дел незнакомец, в чем был одет. Просил  припомнить
и описать походку, жесты, манеры, интонации речи, характерные  словесные
обороты. Баглюк старался изо всех  сил,  напрягал  память,  рассказывал,
стараясь быть максимально точным. Владимир Борисович - человек  занятой,
сразу видно. За время их беседы несколько раз выходил из кабинета по не-
отложным делам, оставляя Баглюка одного,  правда,  ненадолго,  минут  на
пять-семь, не больше. И каждый раз извинялся за то, что  вынужден  прер-
вать беседу. Вежливый, воспитанный. Приятный, одним словом,  мужик  этот
Владимир Борисович Мельник.
   Тяжелое опьянение все не проходило, в глазах у Баглюка двоилось, да и
реакция была замедленной. Ему стало в какой-то момент  страшно,  показа-
лось, что машина совершенно его не слушается и едет сама по  себе,  куда
захочет. Может, бросить ее к чертовой матери  где-нибудь  в  переулке  и
взять такси, а забрать завтра, когда протрезвеет? Нет, угонят, как  пить
дать угонят или разденут догола, машина без сигнализации. Сто раз  гово-
рил себе, что надо бы поставить систему, да все руки не доходили или де-
нег не было. Лучше уж дернуть еще глоточек  для  храбрости  и  прибавить
скорость, чтоб не мучиться и побыстрее доехать до  спасительного  гаража
рядом с домом.
   Встав на красный свет у очередного перекрестка, Валентин воровато ог-
лянулся вокруг, быстро достал из "бардачка" плоскую бутылку виски и сде-
лал три больших глотка. На душе сразу повеселело, дорога уже не казалась
ему такой скользкой, а машина - неуправляемой. Чего он испугался,  дура-
чок? Не в первый раз сидит пьяным за  рулем.  Правда,  раньше  он  ездил
только, как говорится, "чуть-чуть взямши", а в такой степени  опьянения,
как сегодня, ему машину водить не приходилось. Ну и ладно. Всегда  обхо-
дилось, и сейчас обойдется. Ничего страшного. Его ангел хранит, до  беды
не допустит. Сейчас газку прибавим, и через десять минут дома. Уже, мож-
но считать, доехали.
   Утреннее совещание у Мельника началось с неожиданности, но еще  более
неожиданным был тот оборот, который принял разговор. Собрав  сотрудников
отдела, начальник сказал:
   - Все вы, конечно, знаете, что недавно в одной из газет была  опубли-
кована статья "Трупы на свалке". Полагаю, что все вы ее читали,  поэтому
не стану пересказывать ту грязь, которую на нас в этой статье вылили.
   Народ закивал головами, дескать, конечно,  читали,  пересказывать  не
нужно.
   - Хочу сказать вам, что статья была написана на основе материала, ко-
торый при проверке оказался фальшивкой. С облегчением  могу  констатиро-
вать, что утечки секретных сведений из нашего подразделения не  произош-
ло. Но в этой пикантной ситуации один из наших сотрудников проявил пора-
зительный непрофессионализм, который граничит уже просто с халатностью и
безразличием к выполняемой работе. Я имею в виду майора Короткова.
   Все недоуменно уставились на Юру. Как же так? За Юркой никогда не во-
дилось...
   - Позавчера майор Коротков посетил  редакцию  газеты,  опубликовавшей
статью, познакомился с журналистом Валентином Баглюком и выяснил, на ос-
новании каких материалов была написана эта статья. По  договоренности  с
редакцией материалы были переданы в Федеральное бюро судебных  экспертиз
для проведения предварительного исследования. Вчера эксперты  пригласили
Короткова и автора статьи Баглюка и наглядно продемонстрировали им  сви-
детельства фальсификации, после чего Юрий Викторович привез  Баглюка  на
Петровку, ко мне, для дачи  объяснений.  Юрий  Викторович,  -  обратился
Мельник к Короткову, - не сочтите за труд рассказать нам, что вы  узнали
об обстоятельствах появления у Баглюка двух фальсифицированных записей.
   По лицу Короткова было видно, что он не чувствует своей вины и не по-
нимает, что происходит. Он поднялся, одернул пиджак.
   - Баглюк рассказал мне, что получил  эти  материалы  от  неизвестного
мужчины, который якобы озабочен развалом агентурно-оперативной работы  в
милиции и хочет, чтобы была опубликована скандальная статья, после чего,
может быть, на проблему обратят внимание.
