лчаса
до того времени, когда я обычно возвращаюсь домой после эфира. Наверное,
она снова надеялась, что я уже не приду никогда, а я - вот он, собствен-
ной персоной, валяюсь на диване в брюках от спортивного костюма с  книж-
кой в руках.
   - Ты почему так рано? - спросила она удивленно.
   - А что тебя не устраивает? - ответил я вопросом на вопрос.
   - Все устраивает. Я очень рада, что ты уже дома.
   Она наклонилась, чтобы поцеловать меня. Запах пива ударил в нос, и  я
невольно поморщился. А раньше мне всегда нравилось, когда от  моей  жены
чутьчуть пахло алкоголем. Странно. И как мне мог нравиться этот  омерзи-
тельный запах свежего перегара?
   - Ты пила?
   - Только пиво, - Вика бросила взгляд на журнальный столик, где  стоп-
кой лежали мои сегодняшние приобретения. - Ты купил новые книги?
   - Как видишь, - сухо сказал я.
   - Чем ты расстроен, Саша? - озабоченно  спросила  она.  -  Что-нибудь
случилось?
   - Ничего особенного. Обычные производственные трудности. Устал.
   - Как прошел эфир?
   - Нормально.
   Я не стал объяснять ей, что эфира сегодня не было. Зачем? Ей ведь  на
самом деле совершенно не интересно,  как  прошла  передача,  она  просто
изображает заботливую и любящую жену и произносит все предписанные ролью
реплики. Не стоит заставлять ее выслушивать длинные и ненужные ей  расс-
казы о моих производственных и непроизводственных проблемах.  Ей  и  без
того сейчас нелегко: бегала на свидание к любовнику, нервничала,  опаса-
ясь нарваться на знакомых, потом торопилась  домой,  чтобы  успеть  вер-
нуться раньше мужа, которого нанятый ею убийца все никак  не  прикончит.
Не жизнь, а сплошное мучение.
   - У тебя новая юбка? - спросил я, наблюдая, как она раздевается и ве-
шает одежду в шкаф.
   - Да, - Вика с улыбкой повернулась ко мне. - Тебе нравится?
   - Нет.
   - Почему?
   - Тебе не идет. Она на тебе плохо сидит, и ты выглядишь в ней толстой
теткой. И чего тебе в голову пришло покупать такую дрянь?
   - Саша...
   Ее губы задрожали, глаза мгновенно налились слезами.
   - Правда? Она действительно мне не идет?
   - Нет, шучу.
   Я снова уткнулся в книгу, злорадно усмехаясь про себя.  Пусть  теперь
думает, была ли это грубая и хамская шутка или она действительно сделала
неудачную покупку и предстала  перед  глазами  своего  хахаля  стареющей
толстухой. Не все же мне страдать, право слово, пусть и Вике слегка дос-
танется.
   Она молча развесила вещи на плечиках в шкафу и ушла на кухню. Я углу-
бился в книгу и некоторое время с удовольствием читал, забыв обо всем, в
том числе и о скорой неминуемой смерти.
   - Саша.
   Я оторвал глаза от книги и обнаружил Вику стоящей рядом с диваном.
   - Я внимательно тебя слушаю, дорогая, - предельно вежливо произнес я.
   - Саша, что с тобой происходит? Тебя как подменили.
   - Подменивают младенцев в роддомах, а взрослые мужчины никому не нуж-
ны. Не выдумывай, будь добра.
   - Я не выдумываю, я же вижу: с тобой что-то происходит. Ты стал злым,
сухим...
   - Ничего подобного. Я точной такой же, каким был раньше. Это ты изме-
нилась и теперь готова из мухи делать слона. Чего  ты  завелась?  Только
оттого, что мне твоя юбка не понравилась? Такты себя вини,  а  не  меня.
Это ты сделала такую дурацкую покупку, а не я. Раньше ты никогда не  ку-
пила бы вещь, которая тебе не идет, потому и слов таких от меня не  слы-
шала. А то, что ты в свои сорок натянула на себя юбчонку, которую  впору
носить двадцатилетней девчонке, говорит только о том, что это  ты  стала
другой. Ты, а не я. И не сваливай с больной головы на здоровую.
   - По-моему, если у кого голова больная, то у тебя. Что за бес в  тебя
вселился? Ты плохо себя чувствуешь?
   - Я чувствую себя прекрасно. А что касается бесов,  то  они  живут  в
каждом из нас. Если ты забыла великого Достоевского, советую перечитать.
И пожалуйста, сделай одолжение, не употребляй алкогольные напитки  днем,
это дурной тон.
