пециальные  методики,  как
раз для этого. Понимаешь, мало иметь какой-то дар от природы. Нужно обя-
зательно уметь им управлять, использовать его, иначе он будет  лежать  в
твоем организме мертвым грузом, никому  не  нужный  и  невостребованный.
Нужно тренироваться, совершенствоваться. Я скажу тебе то, чего ты, может
быть, не слышал, - продолжал приятель. - Природа довольно щедро наделяет
людей биоэнергетическим потенциалом и всякими такими способностями.  Для
природы на самом деле это норма, а не исключительный  случай.  Но  людям
никто никогда раньше этого не объяснял, и если вдруг у когото  обнаружи-
вался дар, это считали необычным. В одних  случаях  человека  признавали
святым и канонизировали, в других - считали колдуном или ведьмой и  сжи-
гали на костре, в третьих - этот человек становился целителем,  шаманом,
знахарем, табибом - у всех по-разному. Но факт именно  в  том,  что  эти
способности считались исключительными, нерядовыми, необычными. А  многие
вообще в них не верили и считали шарлатанством. А все почему? Да потому,
что дар проявлялся случайно, а значит - редко, и еще более - случайным и
редким было, когда его обладатель умел им управлять и использовать  его.
С развитием техники, уже в наше время, стало, возможным определять биоэ-
нергетический потенциал каждого человека, вот и выяснилось,  что  он  не
только у этих выдающихся личностей такой  высокий,  а  почти  у  каждого
седьмого-восьмого человека. А у каждого четвертого-пятого он  достаточно
высокий, чтобы считаться выше среднего. И из всех людей, которые  приро-
дой так одарены, только один на десять тысяч умеет что-то с этим делать.
Остальные и знать не знают, что у них это есть, только все кругом  удив-
ляются, что у этих людей в руках посуда постоянно бьется, что в их  при-
сутствии у других голова начинает сильно болеть или, наоборот, боль про-
ходит. В общем, я тут много могу рассказывать. А если короче - мы разра-
ботали специальную систему тренировок, которая позволяет выжимать макси-
мум из имеющихся способностей. Так что, если желаешь  -  милости  прошу,
приходи, пройдешь курс.
   И он стал ходить в эту секретную лабораторию. Он был личным  перевод-
чиком Председателя, приближенным к нему лицом, сыном его близкого друга.
И в этой лаборатории для него секретов не было. Главным достижением раз-
работчиков методики было соединение использования биоэнергетики с тради-
ционной, веками существовавшей техникой гипноза. Результаты  были  очень
хорошими. И Володя не только научился использовать на  двести  пятьдесят
процентов то небогатое дарование,  которым  наделила  его  поскупившаяся
природа, но и овладел всеми методиками. Он понимал, что иметь  природный
дар - это даже не полдела, а только четверть. Тут уж  как  при  рождении
повезет. А вот знать, как тренироваться, как  совершенствоваться  -  вот
это истинная ценность. Ибо, как сказал  приятель,  у  каждого  четверто-
го-пятого потенциал выше среднего, а у каждого седьмого-восьмого - очень
высокий. Зато тренироваться и самосовершенствоваться умеют  только  изб-
ранные.
   О его увлечении, конечно, знал Председатель, ведь это он разрешил ему
посещать лабораторию. Видя, как много времени Владимир  тратит  на  свое
новое увлечение, Председатель с тонкой усмешкой спросил:
   - И зачем тебе это, мальчик мой? Чего ты хочешь добиться?
   - Ничего, - с открытой улыбкой ответил тот.  -  А  вдруг  пригодится?
Например, ключ от сейфа потеряю. Тогда  можно  будет  его  автогеном  не
взрезать и мастеров не вызывать, я его взглядом открою.
   И они оба дружно и весело расхохотались над простенькой шуткой. Пред-
седатель был человеком изысканным и большим интеллектуалом,  даже  писал
стихи, но юмор предпочитал простой, бесхитростный и  без  двусмысленнос-
тей. Володина шутка была как раз в его вкусе.
   А потом Председатель создал управление для оперативной работы в стра-
нах социалистического лагеря. И одним из первых, кого он решил назначить
на работу в это управление, был, разумеется, Володя.
