ой, стертая запись загадочного  телефонного
звонка на кассете автосекретаря и инцидент с Василием Колобовым, о кото-
ром он сначала никому не рассказал, а потом и вовсе стал  начисто  отри-
цать? Настя Каменская, Андрей Чернышев, Евгений Морозов, стажер Олег Ме-
щеринов и работавший "вслепую" Михаил Доценко сделали все возможное, оп-
росив массу людей, но так и не получили доказательств того, что художник
Карташов и его любовница Колобова причастны к исчезновению Вики. Правда,
доказательств  их  невиновности  они  тоже  не  получили.  Устанавливать
чье-либо алиби спустя несколько недель после события - дело  ненадежное,
тем более что речь идет о целой неделе. Где же ты  провела  эту  неделю.
Вика Еремина, прежде чем тебя задушили? И почему на твоем теле оказались
следы от ударов толстой веревкой? Тебя истязали, мучили?  Похоже,  ты  и
вправду была больна и попала в лапы к какому-то  негодяю,  который  вос-
пользовался твоим состоянием, а под конец убил тебя.  Только  непонятно,
что же это был за телефонный звонок...
   ...Настя предавалась неторопливым размышлениям, сидя в полупустом са-
лоне для курящих в самолете, летящем из Москвы в Рим. Во время регистра-
ции она, единственная из всей делегации, попросила дать ей место в  чет-
вертом, "курящем", салоне и теперь радовалась тому, что  поступила  пра-
вильно: пассажиров здесь было немного, а от общения с коллегами она была
избавлена и могла использовать три с половиной полетных часа  для  того,
чтобы подумать.
   Итак, Василий Колобов. При повторной беседе факт избиения отрицал ка-
тегорически, ссылаясь на падение с лестницы в пьяном виде. Его жена, од-
нако, столь же категорически утверждала, что ее мужа  избили,  мотивируя
свою уверенность тем, что когда он в тот день пришел домой,  то  лег  на
кровать, руки к животу прижал, согнулся пополам и пробормотал: "Сволочи.
Подонки". Упрямого Колобова пытались "продавить" все по очереди, включая
стажера и Настю, но результата это не дало. Упал, и все тут. Только вре-
мя потеряли. Однако при этом заметили, что чем упорнее отрицал  Василий,
что его избили, тем болезненнее реагировал на любое упоминание о подруге
своей жены Вике. В конце концов решили проверить, не связан ли был жено-
любивый продавец импортных сигарет с Викой амурными  делами,  о  которых
никто не знал. Может бить, в этом деле все куда проще и мотивом убийства
явилась ревность? Как версия - вполне годилось. И тогда телефонный  зво-
нок мог быть сообщением от Вики о том, что она уезжает куда-нибудь с Ва-
силием. Судя по тому, что они узнали о характере девушки, она бы не пос-
теснялась сказать об этом Борису. После убийства,  совершенного,  вполне
вероятно, Колобовым, Борис и Ольга принимают решение не выдавать убийцу.
Мало ли по каким причинам... К тому же со смертью Вики решались сами со-
бой их личные проблемы, слабохарактерному Борису не нужно больше  думать
о том, как расстаться с Ереминой, а Леля получала реальный шанс на  нор-
мальную семейную жизнь с художником. Тем  более  оба  они  очень  хотели
иметь детей. В этом уравнении стертая запись на  кассете  оказывалась  к
месту, но при чем тут избиение Колобова? А может, ни при чем? Оно вообще
не имеет к убийству никакого отношения, и не надо пытаться  искусственно
впрячь в одну упряжку "коня и трепетную лань"?..
   ...- Вы раньше не бывали в Риме? - послышался справа от нее  приятный
голос, говоривший по-английски с сильным акцентом. Настя повернула голо-
ву к молодому человеку в белом свитере,  сидящему  через  проход.  Он  с
улыбкой смотрел на лежащий у нее на коленях мишленовский путеводитель по
Риму, который она откопала в квартире родителей. Этот  путеводитель  На-
дежда Ростиславовна привезла из своей первой поездки в Италию много  лет
назад.