   - И это все?
   - Это все, товарищ полковник.
   - И вы, опытный оперативник, считаете, что этого достаточно? Вы выяс-
нили, что это был за человек, как выглядел, как был одет, как двигался и
говорил? Вы хоть что-нибудь спросили об этом у Баглюка?
   - Я не успел, Владимир Борисович. Как только в редакции мне  показали
пленки, я немедленно позвонил вам, вы же помните. А вы сказали, чтобы мы
брали пленки и сразу же ехали в Федеральное бюро судебных экспертиз.  Вы
пообещали, что, пока мы будем ехать, вы доложите  вопрос  руководству  и
добьетесь, чтобы дали команду посмотреть наши материалы  сразу  же,  вне
очереди.
   - И вы поехали?
   - Так точно.
   - Каким транспортом вы добирались из редакции?
   - Я ехал на своей машине, а представители редакции - на машине Баглю-
ка.
   - Что было дальше?
   - В бюро мы сразу прошли к директору, он сказал, что ему уже звонили,
и направил нас в отдел фоноскопической экспертизы. Мы отдали пленки,  их
зарегистрировали, и мы разъехались.
   - Прекрасно. Вы поехали по своим делам и с Баглюком больше  не  обща-
лись, я правильно вас понял?
   - В тот день - нет, не общался.
   - А вчера?
   - Вчера мы встретились уже в бюро, а после разговора с экспертом пое-
хали сюда, к вам.
   - И опять каждый на своей машине?
   - Так точно.
   - Как же так, Юрий Викторович? Вы оперативник или конвоир,  позвольте
вас спросить? Может быть, вы полагаете, что ваша  профессиональная  обя-
занность состоит в сопровождении журналиста Баглюка в  его  поездках  по
городу? Как могло получиться, что вы даже не удосужились побеседовать  с
ним подробно, выяснить детали, необходимые для поиска того, кто подсунул
ему липу? Или вы настолько увлечены решением своих личных любовных проб-
лем, что совсем забыли о работе и предпочитаете перекладывать ее на пле-
чи других?
   Это было грубо. Весь отдел знал о том, что Юра Коротков давно уже  не
хранит верность своей жене, более того, многие были знакомы с  женщиной,
с которой у него вот уже четыре года был роман, но никогда никто не  мог
бы упрекнуть его в том, что он крутит любовь в  ущерб  работе.  Коротков
стал заливаться краской, губы сжались, казалось, он вот-вот сорвется.
   - Владимир Борисович, - начал  он  звенящим  от  злости  голосом,  но
Мельник тут же перебил его:
   - Вчера вы вполне успешно переложили свою работу на меня. Вы сбросили
мне Баглюка как ненужный груз, ставший обузой, и радостно побежали  пить
кофе в кабинет к своей подружке Каменской. К счастью, я оказался в  дан-
ной ситуации больше сыщиком, чем начальником, поэтому сделал за вас  то,
что вы сделать поленились или забыли. Я получил от Баглюка все сведения,
какие только смог из него вытрясти. И слава Богу, что я это сделал.
   Он выдержал драматическую паузу, сверля  глазами  Короткова,  который
стоял перед ним, пылая багровым румянцем.
   - Потому что если бы я этого не сделал, то сегодня информация  оказа-
лась бы утраченной безвозвратно. Вчера поздно вечером журналист Валентин
Баглюк погиб в автокатастрофе. Он вел машину в состоянии сильного  алко-
гольного опьянения и на скользкой дороге не справился с управлением. Са-
дитесь, Коротков. Я надеюсь, из случившегося вы все сделаете выводы.  За
три недели я уже понял, что под руководством Гордеева вы  привыкли  жить
как одна большая семья. Может быть, это и неплохо с точки зрения  психо-
логического климата. Но для серьезной работы  совершенно  непригодно.  В
семье можно не вымыть посуду или не постирать носки, потому что это сде-
лает за тебя кто-нибудь другой, а и не сделает, так тоже ничего страшно-
го. Грязная посуда, как и грязные носки, никуда не убежит.  Пора  забыть
эти привычки. Вы находитесь на службе, и будьте любезны помнить об этом.
Все. Все свободны.
   Коротков после утренней разборки с трудом пришел в себя. И прежде чем
бежать по делам, упрямо зашел к Насте. Ну и черт с ним, с Барином  этим,
пусть он даже сейчас его застанет здесь.