   - Выбирай, в какой группе ты хотел бы работать, в  венгерской  или  в
чешской. - Председатель широким жестом предложил новоиспеченному  майору
выбор, демонстрируя свое великодушие и дружеское расположение. - Ты  оба
языка знаешь как родные.
   Владимир попробовал отшутиться. Предложение  было  неожиданным  и  по
своей сути очень ему не нравилось. Но Председатель проявил настойчивость
и даже резкость.
   - Но поймите же, - начал горячиться Владимир, - я не могу  этого  де-
лать. Я не могу работать против людей, на коленях у которых я вырос. Это
же родители моих школьных друзей, они меня знают чуть ли не с пеленок, я
ходил к их детям на дни рождения! В конце концов, это  же  друзья  моего
отца!
   - Твой отец, царствие ему небесное, тоже работал, а не дружил с этими
людьми. Пришло время тебе это понять, сынок. Они - католики, а это  зна-
чит, у них другое мышление, и они вполне могут в любую минуту стать  на-
шими врагами. Твой отец никогда об этом не забывал. Именно для этого  он
отдал тебя не в посольскую школу, а в венгерскую, в городскую, чтобы че-
рез тебя завязать с ними знакомства, войти в их среду и ввести туда дру-
гих наших сотрудников. Ты должен продолжить дело своего отца.
   - Почему же другие работники посольства не отдавали своих детей в го-
родские школы? - недоверчиво спросил Владимир. - Почему они так не дела-
ли, если это так важно для общего дела?
   Председатель усмехнулся, но совсем незаметно, краешками губ.
   - Потому что их дети тупы, ленивы и нелюбопытны.  Их  дети  не  имели
способностей к языкам и не выучили венгерский, поэтому они могли учиться
только в русской школе при посольстве. А ты от природы был способным, ты
всегда легко учил иностранные языки. Когда мы с твоим отцом это  замети-
ли, мы решили это использовать. Надеюсь, ты на нас не в обиде, сынок? Ты
же был благодаря этому единственным  посольским  ребенком,  который  мог
разгуливать и разъезжать по городу и окрестностям без  всяких  ограниче-
ний, ты ходил в гости к своим многочисленным друзьям и подружкам,  тогда
как все остальные могли выезжать или выходить только с родителями  и  на
машине, а подавляющее большинство времени просто сидели за забором,  ок-
ружавшим посольство. Ты, в отличие от них, действительно прожил  детство
и юность на Западе, в полном смысле этого слова. Не пора ли расплатиться
за этот подарок, дружок?
   - Пожалуйста, прошу вас... Не заставляйте меня. Назначьте меня в  лю-
бую другую группу, я готов работать по любой стране. Только не Венгрия и
не Чехословакия.
   - Или Венгрия, или Чехословакия, - холодно  ответил  Председатель.  -
Выбирай.
   Все сжалось у него внутри от горечи и ненависти. Они сделали его  за-
ложником своих игрищ, когда он еще на горшке сидел. И хотят  теперь  вы-
жать из этого все, до последней капли. Ненависть жгла изнутри глаза, ла-
дони, лоб, она рвалась наружу, она проедала кожу и изливалась через  по-
ры. И он поднял глаза и посмотрел на Председателя. Всего  несколько  се-
кунд. Но этого оказалось достаточно.
   - Я не буду работать ни по Венгрии, ни по Чехословакии,  -  негромко,
медленно и очень четко произнес Владимир и вышел из кабинета Председате-
ля, аккуратно прикрыв за собой дверь.
   Ничего не случилось, земля не разверзлась, гром не грянул.  Его  даже
не уволили. Председатель больше его не вызывал и ничего не предлагал.
   Спустя три месяца Владимир дежурил по управлению, когда позвонили  из
госпиталя КГБ и попросили прислать офицера, знающего иностранные  языки.
Оказалось, "скорая" привезла мужчину, которому стало плохо на улице, по-
хоже, его сильно избили, но документов у него нет, по-русски он не гово-
рит, а по виду и одежде понятно, что с Запада, а не с  окраин  великого,
могучего и многонационального СССР. Ответственный дежурный послал Влади-
мира съездить и разобраться.
   В госпитале его провели в приемный покой и попросили подождать.  Бук-
вально через минуту ворвались трое здоровенных бугаев, заломили ему руки
за спину, стянули брюки и, обнажив ягодицы, вкололи лошадиную дозу  ами-
назина. С этого в те времена принято было начинать  работу  с  больными,
находящимися в состоянии психотического бреда,  общественно  опасными  и
буйными.
