то они знакомы, он не смел так разговаривать с могущественным  Николаем
Степановичем. С самого начала все было поставлено так, что Левченко фор-
мулировал задание, а Зотов из-под себя выпрыгивал, чтобы его  выполнить.
И выполнял. За что получал благодарность как на словах, так и  в  весьма
овеществленной форме, поддающейся устному счету.  Правда,  их  сотрудни-
чество, начавшееся много лет назад и хорошо отлаженное, в последние годы
замерло. То ли Зотов перестал его устраивать, то ли задания стали други-
ми и их поручали другим исполнителям. Какое-то время  Вячеслав  Олегович
даже тешил себя иллюзией, что Левченко больше нет на свете. Умер, напри-
мер, или еще что нехорошее случилось. Ничего, однако, нехорошего с Нико-
лаем Степановичем не случилось, и вот он снова возник и требует  достать
материал, который ему нужен для каких-то политических козней.
   - Вам горько говорить, Славочка, а мне горько  слышать,  что  деньги,
которые я в вас вкладывал, ухнули в пропасть. Вы что, забыли...
   Ему пришлось прерваться, так как  подошел  официант,  держа  наготове
блокнот и ручку. Зотов быстро сделал заказ, не глядя в меню, он наизусть
знал все, что там написано. Левченко же, по обыкновению, возился,  пере-
листывая страницы и без конца что-то уточняя у  официанта.  Наконец  они
остались одни, и Николай Степанович продолжил свою тираду точно с той же
буквы, на которой остановился. Это была еще одна его особенность:  никто
и ничто не могло сбить его с мысли или с фразы.
   - ...как пришли ко мне юным, нищим и глупым и попросились на  работу?
Вы ничего не умели, даже петь, хотя вас этому учили долгие годы  хорошие
учителя. Я нашел возможность вас использовать, да еще так, чтобы вы  по-
лучали хорошую зарплату. Я учил вас работать и зарабатывать, я ввел  вас
в круг людей, благодаря которым вы и тогда жили безбедно, и сейчас имее-
те возможность пропихивать всюду своего бездарного протеже Вильданова. И
что же в благодарность? Что я слышу от вас? Жалкие, беспомощные слова  о
том, что вам горько, но вы чего-то там не можете. Это не разговор, доро-
гой мой. Для беседы со мной вам следует тщательно проработать свой  лек-
сикон, чтобы я больше этих слов не слышал. Теперь к делу. Меня  торопят,
и потому я тороплю вас. Ситуация, к вашему счастью, не пожарная, еще три
дня назад правительственный кризис казался неизбежным,  и,  если  бы  он
разразился, материал понадобился бы срочно, но на этот раз все обошлось.
Мои аналитики считают, что теперь наступит затишье до начала весны.  Так
что время у вас есть, но немного, не обольщайтесь.  Я  люблю  запасаться
оружием заранее и стараюсь ничего не откладывать на последнюю минуту. Вы
меня поняли, Славочка?
   - Я вас понял, - как можно тише произнес Зотов, чтобы не дать выплес-
нуться ненависти и злости. - Сделаю все возможное.
   Принесли закуски, и некоторое время они  молча  поглощали  изысканные
деликатесы.
   - О вас говорят забавные вещи, - вновь заговорил Николай  Степанович,
ловко кромсая щипцами клешни и хвост огромного лобстера. - Вы  в  курсе,
Славочка?
   - О чем вы?
   - О вас и вашем мальчике, с которым вы не расстаетесь ни  на  минуту.
Это правда?
   Зотову стало противно, но он сделал над собой усилие, чтобы  не  дать
лицу исказиться в гримасе отвращения. Что он понимает, этот грязный хит-
рый старик?! Для него существует только два вида близости между  людьми:
секс и деловое партнерство. Если двое мужчин не являются  партнерами  по
бизнесу, но много времени проводят вместе, значит, тут секс,  и  никакие
другие варианты даже не рассматриваются. Дружба, привязанность, уважение
- все это недоступно пониманию Николая Степановича Левченко. И объяснять
бессмысленно. Но и не ответить нельзя.
   - Это глупости, - с деланным равнодушием сказал Зотов. - Мы  действи-
тельно видимся ежедневно, иногда проводим вместе весь день с утра до ве-
чера, иногда встречаемся всего на полчаса, это обусловлено графиком  его
репетиций, выступлений, записей и деловых встреч. Сколько нужно по  гра-
фику, столько я и провожу времени с Игорем. Не говоря уж о  том,  что  я
просто с ним занимаюсь как педагог, и занимаюсь с самого детства, вы  же
это прекрасно знаете. Кроме того, вы точно так же прекрасно знаете,  что
в плане секса я люблю женщин, а вовсе не мужчин. Я ответил на  ваш  воп-
рос?
