдуард Петрович, - засмеялась она.
   - Ни в малейшей степени. Вы просто не цените себя. Вы еще очень моло-
ды и поэтому обращаете внимание на всякие глупости вроде красивой  внеш-
ности. А я уже стар и умею ценить людей по-настоящему. Так  что  я  могу
для вас сделать?
   - Эдуард Петрович, мне нужны люди здесь, в Москве.
   - Для чего?
   - Это имеет значение?
   - Конечно. Я имею в виду характер выполняемой работы. Вам нужны  спе-
циалисты в какой области?
   - Наружное наблюдение.
   - Понял. Сколько человек?
   - А сколько можно просить?
   - Анастасия, не выводите меня из себя, - засмеялся Денисов. -  Я  дам
столько людей, сколько нужно. Тридцать? Пятьдесят? Сто?
   - Что вы, человек пять-шесть.
   - Не скромничайте, деточка. Десяти человек хватит?
   - Более чем.
   - Техника нужна?
   - Непременно. Чтобы все как в лучших домах Парижа и Вены.
   - Сроки?
   - Чем скорее, тем лучше. Завтра можно?
   - Не задавайте мне вопросов, милая моя. Выставляйте свои  требования,
а уж как я буду их выполнять - это моя забота. В котором часу вы  завтра
проснетесь?
   - Завтра суббота, значит, попозже, часов в девять.
   - В девять тридцать вам позвонят. Номер телефона у вас не изменился?
   - Нет, номер тот же.
   - Завтра начиная с девяти тридцати десять человек с техникой будут  в
вашем распоряжении.
   - Эдуард Петрович, я вас обожаю! - от души поблагодарила Настя.
   - И я вас, деточка, - улыбнулся в трубку Денисов. - Не считайте,  что
я вернул вам долг.
   То, что вы попросили, - это такая малость, что о  ней  даже  говорить
стыдно. Все наши договоренности остаются в силе. Удачи вам.
   Положив трубку, Настя удовлетворенно улыбнулась.  Завтра  она  начнет
разбираться с этой Дашей Сундиевой. Может, там на самом  деле  ничего  и
нет... Но ведь кражи и грабежи были. И парень в коричневой куртке с  си-
некрасным значком и порванным карманом был. В конце  концов,  ей  просто
интересно попробовать решить еще одну задачку, а если ее попытаются  уп-
рекнуть в том, что она удовлетворяет собственное  любопытство  за  чужой
счет, она сможет ответить с чистой совестью, что государству  ее  интел-
лектуальные забавы не стоят ни копейки. За все платит Денисов.  А  стало
быть, это уже ее, Анастасии Каменской, частное дело, в котором она нико-
му отчитываться не должна.
   Мужчина запер свои белые "Жигули" и быстрым  упругим  шагом  вошел  в
красивое здание на Юго-Западе Москвы. Пройдя мимо  постового,  он  легко
взбежал по лестнице на пятый этаж, где находился его  кабинет.  Заперев-
шись изнутри, он переоделся в форму, аккуратно повесив штатское платье в
шкаф. Отпер дверь, открыл форточку, достал из сейфа папки и принялся  за
работу.
   В кабинет заглянул майор из отдела по работе с личным составом.
   - Товарищ генерал, в пятнадцать тридцать служебная подготовка.
   - Хорошо, - ответил тот, не отрываясь от бумаг.
   На служебную подготовку он, конечно, не пойдет. У него масса дел, ко-
торые накопились за последние недели и которые нужно наконец  закончить,
чтобы потом снова тратить все свободное время на Ерохина.
   Почему так получилось, что он, генерал Владимир  Вакар,  гоняется  за
двадцатитрехлетним мальчишкой, к которому не чувствует ни ненависти,  ни
злобы, вообще ничего? Как он позволил загнать себя в  эту  ловушку?  Он,
боевой генерал, участник  множества  войсковых  операций,  командовавший
воздушно-десантной дивизией, всегда четко понимал, что такое долг и обя-
занности. Может быть, именно это его и погубило?
   Он родился в последний военный год, через два месяца после того,  как
погиб на фронте его отец. Мать умерла, когда Володе было четыре года,  и
его взял к себе двоюродный дед, дядя отца. Старик Вакар  был  дворянских
кровей и военную службу считал достойной и почетной, а поскольку растить
мальчика на нищенскую пенсию, которую Володя получал за отца,  ему  было
трудно, отдал его в суворовское училище.