   Настя по акценту безошибочно угадала в юноше итальянца. Она с  трудом
преодолела искушение ответить ему по-английски.  "Нельзя  же  тянуть  до
бесконечности,  -  подумала  она.  -  Все  равно  придется  пользоваться
итальянским, так уж лучше начать сейчас". В английском и французском она
чувствовала себя уверенно, часто  ими  пользовалась,  много  переводила,
особенно во время отпусков, чтобы заткнуть дыры в бюджете. А итальянский
язык, которым она неплохо владела в детстве благодаря настойчивости  ма-
тери, давно лежал, как она сама выражалась, в дальнем  ящике  стола  без
активного употребления, и Настя побаивалась говорить на нем. Но все-таки
решилась.
   - Вы можете говорить по-итальянски,  -  произнесла  она,  перебарывая
смущение и тщательно следя за произношением. - Только не быстро.
   Юноша понимающе улыбнулся и с явным удовольствием перешел  на  родной
язык. Они проболтали минут двадцать, когда в салон с сигаретой  в  руках
вошел руководитель делегации Якимов. Он занял сиденье прямо  перед  Нас-
тей, щелкнул зажигалкой, выпустил дым и повернулся к ней, слегка  перег-
нувшись через подлокотник кресла.
   - От коллектива отрываешься, Каменская? - шутливо сказал он. - Уже  и
поклонника себе нашла. Смотри у меня, чтоб без глупостей.
   Якимов ей нравился. В нем не было диктаторских замашек  и  надменного
превосходства человека, много бывавшего за границей, над рядовыми  совг-
ражданами, которые, впервые оказавшись за рубежом, не знают обычно,  как
ступить и что сказать. Он охотно делился опытом, подробно отвечал на все
вопросы и давал очень ценные советы, которые Настя, побывавшая в  Швеции
в гостях у матери, признала правильными и своевременными.
   - Какой у нас будет распорядок? - спросила она у Якимова.
   - С десяти до шести нами будут заниматься итальянские коллеги,  после
шести - развлекаем сами себя. Среда и суббота - свободные дни, можно по-
бегать по магазинам, если захочешь. Что конкретно тебя интересует?
   - Я хочу встретиться с матерью. Она обещала приехать в Рим в четверг.
   - Нет проблем. После шести часов ты сама себе хозяйка, с моей стороны
никаких возражений нет. На всякий случай имей в виду, двое из нашей  де-
легации уже пронюхали, что ты знаешь языки, и собираются на правах стар-
ших по званию запрячь тебя в магазинные мероприятия. Так что,  если  хо-
чешь получить свободу, ставь меня в известность - я их  постараюсь  при-
держать.
   Якимов потушил сигарету и ушел в передний салон, где сидел  вместе  с
остальными членами делегации: двумя генералами  (один  из  министерства,
другой из ГУВД Москвы), начальником одного из московских окружных управ-
лений внутренних дел и двумя сотрудниками Главного управления уголовного
розыска.
   - Никогда бы не подумал, что вы русская. Я был уверен, что вы  англи-
чанка, - раздался голос юноши в белом свитере.
   Настя усмехнулась про себя. Немудрено, что он принял ее за  англичан-
ку: худощавая, белесая, невзрачная, с тонкими чертами невыразительного и
оттого, наверное, холодного лица, она и впрямь казалась типичной  старой
девой из английского классического романа. Во всяком  случае,  ее  внеш-
ность не имела ничего общего с расхожим представлением о русской  краса-
вице.
   - Вы хотите сказать, что у меня типично английская внешность?
   - Нет, вы говорите по-итальянски с английским акцентом.
   - Да ну? - изумилась Настя. - Никогда бы не подумала.
   Она решила повнимательнее прислушаться к речи своего общительного со-
беседника и постараться говорить так же, как он. Слух у нее был  превос-
ходный, к иностранным языкам мать приучила ее с раннего детства, поэтому
борьба с английским акцентом успешно завершилась как раз к  моменту  по-
садки. Молодой итальянец по достоинству оценил  Настины  лингвистические
усилия и на прощанье сказал:
   - Теперь вы говорите, как итальянка, которая слишком  долго  жила  во
Франции.
   Они дружно расхохотались.
   - У меня появился другой акцент?
   - С акцентом все в порядке, но вы начали строить фразы,  как  францу-
женка.
   Их поселили в маленькой тихой католической гостинице, стоящей на хол-
ме, неподалеку от российского посольства. Настя обрадовалась, узнав, что
от гостиницы до собора Святого Петра можно было дойти пешком за двадцать
минут.