   - Славочка! - Левченко мерзко захихикал и погрозил ему зажатыми в ру-
ке щипцами. - Я знаю и другое. Когда вы начали возиться с этим юным  да-
рованием, у вас была какая-то жена. И где она теперь? Более того, вы по-
том женились еще раз, и ваша вторая супруга тоже растворилась в  тумане.
Женщины уходят, а мальчик остается. Согласитесь, картинка красноречивая.
Кстати, дружочек мой, как поживают ваши дети? Или вы изгнали их из своей
жизни вместе с очаровательной супругой?
   - Дети здоровы, спасибо, - сдержанно ответил Вячеслав Олегович.
   - Прелестные были ангелочки. - Левченко  прикончил-таки  лобстера-ги-
ганта и тщательно вытер пальцы салфеткой. - Я вам всегда слегка  завидо-
вал, ибо мои сыновья приносят мне, увы, мало радости. Даже когда они бы-
ли еще в нежном возрасте, от них были одни неприятности. Не успевал  вы-
таскивать их из милиции за разные шалости. А уж когда  выросли...  Впро-
чем, неизвестно еще, что из ваших ангелочков  получится.  Сколько  вашей
старшей девочке? Насколько я помню, должно быть лет пятнадцать?
   - Весной будет шестнадцать, - кивнул Зотов.
   - А мальчику?
   - Одиннадцать.
   - Смотрите не упустите, - назидательно произнес Николай Степанович. -
Возраст опасный, всякое может случиться. Да что я вам рассказываю, будто
сами не знаете.
   Слова прозвучали для Зотова как  пощечина,  нанесенная  вымазанной  в
дерьме ладонью. Интересно, может ли он вообще о чем-нибудь разговаривать
с Левченко, не испытывая отвращения и брезгливости? Казалось  бы,  нейт-
ральная тема - дети, ан нет, и тут мерзкий старикашка ухитрился  сказать
нечто такое, от чего Зотова аж передергивает.
   В целом обед прошел достаточно мирно, Левченко не давил и не  запуги-
вал, но, впрочем, справедливости ради следует сказать, что он этого, как
правило, никогда и не делал. Он был непоколебим в уверенности,  что  его
никто не осмелится ослушаться, а если кто-то чего-то не делает, то не по
нахальству или бесстрашию, а лишь по нерадивости и забывчивости. Ну  на-
помнить, ну пожурить - и достаточно. И что самое  неприятное  -  он  был
прав. Его действительно не смели ослушаться.
   Под конец, когда подали кофе, Зотов все-таки спросил:
   - Николай Степанович, вы настаиваете, чтобы материал был именно этот,
или вам подойдет любой, с помощью которого можно достичь той же цели?
   Левченко зыркнул недоверчиво из-под кустистых бровей и хмыкнул:
   - Меня устроит любой материал, лишь бы он был действенным. Не предпо-
лагал, Славочка, что вы обладаете столь обширными возможностями и связя-
ми, чтобы доставать разноплановый материал.  Вы  меня  приятно  удивили.
Значит, мои уроки много лет назад не прошли даром. Дерзайте, мой  нежный
любвеобильный друг, ищите и несите мне в клювике. Я приму все. Но в пер-
вую очередь я хочу знать, где ТОТ материал и что с  ним  случилось,  ибо
деньги можно зарабатывать, как вам известно, не только на  использовании
материалов, но и на их неиспользовании. Многие обеспеченные люди сегодня
много заплатили бы за достоверное знание о том, что материала больше нет
на этом свете. А что касается Других материалов, то, пожалуйста,  прояв-
ляйте инициативу, работайте. Я вам в этом направлении рук  не  связываю.
Вы довольны?
   - В известном смысле. Если я не буду ограничен жесткими рамками,  то,
надеюсь, смогу вам помочь.
   Левченко медленно поставил на блюдце миниатюрную  чашечку,  с  трудом
выдернув толстый палец из маленького фигурного отверстия изящной  ручки.
Глаза его перестали сверкать, словно перед лицом поставили  матовый  эк-
ран, гасящий блеск.
   - Славочка, не надо себя обманывать, - сказал он с недоброй  улыбкой.