   - Да, я лопух, - зло говорил он, прикуривая одну сигарету от  другой,
- но кто же знал, что этот придурок нажрется и сядет за  руль.  Уже  три
дня дороги в городе такие, что не приведи Господь, километра нельзя про-
ехать, чтобы не увидеть битую машину или аварию. Баглюк  же  сам  ездил,
неужели не понимал, что происходит на дорогах? Так нет, напился  и  пое-
хал.
   Настя молча составляла какой-то документ. Она понимала, что  бессмыс-
ленно подавать Юре ответные реплики, ему просто нужно  выпустить  пар  и
успокоиться.
   - И Люсю зачем-то сюда приплел, и тебя, - продолжал он возмущаться. -
Надо же было назвать тебя моей подружкой! Да к тебе весь  отдел  бегает.
Ну скажи мне, Ася, только объективно, был у меня хоть один провал в  ра-
боте из-за того, что я с Люсей время проводил? Ну скажи, был?
   - Не было, - сказала Настя, не поднимая головы. - Не обращай ты  вни-
мания, Юра. Новая метла, чего ж ты хочешь. Это болезнь  первого  периода
нахождения в должности. Самоутвердиться путем охаивания сложившихся  по-
рядков, нагнать страху на подчиненных повышенной требовательностью. Нуж-
но перетерпеть. Обычно это скоро проходит.
   - Сколько еще терпеть-то? - буркнул Коротков уже спокойнее.
   - С полгодика примерно. Потом отчитываться  за  полгода  придется,  а
ведь мы все полгода под его руководством работали, он же с первого янва-
ря назначен. И на предыдущего начальника он уже ничего спихнуть не  смо-
жет. Колобок год закрыл, прежде чем уходить. Поэтому поближе к полугодо-
вому отчету Барин утихнет и начнет работать так, как лучше для  дела,  а
не для его самолюбия.
   - Нет, ну ты подумай, - он снова разволновался, - возил  меня  мордой
об стол перед всеми как мальчишку! И, главное, за что?! Можно  подумать,
у меня на руках только один Баглюк с его кретинской статьей. Да  у  меня
двенадцать трупов, и по каждому я должен что-то сделать,  мечусь  целыми
днями как угорелый, чтобы вечером отчитаться перед ясными очами. А  Баг-
люк - это даже не уголовное дело, не труп.
   - Теперь уже труп, - заметила Настя.
   - Не криминальный, - упрямо возразил Юрий. - Ладно, я пошел план  пе-
ревыполнять. Тебя никуда подвезти не надо?
   - Нет, я буду ждать звонка Самойлова. Месяц заканчивается, я  сказала
Мельнику, что нужно готовить аналитическую справку за  январь,  так  что
мои кабинетные посиделки у него подозрений не вызывают.
   Юра ушел. Минут через пятнадцать явился Миша Доценко. Видно было, что
на него утренний разбор полетов произвел сильное впечатление.
   - Анастасия Павловна, теперь всегда так будет? - испуганно спросил он
прямо с порога.
   Пришлось потратить еще некоторое время и объяснить Мише то,  что  она
только что объясняла Короткову насчет новой метлы.
   - Что по Лазаревой, Мишенька? Удалось найти какихнибудь свидетелей?
   - Кое-что удалось, но пока немногое. В трех случаях  из  семи  жильцы
близлежащих домов видели в интересующее нас время очень высокого челове-
ка. Но не могут точно сказать, кто это был, мужчина или женщина. Во-пер-
вых, было темно, а во-вторых, человек был в куртке с капюшоном. То  есть
сначала-то все в один голос говорили, что мужчина,  но  это  и  понятно,
когда видишь очень высокую фигуру, то както в голову  не  приходит,  что
это может быть женщина. А когда я начинал расспрашивать подробнее,  ока-
зывалось, что никаких признаков, позволяющих идентифицировать  пол,  они
назвать не могут.
   - А куртка?
   - Тоже не легче. Описание куртки у всех типовое, повторяю, было  тем-
но, цвет практически неразличим. Только светлое или  темное.  Но  темных
курток с капюшоном в Москве пруд пруди, в них каждый третий ходит. Между
прочим, и Лазарева такую носит. Темную и с капюшоном.
   По лицу Доценко пробежала тень, глаза потухли, словно выключили  лам-
почку, горящую у него внутри.
   - Что, надоело вам с ней гулять? - сочувственно спросила Настя.
   - Сил моих нет, - признался Михаил. - Она прямо  впиявилась  в  меня.