   - Хорошо, - коротко ответила она. - Я могу рассчитывать  на  ответное
одолжение с твоей стороны?
   - Можешь. Я тебя слушаю, дорогая.
   - Сходи к психиатру. Говорят, эти болезни передаются  по  наследству.
Мне кажется, тебе пора позаботиться о состоянии твоих мозгов, с ними яв-
но не все в порядке.
   Она вышла из комнаты, ожесточенно хлопнув дверью. Некоторое время  из
кухни доносилось звяканье посуды, потом стали  просачиваться  аппетитные
запахи жарящегося мяса с луком. Мясо Вика готовила отменно. Я успел про-
честь еще несколько страниц, когда зазвонил телефон. В кухне был  парал-
лельный аппарат, поэтому я не двинулся с дивана. Пусть Вика снимет труб-
ку и поговорит, это наверняка наш провинциал, интересуется,  как  добра-
лась и успела ли стереть прелюбодейское выражение с лица до прихода  му-
жа.
   Через некоторое время Вика снова появилась в комнате.
   - Только что звонила Света Любарская, -  сообщила  она  таким  тоном,
словно я должен был немедленно проникнуться  трагизмом  происходящего  и
начать рвать на себе волосы.
   - И что Света сказала? - вяло поинтересовался я, не отрываясь от кни-
ги, хотя отлично понимал, зачем она звонила и что сказала.
   - Ты действительно сказал Виталию, что не придешь к ним на юбилей?
   - Действительно сказал. Не вижу в этом повода для обсуждения.
   - Почему? Почему ты сказал, что не придешь?
   - Потому что не приду. Впрочем, это не означает,  что  ты  не  можешь
пойти. Я говорил только о себе.
   - Что происходит, Саша? Любарские - наши друзья вот уже сколько  лет.
Вы что, поссорились с Виталием?
   - Нет. Просто я не хочу туда идти, вот и все.
   - Почему?
   - Потому что не хочу. Не хочу слушать идиотские разговоры о том,  что
мне не интересно, не хочу слушать сопливые туристские песни, которые Ви-
талий, когда выпьет, начнет петь под гитару своим козлиным  тенором,  не
хочу видеть, как его престарелая жена Света строит глазки всем подряд  и
при этом глупо хихикает. Не хо-чу. Тебе понятно?
   - Как ты можешь? - возмутилась Вика. - Виталий  очень  неплохо  поет,
тебе же всегда нравилось. И Света совсем не престарелая, она наша ровес-
ница. Откуда в тебе столько злобы? Это же наши друзья.
   - Мне никогда не нравилось, как он  поет.  Я  притворялся  и  терпел,
именно потому, что, как ты выразилась, они наши друзья. А  что  касается
Светы, то я очень советую тебе посмотреть на себя в зеркало и вспомнить,
в каком году ты родилась. Пора уже перестать чувствовать себя молодой  и
думать так же о своих ровесниках.
   - Виталий на тебя обиделся, и Светка расстроилась. Нельзя  так  вести
себя, Саша, - укоризненно сказала она. - Зачем ты обижаешь  людей?  Мало
ли какие у всех нас недостатки, но надо быть терпимыми, иначе с ума сой-
дешь, замечая за всеми малейшие промахи. Да, Виталий - не Юрий Визбор  и
не Сергей Никитин, но он хороший порядочный человек, с которым тебя свя-
зывает очень многое. У них со Светой двадцатилетие со дня свадьбы, и  ты
своим отказом их глубоко оскорбил. Немедленно позвони им, скажи,  что  у
тебя изменились обстоятельства и ты обязательно придешь, а дело, которое
у тебя было назначено на вечер субботы и из-за которого ты  отказался  к
ним пойти, ты перенес на другое время. Давай, Саша, вставай с  дивана  и
звони.
   Подтекст этой пламенной речи я услышал очень хорошо. Ты, дескать,  не
должен обращать внимания на то, что я старею и дурнею, потому что я твоя
жена и вместе прожито немало лет, и нельзя перечеркивать все это и  оби-
жать меня только из-за того, что тебе не понравилась юбка, которую я ку-
пила. Ну, Виктория Уланова, ну, актриса! Как будто она  вообще  способна
сейчас на меня обижаться! Я уже, можно сказать, одной  ногой  в  могиле,
из-за моих прогулов на кладбище мне давно пора  строгий  выговор  объяв-
лять, а она со мной разговаривает как с живым человеком, с которым соби-
рается жить до старости. Что ж, молодец, девочка,  ты  всегда  была  ум-
ненькой и тонкой. Впрочем, это я, кажется, уже говорил.