   Якимов не обманул. В шесть вечера у итальянцев  заканчивался  рабочий
день, и российская делегация оказывалась предоставленной сама себе.  Ни-
чего похожего на русское гостеприимство здесь не наблюдалось:  за  шесть
дней - одна экскурсия по городу и один  ленч  с  представителями  минис-
терства. Они знакомились с работой служб и подразделений полиции,  зада-
вали вопросы, смотрели учебные фильмы. Ни о каких мероприятиях после ра-
бочего дня и речи не было.
   Настю это вполне устраивало. После обеда в гостинице в семь часов она
переодевалась, меняла юбку на джинсы, а туфли  -  на  привычные  любимые
кроссовки и, накинув кожаную куртку, в кармане которой  лежал  путеводи-
тель, отправлялась гулять. В среду, когда у них был свободный день, Нас-
тя сорвалась из гостиницы сразу после завтрака, который накрывали в  по-
ловине восьмого. Она никому, кроме Якимова, не сказала о своих планах  и
постаралась улизнуть незаметно от других, пока никто не попросил ее  по-
мочь с покупками, так как ни английского, ни тем более  итальянского  не
знал ни один человек, кроме нее самой и  руководителя.  План  ее  вполне
удался, и Настя  целый  день  бродила  по  городу,  разглядывая  дома  и
скульптуры, лавируя в беспрерывном потоке машин и  не  переставая  удив-
ляться тому, насколько внимательно и уважительно  относятся  водители  к
пешеходам. Декабрьское солнце было еще очень  теплым,  но,  несмотря  на
семнадцать градусов выше нуля, многие женщины шли по улицам в  распахну-
тых шубках из песца и норки.
   Настю всюду преследовал запах натурального кофе, доносившийся из бес-
численных маленьких кафе и баров. Первые два часа она еще находила в се-
бе силы сопротивляться, но потом, трезво рассудив, что давать отдых  но-
гам все равно надо, а на те деньги, которые у нее есть, ничего особенно-
го не купишь, поэтому нет смысла их экономить, перестала отказывать себе
в удовольствии и с наслаждением присаживалась за столик прямо на  улице.
Под вечер, несмотря на путеводитель, она ухитрилась  заблудиться,  долго
шла вдоль глухой каменной стены, и только снова  оказавшись  в  знакомом
месте, сообразила, что просто-напросто прогулялась вокруг Ватикана.
   В четверг, шестнадцатого декабря, проходя сквозь колоннаду,  окружаю-
щую собор Св. Петра, Настя сразу увидела на площади свою  мать.  Надежда
Ростиславовна, красивая, стройная и умопомрачительно элегантная, стояла,
оживленно беседуя с высоким седым мужчиной и  поминутно  оглядываясь  по
сторонам.
   Мать и дочь обнялись и расцеловались.
   - Знакомьтесь, - профессор Каменская тут же перешла на английский.  -
Моя дочь Анастасия. Мой коллега профессор Кюн.
   - Дирк, - представился Кюн, пожимая руку Насте.
   "Ай да маменька, - мысленно восхитилась Настя. - Привезла своего воз-
любленного, не побоялась. Впрочем, кого ей бояться? Меня, что ли?  Смеш-
но. Интересно, кто кому смотрины устраивает, он - мне или я  -  ему?  Но
какая же она всетаки красавица! Почему же я-то такая  невзрачная  уроди-
лась?"
   У Дирка были седые волосы, мальчишеское лицо и веселые  желто-зеленые
глаза. Он немного говорил по-русски, Настя, хоть и с большим трудом"  но
могла объясняться по-шведски, и разговор всех троих являл  собой  весьма
забавную лингвистическую смесь.
   В первый вечер они просидели до поздней ночи  в  ресторане,  куда  их
привел симпатяга-профессор, знавший в Риме  каждый  закоулок.  Настя  не
могла припомнить, когда в последний раз столько смеялась. Ей было  легко
с матерью и ее другом, ее опасения не оправдались, и ни малейшего напря-
жения она не испытывала. Преодолев барьер неловкости во время встречи  с
отчимом и его пассией, аналогичную ситуацию с  матерью  Настя  перенесла
без каких-либо эмоциональных затруднений. Мать счастлива,  Дирк  смотрит
на нее с веселым обожанием, и что во всем этом плохого, если всем  хоро-
шо?
   - Завтра пойдем в оперу, я взяла билеты, - сказала, прощаясь, Надежда
Ростиславовна, - а в субботу - Сикстинская капелла. Не проспи, она  отк-
рыта для посетителей только до двух часов дня.