Подарки какие-то делает, я уж и так, и сяк кручусь, чтобы ее не обидеть.
То галстук подарит, то перчатки. Предполагается, что я  тоже  должен  ей
что-то дарить, но ведь опасно. С одной стороны, сделаешь подарок  -  она
расценит это как начало ведения совместного хозяйства, а не сделаешь по-
дарка - вроде как ты плохо воспитан.  Цветы  ей  покупаю  каждый  раз  и
чувствую себя полным идиотом. Вообще-то она хорошая баба, но уж  слишком
прилипчивая. Понятно, почему мужики от нее шарахаются. Если бы она так в
глотку им не вцеплялась, может, давно бы уже замуж вышла.
   - Хорошая? - переспросила Настя. - Вы не забыли, что она у нас с вами
подозреваемая в нескольких убийствах?
   - Так это другой вопрос. Конечно, она ненормальная, то есть не совсем
нормальная, - уточнил Доценко, - психованная. Аня вполне может оказаться
убийцей. Но в целом она добрая девица. Кошек бездомных жалеет, собак.
   - Она вам нравится?
   - Нет!
   Он сказал это так поспешно и испуганно, что Настя  невольно  рассмея-
лась. Она в целом представляла себе вкусы молодого капитана. Ему  нрави-
лись изящные сексапильные брюнетки небольшого роста с точеными ножками и
темными глазами. Анна Лазарева под этот типаж ну никак не подходила.
   - Не переживайте, Миша, вам уже недолго осталось  мучиться.  В  самое
ближайшее время мы сможем принять решение по Лазаревой.
   - У вас появились какие-то данные? - с явным облегчением спросил он.
   - Пока нет. Но могут появиться уже сегодня.
   - Значит, мне сегодня вечером опять?..
   Он не договорил и безнадежно махнул рукой.
   - Вероятно, да. Но вы мне позвоните перед тем, как идти  к  Лазаревой
на свидание. Может быть, я вас обрадую.
   - Хорошо бы, - удрученно произнес Доценко. - А то мне с  каждым  днем
все труднее из себя целомудренного строить. Она никак не поймет,  почему
я ее в постель не тащу.
   До трех часов Настя просидела над аналитической справкой о  состоянии
преступности и раскрываемости преступлений за январь, вздрагивая от каж-
дого телефонного звонка и с надеждой хватая трубку. Ну что же  Самойлов,
почему не звонит?
   И вот наконец долгожданный звонок. Голос профессора был, как и вчера,
сух и ровен.
   - Я не нашел в  представленных  вами  материалах  признаков  серийных
убийств, - спокойно сообщил он.
   - А что вы нашли? - спросила Настя, чувствуя внезапную дрожь.
   - Ничего. Все семь убийств  совершены  разными  людьми.  Сожалею,  но
больше я ничем не могу быть вам полезен. Моя методика разработана только
для серийных убийц. Для обыкновенных преступников она не годится, поэто-
му никаких дополнительных данных я вам сообщить не могу.
   Настя поблагодарила профессора, повесила трубку и уставилась в темне-
ющее пространство за окном. Ну и что теперь  делать?  Верить  профессору
Самойлову или нет?


   Глава 10

   Парыгин уже почти окончательно убедился в том, что молодой  оператив-
ник Доценко не приведет его к тем людям, которые ворвались в квартиру  с
видеокамерой. И поставил сам себе последний срок:  сегодня.  Сегодня  он
еще раз посмотрит, как черноглазый сыщик проведет день, и на  этом  все.
Надо искать другие пути.
   Вчера Евгений уже в третий раз осторожно проверил улицу, где  находи-
лась его основная квартира, и не обнаружил никаких признаков  того,  что
его кто-то ищет. И возле завода ничего подозрительного.  Может,  он  все
себе напридумывал? Черт его знает... Но не померещилась же ему эта трои-
ца. И разбитое окно. И выброшенный на улицу стул.
   Больше всего на свете Евгений Парыгин боялся сойти с ума. Он прекрас-
но отдавал себе отчет в том, что почти тридцатилетняя карьера профессио-
нального наемного убийцы не может не сказаться На  психическом  здоровье
уже хотя бы потому, что лишение жизни себе подобного противно природе. И
посему постоянно внимательно прислушивался к себе: "не поехала  ли  кры-
ша". На всякий случай Парыгин позвонил своему  знакомому,  тому  самому,
который быстро умел решать проблемы битых стекол, и заговорил с ним вро-
де бы ни о чем, спросил, как дела. Знакомец тут же  поинтересовался,  не
разбилось ли окно снова, из чего Евгений Ильич сделал вывод, что ему  не
померещилось, стекло  действительно  было  разбитым  и  его  приходилось
вставлять. Что же это за история такая непонятная, не имеющая  продолже-
ния?