   Через несколько дней врач  счел,  что  вколото  уже  достаточно  и  с
больным можно и поговорить.
   - Почему я здесь? - в ужасе спрашивал Владимир. - Произошла  какая-то
ошибка, ужасная ошибка, уверяю вас. Вы меня приняли за кого-то другого.
   - Ну как же за другого, - приторно-ласковым голосом говорил  врач.  -
Ведь вы...
   И он, заглядывая в карту, назвал фамилию, имя, отчество, год рождения
Владимира, его домашний адрес и телефон, его звание и должность в КГБ.
   - Да, это я, - растерянно признался тот. - Но  почему,  за  что?  Что
случилось?
   - Голубчик, вы сидели на работе, смотрели на сейф и говорили, что пы-
таетесь открыть его взглядом. Согласитесь, это не может  считаться  нор-
мальным поведением. Разумеется, вы больны, и мы будем вас лечить.
   Больше Володя уже не спрашивал, что  случилось  и  почему  он  здесь.
Председатель легко и непринужденно расправился с ним за неподчинение, за
детскую попытку морализаторства. И за тот последний взгляд, от  которого
многоопытного Председателя кинуло в жар, и ноги и руки налились  свинцо-
вой тяжестью, и вдруг захотелось сказать:
   - Конечно, сынок, работай по Китаю. Хорошая страна. А  на  Венгрию  и
Чехословакию мы найдем специалистов. Ты прав, не надо  тебе  против  них
работать.
   В ту секунду Председатель был уверен, что,  если  он  произнесет  эти
слова, все сразу станет легко и просто. И так хорошо...
   Это длилось действительно всего три секунды. Но  Председатель  их  не
простил.
   Владимир остался в госпитале. Ему  было  предназначено  Председателем
выйти оттуда через несколько лет полным инвалидом, слабым  и  полубезум-
ным, ничего не знающим и не помнящим. И это предназначение  сбылось  бы,
если бы не Владимир Васильевич Булатников, который забрал  Владимира  из
госпиталя еще до того, как его успели искалечить. Разумеется, забрал  он
его совершенно легально, не украл, не вывез под покровом ночи. Он просто
добился, чтобы Володю выписали. Конечно же его комиссовали по  состоянию
здоровья. Он перешагнул порог этого госпиталя  недалеко  от  метро  "Ок-
тябрьское поле" полным сил, здоровым, преуспевающим майором КГБ, а вышел
спустя три месяца никем. И ноги еле несли его, то и дело  норовя  подог-
нуться. Глаза почти не видели, из-за лекарств, которые ему кололи, у не-
го началось отслоение сетчатки. Он был слабым и немощным. Но голова пока
была в порядке, соображал он по-прежнему нормально. Правда, память стала
подводить, ведь эти лекарства прежде всего по памяти бьют...
   Булатников выхаживал его в буквальном смысле слова. Кормил  витамина-
ми, натуральными продуктами с рынка, водил гулять, медленно прохаживаясь
рядом с ним по парку и поддерживая под локоть. Приводил на дом врача-оф-
тальмолога, который занимался сетчаткой.
   О своем плане он рассказал Владимиру сразу  же.  Неудачливый  больной
бывший майор КГБ должен будет исчезнуть, на его месте появится человек с
другим именем и другой, биографией. Этот человек возглавит группу из лю-
дей, щедро одаренных природой, научит их пользоваться своим даром и  бу-
дет ими руководить. Булатникову нужен именно он, потому что только в нем
счастливо сошлись такие необходимые для реализации замысла черты  и  ка-
чества. Он владеет методиками тренировок и вообще разбирается в  пробле-
ме. Он кое-что понимает в оперативной работе, имеет специальное  образо-
вание и практические навыки. Он ничего не умеет, кроме  этой  работы,  у
него нет никакой другой профессии, а этой работы его лишили. Более того,
лишили незаслуженно, подло, нанеся удар в спину, коварно.  И  главное  -
особо цинично, выдвинув в качестве основного оружия невинную шутку, про-
изнесенную в доверительной беседе. Кроме того, Владимир одинок, отец его
скончался несколько лет назад, мать совсем  недавно,  братьев  и  сестер
нет, жены и детей тоже нет. Стало быть, его исчезновение никому  боли  и
горя не причинит.