- Не надо надеяться, что вы сможете мне помочь. Это  я  вам  помог  ког-
да-то, причем помогал неоднократно и серьезно, а теперь вы просто  возв-
ращаете мне долг. И вам не следует задаваться никчемным вопросом, сможе-
те ли вы это сделать. Вы просто должны помнить, что  вы  должны.  Вот  и
все. Вы должны сделать то, что я велю. Спасибо, голубчик, обед был  вос-
хитительным.
   Он легко, несмотря на грузную фигуру, поднялся изза стола и направил-
ся через зал к выходу. Зотов обернулся ему вслед, с неудовольствием пой-
мав себя на мысли, что ведет себя как маленький  нашкодивший  пацаненок,
который смотрит на отчитавшего его взрослого дядю  в  надежде,  что  тот
сейчас улыбнется и приветливо махнет рукой, мол, все в порядке, забыли и
проехали. Но Левченко ушел, не оглянувшись.
   Лера Немчинова лежала на диване в своей комнате, слушая записи  Игоря
Вильданова, когда зазвонил телефон. Она  торопливо  схватила  трубку.  А
вдруг это Игорь?
   Это действительно был он.
   - Привет, Киска! Все в порядке?
   - Конечно, - счастливо улыбнулась она. - А у тебя?
   - А у меня бардак, - весело сообщил  Игорь.  -  Приходи,  надо  приб-
раться, у меня вечером гости.
   - Конечно, - повторила Лера, - сейчас приеду.
   - Значит, так, - голос его стал деловым, - я через десять минут  убе-
гаю, ты придешь, наведешь здесь порядок. И купи там  чего-нибудь,  чтобы
было чем гостей кормить. Закуски, салатики, ну сама знаешь. Все,  Киска,
пока, я помчался.
   - Подожди! - торопливо воскликнула девушка. - А ключи? У меня же  нет
ключей, а ты уходишь...
   - Ах да, забыл. Но я не могу тебя ждать, у меня дела. Позвони  Цербе-
ру-Славке, договорись с ним, лады, Киска? Целую страстно.
   Лера сбросила теплую пижаму, в которой ходила  дома,  и  начала  оде-
ваться. Конечно, можно особенно не напрягаться, выбирая туалеты, ее ведь
позвали не на свидание, а для уборки. Игоря не будет  дома,  придет  он,
вероятно, не скоро и не один, ее на вечеринку не пригласили даже  в  ка-
честве прислуги, поэтому сгодится одежда попроще. Джинсы и свитер,  нап-
ример. И макияж можно не делать. Но вдруг... Вдруг он забежит домой сре-
ди дня или позвонит, пока она будет приводить его  квартиру  в  божеский
вид, и попросит остаться, чтобы помочь с приемом  гостей.  Надо  быть  в
форме, для Игоря надо всегда быть привлекательной и соблазнительной.
   Она достала из шкафа узкие кожаные брюки и яркоалую шифоновую  блузку
с удлиненными полами, которые завязывались на животе, оставляя неприкры-
той полоску кожи на талии. Лера знала, ее возлюбленному такой наряд нра-
вится. Сочетание черного и красного, кусочек  обнаженного  тела,  тонкая
ткань, облегающая высокую грудь. И перед гостями  появиться  не  стыдно.
Уборку делать, правда, в таком виде не очень-то здорово,  но  она  может
снять все это и надеть какую-нибудь старую майку Игоря.
   Тщательно накрасившись, Лера вышла в прихожую и стала надевать  сапо-
ги. Тут же из своей комнаты выполз ненавистный дед.
   - Ты скоро вернешься? - спросил он.
   - Не твое дело, - буркнула девушка, застегивая "молнию".
   - Я спрашиваю, чтобы насчет обеда... Ты будешь дома обедать?
   - Нет.
   - А ужинать?
   - Не знаю.
   - Так ты хотя бы позвони, чтобы я знал, когда ужин готовить.
   - Посмотрим, - неопределенно ответила она, запахнула шубку,  схватила
сумку и захлопнула дверь.
   Шел мелкий мокрый снег, и Лера сразу же пожалела, что не выглянула  в
окно, прежде чем выходить из дома. Надо было взять очки, чтобы  защитить
глаза, вся косметика сейчас поплывет от снега. На такой  случай  у  Леры
были специально заказанные очки со слегка тонированными стеклами без ди-
оптрий. Но не возвращаться же... Опять этот дед пристанет: почему верну-
лась да что случилось. И вообще, возвращаться нельзя - дороги не  будет.