   Ладно, в последний раз сегодня посмотрим  за  передвижениями  сыщика,
решил Парыгин. Около половины шестого Доценко вошел в здание на  Петров-
ке, однако шел уже седьмой час, а он и не  думал  выходить  и  ехать  на
"Профсоюзную", к своей дылде, как делал это на протяжении всех  предыду-
щих дней. "Неужели я его упустил? - с внезапной тревогой  подумал  Евге-
ний. - Вот черт, если он вышел через другие двери в переулок, то,  может
быть, именно сегодня он, нарушив привычный распорядок, как раз и  встре-
тится с теми, кто меня интересует?"
   Он бегом помчался в метро и в десять минут восьмого уже был на "Проф-
союзной". Дылда с красным от мороза носом еще торговала, но  вид  у  нее
был озабоченный. Девица то и дело поглядывала на часы, и  недоумение  на
ее лице постепенно сменялось отчаянием. Без  четверти  восемь  подъехала
машина, двое крепких парней загрузили  в  нее  нераспроданную  прессу  и
складные столы и уехали. Девица, однако, и не думала уходить,  продолжая
тупо стоять на одном месте, не сводя безнадежного взгляда  со  ступенек,
ведущих из подземного тоннеля. Все ясно, подумал Парыгин,  они  поссори-
лись, и он не пришел, как обычно. Что ж, если  он  упустил  Доценко,  то
нужно хотя бы понаблюдать за девицей. Может быть, имеет смысл даже  поз-
накомиться с ней. Обиженные дамочки частенько  охотно  рассказывают  про
своих кавалеров всякие гадости, в том числе и не подлежащие разглашению.
   Минутная стрелка на часах сделала полный круг и пошла  на  второй,  а
дылда все стояла как привязанная. Лицо у нее  стало  совсем  отрешенным,
словно она вообще забыла, зачем стоит здесь, неподалеку от входа в  мет-
ро, просто ей сказали, что нужно стоять, и она выполняет приказ. Парыгин
стал замерзать, но мужественно терпел,  понимая,  что  происходит  нечто
экстраординарное и случай упускать нельзя. Вряд ли тут дело в ссоре.  Не
стала бы она так долго ждать. Если бы они накануне поссорились, то уже в
половине восьмого она бы поняла, что Доценко не придет, и спокойно уеха-
ла бы. А сейчас время уже к десяти движется, а девушка все стоит. Что-то
произошло другое.
   В начале одиннадцатого дылда наконец сдвинулась с места.  Уставившись
прямо перед собой невидящими глазами, она медленно, как автомат, спусти-
лась по ступенькам в метро. Парыгин направился следом за ней. Она  дошла
до платформы, но не села в поезд, а обессилено опустилась  на  скамейку.
Народу в этот поздний час было немного, и ему пришлось,  чтобы  не  све-
титься, встать за колонной, метрах в пяти от девушки. Поезда приходили и
уходили, а она все сидела, и непохоже было, что она  собирается  куда-то
ехать.
   Внезапно Парыгин напрягся: из открывшихся дверей вагона вышел высокий
парень в серой куртке из нубука,  отделанной  светло-серой  цигейкой.  В
первую секунду ему показалось, что это Доценко. Девица резко поднялась и
сделала шаг в сторону парня, и в тот же момент Евгений  понял,  что  они
оба обознались. Лицо совсем другое, только фигурой похож, да куртка точ-
но такая же. Парень быстро прошел мимо, а дылда снова села на  скамейку.
Плечи ее опустились, губы задрожали, по щекам покатились слезы. И  Пары-
гин с удивлением почувствовал острую жалость к этой  некрасивой  высокой
девушке, которая вот уже три часа с лишком ждет своего кавалера, не  по-
нимает, почему он не пришел, и с ужасом думает о том, что ее бросили.
   Слезы по щекам девушки уже не просто катились, они  струились  мощным
потоком, плечи тряслись, но она отчегото не опускала голову, не  прятала
лицо в ладони, продолжая вглядываться в пассажиров, выходящих  из  ваго-
нов. Никто не обраща