   - Я не буду никому звонить, - спокойно ответил я, перелистывая  стра-
ницу. - И в субботу к Любарским не пойду. Ты можешь пойти одна.
   - Они обидятся, - строго повторила Вика.
   - Пусть.
   - Что - пусть?
   - Пусть обижаются.
   - Но ты потеряешь друзей.
   - Тоже пусть.
   - Тебе не нужны друзья?
   - Нужны. Но в принципе. В общем, так сказать. Виталик Любарский и его
дурочка-жена мне не нужны. От них одни хлопоты. Мне надоели  его  беско-
нечные просьбы устроить его машину в сервис и на техосмотр, одолжить де-
нег или составить протекцию.
   - Но ведь и он тебе в чем-то помогает, -  возразила  она,  не  очень,
впрочем, уверенно.
   - Да? - Я оторвался от книги и с любопытством глянул  на  жену.  -  В
чем, интересно? Пример приведи, пожалуйста.
   Она взорвалась. Глаза яростно засверкали, губы побелели.
   - Как ты можешь! - почти закричала Вика. - Как тебе не стыдно?  Разве
друзей оценивают по количеству оказанных ими услуг? Друзья - это друзья,
и никаких расчетов тут не может быть. Немедленно иди к телефону и звони.
А завтра утром поедем с тобой покупать подарок.
   - Подарок ты сможешь купить и без меня, - я снова уткнулся в книгу. -
На юбилей к ним я не пойду. И все. Закончим на этом.
   Она долго молча смотрела на меня, потом вышла  из  комнаты,  тихонько
притворив за собой дверь, словно я был тяжелобольным и нуждался в покое.
Что ж, в известном смысле так оно и есть. По крайней мере впервые в жиз-
ни я позволил себе в течение почти часа быть абсолютно искренним, выска-
зывать собственные мысли вслух, не приукрашивая их вежливыми формулиров-
ками, и не говорить "да", когда на самом деле хочется сказать "нет".
   Поездки в частные сыскные агентства заняли у Насти и  Захарова  целый
день. Что-то произошло с московскими магистралями, они были забиты маши-
нами так плотно, что транспортные пробки образовались даже там,  где  их
отродясь не было, и маршрут, который при нормальной ситуации занимал  не
более сорока минут, удавалось преодолеть не меньше чем за три с  полови-
ной часа. Разумеется, закон Мэрфи, который в России обычно именуется за-
коном подлости и который гласит, что если неприятность может  произойти,
она обязательно произойдет, так вот, этот самый закон остался верен  сам
себе и сработал на полную мощность. Из трех фирм, которые они  объехали,
нужные люди оказались как раз в последней.
   - Да, у нас есть такая клиентка, - осторожно  признался  руководитель
агентства, невысокий плешивый  блондин  с  густыми  пшеничными  усами  и
по-детски голубыми глазами.
   - Была, - поправила его Настя.
   Брови блондина поползли вверх, но выражение удивления на его  круглом
лице быстро сменилось выражением понимания.
   - С ней что-то случилось?
   - Она убита. Поэтому я полагаю, что вы  дадите  нам  все  необходимые
сведения и не будете настаивать на конфиденциальности вашей информации и
требовать официальных постановлений. Вы в милиции раньше работали?
   - А то, - усмехнулся руководитель, - Иначе разве я взялся бы за част-
ный сыск? Мне бы и в голову не пришло. Правда, когда я там работал, жен-
щин в уголовном розыске не было.
   - Вы хотите сказать, что нынешняя милиция - не та, что раньше, и ряды
сильно оскудели, раз начали женщин на работу брать?
   - Я хотел сказать, что порядки стали более  демократичными,  -  ловко
вывернулся блондин. - Так что вас интересует?
   - Все, - лучезарно улыбнулась Настя. - Все, что вы можете  рассказать
о покойной заказчице.
   - Ну, тогда - ничего, - столь же лучезарно улыбнулся в ответ  руково-
дитель агентства. - Я просто проверил по регистрации, есть ли у нас  та-
кая клиентка. А работал с ней другой сотрудник.
   - И где его найти?
   - А где всех сыщиков ищут? В поле, как ветра. Он же не сидит в конто-
ре целыми днями, а задания выполняет.
   - Так, - усмехнулась Настя. - И как мы с вами, уважаемый, будем выхо-
дить из положения?
   - Вы оставите свой телефон, и он вам сам позвонит, когда сможет.
   - А когда он сможет?