Правда, говорят, эта примета не срабатывает, если посмотреть в  зеркало,
когда вернешься. Но она не будет рисковать.
   Продукты она решила купить в своем районе. Как-то раз  полгода  назад
она привозила Игорю закуски из магазина, расположенного неподалеку от ее
дома, он тогда тоже ждал гостей и поручил ей всю подготовительную  рабо-
ту. Всем очень понравились крабовый салат, коктейль из креветок и  саци-
ви, никто не поверил, что это куплено  в  магазине,  а  не  приготовлено
опытной хозяйкой. Игорь тоже похвалил еду, и с тех пор каждый раз, когда
он просил купить продукты, Лера заходила в этот магазин и  потом  тащила
тяжелые сумки через весь город. Брать машину она боялась, очень уж много
было разговоров о беспечных пассажирах, которых злые водители увозили  в
тихие темные места, грабили, насиловали, а то и убивали.
   Она методично обходила огромный универсам, складывая  в  корзину  все
необходимое. Расплатившись, взяла у кассирши несколько  больших  пакетов
и, отойдя в сторонку, уложила покупки. Получилось,  конечно,  многовато,
пять мест, три в одну руку, два в другую. Ну ничего,  ей  не  привыкать,
довезет как-нибудь. Главное - чеки не потерять, Игорь, когда будет отда-
вать ей деньги, потраченные на продукты, проверит все до копейки. Это не
потому, что он скупой, нет, Игорь очень щедрый и добрый, просто он  тер-
петь не может, когда его обманывают и берут лишний рубль. Всегда  прове-
ряет и чеки, и счета. Денег ему не жалко, но лишнего никогда не даст.
   Лера прошла уже полпути до ближайшего метро, когда услышала:
   - Девушка, вы не уделите мне несколько минут? Перед ней стоял привле-
кательный молодой человек с блокнотом и ручкой в руках. Высокий,  синег-
лазый, с серьезным лицом. Несколько минут? Почему бы и нет, можно поста-
вить сумки на тротуар и немного передохнуть, а то пальцы уже совсем оне-
мели. Опасности никакой, двенадцать часов дня и оживленная улица.
   - Я слушаю вас, - с милой улыбкой ответила Лера.
   - Мне нужно задать вам всего один вопрос, но он может показаться  вам
настолько странным и даже пугающим, что я должен сделать предварительные
пояснения.
   "Ну вот, - с внезапным ужасом подумала она, - я так и знала. Странный
и пугающий вопрос. Наверное, маньяк какой-нибудь, сейчас спросит, как  я
отношусь к групповому сексу или  садомазохизму.  Ничего,  народу  кругом
много, выкручусь как-нибудь".
   - Я провожу исследование о влиянии на человека разного  рода  излуче-
ний, - продолжал между тем синеглазый. - Уже давно установлено, что раз-
ного рода геометрические конфигурации излучают по-разному. Вы что-нибудь
об этом слышали?
   - Нет, - покачала головой Лера, слегка успокаиваясь.
   - А о том, что в свое время было принято ставить на комод семь слони-
ков, расположенных по росту? Считалось, что это приносит счастье.
   - Конечно, - она рассмеялась, - это жуткое мещанство. Сейчас, по-мое-
му, этого уже никто не делает. Это было модно во времена кружевных  сал-
феточек.
   - Вы правы, - кивнул синеглазый, - сегодня этого не делают, и  совер-
шенно напрасно. Учеными установлено, что такой ансамбль слоников излуча-
ет, и излучение это уходит очень далеко. Причем даже необязательно, что-
бы это были именно слоники. Годятся любые фигурки, а если их нет,  можно
сделать просто контуры, изготовленные из проволоки. Главное -  соблюдать
основное правило: фигурки выстраиваются в один ряд по ранжиру,  то  есть
по мере увеличения их размеров, и их должно быть три, пять, семь, девять
или больше тринадцати. Вам интересно?
   Интересно ли ей? Господи; еще как! Кажется, этот синеглазый  красивый
парень знает что-то особенное, и если она, Лера, тоже будет  это  знать,
она сможет помочь Игорю. Сможет сделать его счастливым  и  удачливым,  и
если она это сумеет, то и  сама  станет  для  своего  кумира  талисманом
счастья и удачи, и он уже никогда с ней не расстанется.
   Она с готовностью кивнула.
   - Продолжайте, пожалуйста, это довольно любопытно.