   Так появился Павел Сауляк. А потом и группа  -  Рита  Дугенец,  моло-
денькая и наивная, безобидный прохиндей Миша  Ларкин,  аферист-спекулянт
Гарик Асатурян и погоревший на бабах психиатр Карл Фридрихович Рифиниус.
Всех их находил и вытаскивал из беды сам Булатников, но работал  с  ними
только Павел. Даже имя Владимира Васильевича упоминать  было  запрещено.
Павел занимался с каждым из них индивидуально, строго следуя той методи-
ке, которую разработали в секретной лаборатории. И убеждался, что  мето-
дика действительно хорошая, грамотная. Даже Рита, которая не могла вооб-
ще ничего, кроме как заставить соседа вылить водку в раковину, научилась
просто поразительным вещам. Единственным препятствием была ее доброта  и
наивность. Она не могла внушать людям ничего такого, что  грозило  опас-
ностью их жизни, если сама знала, что это опасно.  При  мысли,  что  она
своим внушением ставит под угрозу чью-то жизнь, она мгновенно слабела  и
теряла способность работать.
   - Я не могу, - говорила она виновато. - Прости меня, Паша. У меня  не
получается. Все-таки это очень большой грех.
   Павел не настаивал. Зачем ломать психику девушки? Поэтому он старался
использовать Риту на менее сложных заданиях, а также в тех случаях, ког-
да содержание внушения никак не свидетельствовало о намерении  причинить
смерть. Например, тот случай с Семеновым. Рите и в голову не могло прий-
ти, на что она толкает водителя. У нее никогда не было машины,  она  ни-
когда ее не водила и вообще плохо разбиралась в правилах дорожного  дви-
жения. Она была абсолютно уверена, что внушает ему обыкновенное передви-
жение определенным маршрутом по определенному временному графику.  Такое
задание она выполняла десятки раз и не видела в нем  ничего  опасного  и
предосудительного.
   Рита, которая не чувствовала себя ни в чем  виноватой,  девятнадцати-
летняя, наивная и влюбленная, сразу стала говорить Павлу "ты". Она  была
в этом смысле единственной во всей  группе.  Трое  мужчин,  более  четко
представлявшие степень своей замаранности и зависимости от Павла,  назы-
вали его по имени-отчеству и на "вы". Они-то хорошо понимали, что  он  -
руководитель и работодатель, а они - подчиненные. И только Рита  считала
Павла прекрасным принцем, который так добр, что поселил ее  в  отдельной
квартире, дал возможность закончить финансовый техникум, да еще и деньги
платит за пустяковые услуги. Господи, да она так его любит, так ему бла-
годарна, что готова и бесплатно ему помогать!
   К сожалению, Павел многого не понял тогда. И  только  сейчас,  спустя
два года, у него глаза раскрылись.
   Неделю назад он предупредил Риту, что появится примерно через  месяц.
Он так и планировал - закончить в течение месяца свое дело и вернуться к
ней. Но прошла неделя, и он неожиданно для себя затосковал.  Нет,  не  в
том дело, что он любил Риту. Он не любил никогда и никого. Для души  ему
достаточно самого себя, а для тела существовало множество женщин,  кото-
рых можно было использовать в случае надобности, за деньги или  бесплат-
но, но без слов и обязательств. Павел впервые оказался в ситуации, когда
никто за него ничего не решал и не придумывал. Вылетев из КГБ, он приоб-
рел руководителя в лине Булатникова. И  снова  привычная  дисциплина,  и
снова все нацелено только на то, как наилучшим образом выполнить приказ,
то бишь задание. Заказчиков искал сам Булатников, отдавал Павлу приказ и
потом платил деньги. После гибели Булатникова Павел спрятался в зону,  а
там все та же привычная, расписанная по часам и минутам дисциплина,  по-
рядок, иерархия, законы. Выйдя из зоны, он сразу попал в  руки  Минаева,
который дал задание. И снова все привычно: получил задание - организовал
исполнение - получил деньги.
   А теперь? Теперь у Павла нет хозяина, им никто не руководит, никто не
решает за него, какие задания надо выполнять, а от  каких  отказываться,
сколько денег запрашивать за одно задание и  сколько  -  за  другое.  Он
чувствует себя неуютно, он растерян, он не может так жить. Он не  умеет.