   - Я рад, что у Надин такая замечательная дочь, - обаятельно улыбнулся
Дирк Кюн.
   Настя вернулась в гостиницу довольная и  умиротворенная.  Переживания
по поводу распада семьи, точившие ее вот уже несколько месяцев,  показа-
лись ей пустыми и беспочвенными. Люди имеют полное право быть счастливы-
ми, тем более когда при этом никто не страдает.
   Если бы Настя Каменская знала, как резко  изменится  ее  жизнь  всего
лишь через три дня, если бы она только догадывалась, какими  неправдопо-
добно далекими и призрачными покажутся ей "римские каникулы" из той глу-
бины страха и нервного напряжения, в которую она окунется всего лишь че-
рез трое суток, она бы, наверное, постаралась получше запомнить и закре-
пить в себе то чувство восторга и душевного спокойствия, которое снизош-
ло на нее в Вечном городе. Но Настя, как и все счастливые люди,  самона-
деянно полагала, что так теперь будет всегда.
   И ошибалась.
   В субботу, выйдя из Сикстинской капеллы, мать предложила съездить  на
книжную ярмарку.
   - Мне надо посмотреть кое-какие книги для себя и  для  друзей.  Давай
сходим вместе, тебе будет интересно.
   На ярмарке они разделились. Мать с Дирком пошли искать нужные им  из-
дания, а Настя осталась у стендов, над которыми огромными  буквами  было
написано "Европейский бестселлер". Она разглядывала яркие обложки, чита-
ла аннотации, отмечая про себя: "Вот это я бы  почитала,  если  бы  было
время, и это тоже, и это... А такая литература - не на мой вкус". Перей-
дя к очередному стенду, она почувствовала, как земля  ушла  из-под  ног.
Прямо перед ней стояла книга под  названием  "Соната  смерти",  автор  -
Жан-Поль Бризак. На глянцевой обложке - пять кроваво-красных полос, ими-
тирующих нотный стан, и светло-зеленый скрипичный ключ.
   Оправившись от шока, Настя взяла книгу и впилась глазами в аннотацию.
"Жан-Поль Бризак, - гласила она, - одна из самых загадочных фигур совре-
менной европейской литературы. Ни одному журналисту еще не удалось взять
интервью у автора более чем двадцати бестселлеров. Напряженная  интрига,
борьба добра и зла, темные стороны человеческой натуры - все это в  кни-
гах таинственного затворника, не позволяющего себя фотографировать и об-
щающегося с внешним миром через своего литературного агента".
   Она внимательно оглядела стенд и нашла еще несколько книг Бризака  на
немецком, французском и итальянском языках. Заметив вдалеке мать,  Настя
сквозь толпу пробралась к ней.
   - Мама, здесь можно купить книги?
   - Конечно. Ты нашла что-то интересное? Пойдем, я тебе куплю,  у  тебя
все равно денег не хватит, здесь все очень дорого.
   - Но мне нужно много... - нерешительно сказала Настя.
   - Значит, купим много, - с олимпийским спокойствием ответила мать.
   Немецкого языка Настя не знала,  поэтому  выбрала  книги  Бризака  на
французском и итальянском.
   - Зачем тебе это? - Надежда Ростиславовна презрительно скривила губы.
- Неужели ты читаешь такую дребедень?
   - Ну... Интересно, - уклончиво ответила Настя. -  Писатель-затворник,
темные стороны души... Любопытно.
   Мать явно не одобряла увлечение дочери  европейским  бестселлером  и,
оплачивая отнюдь не дешевую покупку, заметила:
   - Бризака можно купить в любом киоске на вокзале или в аэропорту  го-
раздо дешевле. И выбор там больше.
   Жан-Поль Бризак, по словам Надежды Ростиславовны, был популярным,  но
неглубоким писателем. Его книги охотно раскупались для дорожного  чтения
невзыскательной публикой, поэтому издавались  преимущественно  в  мягких
обложках в карманном формате. Но одно замечание матери Настю заинтересо-
вало:
   - Он идет на поводу у моды. Знаешь, в последние годы возрос интерес к
России. Да и эмигрантов стало больше. У Бризака есть целый цикл  трилле-
ров на русскую тему, и представь себе, они пользуются  огромным  спросом
среди выходцев из России. Могу тебе сказать: кем бы ни был этот  затвор-
ник, но он не бедствует. Тиражи у его творений колоссальные, а пишет  он
быстро.