   - Ну, не знаю, - развел руками блондин. - Когда вернется сюда, навер-
ное. Не раньше.
   - Понятно. Значит, недели через две. Пейджер у него есть?
   - Нет, - быстро ответил он. Настолько быстро,  что  стало  совершенно
очевидным: и пейджинговая связь есть, и сам сотрудник где-то поблизости,
может быть, даже в соседней комнате.
   Настя понимала ситуацию правильно и была к ней  готова.  Руководитель
частного сыскного агентства должен быть предельно аккуратен, если не хо-
чет лишиться лицензии. Поэтому прежде чем напрямую связывать своего сот-
рудника с уголовным розыском, он должен сам лично проверить, о какой ин-
формации идет речь и нет ли, упаси Бог, какого-нибудь криминала, о кото-
ром частному сыщику стало известно, но о котором он, в нарушение закона,
не сообщил, куда следует. И ежели  таковой  криминал  все-таки  имеется,
тщательно отсортировать все бумажки с копиями отчетов, первые экземпляры
которых предоставляются заказчику, убрать все, где этот криминал хотя бы
просматривается, накрутить хвоста сотруднику  за  глупость  и  тщательно
проинструктировать его перед встречей с представителями  государственной
сыскной машины.
   Она кинула быстрый взгляд на Захарова.
   - Да, Паша, - тут же вступил Дмитрий, - нехорошо получается. Чего-че-
го, а черной неблагодарности я от тебя никак не  ожидал.  Твоей  конторе
сколько летто?
   - Лет? - рассмеялся блондин Паша. - Это ты  хватил.  Еще  и  года  не
стукнуло, десять месяцев всего.
   - Ага. И клиентов небось чертова туча, в очереди стоят.
   - Это ты к чему? - насторожился руководитель.
   - Да ни к чему, просто так. Твои рекламные объявления на всех столбах
в округе висят, я видел, когда подъезжал, и все равно  по  этой  рекламе
никто к тебе не идет, верно ведь? Я эти дела знаю. Когда  нужен  частный
сыщик, к первому попавшемуся, по объявлению найденному, никто не пойдет,
будут искать через знакомых, чтобы надежно. Вот я и спрашиваю тебя,  Па-
шенька, где бы ты сейчас был, на каком финансовом  свете,  если  бы  мы,
твои бывшие сослуживцы и добрые знакомые, не посылали бы к  тебе  клиен-
тов, не рекомендовали им твою фирму. Ну-ка ответь честно. А ведь  покой-
ницу Юлию Николаевну именно я к тебе послал.
   - Да что ты, Митя, - засуетился блондин, - зря меня упрекаешь.  Я  же
не отказываюсь помочь, я только объясняю, что нужного вам человека  сей-
час нет на месте. Когда появится - ради Бога, он ваш со всеми потрохами.
   - Это хорошо, - удовлетворенно кивнул Захаров.  -  Ты  уж  похлопочи,
будь любезен, чтобы потроха побыстрее  прибыли.  Покойница-то  у  нас  с
Анастасией непростая, депутат Госдумы как-никак.
   - У вас? - переспросил недоверчиво Паша. - А ты-то тут с какого боку?
   - Все тебе расскажи. Сначала сам стань  разговорчивым,  потом  будешь
мне вопросы задавать. Так как, Пашенька, мы поняли друг друга?
   Блондин Паша понял все правильно, и когда Настя вернулась на  Петров-
ку, у проходной ее поджидал приятной наружности молодой человек,  предс-
тавившийся сотрудником частного сыскного агентства "Грант".
   Было уже совсем поздно, когда она освободилась и пошла к  начальнику.
Виктор Алексеевич Гордеев был зол и напряжен,  и  хотя  разговаривал  по
обыкновению спокойно и негромко, глаза его сверкали, а дужка очков,  ко-
торую он то и дело грыз, грозила вот-вот с треском переломиться.
   - Что у тебя? - коротко спросил он.
   - Хотела доложиться по убийству депутата Готовчиц.
   - Давай, - кивнул Гордеев.
   - Она тоже увидела, что с мужем что-то не в порядке. После квартирно-
го взлома он стал сам не свой. И Юлия Николаевна наняла частного сыщика,
чтобы прояснить ситуацию.
   - Вот даже как? Какие у нее были подозрения?
   - Этого я не знаю. Точнее сказать, она об этом частному сыщику не го-
ворила. Задание звучало следующим образом: взять под контроль  всех  лю-
дей, с которыми общается Борис Михайлович, и  постараться  выяснить,  не
участвует ли муж в криминальном бизнесе. А уж что она думала при этом на
самом деле - неизвестно. Может быть, и вправду проверяла именно то,  что
сказала, а может быть, и что-то другое. Но знаете, что самое интересное?