   Детство и юность Володи Вакара прошли в казарме. Что  такое  жизнь  в
семье, он узнавал только из книг, которые брал у деда  и  запоем  читал.
Тургеневские девушки, чеховские семейные чаепития с самоварами, патриар-
хи, восседающие во главе стола в окружении детей и  внуков,  -  все  это
сформировало его представление о семейной жизни. Дородная улыбчивая  же-
на, не меньше троих детей, запах пирогов, безусловная преданность мужу и
готовность следовать за ним, кочуя по гарнизонам, - вот идеал, к которо-
му он должен стремиться. И он стремился.
   Будущую жену Владимир приглядел на новогоднем балу, когда в  гости  к
курсантам военного училища пришли студентки  педагогического  института.
Елена была статной и носила толстую длинную косу, чем выгодно отличалась
от своих сокурсниц, которые в середине шестидесятых помешались  на  "ба-
бетте", начесах и стрижках с челками. Рослый широкоплечий  Вакар  с  му-
жественным подбородком, белозубой улыбкой и серьезными глазами сумел без
труда завоевать свою избранницу.
   Через год после свадьбы Елена сделала аборт. Вакар почернел от  горя,
он вообще не понимал, как можно не хотеть детей. Детей должно быть  мно-
го, считал он, чем больше - тем лучше. Он умолял жену  дать  ему  слово,
что в следующий раз она так не поступит. Он старался быть примерным  му-
жем и угождал Елене во всем, только бы она родила первого ребенка. И  он
вымолил, выпросил у нее первенца, девочку, Лизоньку. Елена, словно  сде-
лав ему огромное одолжение, упорхнула на работу, едва  перестав  кормить
малышку грудью. Лизу отдали в ясли.
   Она росла настоящей папиной дочкой, она и внешностью пошла в Вакаров,
и характером - высокая, спортивная, длинноногая, улыбчивая  и  покладис-
тая. Владимир приучал ее к физическим нагрузкам,  водил  на  плаванье  и
фехтование, учил читать и считать, сам отвел в первый  класс  с  голубым
портфельчиком и огромным  букетом  гладиолусов.  Лиза  тянулась  к  нему
больше, чем к матери, которая в основном была занята собой.
   Сын Андрей родился только через пять лет после Лизы.  Вакар  подозре-
вал, что главную роль здесь сыграла тяжелая скарлатина, которую Лиза пе-
ренесла в четырехлетнем возрасте. В какой-то момент Елена  по-настоящему
испугалась, что Лиза умрет. Страшная мысль о возможной потере ребенка  в
один миг перевернула всю ее душу. Если еще вчера она  воспринимала  Лизу
как существо, из-за которого она не может вечером пойти с мужем в театр,
то уже сегодня, пылко отдаваясь Владимиру, она шептала:
   - Ничего не бойся, я хочу, чтобы у нас был еще ребенок.
   Андрей не был, в отличие от Лизы, папиным ребенком. Но, что еще хуже,
он не был и маминым. Он был совершенно особенным, независимым, погружен-
ным в себя и абсолютно не нуждался ни в родителях, ни в сестре, ни в ком
бы то ни было. О том, что их ребенок - вундеркинд, Вакары узнали,  когда
Андрею исполнилось три года, а Лизе - восемь. Мальчик оказался сверхода-
ренным художником и поэтом. С этого момента в семье все переменилось.
   Елена стала относиться к сыну как к божеству. Она ничего не  понимала
ни в его картинах, ни в стихах, но твердо знала одно: ее сын - гений,  и
она это чудо произвела на свет. Ее долг - преданно служить  этому  чуду,
терпеть его странности и жестокие выходки, ибо это странности и  выходки
гения, который имеет на них право.
   Мальчика и его творения показывали специалистам - художникам и  лите-
раторам, и все в один голос твердили, что Андрей Вакар - вундеркинд, та-
лант, необыкновенное создание. Елена боялась, что в один момент все рух-
нет, окажется неправдой, сном, случайностью, поэтому долго оберегала сы-
на от известности, умоляя тех самых художников и литераторов  не  преда-
вать огласке факт существования Андрея. Она не стремилась к  славе,  она
чувствовала себя Богородицей, и этого ей было достаточно.  Мальчик  про-
должал ходить в обыкновенный детский сад и, когда пришло  время,  отпра-
вился учиться в обыкновенную школу, куда периодически вызывали его роди-
телей и просили воздейство