   - Ты читала что-нибудь? - с надеждой спросила Настя.
   - Я же не эмигрантка. Да и триллеры не люблю. Не понимаю, кто  привил
тебе такой дурной вкус.
   - Но если ты не читала его книги, откуда ты знаешь, что они плохие? -
Настя как будто даже обиделась за писателя.
   - Мне достаточно отзывов тех людей, чьему вкусу я доверяю. И потом, я
не утверждаю, что они плохие. Но знаю, что настоящая литература создает-
ся годами. А твой Бризак выпекает свои бессмертные произведения по  пять
штук в год, если не больше.
   - Как ты думаешь, мама, - задумчиво спросила Настя, - этот Бризак  не
может быть русским эмигрантом?
   - Маловероятно, - категорически возразила Надежда Ростиславовна, рас-
сеянно листавшая один из купленных дочерью романов. - Он  владеет  фран-
цузским, как француз. Достаточно прочитать два-три абзаца, чтобы в  этом
убедиться. Впрочем, - добавила она,  пробежав  глазами  открытую  наугад
страницу, - язык у него хороший, острый, диалоги живые, сравнения  инте-
ресные... Может быть, он и в самом деле неплохой писатель. Но он настоя-
щий француз, никаких сомнений быть не может.
   На следующий день Настя вместе с делегацией улетела в Москву. В само-
лете она читала "Сонату смерти", надеясь найти в ней  хоть  какую-нибудь
подсказку, хоть крошечный намек на разгадку невероятного совпадения  ри-
сунка на обложке и рисунка, сделанного Борисом Карташовым со слов погиб-
шей Ереминой. Как бы там ни было, в одном Настя теперь была уверена: Ви-
ка не была психически больна. Она действительно могла слышать  по  радио
описание своего сна: многие западные радиостанции, вещающие  на  русском
языке, передают отрывки из новых литературных  произведений.  Идея  воз-
действия по радио не была плодом больного воображения. Но как  же  могло
случиться, что совпали оба рисунка? Совпали до мелочей, до  светло-зеле-
ного цвета, которым нарисован скрипичный ключ?
   Есть, конечно, самое простое объяснение, которое лежит на  поверхнос-
ти: Вика слышит по радио отрывок из "Сонаты смерти",  Настя  даже  точно
знает, какой именно эпизод она могла слышать. Потом пересказывает его  в
деталях Борису, который и рисует, сообразуясь с ее словами.  Если  ей  и
снился раньше какой-то кошмар, он мог быть лишь отдаленно, а то и  вовсе
не похож на то, что написано в "Сонате" и что оказалось потом на рисунке
Карташова. Просто у Вики что-то нарушилось в голове,  и  ей  показалось,
что... Но тогда придется признать, что она была больна.  Нет,  опять  не
складывается, опять тупик...
   Если еще вчера дело об убийстве Ереминой страдало отсутствием  инфор-
мации, то сегодня оно в мгновение ока стало невероятно запутанным.


   Глава седьмая

   - Придется опять начинать все с самого начала,  -  удрученно  сказала
Настя, глядя на Чернышева, Морозова и стажера Мещеринова.
   - В пятый раз? - саркастически спросил Андрей, закидывая ногу на ногу
и усаживаясь поудобнее.
   Они сидели дома у Насти. Был вечер воскресенья, она обзвонила коллег,
едва переступив порог, и попросила их срочно приехать. В прихожей до сих
пор стояла неразобранная сумка с вещами, через которую приходилось пере-
шагивать, чтобы пройти в кухню. Почему-то никому, в том  числе  и  самой
Насте, не пришло в голову отодвинуть ее в более удобное место.
   - А хоть бы и в пятый, - резко ответила Настя. -  Двигаться  будем  с
двух разных концов. На этот раз, я думаю, мы до  чего-нибудь  доберемся.
Олег, завтра с утра поедете в архив и найдете уголовное дело по  обвине-
нию Ереминой-старшей в убийстве. Андрей с Женей начнут поиски в редакци-
онно-издательском мире, отталкиваясь от связей Валентина Косаря.
   - А ты будешь осуществлять общее идеологическое  руководство?  -  зло
поддел ее Морозов, даже не пытавшийся скрыть неудовольствие от того, что
его выдернули из дома в воскресный ве