   - Не знаю, - буркнул Колобок. - Говори.
   - При оформлении договора ее предупредили, что в соответствии с зако-
ном агентство обязано передать материалы  в  правоохранительные  органы,
если в ходе выполнения задания клиента будут выявлены признаки  уже  со-
вершенного либо готовящегося преступления. И Юлия Николаевна с этим пол-
ностью согласилась. Единственное условие, которое она поставила, состоя-
ло в том, что эти материалы она передаст нам либо сама, либо будет  при-
сутствовать при беседе сотрудника агентства "Грант" с работниками  мили-
ции.
   - Действительно, интересно. Зачем ей это нужно, как ты думаешь?
   - Она хотела дистанцироваться от мужа, если вдруг  окажется,  что  он
замешан в чем-то нехорошем. Она хотела, чтобы все знали: она была в пол-
ном неведении, а когда почуяла неладное, первая забила тревогу и  наняла
детективов, чтобы выяснить правду. И правду эту она скрывать от  широкой
общественности не намерена.
   - Ишь ты, - фыркнул полковник. - Тоже мне, Павлина Морозова.  Получа-
ется, за муженьком действительно что-то есть, и он или  его  подельники,
пронюхав об активности Юлии Николаевны, быстренько заткнули  ей  рот.  С
Павликом Морозовым тоже что-то вроде этого приключилось, сколько я  пом-
ню. Ну и как частный сыск, накопал что-нибудь?
   - Говорят, что нет. Правда, они совсем немного успели, оттоптали все-
го двенадцать человек и представили отчеты клиентке.
   - Врут?
   - А кто их знает. Может, и врут. В душу ведь  не  заглянешь.  Но  тут
другой вопрос, Виктор Алексеевич. Откуда эти подельники узнали, что Юлия
Готовчиц собирает сведения и обратилась в частное агентство? У нас с ва-
ми только два варианта, которые по сути являются одним и тем же: либо  с
ними контактирует ктото из "Гранта", кто знает, что Готовчиц заключила с
агентством договор на выявление связей ее мужа, либо кто-то из заинтере-
сованных лиц все-таки попал под колпак, почувствовал слежку,  забеспоко-
ился и стал выяснять, кто и зачем дышит ему в затылок. Но чтобы это  вы-
яснить, надо опять-таки иметь связи с "Грантом", Можно вычислить  наруж-
ника и, в свою очередь, сесть ему на "хвост". Узнать, что он работает  в
"Гранте". Но выяснить имя клиента, по чьему заказу ведется слежка, можно
только изнутри, из "Гранта", понимаете?
   - Чего ж тут не понять, не маленький, - хмуро ответил Гордеев. -  Ка-
кие еще версии отрабатываются?
   - Юра Коротков крутится в парламентских кругах, он вам сам доложит, я
его сегодня еще не видела.
   - А Лесников чем занимается, хотел бы я знать?
   Настя знала, что Игорь Лесников сегодня не занимался почти ничем, по-
тому что все мысли его были о больном ребенке, и начала подыскивать наи-
более обтекаемую формулировку, но Виктор Алексеевич не стал ждать  отве-
та, а отошел к окну и замолк, снова сунув в рот дужку очков.
   - Надо что-то делать, Настасья, -  произнес  он  наконец.  -  На  нас
сильно давят.
   - В связи с чем?
   - А ты как думаешь? Труп депутата на фоне нераскрытого убийства  сот-
рудников телевидения - это что, по-твоему, наплевать  и  забыть?  Завтра
брифинг руководства ГУВД, и журналисты наших с тобой начальников будут с
какашками мешать, обвиняя в профессиональной несостоятельности. Мне  на-
чальников, как ты сама понимаешь, не больно жалко, но ведь  они  на  нас
отыгрываться будут. Нужно иметь хоть какие-то слова в запасе, а  их  нет
как нет. Не хочу тебя ругать, но ведь по телевидению ты совсем ничего не
делаешь.
   - Я не успеваю, Виктор Алексеевич, - жалобно сказала  Настя,  в  душе
признавая его правоту.
   - Все не успевают, - жестко ответил полковник. - Но все делают. И  ты
постарайся. Не ставь меня в трудное положение.
   - Почему в трудное? - не поняла она.
   - Потому что я вижу, что с тобой стало за то время, пока ты  работала
под Мельником. И вины своей с себя не сним