Его никогда не учили принимать решения, распоряжаясь собственной жизнью.
Чужой - пожалуйста, сколько угодно. А своей - нет. Сначала были  строгие
и требовательные родители, потом армия, потом вуз с казармой, потом офи-
церская должность, потом за него все решил Булатников, а после  Булатни-
кова решал суд и начальник колонии.
   И он невольно тянется к Рите, которая еще более беззащитна и растеря-
на. Ему кажется, что рядом с ней он обретет уверенность.  Раз  он  несет
ответственность за нее, значит, эта ответственность и  станет  для  него
тем командиром, тем руководителем, который и  подскажет,  какое  решение
надо принять. Рита нуждается в нем, и, может быть, хотя бы это  вразумит
его и научит, как жить дальше.
   Он неожиданно скучает по ней. Он звонил ей вчера  и  сегодня,  звонил
раз двадцать, и утром, и вечером, и ночью, но она не подходит к  телефо-
ну. У Павла был ее служебный телефон, но он боялся звонить  в  Сбербанк.
Это противоречило его принципам и могло быть опасным. Дома трубку снима-
ет только Рита. В Сбербанке полно народу, и ему совсем не  нужно,  чтобы
хоть кто-то слышал, как Рите звонит мужчина. Рита, конечно, человек дис-
циплинированный и никогда в жизни никому на  работе  не  произнесет  его
имя, но, если он позвонит ей, да еще неожиданно, она  может  от  радости
потерять над собой контроль и радостно крикнуть что-нибудь,  назвав  его
по имени. А этого Сауляку совсем не хочется.
   Почему же Рита не подходит к телефону? Случись это еще два  года  на-
зад, Павел и не думал бы беспокоиться. Рита - женщина свободная, у  нее,
без сомнения, есть мужчины, и она вполне может у  них  ночевать.  Ничего
странного. Но сейчас, после двух недель, проведенных вместе, Рита просто
не могла пойти ночевать к другому мужчине, Павел был в этом уверен.  Так
где же она?
   Он с трудом поднялся с дивана, на котором лежал, и  вышел  на  улицу.
Телефон-автомат находился неподалеку, рядом со зданием почты, прямо  пе-
ред входом. Павел бросил жетон в прорезь и снова набрал номер  Риты.  На
этот раз трубку сняли, но голос был мужской.
   - Алло! - говорил мужчина. - Я вас слушаю! Алло!
   - Здравствуйте, - спокойно произнес Павел, хотя  внутри  у  него  все
оборвалось. - Я могу попросить Светлану Евгеньевну?
   - Светлану Евгеньевну? - повторил мужчина, и Павлу показалось, что он
замялся. - Вы знаете, она вышла буквально на пять минут. Вы не могли  бы
перезвонить? Или ей передать что-нибудь?
   - Благодарю вас, - все так же спокойно ответил Павел. - Передайте ей,
пожалуйста, что звонил Мартыненко. Я, с вашего позволения, перезвоню по-
позже.
   Он повесил трубку и прислонился спиной к стене телефонной кабины. Вот
так. Риты дома нет, а в ее квартире посторонний мужчина. Не любовник, не
друг. Не человек, который имеет право там находиться и прекрасно  знает,
кто живет в этой квартире. Это кто-то  совершенно  посторонний,  кто-то,
кто не знает, что никакой Светланы Евгеньевны по этому номеру нет и быть
не может, иначе он бы сказал, что Павел ошибся, здесь таких нет. А он не
знает, есть такие или нет.
   С Ритой случилась беда.
   И в этот момент Павел совершенно неожиданно для себя самого  вспомнил
о другой женщине, которую он уже успел вычеркнуть из  своей  памяти.  Он
вспомнил о той, которая его спасла. Он вспомнил о Насте.


   Глава 13

   Генерал Минаев не верил своим ушам, услышав в трубке голос Павла.  Ну
надо же, какая удача! Онто решил, что Павел скрывается от  него,  и  уже
начал продумывать, не начать ли его разыскивать, а он сам звонит, голуб-
чик. Нет, поистине Антону Андреевичу черт люльку качал. Он  мог  вызвать
Павла к себе в любой момент, даже не зная, где тот находится, для  этого
существовал обговоренный способ свя