   - Так вот, в ходе исследований выяснилось,  что  обладают  излучением
также многие эмблемы  религиозных  и  политических  движений.  Например,
звезды Соломона и Давида, католический и православный кресты. Они  обла-
дают излучением, которое направлено  перпендикулярно  их  плоскости.  То
есть человек, который носит крест или звезду или просто видит  их  перед
собой, испытывает на  себе  воздействие  излучения,  хотя  крайне  редко
встречаются люди, которые его реально ощущают. Для этого надо быть чело-
веком особо чувствительным, а их на земле не так уж много.  Но  если  мы
чего-то не ощущаем, это еще не значит, что этого нет. Понимаете?
   - Понимаю, - снова кивнула Лера. - А какой пугающий вопрос вы  хотели
задать?
   - Вот теперь мы подошли к нему вплотную.
   Они стояли прямо посередине тротуара  и  явно  мешали  многочисленным
прохожим, торопившимся к метро. Синеглазый оглянулся.
   - Может быть, мы отойдем в сторонку? - предложил он. - Боюсь, вас тут
затолкают.
   Не дожидаясь ее согласия, он легко  подхватил  стоявшие  на  тротуаре
объемистые пакеты, отнес их на три шага в сторону и  прислонил  к  стене
дома. Лера послушно двинулась за ним.
   - Я жду ваш вопрос, - напомнила она.
   - Есть данные о том, что свастика тоже излучает. Причем  излучение  у
нее особенное, она с лицевой стороны излучает отрицательно, а с обратной
- положительно. Тот, кто носит этот значок, облучает себя  положительным
излучением, а всех остальных - отрицательным. Эти  данные  пока  еще  не
очень крепко подтверждены эмпирическим материалом, и я, собственно, этот
материал и собираю.
   - Зачем? Для чего вам это нужно?
   - Потому что мою бабушку и еще четверых членов моей  семьи  сожгли  в
Освенциме. Конечно, меня тогда еще на свете не было, но мне  это  небез-
различно. И я хочу понять, в чем  притягательность,  магнетическая  сила
фашизма.
   - Я политикой не занимаюсь, - быстро ответила Лера, наклоняясь, чтобы
взять сумки.
   Как жаль! Она-то думала, что этот синеглазый даст ей в  руки  ключ  к
полному и бесповоротному завоеванию Игоря, а он какой-то  политикой  ду-
рацкой занимается. Ладно, слава Богу, что хоть не сексуальный маньяк.
   - Это не политика, милая девушка, это чистая наука. Я не изучаю поли-
тические движения, я занимаюсь только проблемами излучения. И  потом,  я
даже не задал еще вам свой главный вопрос, а вы уже уходите.
   "Сейчас телефон попросит или предложит поужинать сегодня  вечером,  -
со скукой подумала она. - Сплошное разочарование".
   - Ну задавайте, - вяло произнесла Лера. - Задавайте свой вопрос.
   Синеглазый несколько секунд помолчал, потом выпалил:
   - Вы в детстве рисовали свастику? Краска бросилась ей  в  лицо,  щеки
запылали. Она явственно вспомнила, как будучи девятилетней девочкой  на-
рисовала свастику на школьной доске. Ей отчего-то  ужасно  хотелось  это
сделать, она и сделала. Учительница вызвала в школу тетю Зину, потом те-
тя Зина долго вела с Лерой воспитательную работу, объясняя ей, как много
горя причинил людям фашизм, доставала с  полки  тяжеленные  тома  "Нюрн-
бергского процесса" и показывала фотографии повешенных и  расстрелянных.
Массовые казни ужаснули девочку, раньше она ничего этого  не  знала.  Но
хуже всего было другое: даже после этих рассказов ей все равно  хотелось
рисовать свастику, и с этим ничего нельзя было поделать. И она рисовала.
Только старалась, чтобы никто не видел ее художеств. Возьмет мел, улучит
момент, когда в классе никого нет, нарисует и тут же тряпкой сотрет. Ог-
лянется воровато, снова нарисует и моментально сотрет. Ей  было  стыдно,
но она не могла справиться с собой, потому что испытывала чувство  како-
го-то необъяснимого восторга и одновременно ужаса, когда рисовала. Через
некоторое время это прошло, наступили летние каникулы, и целых три меся-
ца под рукой не было доски и мела. Лера пробовала рисовать  свастику  на
бумаге, но чувство восторга и удовлетворения не появлялось, и она  оста-
вила это занятие, а к сентябрю и само приятное ощущение как-то забылось.
Больше девочка к этому не возвращалась.
   - Вы молчите, - констатировал синеглазый, - значит, мой вопрос  поп